Два?
Хозяин дачи поколебался, но недолго:
— Подождите, я вторые ключи принесу.
Он вынес из избы связку ключей, нашел нужный, открыл замок. За дверью оказалась узкдя крутая лестница, ведущая в мансарду. На выкрашенных охрой ступенях лежала пыль. За второй дверью, вверху, была небольшая комнатка.
Здесь тоже стоял стол со старинной толстой столешницей, но уже меньших размеров. По ту сторону окна высилась стройная, как свеча, ель.
— Хорошо, — признал Денисов.
Угрюмый, малосимпатичный хозяин дачи неожиданно просиял:
— Я здесь жил.
Денисов огляделся: вдоль второго окна стояла металлическая, с никелированными шарами кровать, застеленная шторой. Нижние половины окон были завешаны газетами. Он не увидел ни чемоданов, ни одежды.
— А где же вещи?
Хозяин дачи засуетился, подскочил к кровати, сдернул штору. Под шторой светлел не особенно чистый, в полоску старый тюфяк.
— Все вынес! — мужчина обернулся к Денисову. — Уехал, не заплатил!
— Может, что-то осталось, — сказал Денисов. — Надо посмотреть.
Вместе с хозяином дачи он внимательно оглядел комнату — в известном смысле она оказалась абсолютно пустой. Ни клочка бумаги, ни предмета, имевшего отношение к человеку, проживавшему в мансарде. Металлические части кровати, ручки двери, замок — все было аккуратно вытерто.
. Самое удивительное, Денисов обнаружил на полу у дверей — табак!
«Чтобы сбить со следа собаку! — Денисов задумался. — Но это же чисто по-воровскому!»
— Вот люди! — в сердцах пожаловался хозяин да-i чи. — Я бы и не заметил, если бы не вы! Все со стройкой вожусь.
Денисов вспомнил короткое гнилое долготье, которое он видел во дворе у крыльца.
— Есть планы. Да вы садитесь, — сказал хозяин.
Он сел на кровать. Панцирная сетка с визгом прогнулась почти да самого пола. Денисов подвинул себе стул, хозяин дачи сам поощрял его вопросы.
— Как же он ушел?
— Очень просто. Я ведь посменно работаю. Скользящий график: утро, ночь и двое суток выходной. Сегодня, например, с утра, но приду позже…
Денисов подсчитал дни. Выходило, что Паленов заключил злополучную сделку, когда хозяина дачи весь день не было дома.
Открылось ему и другое:
«Преступник продал кольцо в Расторгуеве, так как знал, что никогда больше здесь не появится! В тот день он ликвидировал свою нору».
— Неужели вы его не найдете и не накажете? — он посмотрел на обманутого квартиросдатчика.
— Найти можно! Я ведь тоже не прост… — хозяин дачи вдруг криво улыбнулся. Маленькая голова ушла в плечи, подбородок качнулся вперед. —
Фамилию, имяотчество я знаю. Списал с документа, он и не догадывается!
Надо только найти ту бумажку, не помню, куда дел.
— Списали? С паспорта? — Денисов был готов его расцеловать.
— Не-е! Паспорта не было. С пропуска.
— Понимаю, с пропуска, — восторг его исчез.
— Сейчас поищем! — Не обращая внимания на Денисова, он почти куб-арем скатился по лестнице вниз.
Денисов сбежал следом.
— Где-то здесь должна быть…
Против старинного, с массивной столешницей самодельного стола стоял тоже самодельный кособокий буфет, сработанный кем-то, про кого говорят «у него обе руки левые».
«Наверное, сам хозяин дачи и делал», — подумал Денисов.
Тот в это время открыл обе нижние дверцы и, сев на корточки, принялся вытаскивать на свет содержимое:
кастрюльки со ржавыми гвоздями, узелки и кулечки с семенами, заготовки ножей.
— Есть! — сказал он вдруг. В руке он держал пересохший желтый обрывок газеты. — «Дернов Иван И-усти-нович. Карандашная фабрика».
— Здорово, — Денисов не стал его разочаровывать. — Поедете на фабрику?
— спросил он.
— Кто его знает, в какую он смену работает, — хозяин дачи бережно разгладил записку. — Как-то я на станцию шел, а он впереди меня. Посмотрю, думаю, куда поедет. Говорил, ему на работу во вторую смену.
