Я едва удержался от вопроса о судьбе киношного агента ФБР. Психоз, не иначе.
Первый мой вопрос продавец кассет счел, наверное, риторическим, а на второй ответил снисходительно и небрежно:
— В конце все погибают. Такой конец мне абсолютно не понравился. По крайней мере, агент ФБР обязан был уцелеть.
— Неужели все? — переспросил я недоверчиво.
— Не сомневайтесь, — успокоил меня этот чертов видеознаток. — Фирменный стиль Твентино, коронка. В «Психованных кобелях» даже и собаки к концу дохнут, про людей уж не говорю… Так будете покупать «Угрозу»?
— Не буду! — решительно отказался я. — Это все-таки не тот фильм. Насчет внука Питера я железно помню, меня не собьешь!
И с этими словами я гордо удалился. Краем глаза я уловил разочарование на лице торговца краденым кино, но мне было наплевать. Погибают у него все к концу, видите ли! Некрофилы. Что он, что его любимый Твентино.
Чем дальше я пробирался вдоль плотного ряда торговых точек, тем слабее делались мои шансы кавалерийским наскоком зацепить лебедевского внука. Два моих первых подозреваемых были скорее исключением из правил, чем правилом здешних мест: в роли продавцов выступали здесь, по преимуществу, тетки средних лет. Иногда — дядечки средних лет. Женщины помоложе — гораздо реже, хотя и встречались. Парней, которых можно было бы принять за внучат Ольгуши и Валюши, практически не было. Даже угрожающего вида хлопушки — и те продавала здесь представительница слабого пола; кстати, вполне симпатичная.
— Купите бомбочку, — посоветовала она мне, когда я на мгновение задержался возле ее веселого взрывчатого товара. — Грохот гарантирую. А внутри там конфетти.
— Я подумаю, — произнес я и пошел себе дальше. Бомбочек в моей жизни и так хватает по милости Партизана. И безо всякого конфетти. Хотя, увы, и без симпатичных продавщиц. Мне вдруг пришло на ум, что, возможно, мадам Полякофф из Саратова просто ошиблась и у Лебедева — вовсе не внук, а внучка. Как там в американском фильме «Угроза»? Пегги? Значит, по-нашенски будет Пелагея, что ли?
Эта маразматическая идея одолела меня именно в тот момент, когда я прошел торговый ряд до конца, искомого Пети так и не обнаружив. Последняя палатка была книжной, однако и там за прилавком торчала очкастая пигалица неприступного вида — из тех, что даже на вопрос «Который час?» предпочитают на всякий случай отвечать: «Да пошел ты, ка-а-зел!» Чтобы не приставали.
Я отвернулся от книжной палатки, вздохнул и глянул на часы. Срок в полтора дня, выделенный мне с барского плеча генералом Голубевым, стремительно таял. Вот еще час — под хвост псу. Психованному кобелю из фильма этого садиста Твентино. И никакого тебе Пети.
— Петя! — неожиданно услышал я за спиной со стороны киоска. — Я могу теперь идти домой?
Я обернулся. Говорила пигалица. Ее собеседником был плотный невысокий парень, который тоже возник за прилавком, неизвестно откуда взявшись. Хотя нет, известно: из подсобки.
— Ладно, ступай, — разрешил парень Петя. Он был тут, видно, за старшего.
Я вернулся к прилавку и принялся вновь перебирать книжечки, ожидая дальнейшего развития событий. Пигалица, отпросившись, еще не уходила.
— А ты мне засчитаешь рабочий день? Я ведь и вчера тебя заменяла, сверхурочно… А позавчера у нас викторина была, в Останкино…
— Виолетта! — строго сказал Петя. — Не мельтеши. Отпускаю — уходи, а то ведь могу и передумать…
Маленькая книготорговка со звучным именем Виолетта решила не рисковать и исчезла. Я даже не успел заметить куда — так быстро она испарилась со своего рабочего места. Только тень метнулась туда-сюда. Затем книгоначальник Петя остался за прилавком один. Тогда-то он, наконец, заметил покупателя. Как водится, одинокого: продавцам книг на Выставке Достижений везло ничуть не больше, чем торговцам кассетами. И даже торговкам хлопушками.
