Для меня они все равно что не существуют.
– А этот низкородный молокосос? Почему вы так уверены, что от него можно ждать большего? Этот позорящий вас флирт должно прекратить. Немедленно.
Понимая, что зашла в своей горячности слишком далеко и обидела Анну, Эмили отступила. Понемногу смягчилась и хозяйка замка.
– Вам всегда хватало смелости спорить со мной, – сказала она, протягивая девушке руку.
– Потому что я всегда доверяла вам, моя госпожа. Потому что вы всегда учили меня поступать правильно.
– Боюсь, ваше доверие переходит разумные пределы, – вздохнула Анна и поднялась.
Эмили опустила голову.
– Я дала ему обещание, госпожа. Прошу вас разрешить ему остаться здесь. Далее я не пойду. Вы бы и не знали ни о чем, если б я сама вам не рассказала. Пожалуйста, позвольте ему остаться.
Анна пристально посмотрела ей в глаза и, по-видимому, не найдя ответа на свои вопросы, покачала головой.
– Что же сделала с вами жизнь, дитя мое, если вы так ожесточены против себе подобных?
– Я не ожесточена ни против них, ни против кого-либо еще. – Эмили опустилась на колени и прижалась щекой к протянутой руке Анны. – Я только вижу, что есть и другой мир.
– Встаньте. – Хозяйка замка бережно помогла ей подняться. – Ваш шут может остаться. По крайней мере, до тех пор, пока Болдуин не спросит о нем. Надеюсь, он поможет сделать так, чтобы временное отсутствие Норберта ощущалось не так сильно.
– Он хорошо обучен, моя госпожа. Вот увидите, все будет в порядке, – радостно пообещала Эмили.
– Меня беспокоит то, чему он учится от вас. Этот другой мир, о котором вы говорите, может оказаться очень реальным. Он может возбудить ваше любопытство. Растревожить ваши чувства. Но поверьте мне, Эмили, он никогда не станет вашим миром, вашим домом.
Эмили содрогнулась от прозвучавшей в словах Анны уверенности и еще раз потерлась щекой о ее руку.
– Я знаю, госпожа.
Глава 62
На следующее утро состоялся мой дебют в роли шута перед двором госпожи Анны.
В первый раз я видел большой зал замка только из-за занавеса, когда наблюдал за выступлением Норберта, изучал его трюки. Сейчас это помещение с поднимающимися на тридцать футов могучими арками и заполненное рыцарями и придворными в ярких нарядах выглядело даже внушительнее, чем я себе представлял.
Сердце колотилось от волнения. Не только потому, что мне предстояло выступать перед столь огромной аудиторией. И не только потому, что Трейль по сравнению с Боре казался деревней. И даже не потому, что я должен был завоевать благосклонность новой хозяйки. Я заменял Норберта, шута высшего ранга. Такое доверие накладывало особенную ответственность.
Наконец трубы объявили о прибытии Анны, и в зале появилась хозяйка замка в шелковом платье с длинным шлейфом, за ней вереницей следовали придворные дамы, которые несли подушечки, прохладительные напитки и все прочее, что могло потребоваться госпоже.
Пажи в зеленых с золотым туниках объявили повестку дня, и Анну тут же окружили советники, каждый из которых претендовал на право получить постоянный допуск к уху герцогини. Рыцари, в отличие от своих собратьев в Трейле, не разгуливали в повседневной одежде, а чинно восседали за столами в праздничных нарядах цветов своего сеньора.
Спор, вынесенный на рассмотрение двора, касался претензий бейлифа к местному мельнику. Как и повсюду, бейлиф полагал, что мельник утаивает размеры дохода и должен платить больше. Нечто похожее я наблюдал сотни раз в своей деревне. И не было еще случая, чтобы бейлиф проиграл.
Анна рассеянно выслушала доводы сторон, но потом, похоже, начала уставать. В отсутствие супруга ей приходилось заниматься самыми утомительными и скучными делами, а препирательства мельника с бейлифом полностью соответствовали этой категории.
Взгляд герцогини ушел в сторону.
– То, что здесь происходит, достойно комедии, – сказала она. – Шут, комедия – твой удел. Что скажешь? Выходи и решай.
Я выступил из толпы у нее за спиной. Анна посмотрела на меня немного удивленно, как будто не ожидала обнаружить новое лицо.