— Он вас не видел? — спросил Денисов.
— Нет. Смотрю! А он по магазинам, на рынок. Потом на платформе сидел.
Минут двадцать! — хозяин дачи безразлично, кое-как запихнул выброшенное им назад в буфет.
— Так и не уехал?
— Уехал. Только не в ту сторону! Не в Москву — в обратную сторону. Уже перед самым перерывом движения. Какая тут работа?
«Надо срочно позвонить Сапронову, — подумал Денисов. — Хозяина дачи допросить. Попытаться составить словесный портрет, а потом и робот преступника».
Они еще поговорили.
— Я тогда дам знать, если решусь снять внизу, — сказал Денисов.
— Теперь и мансарда свободна!
— Посмотрим.
Хозяин дачи проводил его до калитки, настроение у пего было испорчено.
Денисов шел медленно, стараясь больше увидеть.
«Преступник ходил по этой дорожке. Там из колодца брал воду. Здесь носил дрова…»
Рядом с дорожкой, сбоку, он увидел вдруг характерный след: рифленая подошва, усложненный узор вдоль рантов.
— Он ходил? — Денисов показал на след. — Резиновые сапоги?
— Они самые, — рассеянно подтвердил хозяин дачи. — В тот день и привез, что я рассказывал.
— Это ж мой размер! — Денисов свернул с дорожки, пропечатал свой след рядом. — Сорок третий!
— Вот как делают… — непонятно отозвался тот. Он казался совсем подавленным.
«Не рано ли я собрался? — подумал Денисов. — Может, попробовать узнать о Белогорловой? И о Шерпе?»
— В принципе мне здесь нравится, — Денисов у калитки остановился. —
Свежий воздух, в магазине натуральное молоко, творог. Ресторан… — при упоминании о ресторане хозяин дачи словно оживился. — Между прочим, не этого ли квартиранта я на днях встретил? С ним еще женщина была!
— Женщина? — переспросил тот.
— В красном пальто.
— Была! — он чему-то обрадовался. Может, тому, что квартирант и не думал убегать далеко — где-то здесь. — В красном пальто. Подвозила его на машине. Мне б тогда номер списать! Тут уж все.
— Она заходила на дачу?
— Нет, сразу уехала. А где ты их видел? — незаметно перешли на «ты».
— В ресторане.
— Вот мерзавец! — хозяин дачи жалобно посмотрел на Денисова. — В ресторан есть деньги, а расплатиться за квартиру…
— По-моему, с ними был еще пожилой мужчина.
В очках, в полушубке. Высокий.
— И он был? С ними?
— Кажется. Знаете его?
Перед тем как ответить, хозяин жестко провел ладонью по давно не бритому подбородку:
— Странно. Очень похож на одного человека. Тоже, как и ты, интересовался дачей.
— И мансарду смотрел? — догадался Денисов.
— Я показал.
— Давно он был?
— Да нет, вчера к вечеру.
«Вот к кому направился Шерп из института Склифосовского!» — Денисов был озадачен.
На обратном пути в электропоезде Денисов стоял — он вбежал одним из последних. В вагоне было много людей: следующая электричка шла в Москву примерно через два часа.
«Главное: успел!..»
Ему так и не удалось спокойно подвести итоги. Сначала Паленов. Денисов не мог его ничем обнадежить.
Больше того: было некогда объяснять. Необходимо было организовать оперативную группу, чтобы по приезде сюда допросить хозяина дачи, осмотреть, уточнить, зафиксировать следы.
На линпункте Денисов только и делал, что звонил по телефону — в райуправление, к себе в отдел, дежурному.
Автоматически регистрировал новости:
— Ответ из Калининграда. Запрос юридической консультации в гостиницу
«Калининград» не поступал…
— Двадцатиподъездный дом установлен. Топографически все совпадает…
Начальник линейного пункта торопил:
— Быстрее: электричка!
"Сапронов с оперативной группой сейчас, должно быть, мчит на машине в
Росторгуево", — подумал Денисов.
Он стоял неудобно — в тесном, заполненном людьми проходе, следя в окне за ландшафтом. Жилые здания там неожиданно исчезли, потянулся длинный скучный пустырь с разбросанными, кое-где свалками отходов.
