Не так давно он как раз сделал нечто подобное для западногерманского правительства. Покажите-ка нам это, Луэллин.
И мужчины, собравшиеся вокруг стола для заседаний, узнали подробности того, как Хел проник в пользующуюся печальной известностью группу немецких террористов, после чего человек, чье имя группа носила, оказался в тюрьме, а его подруга умерла.
– Так он замешан в этом деле? – с оттенком благоговейного ужаса и восхищения спросил мистер Эйбл.
– Спорю на что угодно – он отхватил за это кругленькую сумму. Черт меня побери, если это не так! Но больше всего денег за одну операцию он получил в Соединенных Штатах, – сказал Даймонд. – И, что интересно, счет был оплачен частным лицом. Давай посмотрим, что у тебя там имеется на эту тему, Луэллин.
– Это которая, сэр?
– Лос-Анджелес – май семьдесят четвертого. На экране начали появляться строчки, и Даймонд принялся объяснять:
– Вы наверняка помните этот случай. Пятеро членов банды городских воров, громил и негодяев, называвших себя “Единой Маоистской Фалангой”, были уничтожены в продолжавшейся целый час перестрелке. Все это время три с половиной сотни полицейских из SWAT, люди из ФБР и советники из ЦРУ поливали огнем дом, в котором укрылись бандиты.
– А при чем тут Хел? – спросил Старр.
– Его нанял один человек, чтобы он установил место, где скрываются гангстеры, и уничтожил их. План был разработан таким образом, чтобы исключить вмешательство полиции и ФБР; они должны были появиться там уже после того, как дело будет сделано, и спокойно пожинать лавры… К несчастью для Хела, они прибыли на полчаса раньше; он был еще в доме, когда они окружили его и открыли огонь, применяя одновременно огнестрельное и газовое оружие. Ему пришлось взломать настил пола и лечь ничком, укрывшись в перекрытии. В последнюю минуту ему удалось выбраться и присоединиться к толпе офицеров. Разумеется, он был одет как полицейский из SWAT – форма, бейсбольное кепи и все такое.
– Но, насколько я помню, – заметил мистер Эйбл, – в отчете говорилось о том, что из дома во время операции тоже отвечали выстрелами.
– Все это выдумки. К счастью, никому даже в голову не пришло задуматься над тем, что, хотя в обуглившихся развалинах нашли два миномета и целый арсенал винтовок и пулеметов, ни один из трехсот пятидесяти полицейских (и бог знает какого еще количества зевак) не получил даже царапины после целого часа ожесточенной стрельбы.
– Однако я видел фотографии кирпичной стены, от которой пулями были отколоты куски.
– Естественно. Если вы окружаете дом тремя с лишним сотнями до зубов вооруженных молодчиков и они начинают палить без передышки, можете быть уверены, что энное количество пуль, влетев в одно окно, вылетит в другое.
– То есть вы хотите сказать, что полицейские и агенты ФБР и ЦРУ стреляли друг в друга? – засмеялся мистер Эйбл.
Даймонд пожал плечами:
– А где вы найдете гениев за двадцать тысяч в год?
Заместитель почувствовал, что должен встать на защиту своей организации.
– Хочу напомнить вам, что ЦРУ играло там исключительно роль наблюдателя. По закону мы не имеем права уничтожать кого-либо в частном доме.
Все с сомнением уставились на говорящего. Наконец мистер Эйбл прервал затянувшееся молчание, обратившись к Даймонду с вопросом:
– А для чего этому человеку нужно было тратить бешеные деньги, нанимая Хела, если он спокойно мог предоставить все дело полиции?
– Полиция могла взять кого-нибудь живым. Тогда неизбежно последовал бы суд, на котором этот, оставшийся в живых, член банды дал бы показания.
– А, ну да, понимаю.
Даймонд снова повернулся к Помощнику:
– Кончай с этими подробностями и прокрути нам быстренько все остальные операции Хела.
