Народу еще было
немного, он уселся за пустым столиком в углу. Молоденький официант,
переставлявший тарелки и фужеры, безошибочно признал в Левине скромного
командированного, поэтому подошел без карточки меню и сразу сказал:
- Есть лангет и жареная курица с рисом.
- Лангет.
- Что будете пить? - на всякий случай спросил официант.
- Бутылку минеральной...
Через час он поднялся к себе в номер и, не разувшись, прилег, свесив
на пол ноги. Ложиться спать было еще рано, а так - лежа с закрытыми
глазами, но бодрствуя, можно о чем угодно с пользой поразмышлять. Визит к
Цурканову одну линию в судьбе Кизе подвел к итогу: оберст был застрелен
неким Иегуповым и захоронен. Так что на главный вопрос, поставленный его
племянником Анертом, Левину есть что ответить. Правда, не очень приятно
будет сообщать, что место захоронения его дяди, как и прочих
соотечественников Кизе, ушло под фундаменты заводских цехов, под асфальт.
А вот кто таков этот Иегупов, за что он пристрелил Кизе, - на это должен
ответить уже сам господин Анерт, хорошенько порывшись в дневниках своего
дяди. Если, конечно, захочет. Но бюро "След" задачу, поставленную Анертом,
как полагал Левин, решило, просьба-вопрос мюнхенского бизнесмена,
оплаченная валютой, исполнена. На этом можно поставить точку и, спокойно
вздохнув, заниматься только поисками пропавшего Георга Тюнена. Но Левин
все больше склонялся к мысли, что было бы вовсе не лишним докопаться,
узнать, кто таков этот Иегупов и почему он застрелил Кизе. Мотивы должны
быть существенными для убийцы, и тянулись, разумеется, из очень далекого
прошлого. Но имелся еще один Иегупов (однофамилец или родственник того?) -
приятель Георга Тюнена. Что и с чем связано, а что оборвано и нуждается в
соединении? Видимо, ответ на это без Анерта получить не удастся. Но
опять-таки, захочет ли Анерт, деловой человек, заниматься всей этой мутью,
уже удовлетворившись знанием обстоятельств смерти дяди и места его
захоронения? А что если пока не сообщать об этом Анерту, а продолжать
выуживать у него куски из дневников Кизе, определив ему, что и где (в
каких годах) искать? Согласится ли потянуть еще Михальченко или скажет:
"Условия контракта мы выполнили? Выполнили. Пусть гонит бабки и -
ауфвидерзеен... Он просил что? Обстоятельства смерти и место захоронения.
Ответ у нас готов. Он же не ставил условия выяснить, кто убил, да за что
убил"...
Левин посмотрел на часы. Было четверть десятого. Он поднялся, вышел
из гостиницы и отправился побродить по вечернему городу, вроде избыв
раздумьями все свои заботы.

21
У капитана Остапчука дело шло ни шатко, ни валко. Басик исчез,
проворонили. Гость его из Армении по-прежнему жил в своей "Ниве" на
стоянке возле кемпинга. Случайным транспортом добирался до города и
болтался по улицам, по магазинам, вертелся на Центральном рынке. Явно ждал
возвращения Басика и нервничал, потому что без колес: поломавшийся
трамблер с машины сняли, а склад запчастей на станции техобслуживания
внезапно закрыли на ревизию. Так Остапчук договорился с директором
станции, а тот, ничего не объясняя бригадирам, приказал "Нивой" не
заниматься вовсе, в модуль ее не загонять - и без нее тесно от машин,
пусть ждет на стоянке в кемпинге. Ориентировка на Басика была разослана во
все райотделы области...
Во второй половине дня Остапчуку позвонил начальник паспортного
стола:
- Максим Федорович, зайти можешь?
- А в чем дело?
- Тут один товарищ пришел. Дежурный его ко мне направил. Но,
по-моему, это и тебе будет интересно.
- Ладно, сейчас поднимусь...
В кабинете у начальника паспортного стола сидел поджарый мужчина лет
сорока в белой тенниске, красных спортивных брюках с белыми лампасами и в
роскошных кроссовках.
- Расскажите капитану поподробней, - обратился к нему начальник
паспортного стола.
Остапчук выжидательно посмотрел на визитера.