«Отъехали от Бирюлева-Товарного, — подумал Денисов, меняя ногу, на которую опирался. — Впереди самый унылый перегон…»
Все, что он узнал от хозяина дачи, было важно и давало какое-то представление о степени взаиморасположения действующих лиц. Но были и зацепки — торчащие концы нитей, с помощью которых в будущем можно было распутать весь клубок.
«Электричка, которую преступник ждал на платформе, когда его выследил хозяин дачи, — Денисов машинально зажал на руке большой палец. — Резиновые сапоги с броским рисунком подошвы, какие он в тот день купил. И конечно, рассыпанный у порога мансарды табак! — мысль об исцользованной чисто воровской уловке была, пожалуй, из трех самой важной. — Это же совсем из другой среды! Здесь не месть, не ревность!»
Даже Сапронов, предпочитавший другую версию, тоже, казалось, был озадачен, когда узнал о таба-ке.
— Обязательно изыму, — повторил он несколько раз в трубку, задерживая
Денисова, которому надо было уже выбегать на платформу. — Пошлем на исследование…
Пока он тянул, Денисов успел еще взглянуть на расписание:
"Электричка, с которой уехал в тот день преступник, шла в Ожерелье.
Тоже — последняя перед перерывом…"
Он уже бежал по переходному мосту к платформе, когда младший лейтенант, неожиданно появившись в дверях, крикнул вслед:
— Сейчас позвонили! Дополнительный осмотр квартиры назначен на шестнадцать! Сможешь отдохнуть!
Короткие, часто непонятные записи Шерпа обнаруживались теперь в самых неожиданных местах — на постеленной у трюмо газете, на клочках бумаги, вложенных между страницами журналов и книг.
«Адвокат записывал свои мысли словно для того, чтобы скорее от них избавиться», — подумал Денисов.
Содержание записей было разным, но в большинстве своем это были характеристики собственного настроения, описания окружающего. Ни одна не содержала, например, перечня чего-то, что надлежало сделать в какой-то из дней.
На обратной стороне прикнопленной к стене фотографии эрдельтерьера
Денисов между прочим прочитал:
«…При свете, падавшем из коридора, РР был хорошо виден весь. Задние лапы он придвинул слишком близко к передним, сжал шею — будто с плечами втянулся в узкий костлявый таз. — Сбоку адвокат приписал: — Благослови детей и собак!»
Жена Шерпа с самого начала дополнительного осмотра заняла место у балконной двери, откуда ночью наблюдал за осмотром Денисов. Лицо ее было теперь спокойно-сосредоточенным, замкнутым, казалось промытым до едва заметных золотистых веснушек. Видно было, что она несет свое горе кротко и с достоинством.
Следователь несколько раз предлагал ей взять стул, она молча отказывалась. Обстановка квартирь!, где ее присутствия не ощущалось в течение ряда лет, была для нее непереносима. С другой стороны, чувствовалось, что она устала от дерганий и причуд мужа. Его внезапная гибель была выходом из тупика — она устраняла существовавшие между супругами противоречия.
Вместе со следователем Денисов осматривал записи Шерпа в столе и на полках, потом перешли к книжному шкафу.
— Эти книги принадлежат вашей семье? — спросил следователь у вдовы.
— Да. Многие остались от моего отца. Он был тоже юрист. От него перешли к мужу.
Денисов внимательно осматривал книгу за книгой:
«Уголовное право», «Личность преступника», «Наказание и его применения»
— сочетания этих слов фигурировали во многих названиях. Шерп не исчерпывал интерес чисто научной литературой. В библиотеке были книги — мемуары начальников сыскных отделений полиции России и европейских стран.
Все, что могло представлять оперативный интерес, переносили на стол, складывали поверх старого «Книжного обозрения», оказавшегося неожиданно под рукой.
На столе уже лежало несколько бумаг адвоката, что-то вроде дневников, ускользнувших от внимания на ночном осмотре места происшествия.
И снова: частные записки, сбивчиво написанные строки.
Одна из записей была посвящена жене:
«Нас окружают мифы. И один из них о том, что моя жена когда-нибудь закроет глаза моей матери, будет с ней рядом в ее последний час и, таким образом, все станет на свои-места…»
Случайно обернувшись, Денисов увидел оцепеневшие черты вдовы, читавшей посвященные ей строки;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Хозяин дачи поколебался, но недолго:
— Подождите, я вторые ключи принесу.
