– Я хочу любить тебя, – сказал он.
– Надеюсь, что полюбишь. Я тоже хочу этого.
Они двигались медленно, без спешки и суеты. Она вздрагивала и передергивалась под ним, постанывая и покусывая руку, чтобы не кричать, затем опять задергалась, тяжело дыша и постанывая. «Ой, ласточка!» – содрогнулась она снова и снова, потом он расслабился, а она застонала.
Спустя минуту-другую она поцеловала его в шею и отодвинулась. Стало совсем темно. Она начала одеваться, шурша одеждой. Потом встала перед ним на колени и долго целовала.
Медленно пошли они назад к Старому Буяну, продираясь через малинник. Кругом стояла сплошная темень.
Они понятия не имели, где находится деревушка, но помнили, что если спустятся с холма, то непременно выйдут на дорогу. Тогда останется лишь угадать, в какую сторону идти. Мартин шел первым, с трудом прокладывая путь через заросли кустарника, Алина старалась не отставать от него ни на шаг. Когда они на минутку остановились передохнуть, она повернула Мартина лицом к себе, притянула его руки, чтобы он обнял ее, и опять стала целовать его.
– А это ради чего? – спросил Мартин.
– Ради тебя.
Они пошли дальше. Пройдя еще немного, они увидели свет между деревьями и вскоре вышли на опушку леса, к дороге. Ее обочина поросла густой травой, мокрой от росы. Преодолев траву, они наконец вышли на дорогу.
– Кажется, мы где-то к западу от деревни, – предположил Мартин. – Если пойдем на восток, то выйдем прямо к ней.
Алина взяла его за руку и сказала:
– Пойдем. Скоро будет светать.
– Нужно хоть немного вздремнуть.
– Нет времени. Автобус в шесть. Он может и запоздать, но нам нужно быть на дороге в полшестого: вдруг он придет раньше.
– Это что, расписание по-советски? – спросил он.
– Да. Ради удобства граждан.
Мартин и Алина зашагали по дороге, почти белой в лунном свете. Они молча шли рядом, рука в руке. С вершины холма доносились соловьиные трели, как бы напоминая о недавнем. Она невольно сжала его руку. Дорога огибала холм, и трели стали постепенно затихать, в ночной тиши раздавались лишь их шаги, даже кузнечики перестали стрекотать. Иногда сквозь запах летнего леса был слышен тонкий аромат Алининых духов, еще различимый, хотя и прошло более тридцати часов, как она в последний раз надушилась.
Мартин прислушивался к эху шагов, отражавшихся от деревьев, как вдруг позади послышался другой шум. Он остановился и встревоженно повернулся.
– Что там? – спросила Алина.
– Пока не знаю. Давай подождем.
Они замерли посреди дороги и отчетливо услышали шум двигающейся автомашины.
– Прячемся, – шепнул Мартин и, взяв ее за руку, повел по траве в рощицу по другую сторону дороги, где они могли укрыться от света автомобильных фар.
Через полминуты тихо, не включая ни фар, ни подфарников, проехала машина. Слышался лишь тихий шелест деревьев; если бы шофер ехал накатом в не перешел ранее на низшую скорость, они и не услышали бы приближения машины.
Это была черная «Волга». Мартин успел заметить, что на переднем сиденье расположились двое, а вот сидел ли кто сзади, не разглядел. «Волга» исчезла за поворотом.
– Очень странно, – сказал он.
– Кто бы это мог быть?
– Не думаю, чтобы они из тех, с кем нам желательно повстречаться.
Он вышел из-за деревьев и внимательно прислушался, но не услышал больше ни звука.
– Ладно. Пойдем дальше. Но давай держаться края леса, – предложил Мартин.
И они пошли по траве, где роса моментально промочила им ноги.
Через полкилометра изгиб кончился, и Мартин порадовался, что они предусмотрительно сошли с дороги, поскольку впереди увидел стоящую на обочине «Волгу», уже развернувшуюся в их сторону. Сразу за ней начиналась поляна, на которой находился Старый Буян, в бледном лунном свете виднелись неясные очертания домов. Ближайшей была изба дяди Феди. Мартин потащил Алину обратно за деревья.
– Кажется, в машине никого нет, – шепнула она. – Куда они могли пойти?
