— Я пригласил вас в свой дом.
— Спасибо, — сказал Алейников. — Мы это учтем.
— Меня попросили. Я передаю.
Они сидели во дворе. Кроме хозяина в доме было еще три женщины, но они не показывались на глаза, как пугливые земляные крысы, юркающие в нору, едва завидев человека или почуяв его тяжелую походку.
— Ну что, уважаемый, — сказал Алейников. — Будем торговаться?
— Я не торговец, — возразил Таларов. — Я передаю, что мне сказали.
— Сколько хотите за американца?
— Людей не интересуют деньги.
— Ох ты. Это что-то новое. Тогда что?
— Обмен…
— На кого?
— Бек-Хан Гадаев.
— Волк! — воскликнул Алейников.
— Его называли и так.
Мелкий брат, сидевший за столом рядом с Алейниковым, услышав имя Гадаева, сжал пальцы в кулак.
— Знакомое имя, — произнес Алейников. — Почему вы думаете, что мы его отдадим?
— Доктор нужен вам или нет?
— Откровенно? — Алейников криво усмехнулся. — Если вы отрежете ему уши и голову, я не обижусь.
— Но твои начальники обидятся. Включи телевизор, поймешь, что он вам нужен.
— Что же, ты прав…
— Так что, будем меняться?
— Ты понимаешь, что я эти вопросы не решаю, — произнес Алейников.
— Я знаю, что ты человек маленький, — усмехнулся Таларов. — А ты доложи большому начальнику. Пусть большой начальник решает. И пусть большой начальник думает, нужна ему вражда с Америкой или не нужна.
— А если я встану и уйду?
— Они найдут других людей. Более благоразумных.
— Кому и зачем понадобился Гадаев?
— Не знаю.
— Что ты вообще знаешь, посредник?
— Я не хочу много знать. Кто мало знает, мало может сказать.
— Тут ты прав. Как докажешь, что не врешь про янки?
— Возьми, — чеченец протянул Алейникову видеокассету, которую держал на столе.
Алейников взял кассету, постучал по ней пальцами. В потертой коробке кассета «Сони» на три часа. Ему вдруг показалось забавным — на том конце Земли, в суперсовременных, оснащенных по технологиям будущего цехах сработали эту вещицу, а теперь в горах, живущих по феодальным устоям, на нее записывают речь раба.
«Мысли дурацкие лезут в голову», — одернул он себя.
— Что передать, если спросят? — бросил на него вопросительный взгляд Таларов.
— Если спросят, передай, что маленький человек подполковник Алейников обязательно доведет твои слова до ушей больших людей. И пусть большие люди думают, что делать.
— Я передам, — кивнул Таларов.
— Будут новости, сообщу через Шимаева.
Алейников поднялся с лавки.
— До встречи. Мусса.
— До встречи, — кивнул тот, кланяясь.
— Гадаев. Тот самый? — спросил Мелкий брат, когда машина тронулась и вывернула на дорогу.
— А какой же еще? — отозвался Алейников.
— Ничего себе.
— Друг бен Ладена, а не хрен с бугра, — хмыкнул Алейников.
Бен Ладен, афганский террорист номер один в мире и личный враг каждого американца, имел личное состояние три сотни миллионов долларов, и из них только сотню миллионов он поклялся оставить семье, а оставшееся истратить на поддержание исламских террористических организаций. В июле 1999 года он приезжал в Чечню. Там он встретился с вице-премьером самопровозглашенной республики. Посетил учебные центры Басаева и Хатгаба, оставшись довольным учебным процессом. Прошелся и по полевым командирам. В том числе встретился с Гадаевым. Они беседовали около часа и остались довольны, найдя друг в друге искренних защитников веры.
Алейников и Мелкий брат впервые встретили Гадаева-Волка в девяносто девятом, когда чеченцы вторглись в Дагестан. А села Чабанмахи и Карамахи в Ботлихском районе Дагестана объявили о создании ваххабитской республики.
