Эрилин лишь пожала плечами. Ее действия были резкими, даже по собственным меркам девушки, но высокие ставки в этой игре не оставляли времени для сожалений и дипломатии.
– Ты согласен передать мой ответ – и мои условия – королеве Эвермита? И не сможешь ли изготовить копию ее письма? Я очень спешу, но мне нужна самая лучшая подделка.
– В этом нет необходимости, – ответил Макумайл.
Капитан взял лист пергамента с письменного стола и протянул его Эрилин. Арфистка прочла эльфийский документ. Перед ней был дубликат того письма, которое она испортила в таверне.
– Это подлинник, – подтвердил Макумайл. – Леди Лаэраль настояла, чтобы я взял с собой одну или две копии. К слову сказать, королева уполномочила меня обещать от ее лица любую плату, какую ты пожелаешь.
– Как предусмотрительно, – холодно заметила Эрилин, продолжая изучать пергамент. – Мне нечасто предлагают открытый вексель в уплату за оказанную услугу, но это значительно сэкономит время.
Убедившись, что документ в ее руках подлинный и в нем нет никаких ошибок, Эрилин положила пергамент на стол и взглянула на своего собеседника.
– Ты можешь доставить меня в Зазеспур? Сейчас же?
В ответ капитан Макумайл поднялся с кресла и потянул шнур звонка, висевший вдоль полированной деревянной панели.
– Моя дорогая, я весь к твоим услугам, но ты и сама знаешь, что гавань Зазеспура заперта до рассвета.
– Прибытие на рассвете меня вполне устроит, – согласилась Эрилин.
– Рядом с моей дверью есть еще одна каюта. Сейчас она пуста, и ты можешь там спокойно отдохнуть. В большом сундуке найдется сухая одежда, которой можно воспользоваться, пока не высохнет твой костюм. Если потребуется что-нибудь еще, сообщи.
Напряжение постепенно исчезло с лица Эрилин и уступило место улыбке. Эта перемена преобразила ее и вызвала ответную реакцию капитана – его голубые глаза призывно блеснули.
Полуэльфийка подавила вздох. Может, капитан и действовал по поручению королевы, но, по многочисленным слухам, его благосклонность к эльфийским женщинам не ограничивалась одной Амлауруил. Эрилин ничуть не удивило наличие женского платья в морском сундучке на судне, и она не сомневалась, что часть одежды сшита с учетом хрупкости эльфийского сложения. Жрица из Тефирского леса была не единственной женщиной, затронувшей сердце Макумайла. Более того, блеск в его глазах свидетельствовал о том, что капитан не прочь присоединить и полуэльфийку к коллекции своих дорогих воспоминаний. Но Арфистка не собиралась решать его личные проблемы, а потому поблагодарила хозяина и, поднявшись с кресла, вышла вслед за юнгой, ожидавшим ее у двери.
Капитан проводил гостью взглядом и дождался, пока из соседней каюты не донесется стук задвигаемой щеколды. Затем он пересел за письменный столик и взял оставленный Эрилин пергамент. Каррейг неторопливо прочел документ до того места, где королева называла имя своей посланницы. Тогда капитан открыл ящик стола и достал маленькую бутылочку чернил. Краска была изготовлена эльфами из нескольких видов ягод и трав Эвермита и имела глубокий фиолетовый оттенок. Макумайл открыл флакон и окунул перо в драгоценную жидкость. Затаив дыхание, он с величайшей тщательностью добавил к тексту несколько тонких штрихов.
Как удачно, что эльфийские слова, обозначающие «Лунный Цветок» и «Лунный Клинок», пишутся почти одинаково! Капитан полюбовался своей работой и посыпал пергамент мелким песком.
От Лаэраль ему была известна история открытия эльфийских врат, а также печальные воспоминания Амлауруил, связанные с этими событиями. Капитан не раз замечал скорбь на лице королевы и глубоко ей сочувствовал. Меньше всего на свете Макумайл хотел видеть слезы в ее глазах. Вместе с тем он питал глубокое уважение к воинственной полуэльфийке и не мог не понимать сложности стоящей перед ней задачи. Как и всякий житель Тефира, он прекрасно знал, какие опасности поджидают ее в сумраке леса.