– Не думаю, чтобы нам стоило искать их.
Они прождали минут пять, но около «Волги» не замечалось никакого движения. Мартин молча махнул рукой, и они осторожно пошли меж деревьев.
Они миновали «Волгу» и уже приблизились к домам, как вдруг ночную тишину взорвал гогот всполошившихся гусей. Тут же они услышали крик человека, затем звон разбитого стекла, и сразу же бабахнул выстрел, гулким эхом прокатившийся по поляне. Над их головами просвистела дробь, Мартин пригнул Алину к земле, став за дерево. Последовали два негромких выстрела, а за ними послышался внезапный гул – не взрыв, а звук мощной вспышки огня. Мартин выступил из-за дерева и увидел, что весь дом дяди Феди объят пламенем, вспыхнувшим одновременно с разных сторон. В окне показался силуэт человека с ружьем на плече. Не успел он поднять его, как один за другим хлопнули три негромких выстрела, и силуэт исчез за подоконником. Они услышали приближавшийся к ним топот бегущих людей. Шаги шумно прошлепали по дороге, мягко прошелестели по траве, и среди деревьев, метрах в десяти от них, пробежали двое мужчин.
Красный отблеск пожара плясал на стволах деревьев, но свет не доходил до места, где в ложбинке притаились Мартин и Алина.
Мужчины остановились и оглянулись на дорогу – теперь в отсвете огня стали видны их лица. В тени на низкой обочине дороги они казались стоящими по колена в черной воде. «Ты ухлопал его?» – спросил один. Он тяжело переминался с ноги на ногу. Лицо его приобрело от отблеска пожара красноватый оттенок, четко различались узкая полоска черных усов, черные брови и черные волосы.
У второго мужчины было вытянутое лицо темного цвета, в профиль оно казалось сплющенным, будто его приложили мордой об стол.
– Ты же сам видел, как он упал, – ответил второй. – Ему оттуда не выбраться.
Сказав это, он поднял руку – в ней сверкнул автоматический пистолет с длинным, нелепым, как сперва показалось Мартину, дулом. Потом он понял, что это глушитель.
– А где двое других? – спросил первый, не отрывая глаз от полыхавшей избы.
– Никто оттуда не выберется.
Быстро светлело. Вдруг по лесу прошел порыв ветра и дохнул на пожарище, раздувая пламя.
– А Ванька перекрыл пути с другой стороны?
– Да. Никто там не выскакивал.
Со стороны дороги послышались крики, слов Мартин не разобрал – только голоса мужчин, двух или больше, а затем пронзительный женский вопль.
– Поехали, – сказал первый. – Жители просыпаются. Сматываемся, пока нас не засекли. Дай Ваньке знать – пусть шевелится.
Второй мужчина взял в руки висевшее в чехле на ремне радиопереговорное устройство вроде тех, что носят милиционеры, и что-то тихо сказал в микрофон.
Мужчины повернулись и направились к автомашине. Первый заметно прихрамывал. Мартин подумал, а не Юрий ли подстрелил его перед смертью.
Мартин и Алина лежали, не двигаясь, как им казалось, целую вечность, хотя все произошло в течение лишь нескольких минут. Вокруг становилось все светлее и светлее.
– Что там происходит? – спросила Алина.
– Дом горит.
– Мы должны бежать, спасать их – Юрия и стариков.
– Лежи на месте. Я посмотрю, что там творится. Держась за дерево, он приподнялся на колени, прижимаясь к стволу. В лицо ему полыхнул жар. Он увидел сразу всю деревушку. В домах зажегся свет, хотя нужды в нем и не было – ревущее пламя освещало не только всю деревню, но и край леса. Огонь вырывался из всех окон, из двери и сквозь щели на крыше. От нестерпимого жара загорелись постройки во дворе, растущие там деревья и деревянная ограда. Огонь опалил даже ближайшие деревья в лесу, но зажечь их и другие дома у него не хватало жара. У соседнего дома собралась небольшая толпа, человек этак двадцать, лица их из-за яркого огня казались безжизненными масками. Туда и сюда сновали ребятишки, что-то выкрикивая и размахивая руками. Взрослые стояли молча, уставившись пустыми глазами на пожарище, женщины сложили руки на груди.