– Вы приказали мне решать, госпожа?
Я поклонился.
– Если только ты не так же туп, как они.
По залу раскатился негромкий смех.
– Постараюсь, – сказал я, вызывая в памяти все случаи, когда решения принимались не в пользу моих друзей, – но сначала разгадайте загадку. Что на свете самое смелое?
– Ты на сцене хозяин, шут. Скажи нам, что самое смелое.
– Рубашка бейлифа, моя госпожа. Чуть ли не каждый день она хватает его за горло.
Зал удивленно притих, потом молчание сменилось гулом изумленных голосов. Все смотрели на бейлифа, ожидая его ответа.
Анна повернулась ко мне.
– Норберт сообщил, что хочет подлечиться, но он умолчал о том, что передает дела такому остроумцу. Подойди сюда. Я тебя знаю?
Я опустился перед ней на колени и сдернул шапочку.
– Меня зовут Хью, добрая госпожа. Мы встречались с вами однажды. На дороге в Трейль.
– А, господин Руж! – воскликнула она, выражением лица давая понять, что хорошо знает, с кем говорит. – Сегодня вы выглядите получше, чем тогда. Кажется, вас неплохо залатали. К тому же вы нашли себе новое ремесло. Тогда, если не ошибаюсь, вы были весьма воинственно настроены и спешили кого-то спасать.
– Из доспехов на мне было только это. – Я дотронулся до клетчатой туники. – А из оружия лишь посох. Надеюсь, по мне не очень скучали.
– Трудно скучать по тому, кто никуда не исчезает, – с язвительной усмешкой ответила Анна.
Кое-кто из дам начал хихикать. Я церемонно поклонился, отдавая должное ее остроумию.
– Норберт дал тебе самые лучшие рекомендации и обещал, что с тобой мы не будем скучать. К тому же при дворе у тебя нашлись и другие защитники. И что же? Не успел сделать и нескольких шагов, а уже испачкал сапоги. Итак, ты принимаешь сторону мельника?
– Сторону справедливости, госпожа. – В зале становилось жарко. – И правосудия.
– Справедливости и правосудия... Что шут знает о справедливости и правосудии? Этим занимаются толкователи законов и права.
Я уважительно поклонился.
– Закон здесь – вы, госпожа. Вам и судить, кто прав. Как сказал Августин: "Без правосудия королевства всего лишь банды преступников".
– Я вижу, ты многое успел познать. Наверное, вел интересную жизнь.
Я кивнул в сторону бейлифа.
– Вообще-то я хорошо знаком только с преступниками. Остальное – догадка.
В зале снова засмеялись. Громче, чем в первый раз. Даже Анна снизошла до улыбки.
– Шут, цитирующий Августина? Это что-то новенькое. Кто ты?
– Глупец, не знающий латыни, глупее глупца, знающего ее.
И снова смех, даже аплодисменты. И еще одна улыбка от Анны.
– Меня воспитывали голиарды, ваша милость. Они научили меня многому такому, что ни на что не годится. – Я встал на руки, постоял, удерживая равновесие, убрал одну руку. – И кое-чему полезному... надеюсь.
Хозяйка замка одобрительно кивнула.
– Ты прав. – Она похлопала в ладоши и повернулась к бейлифу. – Что ж, сегодня я вынуждена принять сторону шута. Он победил. Прости меня, но остроумие оказалось сильнее права. Уверена, что в следующий раз весы склонятся в твою пользу.
Бейлиф бросил на меня сердитый взгляд, потом поклонился и отступил.
– Принимаю ваше решение, госпожа.
Я снова встал на ноги.
– Что ж, шут, твои друзья меня не обманули. Норберт хорошо с тобой поработал. Ты принят.
Я поклонился.
– Спасибо, госпожа. Вы не разочаруетесь.
Меня наполнила необыкновенная легкость. Я выступал перед огромной аудиторией и победил. Впервые за долгое время у меня не было ощущения притаившейся где-то опасности. Я подмигнул Эмили, и она улыбнулась в ответ.
– Останешься по крайней мере до возвращения моего мужа, – резко добавила Анна. – И сразу предупреждаю, что его понятия о праве и отношение к обычаям весьма отличны от моих. Не думаю, что он поддастся очарованию шута, знающего латынь.
