А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 

Делать было нечего - отпечатки пальцев на пистолете, свидетели, видевшие его в обществе Млынского, в день убийства, и самое неприятное - то, что его взяли с поличным в доме старика Дорохова после того, как он подсыпал яд в вино. Попал он крепко - он отчетливо это осознавал.
Леклерк же рассказал все от начала и до последнего момента. Он находился в шоковом состоянии, и его допросили еще в день ареста. Надо было пользоваться его смертельным испугом. Он признался в своем участии в преступлении, но постоянно подчеркивал, что его запугивали и Татьяна Гриневицкая, и этот ужасный бандит Серж Заславский. На вопрос о трехстах тысячах долларов он угрюмо молчал.
На следующий день им устроили очную ставку. Общались они через переводчика, молодого лощеного человека в безукоризненном костюме, хорошо владевшего русским языком, говорившего практически без акцента.
- Вы признаете, Заславский, что организатором всех этих преступлений была Татьяна Гриневицкая? - спросил инспектор Леруа.
- Категорически отрицаю, - заявил Серж. - Организатором этих преступлений был я. Я узнал от одного человека, с которым вроде была знакома эта.., как ее, ну... Гриневская, что внук Дорохова болен СПИДом и вот-вот умрет. Мы с месье Леклерком и покойным Млынским отправили на тот свет Поля и Мари Дороховых, а Леклерк составил завещание в пользу племянника старика.
- Как же вы намеревались обратить это завещание себе на пользу?
- Да очень просто. Дорохов получил бы все состояние старика, а мы бы из него эти деньги выкачали. Силовым путем, так сказать, сами понимаете, усмехнулся Серж.
- А убийство в России жены этого Дорохова?
Как вы это объясняете? Что-то не сходится в ваших показаниях, Заславский.
- Я сказал то, что есть, господин Леруа. Я даю эти показания ввиду важности дела. А вообще, я должен связаться со своим адвокатом и впредь буду давать показания только в его присутствии.
Пока я могу сказать, что понятия не имею, кто убил жену этого Дорохова. Вернее, знаю, что это сделал ее бывший любовник Александров, ранее судимый за убийство человека на почве ревности.
К этой же женщине, подчеркиваю...
- А что вы по этому поводу можете сказать, месье Леклерк?
- Он все лжет, и это вам должно быть очевидно. Это я сообщил госпоже Гриневицкой о ситуации в семье Дорохова. А потом в Париже появились Млынский и этот господин. А что они сделали, вам известно.
- Но Заславский же не отрицает, что узнал об этой ситуации так или иначе через Гриневицкую.
Почему вы настаиваете на том, что именно она организовала это преступление?
- Боже мой! Да мы же созванивались с ней регулярно. Она была в курсе всех событий в мельчайших деталях.
- Это вы не докажете, - усмехнулся Серж. - У вас что, есть записи телефонных разговоров?
Слова одни...
Он твердо стоял на своем, и, записав все его показания о преступлениях, в которых он сознался, инспектор отправил Сержа в камеру. Во французской тюрьме ему нравилось. Чисто, аккуратно, хорошее питание, неплохое обращение. Мешало только незнание французского языка. Но люди, сидевшие с ним в одной камере, быстро сообразили, с кем имеют дело, и никаких неприятностей у него не возникало.
Из России прибыл адвокат Цимбал, хорошо владеющий французским языком. Он сообщил Сержу, что Татьяна Гриневицкая бесследно исчезла и поиски ее органами милиции ни к чему не привели. Это очень обрадовало Сержа, и он решил ни при каких обстоятельствах не менять своих показаний. Цимбал стал пенять ему на то, что он признался в убийстве Поля и Мари Дороховых. Этого ни в коем случае не надо было делать. Они выработали другую версию событий Млынский убил Поля и Мари по поручению русской мафии, а Серж, пытаясь повернуть дело в свою пользу, переманить Млынского к себе, отчаявшись, убил его. А уж потом решил все же обратить дело в свою пользу и отравить старика Дорохова, в чем ему активно помогал Леклерк, которому он хорошо заплатил. Версию о том, что после вхождения в наследство Серж собирался шантажировать Андрея Дорохова, адвокат признал удачной. Таким образом, на Серже осталось бы убийство преступника Млынского и попытка убийства старика Дорохова. А это уже шансы на иной тюремный срок.