— Желаете что-нибудь приобрести? — осведомился Петя. Да, такой, пожалуй, и мог бы быть хорошим внуком при беглом дедуле. Эдаким заботливым, обстоятельным внуком.
— Желаю, — любезно отозвался я. Помнится, в Саратове на площади имени Театральной Революции я уже морочил однажды одного книготорговца. Опыт имеется, слава Богу.
— Выбирайте, — профессиональным жестом коробейника Петя принялся предъявлять свои сокровища. — Вот здесь полное собрание Черника, дальше — новинки издательства «Унисол», очень рекомендую. А вот, если интересуетесь, хороший Джером Джером издательства «Меркурий»…
— Мне нужен один детектив, — перебил я. — Называется «Игра в прятки». Петя наморщил лоб:
— «Игра в прятки»… «Игра в прятки»… А кто автор, не помните?
— Отлично помню, — сказал я медленно и раздельно. — Некто Валентин Лебедев. Большой любитель поиграть в прятки.
Если не ошибаюсь, еще поэт Маяковский писал что-то про тротиловый эквивалент обычных слов, расположенных во взрывоопасном порядке. Во всяком случае мои последние реплики для Пети оказались посильнее гранаты. Он отшатнулся в глубь своей палатки, да так резко, что с боковых стеллажей вниз полетели тома и томики. Еще один такой рывок — и продавец разнес бы сам свою торговую точку, сделанную из фанеры и металлических спиц.
— Аккуратнее, Петя, — заботливо проговорил я. — Не разроняйте книжечки. Они могут потерять товарный вид.
Побледневший Петя бестолково взмахнул руками и выдавил:
— Какой еще Лебедев?… Не знаю такого…
— Собственного дедушку? — укоризненно спросил я. — Ладно врать-то, юноша. Дело серьезное.
— Не понимаю, о чем вы… — Петя был еще бледен, однако голос его уже не дрожал. Быстро входит в норму, молодец. — Валите отсюда, а то сейчас милицию позову…
— Ну уж нет, — мягко оборвал я внука. — Милицию ты не позовешь. А Минбез и звать не надо, я уже пришел… Ну как, поговорим?
— Нечего мне с вами говорить, — в Петином голосе появился металл. — Я ничего не слышал, ничего не видел и ничего не знаю. Хотите задать вопросы — вызывайте повесткой к себе на Лубянку…
Я хотел уже сказать этому герою, что повестку мне выписать — раз плюнуть, но не успел. Меня отвлекло какое-то движение метрах в пятнадцати. Боковое зрение не подвело: расталкивая праздных покупателей, в мою сторону двигалась деловитая парочка. Один рыжий, другой седой. Кого-то они мне отдаленно напоминали — не внешне, но чем-то неуловимым, что трудно было передать словами. Походкой, выражением лиц (вернее, морд — какие у мордоворотов, в самом деле, лица?). Любопытно, на кого же эти двое все-таки похожи? Ах да: на рукастого с блондинчиком — вот на кого. На двух покойничков, погибших при исполнении своего бандитского задания. А отнюдь не ограбления, как пытался меня уверить товарищ Голубев.
У меня оставалось всего несколько секунд.
— Я не знаю, где ты прячешь деда, — быстро-быстро заговорил я, поглядывая на мордоворотов. — И знать не хочу. Передай ему только мой номер телефона, — я дважды протараторил цифры, — и пусть позвонит мне вечером. Если меня не будет, пусть звонит по любому дежурному телефону Управления, спрашивает Филикова. Главное, чтобы он не попался в руки этим… Вот тогда будет беда…
Умный Петя проследил за моим взглядом и больше не играл в Зою Космодемьянскую. Очевидно, о существовании в природе добрых людей или кого-то наподобие он уже имел представление. И, наверное, как раз-таки от деда.
— Понял, — прошептал он. — Но как же…
— Не твоя забота! — Я уже направлялся в сторону парочки, надеясь перехватить их подальше от книжного лотка. О существовании внука Пети, кажется, они не догадывались. Зато мой «жигуль», по моей идиотской небрежности оставленный прямо у южного входа на Выставку Достижений, привел их сейчас точно и прямо ко мне. Где, интересно, они меня перехватили — возле Управления или возле библиотеки? Наверное, следили от самой конторы. Ну, конечно: информатора у них на Лубянке больше нет, приходится самим шевелиться. И, главное, я, дурак, даже лишний раз не удосужился взглянуть в зеркало заднего вида! Горькую думу думал, балбес. Головоломку складывал, орясина. Вот тебе сейчас будет головоломка. Так сломают, что не починишь.
