И что обидно — многие средства массовой информации разлагают общество. Люди начинают потихоньку забывать, что такое любовь к Родине, уважение к президенту, правительству страны. Чего молчишь, не высказываешь своего мнения?
— Сергей Александрович, я вижу вокруг то же самое, что и вы. Из-за бардака в стране страдают такие, как мы и Махновский.
— Забыл спросить: Махновский намерен и дальше продолжать службу в армии или будет увольняться в запас?
— Собирается увольняться, хочет стать пенсионером.
— Жаль с такими классными специалистами расставаться. Хотя я его понимаю: без специального образования ему выше старлея не подняться, а без перспективы роста что за необходимость и дальше тянуть нелёгкую армейскую лямку? Где он планирует провести свой отпуск?
— Он родом из Санкт-Петербурга, туда думает и отправиться отдыхать, поправлять здоровье.
— Я слышал, что он в твоей роте шаманством занимается. Ты мне толком объясни, так это или нет?
— Сергей Александрович, на ваш вопрос в двух словах не ответишь.
— Ничего, давай рассказывай, время терпит.
— Среди европейцев и даже азиатов появились граждане, которые в своей повседневной жизни и поведении руководствуются правилами, принятыми у американских индейцев. В России тоже есть такие люди. Все они христиане. Каждому даётся индейское имя, одежда, у воинов имеется индейское оружие. Так вот, у «русских индейцев» Махновский считается шаманом. Его индейское имя — Волчий Ветер. С первого по десятое июля «русские индейцы» собираются на свой праздник, называемый Пау-Вау. Он проводится где-то под Санкт-Петербургом. На этот праздник приезжают индейцы со всего мира.
— Что же они делают на своём празднике?
— Строят себе временные жилища, бани, общаются между собой, танцуют, поют, набираются жизненных сил и энергии друг от друга. Больше о «русских индейцах» я ничего не могу сказать.
— С меня хватит услышанного. Я знал, что у Махновского кличка Волчий Ветер, но этому особого значения не придавал. Ведь у каждого разведчика в твоей роте есть кличка.
— Сергей Александрович, это у преступников клички, а «индейцы» Махновского имеют имена, которыми они очень дорожат.
— И много у тебя таких «индейцев» в роте?
— Все бойцы, кто воевал в Чечне в отряде Махновского, считают себя «русскими индейцами», носят амулеты. Кроме того, у них в роте есть немало последователей.
— Ты не пытался пресечь его шаманскую деятельность в роте? Как-то неприлично, что в армии нет священника, но есть «индейский» шаман. Если наш генерал узнает про вольности в твоей роте, то не только тебе от него достанется на орехи, но и мне перепадёт. Правда, сейчас уже ничего менять не будем, так как с уходом Махновского в отпуск и его последующим увольнением в запас шаманство в твоей роте постепенно само по себе прекратится.
— Я ему не препятствовал шаманить, так как это не мешало, а, наоборот, помогало ему и его группе в службе. Что ни говори, а за год и девять месяцев войны в Чечне из двадцати семи человек его группы никого не убили, лишь один боец получил лёгкое ранение.
— Очень хорошая статистика. Только я не пойму, какая связь между таким результатом и его шаманством.
— Самая прямая. Махновский умеет зарядить бойцов уверенностью, что они в бою с противником не погибнут и им по плечу любое боевое задание. Если к тому же его слова подтверждаются, никто не гибнет и не получает ранений, то солдаты поневоле начинают верить во все, что он им говорит. Его отряд был как единый организм, помощь одного бойца другому являлась не служебной обязанностью, а естественной потребностью близкого человека.
— У него в отряде был какой-то талисман. Расскажи мне о нем подробнее, — попросил Косолапое.
