- Зови! - крикнул старик.
Вошел элегантный инспектор Леруа, с маленькими усиками, в безукоризненной черной тройке.
- Мои соболезнования, месье Дорохов, - скорбным голосом произнес он.
- Ну, говорите, говорите...
- Цианистый калий, месье. Оба приняли его одновременно. Это произошло часа в два ночи.
Никаких следов насилия, месье, тела увезены на экспертизу, но первоначальный осмотр почти точно показал - никаких следов насилия. Они лежали каждый в своей постели. Без признаков жизни. Их обнаружила служанка, встревоженная тем, что они не спускаются к завтраку. Месье Поль обычно вставал очень рано, а тут...
- Вот дурак... - протянул Дорохов. - Из-за этого мерзавца, из-за его поганой жизни... Не ожидал я этого от своего сына. И бедную Мари заставил принять яд... А может быть, это она стала инициатором? Она всегда была склонна к истеричности. Нет, плевать на все, Жан-Пьер, притащи-ка мне трубку с добрым табаком! Так хочется покурить...
- Вам вредно, месье, - возразил Жан-Пьер.
- Ничего мне уже не вредно, - усмехнулся старик. - Я прожил столько, что на три жизни хватит. И никак не отправлюсь к богу в рай.
А умираем мы с младшего поколения... Тащи табак!
После этого старик сказал что-то гнусное на русском языке и плюнул на пол при этих словах.
Жан-Пьер, предчувствуя бурю, поплелся за трубкой и табаком.
- Сейчас проводится тщательная экспертиза как тел умерших, так и дома господина Поля на Елисейских полях. Будем опрашивать служащих господина Поля, всех слуг в доме. Так что нюансы могут быть, месье Жорж. Но на первый взгляд все чисто. Самоубийство. Тем более, извините, причина довольно очевидна.
- Да, да! - закричал старик. - Все очевидно!
Омерзительно все это! Да где же табак?
Жан-Пьер подал ему трубку и дал прикурить.
Старик задымил.
- Хорошо, ох, хорошо... - приговаривал курящий Жорж. - Столько в жизни наслаждений, особенно у молодых людей, и почему мой сын, которому не было и шестидесяти, решил уйти из этой прекрасной жизни из-за какого-то гомика, даже если это его сын, в толк не возьму! Что-то мне кажется нечистым в этой истории. Расследуйте все тщательно, инспектор Леруа, я сам буду следить за ходом следствия. Хотя.., исключить нельзя и их дурости, Поль был порой подвержен приступам черной меланхолии. Это у него от несчастной Клер. Дороховы всегда были оптимистами, даже когда их вели на расстрел или гноили в большевистских застенках. А вот бедная Клер...
Она была такая утонченная, словно вся обнаженная, вы понимаете, инспектор Леруа?
- Да, месье, у французов бывают такие натуры, мне это известно.
- Вы глупы, инспектор. Такие натуры бывают не только у французов, они бывают и у нас, русских. Бывали, вернее, когда была Россия, а не эта мерзкая помойка, в которую ее превратили большевики.
- Но сейчас в России большие перемены, месье, - сказал инспектор Леруа, пропустив мимо ушей замечание о своей глупости. Такому старцу прощалось все.
- И это вы называете переменами?! - хрипло рассмеялся Дорохов. - Власть в руках тех же большевиков, только под другим названием. Все они обычные воры и проходимцы, разве вы не согласны со мной?
- Вам виднее, месье, я не бывал в России.
- И я там не был с двадцатого года, когда в одних подштанниках бежал на пароходе в Стамбул. И очень хорошо, что не был...
- У вас остались родственники в России? - задал праздный вопрос инспектор Леруа.
- Родственники? - задумался старик и вдруг швырнул трубку на пол в гневе. - Да у меня вообще больше нет родственников! А мне девяносто восемь... Об этом я как-то не подумал. Кому все это достанется, когда я помру? Ведь у моего несчастного брата был сын, ему сейчас должно быть около шестидесяти. Жан-Пьер! - крикнул он слуге, поднимавшему трубку. - Срочно вызови мне нотариуса Леклерка. Срочно!!! Тащи сюда телефон, я сам позвоню.
Жан-Пьер принес мобильный телефон.
- Алло! - захрипел в трубку старик, когда ему набрали нужный номер. Контора Леклерка? Где сам господин Леклерк? Найдите его! Это Дорохов говорит! Да, да, спасибо за соболезнования, где Леклерк? Пусть срочно перезвонит мне.