- Я из радиошколы ДОСААФ, - начал тот. - Позавчера я как начальник
дистанции намечал на местности трассу. У нас должны быть республиканские
соревнования "охота на лис". Сперва мы намечаем на карте, а позавчера, как
говорится, вышел на местность, в рощу. Работа уже шла к концу, когда
смотрю, а под кустом что-то желтое лежит. Беру - а это паспорт, видно
давно пролежал, какой-то замызганный, в желтой пластиковой обложке.
Знаете, специальные такие продаются, с гербом и надписью "паспорт". Дома
вечером жене показал, она развернула, посмотрела на фотографию и говорит:
"А я видела этого человека". - "Где?" - спрашиваю. - "Ты когда ездил на
соревнования в Донецк, по телевизору несколько раз показывали его. Просили
всех, кто видел его, сообщить в милицию. Ты, говорит, снеси паспорт им,
может это жулик какой. Их сейчас полно". Вот я и принес.
Взяв паспорт, Остапчук открыл первую страницу и прочитал: "Тюнен
Георг Францевич". Затем перелистал несколько страниц, увидел фотографию
пожилого человека и его личную подпись под ней, штамп с пропиской:
Энбекталдынский РОВД, ул.Жолдасбая Иманова, дом N_26.
Судя по состоянию паспорта, провалялся он долго, под дождем мок или
под талой водой, и на ветерке сох и на солнышке, хорошо еще, что в
пластиковую "корочку" вставлен, она влаги не боится...
- Где вы его нашли, в какой роще? - спросил Остапчук.
- Что вдоль шоссе, где старая водонапорная башня. Недалеко от нее.
- Точное место сможете вспомнить?
- А как же! И кустик тот покажу. Я всю трассу напамять знаю.
- Хорошо. Спасибо. И как с вами связаться в случае чего?
- Запишите мой адресок и телефон.
- Оформи, - кивнул Остапчук начальнику паспортного стола. - Паспорт
положи куда-нибудь отдельно. Может вскоре понадобиться, - и попрощавшись,
Остапчук вышел.
Спускаясь по ступенькам к себе, он уже выудил первую, лежавшую на
поверхности и знакомую для таких случаев мысль: "Ограбили, убили, а
паспорт выбросили... Так что, Остапчук, дохлебывать придется тебе.
Вершочки сняли Михальченко и Левин, а ты будешь доскребывать котелок, пока
донышко не покажется"...

Из аэропорта Левин поехал домой, позвонил жене в аптеку сообщить, что
прибыл благополучно, принял душ, позавтракал и, убирая со стола посуду в
мойку, решал: лечь отдохнуть, просмотреть газеты или ехать в бюро? А ехать
не хотелось. Помыв посуду, он позвонил Михальченко.
- Как съездили? - спросил тот. - Удачно?
- Удачно. Я полдня побуду дома, если ничего срочного... Чего молчишь?
- Оно вроде и не срочно, но...
- Что "но"?
- Нашелся паспорт Тюнена. Его принесли в райотдел, а Остапчук дал
мне, чтоб я вам показал. И еще есть бандероль вам из Москвы.
- Из Москвы? - удивился Левин.
- Да.
- Прочитай-ка обратный адрес.
- Москва, гостиница "Националь". А фамилии не разберу.
- Ладно, сейчас приеду...

Повертев паспорт, полистав его когда-то размокшие, а затем высохшие,
в разводах страницы и выслушав подробный рассказ Михальченко, изложенный
со слов Остапчука, Левин сказал:
- Паспорт долго провалялся. Если с момента исчезновения Тюнена, с
середины апреля, то можешь подсчитать.
- Не убийство ли? Ограбили старика - и... - произнес Михальченко. - А
вот где обратный билет до Алма-Аты?.. Вы много летали?
- Полетал.
- При регистрации откуда пассажиры вынимают билеты? Не обратили
внимания?
- Обычно держат в паспортах. Так удобней, чтоб не рыться по карманам.
- А те, у кого паспорта вложены в такие обложечки?
- Закладывают в них на первой странице, куда вставлена и обложка
паспорта.
- И я так думаю. Тем более Тюнен - аккуратный, педантичный. Не стал
бы он держать паспорт в одном кармане пиджака, а билет - в другом. Если
так - куда подевался билет, а, Ефим Захарович?