Моя историческая встреча с двумя мордоворотами произошла на уровне прилавка с хлопушками. Увидев меня снова, симпатичная Пегги (или Пелагея, или как ее там?) поинтересовалась:
— Надумали все-таки купить?
Настоящих покупателей, кажется, и у нее было не густо, счет шел на единицы. И то правда: весной хлопушки — не по сезону. Я и сам бы, наверное, не стал покупать, если бы не оставил в машине свой верный «Макаров». А пока…
— Дайте две! — Я торопливо кинул деньги на прилавок и схватил первые же два близлежащих снаряда. — За что тут дергать?
— Так вот же проволоч… — симпатичная продавщица еще не успела договорить, как я уже дергал за проволочку.
Товар действительно оказался качественным. Гром двух хлопушек дуплетом и в самом деле имел видимость маленького взрывчика, причем оба моих новых знакомца немедленно оказались обсыпанными липкими конфетти. Подлая, кстати, выдумка: каждую бумажечку потом замучаешься отклеивать от костюма. Кое-кто считает, вероятно, будто это очень-очень смешно. Ну, кому как. Двоим мордоворотам — ни в коем случае.
— С Новым Годом! — заорал я, надеясь привлечь внимание почтеннейшей публики из числа прохожих к своей персоне. А заодно и к двум сопутствующим персонажам, которые, опомнившись от взрывчика, бросились за мною. Мой вопль сделал свое дело: народ стал оборачиваться и даже расступаться, образуя для меня узкий коридор. «Во дают!» — услышал я чей-то восторженный возглас с левого фланга. «Это, сынок, реклама цирка…» — донеслось до меня откуда-то справа. Оборачиваться на своих преследователей означало бы терять драгоценные доли секунды, но я и так легко мог предположить, как они сейчас выглядят. Как два клоуна — Рыжий и Белый. Вот вам, детки, простой пример боевого камуфляжа: всего две хлопушки превращают двух громил в милых цирковых обалдуев. Которые, как минимум, теперь стрелять по мне не станут — слишком много благодарной публики вокруг.
Примерно этого я и добивался.
Книжная лавочка с внуком Петей осталась уже далеко позади. Теперь наша процессия мчалась по уютной аллейке мимо наглухо заколоченных павильончиков, похожих на бесплатные сортиры из застойных еще времен — и потому поставленных на капремонт. Сильно подозреваю, что где-нибудь сзади доски давно оторваны сообразительными гражданами и павильончики используются по соответствующему назначению. И притом бесплатно, как в былые времена, времена обволакивающих блюзов. Радио «Ностальжи».
На мое счастье, всю дорогу до самых южных ворот публика — в виде посетителей ВВЦ — не выпускала наш рекламный пешепробег из виду. Когда же, по моему мнению, прохожих на пути было меньше, чем мне хотелось бы, я исполнял свой коронный хит «С Новым Годом! С Новым Годом!» — и радостное оживление вокруг было обеспечено. Мои преследователи, поначалу глубоко оскорбленные внезапным нападением (они-то предполагали сами напасть первыми!) и хамским способом ведения боевых действий, теперь бежали за мною молча. Бесшумно, как бульдоги. Один бульдог Рыжий, а другой — Белый. И притом оба — в крапинку, результат конфетти.
Я искренне надеялся, что удача улыбнется мне. Слишком долго она водила меня за нос, брала меня на измор, делилась истиной в час по чайной ложке. Теперь я должен был первым добежать до своего «жигуленка» и, по возможности, не дать себя поймать. Слишком много мордоворотов мне уже и так повстречалось за последнее время: и рукастый с блондинчиком, и группенфюрер Булкин, и толстые официант с сержантом из гостиницы «Братислава», а вот теперь и эти двое. Хватит, хватит. Довольно.