— Несколько лет назад, задолго до войны в Чечне, Махновский был под Питером на празднике Пау-Вау. На него, конечно, съехались представители этого движения со всего мира. На этом празднике из всех «индейцев» только Махновский был военнослужащим. На том празднике присутствовала древняя старушка индианка из Америки. В её роду не осталось ни одного воина, который мог бы реликвию её рода с достоинством нести дальше. Такой реликвией был томагавк, его она и подарила Махновскому, который для неё был индейцем по имени Волчий Ветер. Как сообщила индианка Волчьему Ветру, томагавку двести с лишним лет. Волчий Ветер, в свою очередь, одарил индианку серебряной фляжкой, своим трофеем из Афганистана. Индианка пожелала Махновскому гордо и смело нести честь воина, заверив его, что благодаря её талисману он успешно преодолеет все препятствия, которые ему встретятся на жизненном пути. Он может не бояться за свою жизнь, так как талисман поможет её сохранить. Она обучила его священным ритуалам индейских воинов. Кроме неё, у Махновского есть два наставника среди индейцев; их он считает своими отцами. Они в большей мере, чем индианка, подготовили его к жизни воина. Наставник Одинокий Волк обучил Махновского колдовству, общению с духами, умению воевать, умению выживать, способности получать силу от убитого противника. Второго его наставника звали Матанажен. Он обучил Махновского пользованию холодным оружием, священным ритуалам индейских воинов, боевым песням. Теперь Волчий Ветер в меру своих сил и возможностей передаёт бойцам нашей роты все, чему научился у индейцев.
— В чем выражается его шаманство?
— Он меня в свои секреты не посвящал. Я знаю, что ни на одну операцию его отряд не ходил без своего талисмана, который был у них как знамя. За воином, несущим в бою талисман, в обязательном порядке Махновский закреплял двух ассистентов. В их обязанности входило следить, чтобы не погиб «знаменосец» и, не дай Бог, не пропал талисман. Перед боем Волчий Ветер и его бойцы наносили на лицо боевую раскраску, камуфлируя светлые части лица, что служило психологическим фактором запугивания противника. Маски из красок на лицах бойцов были шести видов, каждая из которых имела такую расшифровку:
первая маска — «Я выбрал путь смерти» (I);
вторая маска — «Я умер, я видел смерть» (II);
третья маска — «Я по запаху чувствую смерть» (III);
четвёртая маска — «Улыбка смерти» (IV);
пятая маска — «Я видел смерть, я её ел» (V);
шестая маска — «Я несу звук смерти» (VI).
Лицо обязательно раскрашивалось двумя разного цвета красками. «Индейцы» Махновского в Чечне ходили в бой не только с боевой раскраской на лицах, но и надевали на голову уборы из перьев птиц. Так, у Махновского был головной убор из тридцати перьев, среди которых имелись перья беркута. Когда гвардия Махновского с неистовым криком бросалась в бой, то мурашки бегали по телу у тех, кто воевал против них. Наш полк неплохо показал себя в боевых действиях в Чечне, но чеченцы животным страхом боялись только бойцов отряда Махновского, уважительно называя их дикими индейцами, а командира отряда — не иначе как Бешеным Волком.
— Может быть, «диким индейцам» просто везло в Чечне, а может, и в самом деле помогал талисман индианки. В любом случае шаманство Махновского не вредит службе. Как бы там ни было, но лучше всего о его чудачестве посторонним не рассказывать. Ты понял мою мысль?
— Очень даже хорошо понял вас, товарищ, полковник. Я бы и вам не стал ничего говорить о Махновском, если бы не настаивали.
— У меня к тебе никаких претензий нет, и ты, пожалуйста, не оправдывайся. Я этого не люблю.
— Я не оправдываюсь, а просто поясняю, почему я так подробно рассказал вам о шаманстве Махновского.
— Перед отъездом в Питер пусть он зайдёт ко мне. Хочу попрощаться с ним и пожелать ему скорейшего и полного выздоровления, — сказал полковник, завершая разговор с Шаповаловым.
Глава 5
Бегство из Сочи
Из-за сотрясения головного мозга Транквиллинов не смог сразу же покинуть Сочи и уехать домой. Он провёл в больнице в покое и под наблюдением врача четырнадцать дней. За это время его водитель частично восстановил «форд» в автомобильной мастерской и отправился на нем в Санкт-Петербург.
Следователь Золкин сдержал данное Транквиллинову слово. После выписки Транквиллинова, нога которого находилась в гипсе, вместе с телохранителями Золкин на служебном «уазике» отвёз в Адлер. Там на железнодорожном вокзале для них были куплены билеты в купейный вагон. С этой станции отправлялся прямой поезд в Питер с остановкой в Сочи.