Сменяя друг друга, на стеклянной крышке стола стали в хронологическом порядке появляться краткие сведения обо всех известных акциях Николая Хела. Сан-Себастьян, финансировала ЕТА-6; Берлин, финансировало Германское правительство; Каир, спонсор неизвестен; Белфаст, финансировала IRA; Белфаст, спонсор UDA; Белфаст, спонсор Британское правительство – и так далее, и тому подобное. Затем запись неожиданно прервалась.
– Два года назад он удалился от дел, – объяснил Даймонд.
– Но в таком случае… – развел руками мистер Эйбл, словно недоумевая, из-за чего же разгорелся сыр-бор.
– К сожалению, у Хела чересчур развито чувство долга по отношению к друзьям. А Аза Стерн был его другом.
– Объясните мне одну вещь. На экране несколько раз появлялось слово “трюк”. Не понимаю, что бы это могло означать?
– Это связано с той системой, по которой Хел оценивает свои услуги. Свои акции он называет “трюками” и оценивает их точно так же, как это делают каскадеры в кино, на основании двух факторов: трудности выполняемой работы и степени риска. Ну, например, если сложность задачи состоит в том, что трудно подобраться к объекту или проникнуть в соответствующую организацию, он назначает более высокую цену. Но если последствия операции не будут слишком серьезными из-за некомпетентности членов организации, против которой направлена акция, то и цена за нее, соответственно, будет ниже (как в случае с IRA, например, или с ЦРУ). Или возьмем обратный пример – последний “трюк” Хела, перед тем как он отошел от дел. Один человек из Гонконга хотел вывезти своего брата из коммунистического Китая. Для человека вроде Хела это не представляло больших трудностей, поэтому можно было бы предположить, что и цена была достаточно скромной. Однако если бы он попался, ему пришлось бы поплатиться жизнью, в итоге сумма гонорара была соответствующим образом увеличена. Ну как, механизм вам ясен?
– И сколько же он получил за этот… трюк?
– Как ни странно, ничего. Человек, нанявший его, содержит специальное заведение, в котором обучаются самые дорогие куртизанки мира. Он скупает маленьких девочек со всего Востока и воспитывает их, прививая им такт и изящное, любезное обхождение. Обычно только одна из пятидесяти девочек, вырастая, становится достаточно привлекательной и искусной для того, чтобы превратиться в предмет его единственной в своем роде торговли. Другим он просто дает какую-нибудь полезную профессию и, когда им исполнится восемнадцать, отпускает их. В общем-то, все девушки свободны и могут уйти от него, когда захотят, но, поскольку он платит им большие деньги, они, как правило, продолжают работать у него лет десять, а затем, еще в расцвете жизненных сил, увольняются со службы, имея на своем счету в банке тысяч пятьсот или около того. У этого человека есть одна особенно выдающаяся ученица, женщина лет тридцати, которая оценивается в четверть миллиона в год. Хел вызволил из Китая брата этого человека и в обмен получил право в течение двух лет пользоваться ее услугами. Теперь она живет в ним в его замке. Ее зовут Хана – она наполовину японка, на четверть негритянка и на четверть белая. Кстати, интересная деталь – это воспитательное учреждение существует под вывеской христианского приюта для детей-сирот. Все девочки одеты в черно-голубую форму, а женщины, которые их обучают, носят одежды монахинь. Заведение называется “Сиротский приют Страстей Господних”.
Старр издал продолжительный свист.
– Так вы говорите, что эта самая дамочка у Хела получает четверть миллиона в год?! Сколько же, в таком случае, стоит одноразовое удовольствие?
– Вам, – сказал Даймонд, – это обошлось бы примерно в сто двадцать пять тысяч.
Козопас из ООП покачал головой:
– У этого Николая Хела, должно быть, денег куры не клюют, а?