Я хотел, чтобы мне повезло, — и мне почти повезло. До своего «жигуленка» я добежал почти без приключений. Всего три шага решили исход забега не в мою пользу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Первый мой вопрос продавец кассет счел, наверное, риторическим, а на второй ответил снисходительно и небрежно:
— В конце все погибают. Такой конец мне абсолютно не понравился. По крайней мере, агент ФБР обязан был уцелеть.
— Неужели все? — переспросил я недоверчиво.
— Не сомневайтесь, — успокоил меня этот чертов видеознаток. — Фирменный стиль Твентино, коронка. В «Психованных кобелях» даже и собаки к концу дохнут, про людей уж не говорю… Так будете покупать «Угрозу»?
— Не буду! — решительно отказался я. — Это все-таки не тот фильм. Насчет внука Питера я железно помню, меня не собьешь!
И с этими словами я гордо удалился. Краем глаза я уловил разочарование на лице торговца краденым кино, но мне было наплевать. Погибают у него все к концу, видите ли! Некрофилы. Что он, что его любимый Твентино.
Чем дальше я пробирался вдоль плотного ряда торговых точек, тем слабее делались мои шансы кавалерийским наскоком зацепить лебедевского внука. Два моих первых подозреваемых были скорее исключением из правил, чем правилом здешних мест: в роли продавцов выступали здесь, по преимуществу, тетки средних лет. Иногда — дядечки средних лет. Женщины помоложе — гораздо реже, хотя и встречались. Парней, которых можно было бы принять за внучат Ольгуши и Валюши, практически не было. Даже угрожающего вида хлопушки — и те продавала здесь представительница слабого пола; кстати, вполне симпатичная.
— Купите бомбочку, — посоветовала она мне, когда я на мгновение задержался возле ее веселого взрывчатого товара. — Грохот гарантирую. А внутри там конфетти.
— Я подумаю, — произнес я и пошел себе дальше. Бомбочек в моей жизни и так хватает по милости Партизана. И безо всякого конфетти. Хотя, увы, и без симпатичных продавщиц. Мне вдруг пришло на ум, что, возможно, мадам Полякофф из Саратова просто ошиблась и у Лебедева — вовсе не внук, а внучка. Как там в американском фильме «Угроза»? Пегги? Значит, по-нашенски будет Пелагея, что ли?
Эта маразматическая идея одолела меня именно в тот момент, когда я прошел торговый ряд до конца, искомого Пети так и не обнаружив. Последняя палатка была книжной, однако и там за прилавком торчала очкастая пигалица неприступного вида — из тех, что даже на вопрос «Который час?» предпочитают на всякий случай отвечать: «Да пошел ты, ка-а-зел!» Чтобы не приставали.
Я отвернулся от книжной палатки, вздохнул и глянул на часы. Срок в полтора дня, выделенный мне с барского плеча генералом Голубевым, стремительно таял. Вот еще час — под хвост псу. Психованному кобелю из фильма этого садиста Твентино. И никакого тебе Пети.
— Петя! — неожиданно услышал я за спиной со стороны киоска. — Я могу теперь идти домой?
Я обернулся. Говорила пигалица. Ее собеседником был плотный невысокий парень, который тоже возник за прилавком, неизвестно откуда взявшись. Хотя нет, известно: из подсобки.
— Ладно, ступай, — разрешил парень Петя. Он был тут, видно, за старшего.
Я вернулся к прилавку и принялся вновь перебирать книжечки, ожидая дальнейшего развития событий. Пигалица, отпросившись, еще не уходила.
— А ты мне засчитаешь рабочий день? Я ведь и вчера тебя заменяла, сверхурочно… А позавчера у нас викторина была, в Останкино…
— Виолетта! — строго сказал Петя. — Не мельтеши. Отпускаю — уходи, а то ведь могу и передумать…
Маленькая книготорговка со звучным именем Виолетта решила не рисковать и исчезла. Я даже не успел заметить куда — так быстро она испарилась со своего рабочего места. Только тень метнулась туда-сюда. Затем книгоначальник Петя остался за прилавком один. Тогда-то он, наконец, заметил покупателя. Как водится, одинокого: продавцам книг на Выставке Достижений везло ничуть не больше, чем торговцам кассетами. И даже торговкам хлопушками.