Годом раньше «ваххабитская общественность» в этих селах разоружила милицию и практически изгнала со своей территории законную власть. На применение силы тогда никто не решался. Наоборот, замирять власти Дагестана и мятежников отправился тогда бывший министр внутренних дел Степашин. В Чабанмахах он встретился со старейшинами этого ваххабитского осиного гнезда, договорился о мире и согласии и накатал докладную всенародно избранному Президенту Ельцину, который в очередной раз завалился в Центральную клиническую больницу, как в берлогу, и судьба какого-то Дагестана его интересовала не больше, чем пыльные бури на Марсе.
Алейникову как-то попалась на глаза копия этого судьбоносного письма:
"О ситуации в Республике Дагестан и мерах по ее нормализации.
Глубокоуважаемый Борис Николаевич!
В соответствии с Вашим поручением в период 2 — 3 сентября 1998 г, для уточнения обстановки на месте и выработки практических мер реагирования мною осуществлен выезд в Республику Дагестан.
В ходе состоявшихся встреч с руководителями республики, религиозными и общественными деятелями и представителями различных групп населения наиболее остро поднимались вопросы тяжелого социально-экономического положения региона и — как следствие — сложной криминальной обстановки.
Республика не получает в полном объеме выделенных ей дотаций из федерального бюджета. Около 70% трудоспособных граждан не имеют постоянной работы. Длительное время задерживаются выплаты заработной платы и социальных пособий, что в условиях роста цен приводит к обнищанию всех слоев населения и накапливанию отрицательного общественного потенциала.
Наиболее доходные отрасли экономики фактически взяты под контроль преступными группировками, в значительной степени вросшими в родоплеменные и тейповые структуры. На этой же основе формируются органы власти, которые поражены коррупцией и зачастую не способны к государственному и общественному управлению, следуя лишь своим, как правило, корыстным интересам. Масштабы криминального насилия, в том числе уголовного терроризма, вызваны не столько отрицательным воздействием близлежащей Чечни, сколько внутридагестанскими проблемами, связанными с переделом сфер влияния и извлечением преступных доходов.
Население утрачивает веру в способность власти защитить его интересы от противоправных посягательств, разрешить имеющиеся в республике застарелые межэтнические и вновь образовавшиеся межрелигиозные противоречия.
Вместе с тем проведенные встречи со старейшинами и жителями сел Карамахи и Чабанмахи, считающихся оплотом исламского радикализма и источником распространения идеологии отделения Дагестана от России и создания на его основе независимого мусульманского государства, показали преувеличенность оценок дагестанского ваххабизма как фактора угрозы территориальной целостности страны.
Старейшины названных сел однозначно высказали свою приверженность России, объяснив наличие оружия у своих сторонников общей обстановкой в республике, произволом со стороны преступников, местных властей. По их мнению, последнее является отражением политики притеснения исповедующих традиционный ислам.
Были приведены многочисленные примеры подобных действий, для проверки которых и принятия мер даны необходимые поручения.
По результатам встреч подписан протокол, зафиксировавший отказ авторитетов сторонников исповедования традиционного ислама от антиконституционных действий, признание ими местных органов самоуправления и других госорганов. Одновременно выдвинут и закреплен ряд требований к властям Дагестана по существующим проблемам религиозного характера.
Анализ переговоров и контактов, состоявшихся в ходе выезда, позволяет сделать вывод о том, что большинство населения с уважением относится к Президенту Российской Федерации как гаранту Конституции страны и надеется на помощь федерального центра в улучшении социально-экономического положения и укреплении безопасности граждан республики…
Министр С. Степашин".
Но этого показалось мало, бывший министр выступил по телевидению из Чабанмахи и всенародно заявил, что исламского фундаментализма вообще не существует в природе, а здесь живут милые, верующие люди. Эти самые милейшие люди и объявили свободную ваххабитскую зону. А им на помощь двинулись легионы «истинных мусульман» из Чечни, огнем и мечом обучать дагестанских братьев правильной вере и новому государственному устройству.
