– Ну, а я Станислав Евгеньевич, соответственно муж Анны Анатольевны.
– Очень приятно, – деланно улыбнулась девушка.
– Нужно отдать должное, что мама частенько вспоминала вас, но я почему-то была уверена, что это плод ее фантазий.
– Не груби, дочка, – урезонила ее мать.
Люба пожала плечами и увлеклась едой, изображая, что у нее проснулся внезапный аппетит.
– Может еще по рюмочке, – предложил Станислав Евгеньевич, чтобы как-то сгладить возникшую неловкость.
– Не откажусь, – сестры отозвались в один голос, чему даже Люба искренне улыбнулась.
– Схожу на кухню, – сказала хозяйка, после того, как выпили. – Принесу еще одну бутылочку, – и она покинула гостей.
Любопытная Анна Анатольевна решила воспользоваться моментом и, повернувшись к племяннице, спросила:
– Что случилось с твоим братом?
– А что с ним могло случиться? – не поняла девушка. – Просто он живет в другом городе.
Она отвечала осторожно, потому что не знала, рассказала мать или нет о том, что Алексей многие годы числится в розыске и о том, что у него теперь другая фамилия.
– Я имею в виду младшего, – сказала тетя, чем сняла напряжение с собеседницы.
– Этот в армии, – спокойно ответила Люба. – Через полгода уже вернется.
– Меня интересует самый младший, с которым ты родилась в один день.
Гостью уже начинала раздражать, как ей казалось, тупость собеседницы.
– Но у меня только два брата. – Девушка отодвинула тарелку и в изумлении уставилась на родственницу.
– О чем вы тут без меня беседуете? – поинтересовалась вошедшая Ирина Анатольевна, ставя на стол бутылку водки.
Люба перевела непонимающий взгляд на мать:
– Тетя интересуется братом, с которым я будто бы родилась в один день.
– Я уже раз дала тебе понять, чтобы ты не затрагивала этой темы, – повысила Ирина голос на сестру.
– Господи, откуда ты взялась! Ты приносишь мне одни несчастья! – Она без сил опустилась в кресло, стараясь ухватить ртом как можно больше воздуха, которого почему-то стало катастрофически не хватать.
– Тебе плохо? – Дочь подлетела к матери и взяла ее за руки. – Может, «Скорую» вызвать?
– Не нужно, сейчас пройдет. – Дыхание у Ирины Анатольевны постепенно восстанавливалось.
Она выпрямилась в кресле, держась одной рукой за сердце, вторая оставалась у Любы.
– Пожалуйста, прости! – Младшая сестра подошла к старшей. – Я понятия не имею, какая трагедия произошла с твоим сыном. – В том, что ним приключилось что-то ужасное, она даже не сомневалась. – Но откуда мне было знать, что одно упоминание о нем вызовет у тебя такое негодование. Ирина высвободила у дочери вторую руку и отчаянно замахала ею, говорить она уже не могла.
– Замолчи немедленно! – подал голос Гладилин. – Неужели не видишь, что ей нехорошо.
– Молчу, молчу, – тут же отозвалась Анна Анатольевна.
– Дочка, иди в свою комнату, – тихо попросила мать.
– Может все-таки вызвать врача? – спросила Люба, обеспокоенная состоянием матери.
Но после того, как мать покачала головой, нехотя покинула комнату.
– Садитесь! – обратилась хозяйка к гостям, застывшим в нерешительности посреди комнаты. – Я все расскажу вам.
– Если тебе тяжело вспоминать это, то не обязательно просвещать нас, – на всякий случай предостерег Станислав Евгеньевич.
– Если я не покаюсь в содеянном, будет еще хуже. Больше нет сил носить все это в себе.
Гости тихонько сидели на стульях, приготовившись слушать.
– Ты помнишь наш последний разговор по междугородке? – Ирина Анатольевна бросила недобрый взгляд на сестру, от которого у Анны пробежали мурашки по спине.
– Я же уже извинилась, – виноватым голосом произнесла она.
– Речь сейчас не о тебе. В ту пору муж был в могиле, старшенький под следствием, а я осталась одна с тремя детьми, без копейки денег. К тому же, двое детей грудных. Выйти на работу не имела возможности, а они есть каждый день просят. Сама существовала впроголодь, но это ладно. Вот только грудное молоко начало быстро убывать и я поняла, что не смогу троих вытянуть. Одним словом, подбросила я сына на дачу кому-то из обкомовских работников. – Она закрыла лицо руками и горькие слезы раскаяния моментально смочили их.