— Желаете что-нибудь приобрести? — осведомился Петя. Да, такой, пожалуй, и мог бы быть хорошим внуком при беглом дедуле. Эдаким заботливым, обстоятельным внуком.
— Желаю, — любезно отозвался я. Помнится, в Саратове на площади имени Театральной Революции я уже морочил однажды одного книготорговца. Опыт имеется, слава Богу.
— Выбирайте, — профессиональным жестом коробейника Петя принялся предъявлять свои сокровища. — Вот здесь полное собрание Черника, дальше — новинки издательства «Унисол», очень рекомендую. А вот, если интересуетесь, хороший Джером Джером издательства «Меркурий»…
— Мне нужен один детектив, — перебил я. — Называется «Игра в прятки». Петя наморщил лоб:
— «Игра в прятки»… «Игра в прятки»… А кто автор, не помните?
— Отлично помню, — сказал я медленно и раздельно. — Некто Валентин Лебедев. Большой любитель поиграть в прятки.
Если не ошибаюсь, еще поэт Маяковский писал что-то про тротиловый эквивалент обычных слов, расположенных во взрывоопасном порядке. Во всяком случае мои последние реплики для Пети оказались посильнее гранаты. Он отшатнулся в глубь своей палатки, да так резко, что с боковых стеллажей вниз полетели тома и томики. Еще один такой рывок — и продавец разнес бы сам свою торговую точку, сделанную из фанеры и металлических спиц.
— Аккуратнее, Петя, — заботливо проговорил я. — Не разроняйте книжечки. Они могут потерять товарный вид.
Побледневший Петя бестолково взмахнул руками и выдавил:
— Какой еще Лебедев?… Не знаю такого…
— Собственного дедушку? — укоризненно спросил я. — Ладно врать-то, юноша. Дело серьезное.
— Не понимаю, о чем вы… — Петя был еще бледен, однако голос его уже не дрожал. Быстро входит в норму, молодец. — Валите отсюда, а то сейчас милицию позову…
— Ну уж нет, — мягко оборвал я внука. — Милицию ты не позовешь. А Минбез и звать не надо, я уже пришел… Ну как, поговорим?
— Нечего мне с вами говорить, — в Петином голосе появился металл. — Я ничего не слышал, ничего не видел и ничего не знаю. Хотите задать вопросы — вызывайте повесткой к себе на Лубянку…
Я хотел уже сказать этому герою, что повестку мне выписать — раз плюнуть, но не успел. Меня отвлекло какое-то движение метрах в пятнадцати. Боковое зрение не подвело: расталкивая праздных покупателей, в мою сторону двигалась деловитая парочка. Один рыжий, другой седой. Кого-то они мне отдаленно напоминали — не внешне, но чем-то неуловимым, что трудно было передать словами. Походкой, выражением лиц (вернее, морд — какие у мордоворотов, в самом деле, лица?). Любопытно, на кого же эти двое все-таки похожи? Ах да: на рукастого с блондинчиком — вот на кого. На двух покойничков, погибших при исполнении своего бандитского задания. А отнюдь не ограбления, как пытался меня уверить товарищ Голубев.
У меня оставалось всего несколько секунд.
— Я не знаю, где ты прячешь деда, — быстро-быстро заговорил я, поглядывая на мордоворотов. — И знать не хочу. Передай ему только мой номер телефона, — я дважды протараторил цифры, — и пусть позвонит мне вечером. Если меня не будет, пусть звонит по любому дежурному телефону Управления, спрашивает Филикова. Главное, чтобы он не попался в руки этим… Вот тогда будет беда…
Умный Петя проследил за моим взглядом и больше не играл в Зою Космодемьянскую. Очевидно, о существовании в природе добрых людей или кого-то наподобие он уже имел представление. И, наверное, как раз-таки от деда.
— Понял, — прошептал он. — Но как же…
— Не твоя забота! — Я уже направлялся в сторону парочки, надеясь перехватить их подальше от книжного лотка. О существовании внука Пети, кажется, они не догадывались. Зато мой «жигуль», по моей идиотской небрежности оставленный прямо у южного входа на Выставку Достижений, привел их сейчас точно и прямо ко мне. Где, интересно, они меня перехватили — возле Управления или возле библиотеки? Наверное, следили от самой конторы. Ну, конечно: информатора у них на Лубянке больше нет, приходится самим шевелиться. И, главное, я, дурак, даже лишний раз не удосужился взглянуть в зеркало заднего вида! Горькую думу думал, балбес. Головоломку складывал, орясина. Вот тебе сейчас будет головоломка. Так сломают, что не починишь.