- Человек, выбросивший паспорт, сдал билет в кассу возврата? Это
имеешь в виду? - спросил Левин.
- Не исключено. Не смотаться ли мне в агентство? У них должна
храниться копия справки, которую кассирша вручает тому, кто сдает билет. В
ней фамилия, имя-отчество, номер удостоверения личности или паспорта и
адрес.
- Ну что ж, смотайся, чтоб совесть была спокойна. А где эта бандероль
из Москвы?
- У вас на письменном столе.
- Хорошо, - Левин пошел к себе...
- Стасик! - крикнул Михальченко в раскрытое окно, выходившее во двор.
- Заводи!..

Конверт был большого формата, гладкобелый, из хорошей бумаги. Вскрыв
его, Левин извлек сколотые красивой голубой пластмассовой скрепкой
отпечатанное на компьютере письмо от Анерта и страницы ксерокопий.
Анерт писал:
"Уважаемый господин Левин!
Господин Шоор привез мне Ваше послание. Благодарю Вас за то, что Вы
так вникаете в мою просьбу. Поскольку почта в Советский Союз от нас идет
очень долго, я передаю это письмо и нужные Вам документы опять с оказией:
в Москву по делам своей фирмы улетает мой добрый знакомый. Он перешлет Вам
уже из Москвы.
Отвечаю на Ваши вопросы. О пребывании дяди в России, в частности в
Старорецке в 1918 году, я ничего не знаю. Он никогда мне об этом эпизоде в
его жизни не рассказывал. Я родился в 1925 году, и, естественно, когда он
ездил в Россию, меня еще не было на свете. Последний раз дядю я видел в
1939 перед польским походом, в ту пору мне было четырнадцать лет и наши
разговоры с ним касались совершенно иных тем.
Ксерокопии нужных Вам дневниковых записей посылаю. В них
действительно упоминаются некие Иегупов и советник доктор Клеффер.
Я улетаю по своим делам на некоторое время в Канаду. По возвращении
займусь опять дневниками, поскольку, как я понял, фамилии Иегупова и
советника доктора Клеффера должны обязательно упоминаться. С этим Вы
согласитесь сами, прочитав бумаги, которые я прилагаю к настоящему письму.
С уважением Г.Анерт".
Первая запись Кизе начиналась с марта 1920 года. Видимо все, что
имелось за 1918, 1919 годы Анерт посчитал не стоящим внимания. "Он усвоил,
что мне требуется. Значит, за 1918-1919 ничего для меня не обнаружил, -
расценил Левин, хотя просил Анерта обратить внимание и на эти годы. - Ну
что ж, поехали дальше", - он придвинул к себе ксерокопии, сделанные, как и
предыдущие, с переведенного на русский язык дневникового текста:
"...Я не жалею, что моя военная карьера оборвалась. В конце-концов я
инженер-строитель. Брат Энне подыскал мне хорошее место в строительной
фирме, и дела мои идут неплохо: в основном строим дороги. Я снял себе
небольшую двухкомнатную квартиру. Больше мне не нужно, поскольку я люблю
наш сельский фамильный дом, куда в свободное время с Энне ездим, как на
курорт. У нее там образцовый порядок. К моему приезду туда вечером в
пятницу она у меня в кабинете и в библиотеке топит печи. От кафеля идет
сухое тепло, поэтому очень уютно после слякоти и сырости городских улиц.
Несмотря на то, что в Германии еще раздоры, кипение страстей и апатия, я
надеюсь, все образуется. Советник доктор Клеффер очень правильно сказал:
"Мы немцы, должны заниматься только своими делами. В ореховую скорлупу
может уместиться лишь то ядрышко, которое в нем вызрело. Помните об этом,
Аллоиз. Вы начинаете новую жизнь, вы молодожен, обустраивайте свое
гнездо"...
Запись за август 1922 года:
"...Сегодня меня навестил советник доктор Клеффер. Состоялся
необычный разговор. Он сказал: "Аллоиз, вы, конечно, помните директора
коммерческого училища в Старорецке господина Тюнена?" Я ответил, что
хорошо помню этого милого интеллигентного человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38