После непродолжительного молчания Анна Анатольевна осторожно спросила:
– А потом ты не пробовала найти его?
– Как же, – Ирина отвела руки от лица, на какую-то долю секунды задумалась и тут ее словно прорвало. Она рассказала о своих бесполезных поисках.
– Тебе не приходило в голову, что от того момента, как ты…, – Гладилин подыскивал нужное слово, еле заметно прищелкивая пальцами. Ему не хотелось произносить слово «подкинула». – Оставила сына на даче, – с честью вышел он из положения. – И до твоего следующего посещения этой дачи, могли смениться хозяева.
– Боже праведный! – Громко воскликнула Ирина Анатольевна. – Скорее всего так и было. Иначе, куда бы мог деться мой сыночек?!
Гладилин победоносно улыбнулся, довольный своей подсказкой. Затем, как бы спохватившись, сказал жене:
– По-моему, нам пора. И так засиделись, а твоей сестре лучше побыть одной.
– Всегда буду рада видеть вас. Ирина не стремилась удерживать гостей. Она хотела остаться одна для того, чтобы привести свои мысли в порядок.
– Ты забыл, зачем мы приходили, – возразила мужу Анна Анатольевна.
– Ей сейчас не до этого, завтра придем.
– Говорите, чего уж там, – неожиданно помогла сестре Ирина Анатольевна.
– Мы хотели попросить у тебя денег взаймы, – скороговоркой выпалила младшая.
– Сколько? – коротко поинтересовалась хозяйка.
– Видишь ли, дети растут незаметно, а тут кооператив подвернулся…
– Сколько? – повторила старшая сестра, нетерпеливо перебив собеседницу.
– Вообще-то нам много нужно. После короткой паузы добавила: – Дай, сколько сможешь.
– Какой суммы не хватает?
– Пяти тысяч.
Ирина Анатольевна, не сказав ни слова, ушла в другую комнату и через несколько минут вынесла пачку пятидесятирублевых купюр, бросив ее на стол.
– А теперь, оставьте меня, – попросила она гостей.
– И расписки не нужно? – Вконец изумленная сестра, неуверенно взяла деньги.
– Не нужно, – отмахнулась Ирина. – Мы же родные сестры…
После ухода Гладилиных Ирина Анатольевна опустилась в кресло, откинула назад голову, закрыла глаза и задумалась. Но ей не суждено было долго пробыть в одиночестве.
– Я все слышала, мама! – В комнату вернулась дочь.
Мать с сожалением разомкнула отяжелевшие веки и внимательно посмотрела на Любу:
– Осуждаешь?
– Ты не имела права так поступать с моим братом! – Во взгляде дочери светился явный вызов.
– Я пыталась его найти, но не смогла, – сказала мать, оправдываясь. – Ты имеешь моральное право меня ненавидеть, и она вновь закрыла глаза.
Люба демонстративно развернулась и вышла.
Ирина Анатольевна взялась за наведение справок и вскоре выяснила, что хозяевами дачи, которым она подкинула сына, были Вершковы и что они сразу после этого случая переехали в столицу.
Ирина, не теряя времени, позвонила сестре в Москву и попросила ее навести справки об этих Вершковых. На этот раз Анна с готовностью откликнулась на просьбу сестры.
Вот уже неделю Ирина бросала ежеминутные взгляды на телефон, постоянно шагая по комнате. Сидеть она не могла, аппетит пропал, ожидание превратилось в настоящую пытку.
Дочь, возвращаясь из школы, шмыгала в свою комнату, не удосужившись даже взглянуть на мать. Из своей комнаты она выходила только в случае острой необходимости.
В этот вечер все было как всегда. Старшая Казакова буквально висела на телефоне, и стоило позвонить кому-нибудь из знакомых, она снимала трубку, не дождавшись конца первого звонка.
Но как только Ирина Анатольевна убеждалась, что на линии не ее сестра, у нее пропадал всякий интерес к абоненту и она отвечала вялым голосом, намекая, что не расположена к продолжительному разговору.