– Он не так богат, как вам кажется. Во-первых, все его “трюки” довольно дорогостоящи. Особенно, когда требуется нейтрализовать правительство той страны, в которой он будет работать. Хел сначала собирает информацию, которую поставляет ему один человек, – мы так до сих пор и не смогли его обнаружить, – известный под кличкой Гном. Гном добывает сведения, дискредитирующие правительства и бросающие тень на некоторых политических деятелей. Хел покупает у него эту информацию и, если власти попытаются воспрепятствовать его деятельности, использует ее для шантажа. Информация эта стоит очень дорого. Хел тратит также уйму денег, снаряжая экспедиции по исследованию горных пещер Бельгии, Альп и Пиренеев, где он проживает. Это его хобби, и, надо сказать, оно не из дешевых. Ну и наконец его замок. За те пятнадцать лет, что прошли с тех пор, как он купил его, он потратил чуть больше двух миллионов на его восстановление; он пригласил к себе последних из оставшихся в живых первоклассных мастеров-каменотесов, резчиков по дереву, мастеров по изготовлению и кладке черепицы. А обстановка замка обошлась ему еще в два миллиона.
– Так, значит, – проговорил мистер Эйбл, – он живет в величайшей роскоши, этот ваш Хел?
– Да, без сомнения, в роскоши. Но примитивной. Замок полностью восстановлен в своем первоначальном виде. В нем нет ни электричества, ни центрального отопления, вообще никаких современных удобств, за исключением подземной телефонной линии, благодаря которой он узнает о появлении в окрестностях его логова каких-либо посторонних людей.
Мистер Эйбл кивнул, точно в подтверждение своим мыслям:
– Итак, человек, воспитанный в духе восемнадцатого века, создал для себя мир восемнадцатого века и живет в горах, в величественном и роскошном уединении. Как интересно! Однако меня удивляет, почему Хел не вернулся в Японию, к той жизни, к которой он был приучен с детства?
– Насколько я понимаю, выйдя из тюрьмы и обнаружив, до какой степени американизация “извратила” традиционный образ жизни и моральные устои японцев, он решил покинуть страну. Хел никогда больше туда не возвращался.
– Как мудро. В его памяти Япония навсегда останется такой, какой она была в тихие и мирные времена, когда царило благородство и душевное величие. Жаль, что он наш противник. Мне понравился ваш мистер Хел.
– Почему вы называете его моиммистером Хелом?
Мистер Эйбл улыбнулся:
– Вас это раздражает?
– Меня всегда раздражает тупость. Но вернемся к нашей проблеме. Нет, Хел далеко не так богат, как вы думаете. Он, вероятно, нуждается в деньгах, и это его слабое место. У него есть несколько тысяч акров земли в Вайоминге, квартиры в полудюжине столиц мира, прибежище в Пиренейских горах, но не более полумиллиона в Швейцарском банке. Он продолжает тратить деньги на свой замок и подземные экспедиции. Даже если предположить, что со временем он продаст свои квартиры и земельные угодья, все равно ему придется вести в своем замке достаточно скромное существование.
– Такую жизнь называют… какое-то для этого есть слово, – задумчиво сказал мистер Эйбл, и на губах его от сознания, что его тон раздражает Даймонда, появилась легкая, затаенная улыбка.
– Не знаю, что вы имеете в виду.
– Японское слово, которое употребляют, когда говорят о чем-то внутреннем, глубоко скрытом и полном достоинства.
– Шибуми!
– Ах, да! Таким образом, даже не совершая больше никаких “трюков”, ваш – я имею в виду наш –мистер Хел сможет жить в своем уединении, ведя жизнь шибуми.
– Ну, я бы этого не сказал, – вставил Старр. – По крайней мере не с курочкой по тысяче долларов за сеанс!
– Вы не могли бы помолчать, Старр? – попросил Даймонд.
Не в силах понять, почему так завелись боссы, стажер из ООП встал из-за стола и отошел к окну. Остановившись там, он принялся наблюдать, как светящийся колпачок на крыше машины “скорой помощи” прокладывает себе путь сквозь еле движущийся поток автомобилей. Красочное выражение Старра привлекло его внимание, и он принялся листать свой карманный англо-арабский словарик, бормоча: “курочка”. И вдруг внезапно и памятник Вашингтону, и широкая полоса машин, двигавшаяся по проспекту, исчезли, и в окно, заливая все помещение, хлынул ослепительный луч света.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
И мужчины, собравшиеся вокруг стола для заседаний, узнали подробности того, как Хел проник в пользующуюся печальной известностью группу немецких террористов, после чего человек, чье имя группа носила, оказался в тюрьме, а его подруга умерла.