На следующем допросе Серж категорически отказался от своих показаний по поводу гибели Поля и Мари Дороховых, утверждая, что они были сделаны под давлением, в угнетенном состоянии. Больше сбить его с толку не удавалось.
Следствие затянулось на долгие месяцы. Серж сидел спокойно, уверенно, получал от адвоката, снявшего с его счета деньги, хорошие передачи.
Он прекрасно питался, курил дорогие сигареты, подкупал тюремщиков и пользовался их услугами - они организовывали ему разные удовольствия. Ему было тепло и привольно. Чтобы окончательно скрасить свое пребывание в тюрьме, он принялся изучать французский язык. Поначалу дело двигалось довольно туго, способности к языкам у него были скромные, даже в школе он не смог выучить английский, но.., постепенно и он начал сперва понимать, что говорят, а потом и сам участвовать в разговоре. Теперь ему и вовсе стало комфортно.
От адвоката он узнал, что Виктор Александров по-прежнему находится в "Матросской тишине" и обвинение в убийстве с него не снято. Следствие не обогатилось никакими новыми данными, и Александрова готовили к суду. Это радовало Сержа. Сидеть в этой чистенькой тюрьме было куда приятнее, чем в "Матросской тишине" с ее духотой и зловонием.
Российские правовые органы не требовали выдачи Заславского: преступления им были совершены на французской территории против гражданина Польши и гражданина Франции. Никаких оснований для привлечения его по делу Ирины Дороховой не было.
Так он и просидел несколько месяцев в тюрьме, ожидая суда, развлекаясь выездами к следователю, которому не уставал повторять одно и то же.
Он поправился на несколько килограммов, чувствуя себя в тюрьме как на своеобразном курорте. Было, разумеется, скучно, но зато не надо было ничего делать, изобретать, прятаться от пуль конкурентов, каждый день опасаться, что взорвут его "Мерседес" вместе с ним. Помимо двухсот тысяч долларов, лежавших на счету в Париже, у него были счета и в швейцарских банках. Так что жить можно было спокойно, на адвоката жалеть денег не приходилось.
Адвокат Цимбал и Серж твердо стояли на своем - Млынский был человеком другой преступной группировки, которая и затеяла это дело.
При неудачной попытке Сержа переманить Млынского на свою сторону его пришлось убить. А потом, при активной помощи одного из главных организаторов преступления Леклерка, Серж поддался искушению отравить старика Дорохова, чтобы шантажировать потом его племянника, когда он вступит в наследство.
Положение Леклерка было ужасно. Он не был столь высокого мнения о французской тюрьме, ибо не мог ни с чем сравнивать. Нотариус, выдавший тайны своего богатого клиента, становился навек опозоренным, никто не стал бы иметь с ним дела. Его участие в убийстве Поля и Мари было очевидно. Да он был не в силах отрицать это, и никакой адвокат не мог ему помочь. Только чистосердечное признание, раскаяние, уверения в том, что русская мафия запугала его, могли как-то облегчить его участь.
Он утверждал, что организатором преступления была переводчица Гриневицкая, Серж категорически отказывался от знакомства и связи с ней.
Новых данных не поступало, следствие практически закончило работу, и дело было передано в суд.
Суд состоялся в начале апреля. В Париже стояла прекрасная весенняя погода, все уже начинало цвести, на коротких прогулках Серж вдыхал в себя пьянящий парижский воздух и верил - он еще подышит этим воздухом на свободе.
На скамье подсудимых они сидели вместе - располневший от безделья, хоть и очень бледный Серж в прекрасном черном костюме-тройке, великолепно подстриженный, надушенный, и почти теряющий сознание исхудавший Леклерк.