Он вынес из избы связку ключей, нашел нужный, открыл замок. За дверью оказалась узкдя крутая лестница, ведущая в мансарду. На выкрашенных охрой ступенях лежала пыль. За второй дверью, вверху, была небольшая комнатка.
Здесь тоже стоял стол со старинной толстой столешницей, но уже меньших размеров. По ту сторону окна высилась стройная, как свеча, ель.
— Хорошо, — признал Денисов.
Угрюмый, малосимпатичный хозяин дачи неожиданно просиял:
— Я здесь жил.
Денисов огляделся: вдоль второго окна стояла металлическая, с никелированными шарами кровать, застеленная шторой. Нижние половины окон были завешаны газетами. Он не увидел ни чемоданов, ни одежды.
— А где же вещи?
Хозяин дачи засуетился, подскочил к кровати, сдернул штору. Под шторой светлел не особенно чистый, в полоску старый тюфяк.
— Все вынес! — мужчина обернулся к Денисову. — Уехал, не заплатил!
— Может, что-то осталось, — сказал Денисов. — Надо посмотреть.
Вместе с хозяином дачи он внимательно оглядел комнату — в известном смысле она оказалась абсолютно пустой. Ни клочка бумаги, ни предмета, имевшего отношение к человеку, проживавшему в мансарде. Металлические части кровати, ручки двери, замок — все было аккуратно вытерто.
. Самое удивительное, Денисов обнаружил на полу у дверей — табак!
«Чтобы сбить со следа собаку! — Денисов задумался. — Но это же чисто по-воровскому!»
— Вот люди! — в сердцах пожаловался хозяин да-i чи. — Я бы и не заметил, если бы не вы! Все со стройкой вожусь.
Денисов вспомнил короткое гнилое долготье, которое он видел во дворе у крыльца.
— Есть планы. Да вы садитесь, — сказал хозяин.
Он сел на кровать. Панцирная сетка с визгом прогнулась почти да самого пола. Денисов подвинул себе стул, хозяин дачи сам поощрял его вопросы.
— Как же он ушел?
— Очень просто. Я ведь посменно работаю. Скользящий график: утро, ночь и двое суток выходной. Сегодня, например, с утра, но приду позже…
Денисов подсчитал дни. Выходило, что Паленов заключил злополучную сделку, когда хозяина дачи весь день не было дома.
Открылось ему и другое:
«Преступник продал кольцо в Расторгуеве, так как знал, что никогда больше здесь не появится! В тот день он ликвидировал свою нору».
— Неужели вы его не найдете и не накажете? — он посмотрел на обманутого квартиросдатчика.
— Найти можно! Я ведь тоже не прост… — хозяин дачи вдруг криво улыбнулся. Маленькая голова ушла в плечи, подбородок качнулся вперед. —
Фамилию, имяотчество я знаю. Списал с документа, он и не догадывается!
Надо только найти ту бумажку, не помню, куда дел.
— Списали? С паспорта? — Денисов был готов его расцеловать.
— Не-е! Паспорта не было. С пропуска.
— Понимаю, с пропуска, — восторг его исчез.
— Сейчас поищем! — Не обращая внимания на Денисова, он почти куб-арем скатился по лестнице вниз.
Денисов сбежал следом.
— Где-то здесь должна быть…
Против старинного, с массивной столешницей самодельного стола стоял тоже самодельный кособокий буфет, сработанный кем-то, про кого говорят «у него обе руки левые».
«Наверное, сам хозяин дачи и делал», — подумал Денисов.
Тот в это время открыл обе нижние дверцы и, сев на корточки, принялся вытаскивать на свет содержимое:
кастрюльки со ржавыми гвоздями, узелки и кулечки с семенами, заготовки ножей.
— Есть! — сказал он вдруг. В руке он держал пересохший желтый обрывок газеты. — «Дернов Иван И-усти-нович. Карандашная фабрика».
— Здорово, — Денисов не стал его разочаровывать. — Поедете на фабрику?
— спросил он.
— Кто его знает, в какую он смену работает, — хозяин дачи бережно разгладил записку. — Как-то я на станцию шел, а он впереди меня. Посмотрю, думаю, куда поедет. Говорил, ему на работу во вторую смену.