– Так он замешан в этом деле? – с оттенком благоговейного ужаса и восхищения спросил мистер Эйбл.
– Спорю на что угодно – он отхватил за это кругленькую сумму. Черт меня побери, если это не так! Но больше всего денег за одну операцию он получил в Соединенных Штатах, – сказал Даймонд. – И, что интересно, счет был оплачен частным лицом. Давай посмотрим, что у тебя там имеется на эту тему, Луэллин.
– Это которая, сэр?
– Лос-Анджелес – май семьдесят четвертого. На экране начали появляться строчки, и Даймонд принялся объяснять:
– Вы наверняка помните этот случай. Пятеро членов банды городских воров, громил и негодяев, называвших себя “Единой Маоистской Фалангой”, были уничтожены в продолжавшейся целый час перестрелке. Все это время три с половиной сотни полицейских из SWAT, люди из ФБР и советники из ЦРУ поливали огнем дом, в котором укрылись бандиты.
– А при чем тут Хел? – спросил Старр.
– Его нанял один человек, чтобы он установил место, где скрываются гангстеры, и уничтожил их. План был разработан таким образом, чтобы исключить вмешательство полиции и ФБР; они должны были появиться там уже после того, как дело будет сделано, и спокойно пожинать лавры… К несчастью для Хела, они прибыли на полчаса раньше; он был еще в доме, когда они окружили его и открыли огонь, применяя одновременно огнестрельное и газовое оружие. Ему пришлось взломать настил пола и лечь ничком, укрывшись в перекрытии. В последнюю минуту ему удалось выбраться и присоединиться к толпе офицеров. Разумеется, он был одет как полицейский из SWAT – форма, бейсбольное кепи и все такое.
– Но, насколько я помню, – заметил мистер Эйбл, – в отчете говорилось о том, что из дома во время операции тоже отвечали выстрелами.
– Все это выдумки. К счастью, никому даже в голову не пришло задуматься над тем, что, хотя в обуглившихся развалинах нашли два миномета и целый арсенал винтовок и пулеметов, ни один из трехсот пятидесяти полицейских (и бог знает какого еще количества зевак) не получил даже царапины после целого часа ожесточенной стрельбы.
– Однако я видел фотографии кирпичной стены, от которой пулями были отколоты куски.
– Естественно. Если вы окружаете дом тремя с лишним сотнями до зубов вооруженных молодчиков и они начинают палить без передышки, можете быть уверены, что энное количество пуль, влетев в одно окно, вылетит в другое.
– То есть вы хотите сказать, что полицейские и агенты ФБР и ЦРУ стреляли друг в друга? – засмеялся мистер Эйбл.
Даймонд пожал плечами:
– А где вы найдете гениев за двадцать тысяч в год?
Заместитель почувствовал, что должен встать на защиту своей организации.
– Хочу напомнить вам, что ЦРУ играло там исключительно роль наблюдателя. По закону мы не имеем права уничтожать кого-либо в частном доме.
Все с сомнением уставились на говорящего. Наконец мистер Эйбл прервал затянувшееся молчание, обратившись к Даймонду с вопросом:
– А для чего этому человеку нужно было тратить бешеные деньги, нанимая Хела, если он спокойно мог предоставить все дело полиции?
– Полиция могла взять кого-нибудь живым. Тогда неизбежно последовал бы суд, на котором этот, оставшийся в живых, член банды дал бы показания.
– А, ну да, понимаю.
Даймонд снова повернулся к Помощнику:
– Кончай с этими подробностями и прокрути нам быстренько все остальные операции Хела.