Серж через переводчика давал четкие ответы на вопросы, не путаясь, признавая себя виновным в том, в чем признал на следствии, и отрицая все остальное. Он не отрицал своей принадлежности к преступному миру, но называл себя рядовым членом, так сказать, "шестеркой", пожелавшей внезапно разбогатеть и поплатившейся за это. Он взывал к снисходительности французских судей, призывал их учитывать особые условия жизни в России и стремление людей вырваться из ужасающей нищеты, порой с помощью преступных методов, как это произошло с ним.
Великолепно выступил и Цимбал, прекрасно говорящий по-французски. Он описал несчастного бедного мальчишку из Подмосковья, выросшего в семье пьяницы-отца и убогой матери, рано ставшего преступником, отсидевшего несколько раз в российских тюрьмах, а теперь пожелавшего разбогатеть преступным путем и ужасно раскаивающегося в этом. Он тоже просил снисхождения для своего подзащитного, напирая на то, что тот жертва собственных страстей и игрушка в руках нечистоплотного нотариуса Леклерка.
Адвокат же Леклерка говорил диаметрально противоположные вещи. Несчастный нотариус, всю жизнь честно прослуживший отечеству, попал в сети русской мафии, проявил нерешительность, а потом и некоторую алчность и пошел на это преступление ради спасения собственной жизни. "Эти люди способны на все! - восклицал адвокат Леклерка. - Если они взялись за человека, его жизнь не стоит и ломаного гроша! Эта империя зла распространяет свои щупальца на весь мир, они, как пауки, плетут страшную паутину, и мой подзащитный запутался в этих ужасных сетях, господа присяжные! Побывайте в России, окунитесь в ее жизнь, и тогда вы поймете, что значит оказаться в этих медвежьих лапах. Мой подзащитный виновен, спору нет, но он заслуживает снисхождения!" -"
В своем заключительном слове Леклерк был немногословен. Он подтвердил слова адвоката, признал себя виновным и просил о снисхождении. Зато Серж потряс весь зал.
- Я заслуживаю гильотины, господа! - закричал он, вздымая руки к потолку. - Я только в тюрьме узнал, на кого я покусился, на кого я поднял свою преступную руку! Герой гражданской войны, полковник в двадцать лет, выдающийся изобретатель, талантливый организатор, уважаемый бизнесмен, кавалер ордена Почетного легиона, участник движения Сопротивления! Человек, в молодости ускользнувший от преступных лап красных комиссаров, заливших нашу несчастную Россию кровью, сам, своим талантом и трудом добившийся всего, что он теперь имеет, - если бы я раньше знал, на кого я покушаюсь! Я, неграмотный российский ворюга, человек, в детстве не прочитавший ни одной книги, кроме "Рассказов о Ленине", видевший только пьяного папашу и заморенную трудом мать, я, с девятнадцати лет мотавшийся по страшным советским тюрьмам, где меня избивали до полусмерти, где мне с молодых лет привили преступную мораль, разве я мог знать о существовании таких достойнейших людей, как господин Жорж Дорохов?! Если бы я только знал... Я бы сам предупредил его о той опасности, какой он подвергается. Я своей собственной рукой расправился с мерзавцем Млынским, профессиональным убийцей, лишившим жизни господ Поля и Мари Дороховых, и готов уничтожить каждого, кто посмеет замахнуться на столь достойную семью, которой мы, русские, должны гордиться, мы, привыкшие к ворюгам-коммунистам, а теперь к ворюгам-демократам, людям без чести и совести.
Но я, неграмотный изгой человеческого общества, разве я мог знать, кто такой господин Дорохов. Он для меня был лишь объектом добычи денег, и все. И только в тюрьме, получив консультации от адвоката, выучив французский язык и общаясь с французами, я понял, на какое преступление я пошел! Нет мне пощады! На гильотину меня! Где месье Дорохов? Почему его нет в зале? Я бы бросился перед ним на колени! Простите меня, достойный человек! Прости меня, господь бог, в которого я поверил только здесь, потому что именно бог спас меня от несмываемого позора, каким бы я покрыл себя, лишив жизни этого человека!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46