Моя историческая встреча с двумя мордоворотами произошла на уровне прилавка с хлопушками. Увидев меня снова, симпатичная Пегги (или Пелагея, или как ее там?) поинтересовалась:
— Надумали все-таки купить?
Настоящих покупателей, кажется, и у нее было не густо, счет шел на единицы. И то правда: весной хлопушки — не по сезону. Я и сам бы, наверное, не стал покупать, если бы не оставил в машине свой верный «Макаров». А пока…
— Дайте две! — Я торопливо кинул деньги на прилавок и схватил первые же два близлежащих снаряда. — За что тут дергать?
— Так вот же проволоч… — симпатичная продавщица еще не успела договорить, как я уже дергал за проволочку.
Товар действительно оказался качественным. Гром двух хлопушек дуплетом и в самом деле имел видимость маленького взрывчика, причем оба моих новых знакомца немедленно оказались обсыпанными липкими конфетти. Подлая, кстати, выдумка: каждую бумажечку потом замучаешься отклеивать от костюма. Кое-кто считает, вероятно, будто это очень-очень смешно. Ну, кому как. Двоим мордоворотам — ни в коем случае.
— С Новым Годом! — заорал я, надеясь привлечь внимание почтеннейшей публики из числа прохожих к своей персоне. А заодно и к двум сопутствующим персонажам, которые, опомнившись от взрывчика, бросились за мною. Мой вопль сделал свое дело: народ стал оборачиваться и даже расступаться, образуя для меня узкий коридор. «Во дают!» — услышал я чей-то восторженный возглас с левого фланга. «Это, сынок, реклама цирка…» — донеслось до меня откуда-то справа. Оборачиваться на своих преследователей означало бы терять драгоценные доли секунды, но я и так легко мог предположить, как они сейчас выглядят. Как два клоуна — Рыжий и Белый. Вот вам, детки, простой пример боевого камуфляжа: всего две хлопушки превращают двух громил в милых цирковых обалдуев. Которые, как минимум, теперь стрелять по мне не станут — слишком много благодарной публики вокруг.
Примерно этого я и добивался.
Книжная лавочка с внуком Петей осталась уже далеко позади. Теперь наша процессия мчалась по уютной аллейке мимо наглухо заколоченных павильончиков, похожих на бесплатные сортиры из застойных еще времен — и потому поставленных на капремонт. Сильно подозреваю, что где-нибудь сзади доски давно оторваны сообразительными гражданами и павильончики используются по соответствующему назначению. И притом бесплатно, как в былые времена, времена обволакивающих блюзов. Радио «Ностальжи».
На мое счастье, всю дорогу до самых южных ворот публика — в виде посетителей ВВЦ — не выпускала наш рекламный пешепробег из виду. Когда же, по моему мнению, прохожих на пути было меньше, чем мне хотелось бы, я исполнял свой коронный хит «С Новым Годом! С Новым Годом!» — и радостное оживление вокруг было обеспечено. Мои преследователи, поначалу глубоко оскорбленные внезапным нападением (они-то предполагали сами напасть первыми!) и хамским способом ведения боевых действий, теперь бежали за мною молча. Бесшумно, как бульдоги. Один бульдог Рыжий, а другой — Белый. И притом оба — в крапинку, результат конфетти.
Я искренне надеялся, что удача улыбнется мне. Слишком долго она водила меня за нос, брала меня на измор, делилась истиной в час по чайной ложке. Теперь я должен был первым добежать до своего «жигуленка» и, по возможности, не дать себя поймать. Слишком много мордоворотов мне уже и так повстречалось за последнее время: и рукастый с блондинчиком, и группенфюрер Булкин, и толстые официант с сержантом из гостиницы «Братислава», а вот теперь и эти двое. Хватит, хватит. Довольно.
Я хотел, чтобы мне повезло, — и мне почти повезло. До своего «жигуленка» я добежал почти без приключений. Всего три шага решили исход забега не в мою пользу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59