— Он вас не видел? — спросил Денисов.
— Нет. Смотрю! А он по магазинам, на рынок. Потом на платформе сидел.
Минут двадцать! — хозяин дачи безразлично, кое-как запихнул выброшенное им назад в буфет.
— Так и не уехал?
— Уехал. Только не в ту сторону! Не в Москву — в обратную сторону. Уже перед самым перерывом движения. Какая тут работа?
«Надо срочно позвонить Сапронову, — подумал Денисов. — Хозяина дачи допросить. Попытаться составить словесный портрет, а потом и робот преступника».
Они еще поговорили.
— Я тогда дам знать, если решусь снять внизу, — сказал Денисов.
— Теперь и мансарда свободна!
— Посмотрим.
Хозяин дачи проводил его до калитки, настроение у пего было испорчено.
Денисов шел медленно, стараясь больше увидеть.
«Преступник ходил по этой дорожке. Там из колодца брал воду. Здесь носил дрова…»
Рядом с дорожкой, сбоку, он увидел вдруг характерный след: рифленая подошва, усложненный узор вдоль рантов.
— Он ходил? — Денисов показал на след. — Резиновые сапоги?
— Они самые, — рассеянно подтвердил хозяин дачи. — В тот день и привез, что я рассказывал.
— Это ж мой размер! — Денисов свернул с дорожки, пропечатал свой след рядом. — Сорок третий!
— Вот как делают… — непонятно отозвался тот. Он казался совсем подавленным.
«Не рано ли я собрался? — подумал Денисов. — Может, попробовать узнать о Белогорловой? И о Шерпе?»
— В принципе мне здесь нравится, — Денисов у калитки остановился. —
Свежий воздух, в магазине натуральное молоко, творог. Ресторан… — при упоминании о ресторане хозяин дачи словно оживился. — Между прочим, не этого ли квартиранта я на днях встретил? С ним еще женщина была!
— Женщина? — переспросил тот.
— В красном пальто.
— Была! — он чему-то обрадовался. Может, тому, что квартирант и не думал убегать далеко — где-то здесь. — В красном пальто. Подвозила его на машине. Мне б тогда номер списать! Тут уж все.
— Она заходила на дачу?
— Нет, сразу уехала. А где ты их видел? — незаметно перешли на «ты».
— В ресторане.
— Вот мерзавец! — хозяин дачи жалобно посмотрел на Денисова. — В ресторан есть деньги, а расплатиться за квартиру…
— По-моему, с ними был еще пожилой мужчина.
В очках, в полушубке. Высокий.
— И он был? С ними?
— Кажется. Знаете его?
Перед тем как ответить, хозяин жестко провел ладонью по давно не бритому подбородку:
— Странно. Очень похож на одного человека. Тоже, как и ты, интересовался дачей.
— И мансарду смотрел? — догадался Денисов.
— Я показал.
— Давно он был?
— Да нет, вчера к вечеру.
«Вот к кому направился Шерп из института Склифосовского!» — Денисов был озадачен.
На обратном пути в электропоезде Денисов стоял — он вбежал одним из последних. В вагоне было много людей: следующая электричка шла в Москву примерно через два часа.
«Главное: успел!..»
Ему так и не удалось спокойно подвести итоги. Сначала Паленов. Денисов не мог его ничем обнадежить.
Больше того: было некогда объяснять. Необходимо было организовать оперативную группу, чтобы по приезде сюда допросить хозяина дачи, осмотреть, уточнить, зафиксировать следы.
На линпункте Денисов только и делал, что звонил по телефону — в райуправление, к себе в отдел, дежурному.
Автоматически регистрировал новости:
— Ответ из Калининграда. Запрос юридической консультации в гостиницу
«Калининград» не поступал…
— Двадцатиподъездный дом установлен. Топографически все совпадает…
Начальник линейного пункта торопил:
— Быстрее: электричка!
"Сапронов с оперативной группой сейчас, должно быть, мчит на машине в
Росторгуево", — подумал Денисов.
Он стоял неудобно — в тесном, заполненном людьми проходе, следя в окне за ландшафтом. Жилые здания там неожиданно исчезли, потянулся длинный скучный пустырь с разбросанными, кое-где свалками отходов.