Он отдал телефон Жан-Пьеру.
- Ладно, инспектор Леруа, проводите расследование. Я надеюсь, мне не надо звонить министру юстиции. Все, до свидания.
Старик поглубже забрался в кресло и глубоко задумался. "Вот тебе и конец жизни! Какие сюрпризы! И ради чего я воевал, боролся с этой проклятой жизнью? Ради таких сообщений? Ради этих истеричных слабаков, которые не могут вынести испытания, посланные богом? Никаких родственников, никого... Кому я все это оставлю?
Разве что старику Жан-Пьеру и другим слугам?
И почему я ничего не знаю о судьбе своего племянника? Жив ли он вообще? В России люди живут недолго..."
Его мысли прервал телефонный звонок.
- Месье Леклерк? Да, я вам звонил. Вы слышали, что произошло? Немедленно приезжайте ко мне, немедленно! Нет, до того постарайтесь достать сведения о моем племяннике, сыне командарма Дорохова. Он родился года на два раньше несчастного Поля, то есть году в тридцать седьмом. Действуйте, месье Леклерк...
"Он должен быть жив, или, по крайней мере, у него должны быть дети. И я их найду! Мое имущество не пойдет неизвестно куда! Оно заработано мной, Дороховым, и достанется только Дорохову! И другого не будет!" Старик прикрыл глаза и впал в забытье...
Глава 16
Олега Игоревича Лозовича больше расстроило не то, что Виктор Александров убежал из-под стражи, а то, что он разгрохал в комнате стекло.
Где он теперь достанет стекло, и кто будет его вставлять? Спать здесь, в лесу, после таких жутких событий, да еще с разбитым окном, когда каждая тварь может влезть в дом... А у него начался отпуск, и ему так хотелось полноценно отдохнуть, подышать воздухом, побегать, хорошенько отъесться, поиграть на площадке по субботам и воскресеньям в волейбол. Но отдых получился весьма своеобразный... Да уж... Саркастическая улыбка кривила его тонкие губы, когда он думал о юбилее Татьяны и о своем отпуске... Что ему до этой шлюхи Ирки Чижик?
Что ему до этого фанатика Виктора Александрова, укокошившего ее из-за своей нелепой страсти? Ему есть дело до себя, а его отдых, который дается, как известно, на один месяц в году, получился омерзительным. На кой черт Татьяна пригласила Ирку на свой день рождения? Словно хотела, чтобы было погаже, посквернее. И все для того, чтобы поглумиться над обанкротившейся одноклассницей.
Отдых для Олега мог бы быть более полноценным, если бы удалось склеить какую-нибудь молоденькую девочку и трахнуть ее здесь, на даче.
Но мешала теща Ольга Федоровна, торчавшая тут как ржавый гвоздь. Она готовила, убирала, но это он мог бы делать и сам.
Опростоволосившиеся милиционеры убрались с дачи восвояси, а Олег отправился искать стекольщика. Ему указали адрес, и он нашел там полупьяного ханыгу, который взялся вставить стекло, если Олег его купит. Олег поперся в магазин и купил, нанял машину и приехал к стекольщику, но тот уже был в невменяемом состоянии.
Пришлось ночевать с разбитым стеклом.
Стекло вставили на следующий день, но теща никак не уезжала. И лишь на третий день ближе к вечеру Ольга Федоровна уехала, мотивируя это тем, что у нее цветы завянут. Воспрянувший духом Олег буркнул: "Цветы вам дороже родного зятя", еле скрывая свою радость. Он приглядел себе молоденькую продавщицу, с которой постоянно перемигивался, и решил воспользоваться моментом. Дни были будние, Нина ходила в институт, Таня, он знал, по горло занята работой, и тем не менее он бы подстраховался и позвонил ей.
Ночевал он один, спал, как всегда, очень долго, а часов в двенадцать решил пойти погулять, наведаться в магазин к той продавщице.
Он вышел за калитку и вдруг увидел обалденную девицу лет двадцати, шедшую по их улочке и озиравшуюся по сторонам.
- Вы что-то ищете? - засуетился Олег.
- Тут где-то живут Борисовы, вы не могли бы помочь мне их найти? стреляя глазками, защебетала девица.
- Борисовы? Да вроде бы таких здесь нет, - улыбался Олег Игоревич, с вожделением глядя на длинные ноги девицы в колготках телесного цвета. Девица опустила глаза вниз и почесала пальчиком коленку.