Возможно, бывший министр, в общем человек незлобивый и покладистый, хотел как лучше, но жизнь не научила его, что с волками можно выть только по-волчьи. И не сумел он прочувствовать сложившуюся критическую ситуацию, и его многочисленные аналитики и референты не смогли ему помочь в анализе обстановки. Похоже, он всерьез считал, что в Чабанмахах и Карамахах обитают мирные водители-дальнобойщики и скромные сельхоз-труженики, мечтающие только о том, чтобы жить спокойно и не подвергаться притеснениям и поборам со стороны властей Дагестана. Если бы министр тогда послушал знающих людей, ему бы сказали, что милейшие ваххабиты живут не столько за счет грузовых перевозок и сельского хозяйства, а за счет того, что их села стали перевалочными пунктами для рабов и краденого автотранспорта. Что именно здесь находят приют и помощь террористы, идущие из Чечни. Что именно сюда ведут нити многочисленных преступлений и терактов.
Вся политика России той поры состояла в слабоумном миротворчестве и назойливом поиске друзей, которых у нас по всему миру развелось немерено — друг Клинтон, друг Коль… Друзья ваххабиты… Если бы и Россия была для них дружеской страной, то настал бы золотой век.
Так или иначе визит министра дал ваххабитам еще год передышки, год, чтобы подготовиться к главному.
Когда ваххабиты подняли мятеж и им на помощь пришла орда чеченских боевиков во главе с Шамилем Басаевым, на радостях объявившим себя муфтием всего Северного Кавказа, мятежные села были блокированы федеральными войсками. Они было двинули вперед, но, напоровшись на плотное огневое сопротивление, отступили и начали обрабатывать цели артиллерией.
И вот тогда выяснилось, что последние годы местные жители потратили на то, чтобы сделать из своих жилищ настоящие крепости, запастись самым разным стрелковым оружием. Они готовились к войне и подготовились к ней отлично.
Укрепления были капитальными. Бункеры, прикрытые тяжелыми плитами с электроприводом, можно было взять только прямым попаданием артиллерийского снаряда. Плита поднимается, оттуда выстреливают из гранатомета и прячутся снова. Между домами были прокопаны проходы.
И все же странно, когда толпа фанатиков вдруг воображает, что способна воевать с регулярной армией. И не просто армией, а российской армией, хоть и униженной, истоптанной, обнищавшей, но все-таки той самой, которая победно прошла полмира. Когда основные огневые точки были подавлены артиллерией, на зачистку кинули спецподразделения, милицию, внутренние войска.
Именно тогда Алейникову, командовавшему группой СОБРа, дали в придачу пятерых человек.
— Кто такие? — спросил он недовольно, разглядывая выстроившихся в ряд «новобранцев» и понимая, что на него навешивают обузу.
— Уголовный розыск, — сказал майор в камуфляже и разгрузочном жилете, с короткоствольным «тюльпаном» — укороченным автоматом Калашникова, игрушкой не слишком эффективной в полноценных боевых действиях.
— А вас что за черти сюда принесли?
— Мобильный отряд МВД.
— Понятно.
Как всегда, масштабные боевые действия вырастали в бардак, где нет единоначалия и четкого понятия, что и как делать. В результате в боевые группы стали зачислять, как при фольксштурме, всех подряд.
— Воевал кто? — спросил Алейников, обернувшись и разглядывая вскипающие вдали дымными бело-желтыми бутонами взрывов село Карамахи.
— Первая чеченская война. Механик-водитель, Краснодарская дивизия внутренних войск, — сказал худой паренек. Это был Мелкий брат.
— Значит, обстреляны.
Не хотел Алейников тащить этих ребят в пекло, но так вышло… Сопротивлялись ваххабиты отчаянно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Спасибо, — сказал Алейников. — Мы это учтем.