Последние два дня знакомые почти перестали звонить. Длительное молчание телефонного аппарата еще больше удручало ее. Она подходила к телефону, снимала трубку, какое-то время слушала длинные гудки и клала ее на место.
Уже несколько дней Люба исподтишка наблюдала за матерью, подсматривая в щель чуть приоткрытой двери. Она понимала, что Ирина Анатольевна на грани потери рассудка, ей было невыносимо жаль ее. Страшно хотелось подойти, обнять родного человека за плечи, отвлечь и успокоить, но природная гордость не позволяла перешагнуть самой же установленную черту.
Ирина в очередной раз сняла трубку, чтобы послушать гудки, но их и в помине не было. Она положила и вновь сняла трубку, опасаясь, что АТС отключила телефон, но в этот раз услышала четкий голос телефонистки:
– Это квартира Казаковых?
– Да, да! – обрадованно закричала она.
– Вас Москва вызывает, – известил серый и монотонный голос.
– Большое спасибо, девушка, – поблагодарила она, но та ее уже не слышала.
В трубке что-то щелкнуло и заговорила сестра:
– Алло, Иришка, алло.
– Да, Анюта!
– Я все узнала про Вершковых.
– Рассказывай! – У Ирины учащенно заколотилось сердце, во рту пересохло. Вот сейчас! Сию минуту она узнает о судьбе потерянного сына…
– В Москве действительно проживали Вершковы, – начала Анна Анатольевна, – которые переехали из нашего города. С ними был сын Саша, которого Инга Сидоровна родила уже в зрелом возрасте, перед самым приездом в столицу.
– Это мой сын! Мой! – перебила сестру Ирина Анатольевна. – Мне подсказывает материнское сердце.
– Да пойми же ты, они не усыновляли его, я сама видела документы.
– Федор Степанович был первым секретарем обкома партии, с его связями не составило бы особого труда сделать любые документы, – уверенно произнесла старшая Казакова. – Но ты сказала, проживали. Они что, уехали из столицы?
– Инга Сидоровна и Федор Степанович погибли в автомобильной катастрофе, – ошарашила своим сообщением младшая сестра.
– А мальчик!? Что с моим сыном?! – Ирина Анатольевна еле удерживала телефонную трубку в дрожащих руках. Ноги тоже отказывались повиноваться и она села прямо на пол.
– Он двенадцатилетним попал в детский дом, но в какой, я пока не знаю.
– Сестренка, милая, найди мне его! – взмолилась обессиленная женщина.
– Конечно! – заверила та. – Сделаю все, что в моих силах.
– Ты помнишь бабушкину серебряную цепочку, которую та передала матери, а она в свою очередь мне?
– С подковкой? – спросила Анна Анатольевна. – Там еще на обороте было что-то мелко написано.
– Да. «Моей Анюте, от Прохора». Мама рассказывала, что за бабушкой ухаживал подполковник царской армии, вот он и сделал ей этот подарок.
– К чему ты вспомнила о цепочке?
– Я надела ее на шею сыну. Не исключено, что она и по сей день на нем.
– Заканчивайте. Время истекло, – предупредила добросовестная телефонистка.
– Ладно, если что-нибудь выясню, я тебе сразу перезвоню, – успела крикнуть Анна перед тем, как линию заполнили короткие гудки.
Ирина Анатольевна выронила трубку и откинулась на спину.
– Не лежи на полу, мама, а то простудишься. – Ирина не заметила, что дочь уже давно находится поблизости. – Давай я тебе помогу. – Люба приподняла мать, перехватила ее под руки и посадила в кресло. – Посиди здесь, а я пока чайник поставлю.
– Не уходи. – Ирина Анатольевна схватила ее за руку. – Побудь со мной. – Девушка присела на подлокотник кресла, прижалась лицом к лицу матери и, удерживая слезы в уже влажных глазах, сказала:
– Мамочка, родненькая, прости свою непутевую дочь, – и градом брызнули слезы. – Я все видела! Видела, как ты переживаешь!
– Глупенькая ты у меня. – Мать взяла голову дочери в руки и поцеловала ее в лоб. – Обещай мне, что никому, ничего не расскажешь, пока мы не отыщем твоего братца.
– Обещаю! – Люба ласковой рукой провела по щеке матери.
– Даже родным братьям.
– Обещаю! – уверенно повторила дочь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43