- Но как же мне быть? - сокрушалась она. - У меня к ним дело. Мне сказали, что здесь, на этой улице, дом три. А я вообще третьего дома не .вижу.
- Кажется, есть тут Борисовы, но они живут только летом, сейчас там никого нет.
- Я приехала из Санкт-Петербурга, я их дальняя родственница, вещи оставила в Москве в камере хранения. Остановиться мне негде, гостиницы такие дорогие, мне сказали, что Борисовы круглый год живут здесь, я хотела у них остановиться. Что же мне делать? Ладно, пойду на станцию. Извините...
- Да что вам торопиться, вы устали с дороги, тем более на таких каблучках, - он подмигнул ей. - По нашим-то деревенским дорожкам... Не дело, не дело... Пойдемте ко мне, я вас таким чайком напою... - улыбался Олег Игоревич. - И коньячок есть, и варенье малиновое...
- Ну, перед малиновым вареньем я устоять не могу, - улыбалась в ответ девица, встряхивая белокурыми волосами. - Но только ненадолго.
И, пожалуйста, без этого... - Она игриво усмехнулась Олегу.
- Да что вы? Разве я похож на уличного приставалу? Просто хочу помочь приезжему человеку... Пожалуйста, пожалуйста, сюда... Как вас зовут?
- Даша. А вас?
- Меня Олег.
Они пили коньяк, чай с вареньем, шутили, смеялись. Олегу было с ней легко и весело. Он включил музыку, они потанцевали, он нагло лез ей под юбку, она отдергивала его руку, но вяло.
Потом он потащил ее в постель среди бела дня, ничего уже не боясь, одурманенный страстью.
Даша ушла в ванную, а он разделся и нырнул под одеяло. В ванной Даша была довольно долго, и Олег измаялся ожиданием.
Наконец она пришла, и Олег набросился на нее, как голодный волк на лесной дороге. Даша оказалась большой умелицей в сексуальных играх, и Олег получил огромное наслаждение.
Потом они опять пили коньяк, и лишь после этого ему пришло в голову позвонить Тане, чтобы подстраховаться. Ему важно было знать, приедет ли она сегодня, а если не приедет, то можно будет оставить эту Дашу и на ночь. Это было бы очень славно. Олег чувствовал себя сексуальным гигантом. Но.., подстраховываться ему не пришлось...
Когда после коньяка, танцев и любовных игр они снова бросились в постель, раздался сильный стук в дверь. До этого Олег слышал шум двигателя машины, но не придал этому значения. Теперь же он побелел от ужаса.
- Открывай! Ты спишь, что ли? - кричала за дверью Таня.
- Что делать? Что делать? - лепетал Олег. - Ты.., одевайся, одевайся скорее, - зашипел он. - Тут есть другой выход, к лесу. Давай, давай...
- Жена пришла? - усмехнулась Даша. - Мне-то какое дело? Кто я тебе, чтобы ты меня гнал? Пригласил, а теперь гонишь. Вот буду лежать, назло тебе и твоей жене! Нашел тоже дуру...
- Ну я прошу, я прошу, иди, иди, - умолял ее Олег, суя ей в лицо трусы и колготки. - Потом поговорим, сейчас не время... Давай, давай...
- Пошел ты! - крикнула Даша довольно громко. - Одеться-то я могу, но никуда я галопом не побегу. Уйду спокойно, я тебе не вокзальная шлюха...
- А кто же ты есть? - не выдержал Олег. - Приперлась, понимаешь ли, и права здесь качаешь... Давай, уебывай...
- Какая грубость! Где же твоя галантность, как ты быстро переменился, шут гороховый...
Стук тем временем становился все яростнее.
Таня отчаялась стучать в дверь и подошла к окну комнаты, где предавались любовным утехам Олег с Дашей. Окно было занавешено, и ей не удалось ничего углядеть. Она стала стучать в окно.
- Все, - обреченно пробубнил Олег. - Теперь ты не сможешь уйти лесом.
Даша громко расхохоталась:
- Я что тебе, партизан, лесами уходить? Ох, и мудак же ты, как я погляжу, смотреть тошно. Да и в постели ты полное дерьмо, скажу тебе честно.
- Заткнись! - завопил Олег, еле сдерживая себя, чтобы не ударить ее.
- Олег, - крикнула Таня. - Я знаю, что ты с бабой, открывай, все равно теперь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46