«Отъехали от Бирюлева-Товарного, — подумал Денисов, меняя ногу, на которую опирался. — Впереди самый унылый перегон…»
Все, что он узнал от хозяина дачи, было важно и давало какое-то представление о степени взаиморасположения действующих лиц. Но были и зацепки — торчащие концы нитей, с помощью которых в будущем можно было распутать весь клубок.
«Электричка, которую преступник ждал на платформе, когда его выследил хозяин дачи, — Денисов машинально зажал на руке большой палец. — Резиновые сапоги с броским рисунком подошвы, какие он в тот день купил. И конечно, рассыпанный у порога мансарды табак! — мысль об исцользованной чисто воровской уловке была, пожалуй, из трех самой важной. — Это же совсем из другой среды! Здесь не месть, не ревность!»
Даже Сапронов, предпочитавший другую версию, тоже, казалось, был озадачен, когда узнал о таба-ке.
— Обязательно изыму, — повторил он несколько раз в трубку, задерживая
Денисова, которому надо было уже выбегать на платформу. — Пошлем на исследование…
Пока он тянул, Денисов успел еще взглянуть на расписание:
"Электричка, с которой уехал в тот день преступник, шла в Ожерелье.
Тоже — последняя перед перерывом…"
Он уже бежал по переходному мосту к платформе, когда младший лейтенант, неожиданно появившись в дверях, крикнул вслед:
— Сейчас позвонили! Дополнительный осмотр квартиры назначен на шестнадцать! Сможешь отдохнуть!
Короткие, часто непонятные записи Шерпа обнаруживались теперь в самых неожиданных местах — на постеленной у трюмо газете, на клочках бумаги, вложенных между страницами журналов и книг.
«Адвокат записывал свои мысли словно для того, чтобы скорее от них избавиться», — подумал Денисов.
Содержание записей было разным, но в большинстве своем это были характеристики собственного настроения, описания окружающего. Ни одна не содержала, например, перечня чего-то, что надлежало сделать в какой-то из дней.
На обратной стороне прикнопленной к стене фотографии эрдельтерьера
Денисов между прочим прочитал:
«…При свете, падавшем из коридора, РР был хорошо виден весь. Задние лапы он придвинул слишком близко к передним, сжал шею — будто с плечами втянулся в узкий костлявый таз. — Сбоку адвокат приписал: — Благослови детей и собак!»
Жена Шерпа с самого начала дополнительного осмотра заняла место у балконной двери, откуда ночью наблюдал за осмотром Денисов. Лицо ее было теперь спокойно-сосредоточенным, замкнутым, казалось промытым до едва заметных золотистых веснушек. Видно было, что она несет свое горе кротко и с достоинством.
Следователь несколько раз предлагал ей взять стул, она молча отказывалась. Обстановка квартирь!, где ее присутствия не ощущалось в течение ряда лет, была для нее непереносима. С другой стороны, чувствовалось, что она устала от дерганий и причуд мужа. Его внезапная гибель была выходом из тупика — она устраняла существовавшие между супругами противоречия.
Вместе со следователем Денисов осматривал записи Шерпа в столе и на полках, потом перешли к книжному шкафу.
— Эти книги принадлежат вашей семье? — спросил следователь у вдовы.
— Да. Многие остались от моего отца. Он был тоже юрист. От него перешли к мужу.
Денисов внимательно осматривал книгу за книгой:
«Уголовное право», «Личность преступника», «Наказание и его применения»
— сочетания этих слов фигурировали во многих названиях. Шерп не исчерпывал интерес чисто научной литературой. В библиотеке были книги — мемуары начальников сыскных отделений полиции России и европейских стран.
Все, что могло представлять оперативный интерес, переносили на стол, складывали поверх старого «Книжного обозрения», оказавшегося неожиданно под рукой.
На столе уже лежало несколько бумаг адвоката, что-то вроде дневников, ускользнувших от внимания на ночном осмотре места происшествия.
И снова: частные записки, сбивчиво написанные строки.
Одна из записей была посвящена жене:
«Нас окружают мифы. И один из них о том, что моя жена когда-нибудь закроет глаза моей матери, будет с ней рядом в ее последний час и, таким образом, все станет на свои-места…»
Случайно обернувшись, Денисов увидел оцепеневшие черты вдовы, читавшей посвященные ей строки;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39