— По вопросу?
— Ничего особенного. Где нам лучше…
Она почти бегом устремилась к окну:
— Сюда, пожалуйста. Что случилось?
— В феврале вы купили резиновые сапоги…
Он заметил, как у нее опустились руки:
— Да…
— Вы брали кому-то из членов семьи?
— Можно сказать так. Племяннику.
— Он живет здесь?
— Да. Вы, наверное, насчет того, что он их продал…
— В общем, да.
Она сжала руки, пальцы были перепачканы мелом. Она поднесла их к лицу:
— То, чего я боялась.
— Успокойтесь, — сказал Денисов. — Расскажите подробнее. По-вашему, мы найдем покупателя? Кому он их продал?
— Вернуть сапоги? — она поняла по-своему.
— Да.
Она задумалась:
— Вряд ли! Их увез в Москву какой-то парень… Племянник все вам скажет. Он дома. Мне пойти с вами?
— Не надо. Скажите адрес.
— Сейчас… По-вашему, это ему чем-то грозит? Тот у него просто выпросил, насильно сунул лишнее… Что же вы молчите?
— Все будет в порядке. Конечно, при таких обстоятельствах…
— Другого и не может быть! Уверяю.
Прозвенел звонок. Она немного успокоилась.
— Сейчас вернетесь в центр, свернете налево. И дальше пойдете до конца, направо начинается наша улица. Дом…
Денисов понял только, что сначала должен снова пройти под окнами дежурной части.
— Как его зовут? — спросил он.
— Микляев Юрий. Он бухгалтер, живет один. Инвалид детства. Вы все поймете, когда увидите.
Дверь в квартиру открыл хозяин. Денисов принял его за подростка, поздоровался.
— Мне нужен Микляев, бухгалтер.
Тот молча кивнул, пошел впереди. Дверь с низко прибитой ручкой открылась легко. В квадратной по виду комнате мебели было мало: письменный стол, книжный шкаф, тахта. Тот, кого Денисов принял за подростка, подошел к письменному столу, неловко взобрался на стул:
— Слушаю.
Теперь Денисов лучше рассмотрел его. У Микляева была большая красивая голова, узкие плечи, приятные зеленоватые глаза. Голова молодого мужчины была соединена с детским укороченным туловищем.
Денисов представился.
— В феврале вам купили резиновые сапоги… — он коротко сформулировал вопросы, которые его интересовали.
— Действительно купили… — Микляев растерянно улыбнулся. — Зинаида
Ивановна. Я ее у магазина ждал.
Ступеньки там крутые, а у меня… — он скользнул взглядбм вниз, к ногам
— короткие и непропорционально большие в ступнях, они на добрые сантиметров тридцать не достигали пола. — Зинаида Ивановна вынесла сапоги, отдала мне. Сама сразу убежала. В техникум. Тут он и подошел. Этот самый.
У которого теперь они.
— Пожалуйста, ничего не упускайте, — предупредил Денисов.
— Постараюсь. Парень как парень. Не особо резкий, сухой. Лет тридцать ему. Может, немного меньше. «Здорово, Юра!» — говорит… — рассказывая,
Микляев шевелил своими свисавшими со стула сапожками со стоптанными носками.
— Выходит, знает вас, — сказал Денисов. — А вы его?
Микляев улыбнулся:
— Меня весь город знает. Все здороваются. А я и половины не знаю.
Близорукость! И этого парня я не узнал. «А кому ты шапку собачью подарил, помнишь? — спрашивает. — У Сашки Алякринского в комнате…» — «Не помню»,
— говорю.
— Был такой случай?
— Был. Мне подарили шапку, а ее передарил. И действительно в гостях, у
Алякринского, у соседа… — Микляев пошевелил сапожками. — Не могу я носить шапку Из собаки. Понимаете? Мы их приручили, значит, взяли на себя обязанность заботиться!
Денисов думал сейчас не о том:
— Дальше.
— «Значит, я тебе подарил?» — спрашиваю. А сам ничего не помню. Выпили за столом много. Мне уже потом Алякринский рассказал подробности…
— Кто он? — спросил Денисов.
— Алякринский. Сосед. Шофер на междугородных перевозках.
— Дальше.
— «Куда сейчас направляешься?» — спрашиваю. Говорит: «Опять к Сашке!»-
«Он же в поездке, — говорю, — неделю не будет». — "А, черт! — говорит. —
Забыл.