Безусловно, принятые Транквиллиновым меры предосторожности не могли быть неразрешимой задачей для профессионального преступника, но дилетанта они поставили бы в тупик.
Когда Золкин посадил пассажиров около сочинской больницы в свой автомобиль, то не сразу поехал в Адлер, а поколесил немного по городу. И только убедившись в отсутствии слежки, отправился в Адлер.
В Адлере Транквиллинов поблагодарил Золкина за оказанную помощь и расстался с ним. Затем, не задерживаясь на перроне, немедленно удалился в своё купе вместе с телохранителями.
Принятые меры конспирации дали Транквиллинову основание считать, что он свою жизнь обезопасил. Теперь он был уверен, что сможет благополучно добраться до дома. А там, под охраной службы безопасности банка, риск стать жертвой киллера был менее вероятным.
В девятом купейном вагоне они заняли с тринадцатого по пятнадцатое места: четвёртого пассажира в их купе не было, что Транквиллинова вполне устраивало.
От Адлера до Краснодара они добрались спокойно, но станция Краснодар-1 преподнесла им сюрприз. К ним в купе проводник привёл парня лет тридцати, одетого в темносиние брюки, модную зеленую с короткими рукавами сорочку и коричневые туфли. Транквиллинов обратил внимание на то, что у парня на шее был амулет с разного размера геометрическими фигурами. Необычной ему показалась и квадратная пряжка на кожаном поясе. На пряжке была изображена голова волка. Нового пассажира провожали трое военнослужащих внутренних войск в малиновых беретах, в форменной одежде с нашивками «Спецназ».
Положив на верхнюю полку пузатый вещмешок и поздоровавшись с обитателями купе, вновь прибывший пассажир внимательно поглядел на Провоторова и Осипова.
— Я смотрю, парни, вы при дурах. Я не ошибся? После его слов спецназовцы насторожились и перестали разговаривать между собой. Зашли в купе и взяли под контроль действия незнакомцев.
Транквиллинову не хотелось раскрываться перед спецназовцами, как не хотелось и стычки. Непонимание между ними могло привести к конфликту, драке, а это ему было не нужно.
Услышав вопрос, обращённый к его телохранителям, Транквиллинов вместо них ответил парню:
— Это мои телохранители. У них есть разрешение на ношение оружия.
Парень окинул взглядом Транквиллинова, задержавшись на ноге в гипсе, и поинтересовался:
— А с вами что случилось?
— Кое-кто пытался меня убить, но, как видите, я пока ещё жив.
— Я офицер Российской армии, еду в отпуск в Питер. Меня провожают мои армейские друзья. Чтобы между нами в дороге было полное доверие и взаимопонимание, я бы хотел ознакомиться с документами, позволяющими вашим людям иметь при себе огнестрельное оружие, — обращаясь к Транквиллинову, как к старшему, потребовал новый пассажир. Видя, что тому не понравилось его требование, он жёстко добавил: — Чтобы нам не пришлось их разоружать.
— Если только у вас здоровья хватит нас разоружить, — тоже настораживаясь, готовый схватиться за пистолет, который находился в облегчённой подплечной кобуре, заявил Осипов.
Его слова вызвали у четвёрки спецназовцев скупую, едва заметную усмешку.
«Спецназовцы не собираются отнимать у моих парней оружие. Просто беспокоятся за жизнь своего товарища и хотят убедиться, что он едет в одном купе не с бандитами, а с добропорядочными людьми. Теперь нельзя доверять никому, тем более первому встречному. Пусть убедятся, что мы законопослушные граждане», — решил про себя Транквиллинов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
— Сергей Александрович, я вижу вокруг то же самое, что и вы. Из-за бардака в стране страдают такие, как мы и Махновский.
— Забыл спросить: Махновский намерен и дальше продолжать службу в армии или будет увольняться в запас?
— Собирается увольняться, хочет стать пенсионером.