— Меня попросили. Я передаю.
Они сидели во дворе. Кроме хозяина в доме было еще три женщины, но они не показывались на глаза, как пугливые земляные крысы, юркающие в нору, едва завидев человека или почуяв его тяжелую походку.
— Ну что, уважаемый, — сказал Алейников. — Будем торговаться?
— Я не торговец, — возразил Таларов. — Я передаю, что мне сказали.
— Сколько хотите за американца?
— Людей не интересуют деньги.
— Ох ты. Это что-то новое. Тогда что?
— Обмен…
— На кого?
— Бек-Хан Гадаев.
— Волк! — воскликнул Алейников.
— Его называли и так.
Мелкий брат, сидевший за столом рядом с Алейниковым, услышав имя Гадаева, сжал пальцы в кулак.
— Знакомое имя, — произнес Алейников. — Почему вы думаете, что мы его отдадим?
— Доктор нужен вам или нет?
— Откровенно? — Алейников криво усмехнулся. — Если вы отрежете ему уши и голову, я не обижусь.
— Но твои начальники обидятся. Включи телевизор, поймешь, что он вам нужен.
— Что же, ты прав…
— Так что, будем меняться?
— Ты понимаешь, что я эти вопросы не решаю, — произнес Алейников.
— Я знаю, что ты человек маленький, — усмехнулся Таларов. — А ты доложи большому начальнику. Пусть большой начальник решает. И пусть большой начальник думает, нужна ему вражда с Америкой или не нужна.
— А если я встану и уйду?
— Они найдут других людей. Более благоразумных.
— Кому и зачем понадобился Гадаев?
— Не знаю.
— Что ты вообще знаешь, посредник?
— Я не хочу много знать. Кто мало знает, мало может сказать.
— Тут ты прав. Как докажешь, что не врешь про янки?
— Возьми, — чеченец протянул Алейникову видеокассету, которую держал на столе.
Алейников взял кассету, постучал по ней пальцами. В потертой коробке кассета «Сони» на три часа. Ему вдруг показалось забавным — на том конце Земли, в суперсовременных, оснащенных по технологиям будущего цехах сработали эту вещицу, а теперь в горах, живущих по феодальным устоям, на нее записывают речь раба.
«Мысли дурацкие лезут в голову», — одернул он себя.
— Что передать, если спросят? — бросил на него вопросительный взгляд Таларов.
— Если спросят, передай, что маленький человек подполковник Алейников обязательно доведет твои слова до ушей больших людей. И пусть большие люди думают, что делать.
— Я передам, — кивнул Таларов.
— Будут новости, сообщу через Шимаева.
Алейников поднялся с лавки.
— До встречи. Мусса.
— До встречи, — кивнул тот, кланяясь.
— Гадаев. Тот самый? — спросил Мелкий брат, когда машина тронулась и вывернула на дорогу.
— А какой же еще? — отозвался Алейников.
— Ничего себе.
— Друг бен Ладена, а не хрен с бугра, — хмыкнул Алейников.
Бен Ладен, афганский террорист номер один в мире и личный враг каждого американца, имел личное состояние три сотни миллионов долларов, и из них только сотню миллионов он поклялся оставить семье, а оставшееся истратить на поддержание исламских террористических организаций. В июле 1999 года он приезжал в Чечню. Там он встретился с вице-премьером самопровозглашенной республики. Посетил учебные центры Басаева и Хатгаба, оставшись довольным учебным процессом. Прошелся и по полевым командирам. В том числе встретился с Гадаевым. Они беседовали около часа и остались довольны, найдя друг в друге искренних защитников веры.
Алейников и Мелкий брат впервые встретили Гадаева-Волка в девяносто девятом, когда чеченцы вторглись в Дагестан. А села Чабанмахи и Карамахи в Ботлихском районе Дагестана объявили о создании ваххабитской республики.