Он и сам любил женщину из лесного народа, и эльфийская жрица не раз озадачивала его. Капитан многое знал о лесных эльфах и не без оснований подозревал, что полуэльфийка в качестве посла ни за что не добьется успеха, скорее всего, она погибнет. Изображать же чистокровного эльфа даже такой способной девушке, как Эрилин, будет очень трудно. Капитан надеялся, что его маленькая хитрость облегчит ей задачу.
Обычаи эльфов, касающиеся родовых имен, казались людям довольно сложными и запутанными. Хотя они частенько брали себе имена, обозначающие их мастерство в обращении с каким-то видом оружия, например Пепельный Лук или Дубовая Палица, но это не родовые имена. Для Эрилин назвать имя, в котором упоминался только меч, который она носила, было бы непростительным нарушением протокола. После такого просчета никто не поверил бы в ее назначение посланницей Эвермита. Всем известно, что Лунные Клинки передаются только по наследству, а отказ назвать родовое имя означал бы, что Эрилин не та, за кого себя выдает. В таком случае добиться успеха ей было бы не легче, чем родственнице людоеда.
В результате всех этих соображений капитан Макумайл решил присвоить Эрилин родовое имя, свидетельствующее о благородном происхождении, – и всего только несколькими штрихами пера по пергаменту. Сознание того, что Эрилин имеет на это полное право, немало успокаивало его совесть. Не последнюю роль сыграл и тот факт, что обаяние королевского имени защитит полуэльфийку надежным покровом и поможет избежать опасных расспросов. В конце концов, всем известно, что лунные эльфы больше других своих собратьев похожи на людей.
Эльфы Тефирского леса жили отшельниками, но и им было хорошо известно, что на Эвермит допускаются лишь чистокровные эльфы. Вряд ли им придет в голову, что полуэльфийка может носить родовое имя королевской семьи. Собственноручное послание Амлауруил, называющее Эрилин своей посланницей, устранит все сомнения. Этот замысел не мог родиться в голове гордой полуэльфийки, да и вряд ли она согласилась бы на небольшой обман, предложи ей капитан изменить имя.
По мнению капитана Макумайла, эльфийская королева и не совсем эльфийская воительница были очень похожи.
– Прошу меня простить, мои дорогие, – пробормотал Макумайл, сворачивая пергамент, чтобы спрятать его в футляр. – И если хоть одна из вас узнает о том, что я сделал, пусть боги разольют между нами широкое бурное море!
Капитан Макумайл выполнил свое обещание и доставил Эрилин в Зазеспур еще до рассвета. Последний день ее пребывания в городе пролетел слишком быстро; перед отправлением в Тефирский лес ей пришлось спешно заканчивать все дела. Надо было подготовиться к долгому путешествию, отослать письма, собрать необходимые сведения.
Оставалось, однако, еще одно личное дело, которое полуэльфийка откладывала как можно дольше. Она должна была предупредить своего партнера-Арфиста. Нельзя прибегать к помощи письма или посыльного. И все же ей не слишком хотелось лицом к лицу встречаться с молодым аристократом. Данила сразу поймет, насколько опасна ее затея, и вряд ли легко примирится с расставанием, за которым может не последовать встреча. Хуже того, этот упрямец может попытаться последовать за ней!
Уже близилось время ужина, когда Эрилин отправилась на встречу с Данилой. Она надела вечернее платье, фасон которого придумала сама, голубое шелковое одеяние с вышитой накидкой полностью закрывало пояс с Лунным Клинком, но в то же время не затрудняло доступ к оружию. Волосы Эрилин собрала, в прическу, закрывающую заостренные кончики ушей, а розовые румяна придали бледному лицу более человеческий оттенок. Финальным штрихом, который окружил ее аурой богатства и обеспечивал внимательное отношение персонала любых увеселительных заведений, посещаемых Данилой, были золотые кольца с сапфирами и такая же брошь, приколотая к лифу.