И вина взял. Ну, ладно… Тебя, Юра, подвезу, поцелую у Сашки замок на дверях и уеду!" «Зачем? — я сказал. — Посидим у меня…» Он сходил за машиной…
— Такси?
— Частная…
— Дальше.
Микляев предупредил:
— Только тете моей, Зинаиде Ивановне, ни слова…
— Обязательно.
— Расстроится она. Я ей сказал, что уговорили продать сапоги. Да еще за четвертной! Как бы не так… Выпили с ним, много ли мне надо? Я захмелел… Вечером просыпаюсь: уже темно, все разбросано. Новых сапог нет. И документов.
— Паспорта?
— И военного билета. И еще. пятьдесят рублей лежали на книжной полке, между книг/— Микляев показал на книжный шкаф.
Денисов тоже оглянулся. Даже с того места, где он сидел, было видно стекло аккуратно вытерто.
«Кем? — подумал он — Вором?» Впрочем, во всей комнате чувствовались чистота и порядок. Тахта была аккуратно застелена ковровой дорожкой по полу бежали половики.
— Вы говорили с Алякринским, когда он вернулся? — поинтересовался
Денисов.
— Насчет него? Говорил. Алякринский и не слыхал о нем!
— Как же он попал к нему за стол? Принял шапку?
— В том-то и дело. За столом сидел другой парень Он потом приезжал.
Вовсе не тот.
— Значит, кто-то посвятил в детали… — Денисов подумал. — Могу я увидеть Алякринского?
— Побудьте. Пойду посмотрю… Правда, он ночь на свадьбе гулял. —
Микляев неловко скользнул со стула: — Я сейчас.
На двери на высоте его роста висело короткое пальтецо. Он ловко надел его, сдернул с крючка лохматую шапку.
— Подождите, — в движении он делал руками короткие, но энергичные отмашки.
Его не было несколько минут. Денисов полистал блокнот, снова наткнулся на записи Шерпа, которые не смог расшифровать.
«…Я стал свидетелем поразительного светового эффекта. Гигантский прямоугольник и огромный, величиной в добрые два этажа, глаз плыли по городу…»
«Зачем это Шерпу? Адвокат не стал бы описывать состояние, в котором он находился после наблюдения за солнечным зайчиком!» — Денисов спрятал блокнот.
За окном, у небольшого магазинчика, стояло несколько человек, Денисов привычно пересчитал их.
«Шесть человек… — Он прошел по комнате. — Конечно, преступник, снимавший комнату в Расторгуеве, приехал в Ожерелье не за сапогами. За документами! —Ктото рассказал ему о маленьком доверчивом человеке, любимце городка, который на вечеринке подарил незнакомому человеку модную собачью шапку. Преступник узнал, что человек этот — инвалид детства… А кому-то требовались на будущее документы человека, не состоящего на воинском учете…»
Внезапно что-то гулко ударило в передней, кто-то быстро пронесся через коридор, рванул дверь. Рыжий здоровый парень в наброшенном поверх майки куцем полушубке влетел в комнату.
— За Юрку! — крикнул рыжий.
Денисов увидел перекошенный, полный белых зубов рот и летящий навстречу кулак. Промедли Денисов мгновенье — Алякринский свернул бы ему челюсть.
Денисов сделал шаг в сторону, внезапно подсел, схватил за руку, пригнулся, дернул на себя — иного выхода не было. Парень взлетел вверх, перелетел через Денисова, глухо ударил спиной в тахту.
Денисов придержал его, не отпуская руки.
— Что вы, парни?! — пискнул еще в коридоре Микляев.
— Я из милиции, инспектор розыска. Денисов моя фамилия. Приехал разбираться. Вы поняли? Повторите.
Алякринский тяжело дышал. При падении он прикусил губу.
— Ошибка вышла… Извини.
Денисов отпустил руку, отошел к книжным полкам.
Глубже вздохнул, гася дыхание. Через несколько минут все трое сидели за столом.
— Дела… — Рыжий взглянул на Денисова, засмеялся. Он смеялся, пока у него из глаз не брызнули слезы. — Я ведь думал, тот приехал, с резиновыми сапогами…
— Я чувствую — не то… — сказал Микляев, От энергичной ходьбы лицо его разгорелось. — Бегу и не могу догнать!
— Откуда он мог знать про Микляева, про собачью шапку? — спросил
Денисов.
Алякринский прекратил смеяться:
— От меня! Много нынче я стал по пьянке хвастать своим другом, — он кивнул на Микляева.