Глава 63
Следующие дни я занимался тем, что развлекал госпожу чтением стихов и историй, которые помнил еще с детства, и сопровождал шуточными комментариями заседания двора, когда возникала необходимость разбавить смехом утомительную рутину.
Все мои проблемы постепенно отдалялись. Я даже поймал себя на том, что получаю удовольствие от новой роли и той власти, которую дает допуск к уху герцогини.
Несколько раз мне удавалось, представив ту или ситуацию в смешном свете, повернуть ход мыслей хозяйки замка и склонить ее к определенному решению, всегда в пользу пострадавшей стороны. Я чувствовал, что она прислушивается к моему мнению, пусть даже и облеченному в шутливую форму, ищет моего совета и нередко предпочитает мою оценку дела той, которую дают ей приближенные. У меня неплохо получалось!
И Эмили тоже казалась довольной. Не раз я ловил ее одобрительный взгляд, хотя бывать наедине после той встречи в первый день нам уже не доводилось.
Однажды в конце заседания Анна подозвала меня и спросила:
– Ты ездишь верхом, шут?
– Да.
– Тогда я прикажу оседлать для тебя лошадь. Хочу, чтобы ты сопровождал меня завтра на прогулке. Будь готов на утренней заре.
Прогулка... с герцогиней...
То была необычайная честь, что подтвердил и Норберт. Всю ночь я проворочался на соломенном тюфяке. Куда она собирается? Зачем берет меня с собой? В перерыве между приступами кашля Норберт, отхаркнув мокроту, пробормотал:
– Не слишком-то привыкай к моей шапке. Я скоро вернусь.
На рассвете следующего дня я уже стоял у конюшен, ожидая увидеть толпу разодетых придворных.
Однако уже с самого начала стало ясно, что мы отправляемся отнюдь не на увеселительную прогулку. Анна явилась в верховом костюме, сопровождаемая двумя рыцарями, которых я уже знал: ее политическим советником, Бернаром Дева, и капитаном стражи по имени Жиль. С ней был и мавр, тот самый великан, помогавший мне сесть на лошадь в лесу, – он постоянно находился при госпоже, исполняя, по-видимому, роль ее телохранителя. Дополнительную охрану обеспечивала дюжина солдат.
Никто не говорил, куда мы направляемся, а демонстрировать любопытство я, разумеется, не стал.
С первым светом ворота распахнулись, и наш отряд выехал из Боре. Небо над далекими восточными холмами уже прорезали оранжевые полоски. Мы сразу же повернули на юг.
Я ехал следом за знатью, перед арьергардом. Анна оказалась прекрасной наездницей, умело управлявшей резвой кобылкой. Время от времени она перебрасывалась несколькими словами со своими советниками, но по большей части мы ехали молча и довольно быстро. Первую остановку сделали примерно через час, после того как переправились через небольшую речушку.
Я начал немного нервничать. Мы приближались к Трейлю, владениям Болдуина. За мной никто не наблюдал, меня никто не стерег, но тревожные мысли то и дело проскакивали.
Зачем Анна пригласила меня в эту поездку? Что, если меня собираются выдать герцогу?
Достигнув развилки, отряд повернул на юго-запад. Теперь мы скакали по совершенно незнакомой мне дороге, мимо холмов с раскинувшимися на их склонах деревушками, а к полудню углубились в лес, столь густой, что порой деревья просто преграждали путь. Теперь нас вел Жиль. Внезапно он остановился и объявил:
– Здесь заканчиваются наши владения, госпожа. Мы вступаем на территорию Трейля.
И все же мы проследовали дальше. Кровь в жилах бежала все быстрее и быстрее. Я не понимал, что происходит. Попытаться сбежать? Но куда податься? Да и при желании они схватили бы меня без особого труда.
Я смотрел в спину едущей впереди Анны, вынужденный поневоле доверять этой женщине. Главное – не показывать страх. При этом я отчетливо сознавал, что, доверяясь благородным, неизменно попадешь в еще худшую переделку. Что, если они собираются предать меня и сейчас?
Устав от томительных размышлений, я пришпорил своего жеребца и догнал Анну. Некоторое время мы скакали бок о бок, но она молчала, хотя и видела вопрос в моих глазах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49