Сменяя друг друга, на стеклянной крышке стола стали в хронологическом порядке появляться краткие сведения обо всех известных акциях Николая Хела. Сан-Себастьян, финансировала ЕТА-6; Берлин, финансировало Германское правительство; Каир, спонсор неизвестен; Белфаст, финансировала IRA
– Два года назад он удалился от дел, – объяснил Даймонд.
– Но в таком случае… – развел руками мистер Эйбл, словно недоумевая, из-за чего же разгорелся сыр-бор.
– К сожалению, у Хела чересчур развито чувство долга по отношению к друзьям. А Аза Стерн был его другом.
– Объясните мне одну вещь. На экране несколько раз появлялось слово “трюк”. Не понимаю, что бы это могло означать?
– Это связано с той системой, по которой Хел оценивает свои услуги. Свои акции он называет “трюками” и оценивает их точно так же, как это делают каскадеры в кино, на основании двух факторов: трудности выполняемой работы и степени риска. Ну, например, если сложность задачи состоит в том, что трудно подобраться к объекту или проникнуть в соответствующую организацию, он назначает более высокую цену. Но если последствия операции не будут слишком серьезными из-за некомпетентности членов организации, против которой направлена акция, то и цена за нее, соответственно, будет ниже (как в случае с IRA, например, или с ЦРУ). Или возьмем обратный пример – последний “трюк” Хела, перед тем как он отошел от дел. Один человек из Гонконга хотел вывезти своего брата из коммунистического Китая. Для человека вроде Хела это не представляло больших трудностей, поэтому можно было бы предположить, что и цена была достаточно скромной. Однако если бы он попался, ему пришлось бы поплатиться жизнью, в итоге сумма гонорара была соответствующим образом увеличена. Ну как, механизм вам ясен?
– И сколько же он получил за этот… трюк?
– Как ни странно, ничего. Человек, нанявший его, содержит специальное заведение, в котором обучаются самые дорогие куртизанки мира. Он скупает маленьких девочек со всего Востока и воспитывает их, прививая им такт и изящное, любезное обхождение. Обычно только одна из пятидесяти девочек, вырастая, становится достаточно привлекательной и искусной для того, чтобы превратиться в предмет его единственной в своем роде торговли. Другим он просто дает какую-нибудь полезную профессию и, когда им исполнится восемнадцать, отпускает их. В общем-то, все девушки свободны и могут уйти от него, когда захотят, но, поскольку он платит им большие деньги, они, как правило, продолжают работать у него лет десять, а затем, еще в расцвете жизненных сил, увольняются со службы, имея на своем счету в банке тысяч пятьсот или около того. У этого человека есть одна особенно выдающаяся ученица, женщина лет тридцати, которая оценивается в четверть миллиона в год. Хел вызволил из Китая брата этого человека и в обмен получил право в течение двух лет пользоваться ее услугами. Теперь она живет в ним в его замке. Ее зовут Хана – она наполовину японка, на четверть негритянка и на четверть белая. Кстати, интересная деталь – это воспитательное учреждение существует под вывеской христианского приюта для детей-сирот. Все девочки одеты в черно-голубую форму, а женщины, которые их обучают, носят одежды монахинь. Заведение называется “Сиротский приют Страстей Господних”.
Старр издал продолжительный свист.
– Так вы говорите, что эта самая дамочка у Хела получает четверть миллиона в год?! Сколько же, в таком случае, стоит одноразовое удовольствие?
– Вам, – сказал Даймонд, – это обошлось бы примерно в сто двадцать пять тысяч.
Козопас из ООП покачал головой:
– У этого Николая Хела, должно быть, денег куры не клюют, а?