— Где это было?
— По-моему, в Расторгуеве. С месяц назад. В пивном зале.
— А человека этого можете вспомнить?
— Вряд ли… — Алякринский покачал головой. — Я ведь со свадьбы иду, всю ночь гулял. Друга пропивал… — Он с натугой поморщился: —JieT, не помню.
Денисов представил мысль собеседника — она словно продиралась по болоту через камыши и топкий мшаник.
— Лицо словно проваленное в середине… — Денисов попытался уточнить.
— Нет, лицо чистое. Без примет.
— А почему разговор зашел о шапке?
— Начали не с шапки. О заработках говорили, как водится. О дли-нном рубле. Я сказал: "Деньги не всё!
Друг у меня есть…" Обрисовал положение: «Собачью шапку незнакомому человеку подарил». Он заинтересовался. Ну, меня и понесло…
— А до этого? Как перешли к деньгам?
— Как перешли…
Денисов снова представил ломающийся с треском камыш, топкий мшаник, что-то темное, неуклюжее, с шумом продирающееся сквозь заросли.
— Привычка у меня, — сказал шофер. — По пьянке люблю рассказывать, как доверяют на работе, какие суммы денег возил, когда обслуживал бухгалтерию…
Бахметьев, когда Денисов вошел к нему, разговаривал по телефону. Сбоку на столе Денисов увидел подшитые сводки-ориентировки о нераскрытых преступлениях прошлых лет, которые он заказывал. Он узнал их сразу:
свежие ориентировки обычно держали неподшитыми.
— Садись, — начальник отдела показал на стул, потом нажал на переговорное устройство, сказал глухо:— Старшего инспектора Горохову с материалами. Срочно… — он посмотрел на часы.
Денисов сел лицом к окну. Перед ним был зал длч транзитных пассажиров, бесконечный калейдоскоп лиц, багажа, одежд.
— Через несколько минут у меня оперативное совещание, — сказал
Бахметьев в трубку, заканчивая разговор. — Беда: не с кем работать.
Начальник уголовного розыска болен, заместителя нет. А исполняющий его обязанности, — теперь Бахметьев говорил специально для Денисова, — тоже занимается только Белогорловой и Шерпом… — Возможно, он хотел сказать по-другому. — На него вся надежда.
Денисов услышал, как позади скрипнула сначала первая дверь похожего на шкаф входа в кабинет, за ней вторая.
Вошла Горохова, она была в форме капитана милиции, довольно сухо, как принято в присутствии руководства между подчиненными, кивнула. Бахметьев показал ей на стул за приставным столиком против Денисова.
— Как перенасыщенный раствор? — Бахметьев положил трубку. — Осадок действительно выпал?
— Похоже, — признал Денисов.
— И что в нем?
Денисов коротко рассказал то, что мог узнать от Микляева и Алякринского.
— Цэ дило, — протянул Бахметьев. Он любил под настроение ввернуть словцо из времен довоенной юности, прошедшей на Полтавщине, и молодые инспектора, все, как один, желавшие на него походить, тоже повторяли часто: «цэ дило», «трэба разжуваты», «чи — да, чи — ни».
Денисов догадался, что у начальника хорошие новости.
— Преступник, по-твоему, может сейчас находиться в Ожерелье? — на всякий случай спросил Бахметьев.
— Вряд ли.
— А где он сейчас может быть, знаешь?
— Нет.
— Негусто, — сказал Бахметьев и посмотрел на часы: время еще оставалось. — Любопытны данные анализа микрочастиц из карманов обоих задержанных рецидивистов. Прошу, — он кивнул, Гороховой.
— Полученные данные.. — . — начала Горохова. Денисову показалось, что она предварит сообщение эффекгной паузой, но Горохова проговорила текст скучно, даже безучастно. — "…В карманах одежды проверяемого Снопова М.
И., он же Руденко Т. Я., он же…" Это «Федор». Тут все неинтересно. Вот!
«…А также частицы пыли, по химическому составу имеющие отношение к распространенным сортам типа „трапезонд“ номера 93, 1272… Смеси различных сортов желтых ферментированных Табаков…» В карманах второго задержанного тоже много табака.
— Выходит, это одна шайка, пользующаяся одними и теми же воровскими уловками. И «Малай», и «Федор», и тот — в Расторгуеве…
Бахметьев отпустил Горохову, та ушла, тихо закрыв за собой обе двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39