Годом раньше «ваххабитская общественность» в этих селах разоружила милицию и практически изгнала со своей территории законную власть. На применение силы тогда никто не решался. Наоборот, замирять власти Дагестана и мятежников отправился тогда бывший министр внутренних дел Степашин. В Чабанмахах он встретился со старейшинами этого ваххабитского осиного гнезда, договорился о мире и согласии и накатал докладную всенародно избранному Президенту Ельцину, который в очередной раз завалился в Центральную клиническую больницу, как в берлогу, и судьба какого-то Дагестана его интересовала не больше, чем пыльные бури на Марсе.
Алейникову как-то попалась на глаза копия этого судьбоносного письма:
"О ситуации в Республике Дагестан и мерах по ее нормализации.
Глубокоуважаемый Борис Николаевич!
В соответствии с Вашим поручением в период 2 — 3 сентября 1998 г, для уточнения обстановки на месте и выработки практических мер реагирования мною осуществлен выезд в Республику Дагестан.
В ходе состоявшихся встреч с руководителями республики, религиозными и общественными деятелями и представителями различных групп населения наиболее остро поднимались вопросы тяжелого социально-экономического положения региона и — как следствие — сложной криминальной обстановки.
Республика не получает в полном объеме выделенных ей дотаций из федерального бюджета. Около 70% трудоспособных граждан не имеют постоянной работы. Длительное время задерживаются выплаты заработной платы и социальных пособий, что в условиях роста цен приводит к обнищанию всех слоев населения и накапливанию отрицательного общественного потенциала.
Наиболее доходные отрасли экономики фактически взяты под контроль преступными группировками, в значительной степени вросшими в родоплеменные и тейповые структуры. На этой же основе формируются органы власти, которые поражены коррупцией и зачастую не способны к государственному и общественному управлению, следуя лишь своим, как правило, корыстным интересам. Масштабы криминального насилия, в том числе уголовного терроризма, вызваны не столько отрицательным воздействием близлежащей Чечни, сколько внутридагестанскими проблемами, связанными с переделом сфер влияния и извлечением преступных доходов.
Население утрачивает веру в способность власти защитить его интересы от противоправных посягательств, разрешить имеющиеся в республике застарелые межэтнические и вновь образовавшиеся межрелигиозные противоречия.
Вместе с тем проведенные встречи со старейшинами и жителями сел Карамахи и Чабанмахи, считающихся оплотом исламского радикализма и источником распространения идеологии отделения Дагестана от России и создания на его основе независимого мусульманского государства, показали преувеличенность оценок дагестанского ваххабизма как фактора угрозы территориальной целостности страны.
Старейшины названных сел однозначно высказали свою приверженность России, объяснив наличие оружия у своих сторонников общей обстановкой в республике, произволом со стороны преступников, местных властей. По их мнению, последнее является отражением политики притеснения исповедующих традиционный ислам.
Были приведены многочисленные примеры подобных действий, для проверки которых и принятия мер даны необходимые поручения.
По результатам встреч подписан протокол, зафиксировавший отказ авторитетов сторонников исповедования традиционного ислама от антиконституционных действий, признание ими местных органов самоуправления и других госорганов. Одновременно выдвинут и закреплен ряд требований к властям Дагестана по существующим проблемам религиозного характера.
Анализ переговоров и контактов, состоявшихся в ходе выезда, позволяет сделать вывод о том, что большинство населения с уважением относится к Президенту Российской Федерации как гаранту Конституции страны и надеется на помощь федерального центра в улучшении социально-экономического положения и укреплении безопасности граждан республики…
Министр С. Степашин".
Но этого показалось мало, бывший министр выступил по телевидению из Чабанмахи и всенародно заявил, что исламского фундаментализма вообще не существует в природе, а здесь живут милые, верующие люди. Эти самые милейшие люди и объявили свободную ваххабитскую зону. А им на помощь двинулись легионы «истинных мусульман» из Чечни, огнем и мечом обучать дагестанских братьев правильной вере и новому государственному устройству.