Алина встала на колени рядом с Мартином. В этот момент изба накренилась, завалились на один бок, а затем рухнула. Целый шлейф искр взметнулся вверх и закружился в вихре, вздымаясь все выше и выше, казалось, до самого неба. Ребятишки в восторге дружно завопили.
Алина глубоко и прерывисто вздохнула, чуть не разрыдавшись. Огонь больше не бушевал, разбившись на несколько мелких очагов, но языки пламени по-прежнему не унимались, вздымаясь и ярко полыхая. Дома больше не было. Старые бревна догорала с сухим треском. Дом был построен давным-давно из сосновых бревен, скопления смолы внутри них взрывались, испуская залпы сверкающих искр.
Толпа соседей подалась назад, а затем разбежалась: люди кинулись к колодцам за ведрами и черпаками – смачивать крыши собственных домов, чтобы те не загорелись.
Алина попыталась подняться, но Мартин придержал ее за руку.
– Мы должны помочь им, – настаивала она.
– Нет. Я не хочу, чтобы нас увидели. Она сползла вниз и затаилась рядом с ним.
– Да, ты прав. Нельзя, чтобы кто-то знал, что ты был здесь.
– Не только поэтому.
– А почему же еще?
– Эти люди говорили о «двоих других». Не думаю, что они имели в виду старика и старуху.
– Ты считаешь, что они и за нами охотятся?
– Лучше так считать, если хотим остаться в живых. Алина, опираясь о дерево, тихо поднялась на колени.
Спустя минуту-другую она спросила его твердым голосом:
– А кто, по-твоему, эти люди?
– Не знаю. Есть два предположения.
– КГБ или бандиты?
– Я тоже так полагаю.
– Нам не нужно показываться. Кагэбэшники, должно быть, засекли нас у Димы. Нам следовало бы это учитывать. Мы добились только того, что убили Юрия. И еще дядю Федю и Марью Павловну. Да не просто убили –
живьем сожгли.
Мартин не знал, что и сказать. Возможно, она и права.
Поэтому он помалкивал.
Алина села на землю, обхватив ноги руками, и положила голову на колени. Потом сказала:
– Они о стариках даже не думали. Им до них никакого дела не было. Они просто… – Она передернула плечами. – Они для них как мебель или…
И она наконец-то тихо заплакала.
Мартин дал ей отдохнуть несколько минут. Потом они встали и направились прочь от деревни в сторону Брянска, не отходя, однако, от края леса. Небо стало совсем светлым, когда они подошли к узенькому ручейку. Алина умылась, смыв заодно весь свой макияж. После этого на лице ее не осталось даже следов слез. Мартин чувствовал неимоверную усталость, но Алина выглядела отдохнувшей и посвежевшей. Ему бы быть хотя бы наполовину таким же свежим, как она!
Пока они отдыхали, мимо них промчалась к Старому Буяну, сверкая проблесками голубого маячка на крыше, милицейская машина.
– Прилично все-таки они запоздали, – заметила Алина.
Они подыскали место, откуда было хорошо видно дорогу, чтобы не пропустить автобус, и в то же время – чтобы их самих не заметили. Было уже почти семь, когда автобус показался на вершине дальнего холма и плавно покатился к ним, оставляя за собой черный шлейф выхлопа. Лишь когда их разделяло с полкилометра, они встали и пошли ему навстречу, призывно размахивая руками. Автобус катился и катился, не останавливаясь, и только в последний момент он замедлил ход и замер как вкопанный прямо напротив них.
Они заранее договорились: чтобы избежать лишних расспросов, лучше всего, не дожидаясь их, самим переходить в наступление. Алина закричала на водителя первая:
– Вы же опаздываете черт знает на сколько! Для чего же тогда существует расписание, если на него нельзя положиться?
В автобусе, наполовину пустом, ехали в Брянск на воскресенье окрестные колхозники, дружно поддержавшие претензии Алины. Любая группа русских из трех и более человек – это уже коллектив, а у всякого коллектива есть коллективное мнение, которое, как правило, отражает мнение самого настырного члена коллектива.
Водитель, человек лет тридцати, с круглым лицом и выпученными темными глазами, занял глухую оборону:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56