Данила испытывал подлинную страсть к драгоценным камням и готов был увешать ее украшениями с ног до головы. За три года их знакомства у Эрилин образовалась целая коллекция. Первые несколько подарков она отвергла, но Данила сделал выводы и приурочивал свои подношения к эльфийским праздникам, так что девушке было трудно отказаться. Одной из характерных черт молодого Арфиста, которая немало раздражала Эрилин, была его способность заранее предугадывать любые возражения женщин. Не могло ускользнуть от внимания полуэльфийки и то, что она обладала большей стойкостью к чарам Данилы, чем большинство женщин Зазеспура. Или женщин Глубоководья, если уж на то пошло. Или Врат Бальдура, или…
Эрилин вздохнула и попыталась отвлечься от своих невеселых мыслей. Как правило, Данила ужинал в одном из роскошных ресторанов, но, по настоянию Эрилин, частенько менял их, так что на его поиски могло уйти немало времени.
Для начала она посетила «Висячие сады», таверну, отвечающую вкусам и пристрастиям правящего паши. Эрилин была не в восторге от этого заведения – оно слишком напоминало кабаки Калимпорта, но Данила часто заходил сюда отведать превосходно приготовленного мяса и хорошего вина, а также послушать музыку. Каждый вечер слух посетителей услаждали странствующие барды или местные музыканты.
Едва одетая в полупрозрачный шелк хозяйка проводила к столу новую гостью, как струны арфы завели негромкий разговор. По местному обычаю, арфисты сначала проигрывали всю мелодию песни, а потом уже начинали петь. Сегодня в игре музыканта Эрилин послышалось что-то смутно знакомое. Она не слишком увлекалась музыкой, исполняемой в тавернах, но все же прислушалась, когда арфистка, молодая женщина с оливковой кожей и черными волосами уроженки Тефира, начала петь.
Полилась приятная, но не захватывающая мелодия, иногда не слишком умелые переливающиеся аккорды арфы, потом зазвучало чистое, но ничем не примечательное сопрано певицы. В целом музыка создавала впечатление лишь приятного фона для разговоров, но уже после третьего куплета певица из Тефира пела в напряженной и полной тишине.
Эрилин не была бардом, но она в полной мере осознала воздействие баллады на местную публику. Эту историю она слишком хорошо знала, хотя в песне некоторые факты были искажены, чтобы скрыть кое-какие секреты и прославить предполагаемого героя. Главным действующим лицом был молодой аристократ и бард, который оказал огромную услугу Арфистам, в одиночку свершив правосудие. В балладе рассказывалось, что герой самостоятельно нейтрализовал убийцу – золотого эльфа, погубившего два десятка Тех, Кто Играет на Арфе. Эрилин, оглядывая посетителей «Висячих садов», была совершенно уверена, что их симпатии всецело на стороне эльфа!
В беспокойном Тефире не слишком жаловали Арфистов, и их предполагаемые подвиги не находили отклика среди посетителей таверн. Возможно, заезжему музыканту и простили бы подобный просчет, но у местной жительницы могла возникнуть только одна причина исполнять эту балладу: предупредить всех заинтересованных о присутствии в их городе Арфиста.
Эрилин предусмотрительно изобразила на своем лице отвращение и встала из-за стола. Она медленно направилась к выходу, старательно изображая неторопливую и плавную походку богатой женщины, у которой не было других забот, кроме как покинуть зал, где исполняется произведение, противное ее вкусу и политическим пристрастиям.
Свою роль она играла до тех пор, пока не вышла на тускло освещенную улицу к поджидавшему ее кучеру. Затем Эрилин отдала ему пару монет и освободила поводья своей кобылы, привязанной за экипажем. Подобрав юбку, она быстро вскочила в седло. Похоже, лошадь почувствовала нетерпение своей хозяйки и буквально полетела по улицам к зданию гильдии наемных убийц.
В обычное время Эрилин вышла бы через дамскую комнату, где можно было переодеться, и предприняла бы еще некоторые меры предосторожности, чтобы уничтожить все следы, связывавшие мир богатой знати с гильдией наемных убийц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55