Возможно, бывший министр, в общем человек незлобивый и покладистый, хотел как лучше, но жизнь не научила его, что с волками можно выть только по-волчьи. И не сумел он прочувствовать сложившуюся критическую ситуацию, и его многочисленные аналитики и референты не смогли ему помочь в анализе обстановки. Похоже, он всерьез считал, что в Чабанмахах и Карамахах обитают мирные водители-дальнобойщики и скромные сельхоз-труженики, мечтающие только о том, чтобы жить спокойно и не подвергаться притеснениям и поборам со стороны властей Дагестана. Если бы министр тогда послушал знающих людей, ему бы сказали, что милейшие ваххабиты живут не столько за счет грузовых перевозок и сельского хозяйства, а за счет того, что их села стали перевалочными пунктами для рабов и краденого автотранспорта. Что именно здесь находят приют и помощь террористы, идущие из Чечни. Что именно сюда ведут нити многочисленных преступлений и терактов.
Вся политика России той поры состояла в слабоумном миротворчестве и назойливом поиске друзей, которых у нас по всему миру развелось немерено — друг Клинтон, друг Коль… Друзья ваххабиты… Если бы и Россия была для них дружеской страной, то настал бы золотой век.
Так или иначе визит министра дал ваххабитам еще год передышки, год, чтобы подготовиться к главному.
Когда ваххабиты подняли мятеж и им на помощь пришла орда чеченских боевиков во главе с Шамилем Басаевым, на радостях объявившим себя муфтием всего Северного Кавказа, мятежные села были блокированы федеральными войсками. Они было двинули вперед, но, напоровшись на плотное огневое сопротивление, отступили и начали обрабатывать цели артиллерией.
И вот тогда выяснилось, что последние годы местные жители потратили на то, чтобы сделать из своих жилищ настоящие крепости, запастись самым разным стрелковым оружием. Они готовились к войне и подготовились к ней отлично.
Укрепления были капитальными. Бункеры, прикрытые тяжелыми плитами с электроприводом, можно было взять только прямым попаданием артиллерийского снаряда. Плита поднимается, оттуда выстреливают из гранатомета и прячутся снова. Между домами были прокопаны проходы.
И все же странно, когда толпа фанатиков вдруг воображает, что способна воевать с регулярной армией. И не просто армией, а российской армией, хоть и униженной, истоптанной, обнищавшей, но все-таки той самой, которая победно прошла полмира. Когда основные огневые точки были подавлены артиллерией, на зачистку кинули спецподразделения, милицию, внутренние войска.
Именно тогда Алейникову, командовавшему группой СОБРа, дали в придачу пятерых человек.
— Кто такие? — спросил он недовольно, разглядывая выстроившихся в ряд «новобранцев» и понимая, что на него навешивают обузу.
— Уголовный розыск, — сказал майор в камуфляже и разгрузочном жилете, с короткоствольным «тюльпаном» — укороченным автоматом Калашникова, игрушкой не слишком эффективной в полноценных боевых действиях.
— А вас что за черти сюда принесли?
— Мобильный отряд МВД.
— Понятно.
Как всегда, масштабные боевые действия вырастали в бардак, где нет единоначалия и четкого понятия, что и как делать. В результате в боевые группы стали зачислять, как при фольксштурме, всех подряд.
— Воевал кто? — спросил Алейников, обернувшись и разглядывая вскипающие вдали дымными бело-желтыми бутонами взрывов село Карамахи.
— Первая чеченская война. Механик-водитель, Краснодарская дивизия внутренних войск, — сказал худой паренек. Это был Мелкий брат.
— Значит, обстреляны.
Не хотел Алейников тащить этих ребят в пекло, но так вышло… Сопротивлялись ваххабиты отчаянно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44