– Он не так богат, как вам кажется. Во-первых, все его “трюки” довольно дорогостоящи. Особенно, когда требуется нейтрализовать правительство той страны, в которой он будет работать. Хел сначала собирает информацию, которую поставляет ему один человек, – мы так до сих пор и не смогли его обнаружить, – известный под кличкой Гном. Гном добывает сведения, дискредитирующие правительства и бросающие тень на некоторых политических деятелей. Хел покупает у него эту информацию и, если власти попытаются воспрепятствовать его деятельности, использует ее для шантажа. Информация эта стоит очень дорого. Хел тратит также уйму денег, снаряжая экспедиции по исследованию горных пещер Бельгии, Альп и Пиренеев, где он проживает. Это его хобби, и, надо сказать, оно не из дешевых. Ну и наконец его замок. За те пятнадцать лет, что прошли с тех пор, как он купил его, он потратил чуть больше двух миллионов на его восстановление; он пригласил к себе последних из оставшихся в живых первоклассных мастеров-каменотесов, резчиков по дереву, мастеров по изготовлению и кладке черепицы. А обстановка замка обошлась ему еще в два миллиона.
– Так, значит, – проговорил мистер Эйбл, – он живет в величайшей роскоши, этот ваш Хел?
– Да, без сомнения, в роскоши. Но примитивной. Замок полностью восстановлен в своем первоначальном виде. В нем нет ни электричества, ни центрального отопления, вообще никаких современных удобств, за исключением подземной телефонной линии, благодаря которой он узнает о появлении в окрестностях его логова каких-либо посторонних людей.
Мистер Эйбл кивнул, точно в подтверждение своим мыслям:
– Итак, человек, воспитанный в духе восемнадцатого века, создал для себя мир восемнадцатого века и живет в горах, в величественном и роскошном уединении. Как интересно! Однако меня удивляет, почему Хел не вернулся в Японию, к той жизни, к которой он был приучен с детства?
– Насколько я понимаю, выйдя из тюрьмы и обнаружив, до какой степени американизация “извратила” традиционный образ жизни и моральные устои японцев, он решил покинуть страну. Хел никогда больше туда не возвращался.
– Как мудро. В его памяти Япония навсегда останется такой, какой она была в тихие и мирные времена, когда царило благородство и душевное величие. Жаль, что он наш противник. Мне понравился ваш мистер Хел.
– Почему вы называете его моиммистером Хелом?
Мистер Эйбл улыбнулся:
– Вас это раздражает?
– Меня всегда раздражает тупость. Но вернемся к нашей проблеме. Нет, Хел далеко не так богат, как вы думаете. Он, вероятно, нуждается в деньгах, и это его слабое место. У него есть несколько тысяч акров земли в Вайоминге, квартиры в полудюжине столиц мира, прибежище в Пиренейских горах, но не более полумиллиона в Швейцарском банке. Он продолжает тратить деньги на свой замок и подземные экспедиции. Даже если предположить, что со временем он продаст свои квартиры и земельные угодья, все равно ему придется вести в своем замке достаточно скромное существование.
– Такую жизнь называют… какое-то для этого есть слово, – задумчиво сказал мистер Эйбл, и на губах его от сознания, что его тон раздражает Даймонда, появилась легкая, затаенная улыбка.
– Не знаю, что вы имеете в виду.
– Японское слово, которое употребляют, когда говорят о чем-то внутреннем, глубоко скрытом и полном достоинства.
– Шибуми!
– Ах, да! Таким образом, даже не совершая больше никаких “трюков”, ваш – я имею в виду наш –мистер Хел сможет жить в своем уединении, ведя жизнь шибуми.
– Ну, я бы этого не сказал, – вставил Старр. – По крайней мере не с курочкой по тысяче долларов за сеанс!
– Вы не могли бы помолчать, Старр? – попросил Даймонд.
Не в силах понять, почему так завелись боссы, стажер из ООП встал из-за стола и отошел к окну. Остановившись там, он принялся наблюдать, как светящийся колпачок на крыше машины “скорой помощи” прокладывает себе путь сквозь еле движущийся поток автомобилей. Красочное выражение Старра привлекло его внимание, и он принялся листать свой карманный англо-арабский словарик, бормоча: “курочка”. И вдруг внезапно и памятник Вашингтону, и широкая полоса машин, двигавшаяся по проспекту, исчезли, и в окно, заливая все помещение, хлынул ослепительный луч света.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87