— Жаль с такими классными специалистами расставаться. Хотя я его понимаю: без специального образования ему выше старлея не подняться, а без перспективы роста что за необходимость и дальше тянуть нелёгкую армейскую лямку? Где он планирует провести свой отпуск?
— Он родом из Санкт-Петербурга, туда думает и отправиться отдыхать, поправлять здоровье.
— Я слышал, что он в твоей роте шаманством занимается. Ты мне толком объясни, так это или нет?
— Сергей Александрович, на ваш вопрос в двух словах не ответишь.
— Ничего, давай рассказывай, время терпит.
— Среди европейцев и даже азиатов появились граждане, которые в своей повседневной жизни и поведении руководствуются правилами, принятыми у американских индейцев. В России тоже есть такие люди. Все они христиане. Каждому даётся индейское имя, одежда, у воинов имеется индейское оружие. Так вот, у «русских индейцев» Махновский считается шаманом. Его индейское имя — Волчий Ветер. С первого по десятое июля «русские индейцы» собираются на свой праздник, называемый Пау-Вау. Он проводится где-то под Санкт-Петербургом. На этот праздник приезжают индейцы со всего мира.
— Что же они делают на своём празднике?
— Строят себе временные жилища, бани, общаются между собой, танцуют, поют, набираются жизненных сил и энергии друг от друга. Больше о «русских индейцах» я ничего не могу сказать.
— С меня хватит услышанного. Я знал, что у Махновского кличка Волчий Ветер, но этому особого значения не придавал. Ведь у каждого разведчика в твоей роте есть кличка.
— Сергей Александрович, это у преступников клички, а «индейцы» Махновского имеют имена, которыми они очень дорожат.
— И много у тебя таких «индейцев» в роте?
— Все бойцы, кто воевал в Чечне в отряде Махновского, считают себя «русскими индейцами», носят амулеты. Кроме того, у них в роте есть немало последователей.
— Ты не пытался пресечь его шаманскую деятельность в роте? Как-то неприлично, что в армии нет священника, но есть «индейский» шаман. Если наш генерал узнает про вольности в твоей роте, то не только тебе от него достанется на орехи, но и мне перепадёт. Правда, сейчас уже ничего менять не будем, так как с уходом Махновского в отпуск и его последующим увольнением в запас шаманство в твоей роте постепенно само по себе прекратится.
— Я ему не препятствовал шаманить, так как это не мешало, а, наоборот, помогало ему и его группе в службе. Что ни говори, а за год и девять месяцев войны в Чечне из двадцати семи человек его группы никого не убили, лишь один боец получил лёгкое ранение.
— Очень хорошая статистика. Только я не пойму, какая связь между таким результатом и его шаманством.
— Самая прямая. Махновский умеет зарядить бойцов уверенностью, что они в бою с противником не погибнут и им по плечу любое боевое задание. Если к тому же его слова подтверждаются, никто не гибнет и не получает ранений, то солдаты поневоле начинают верить во все, что он им говорит. Его отряд был как единый организм, помощь одного бойца другому являлась не служебной обязанностью, а естественной потребностью близкого человека.
— У него в отряде был какой-то талисман. Расскажи мне о нем подробнее, — попросил Косолапое.
— Несколько лет назад, задолго до войны в Чечне, Махновский был под Питером на празднике Пау-Вау. На него, конечно, съехались представители этого движения со всего мира. На этом празднике из всех «индейцев» только Махновский был военнослужащим. На том празднике присутствовала древняя старушка индианка из Америки. В её роду не осталось ни одного воина, который мог бы реликвию её рода с достоинством нести дальше. Такой реликвией был томагавк, его она и подарила Махновскому, который для неё был индейцем по имени Волчий Ветер. Как сообщила индианка Волчьему Ветру, томагавку двести с лишним лет. Волчий Ветер, в свою очередь, одарил индианку серебряной фляжкой, своим трофеем из Афганистана. Индианка пожелала Махновскому гордо и смело нести честь воина, заверив его, что благодаря её талисману он успешно преодолеет все препятствия, которые ему встретятся на жизненном пути. Он может не бояться за свою жизнь, так как талисман поможет её сохранить. Она обучила его священным ритуалам индейских воинов. Кроме неё, у Махновского есть два наставника среди индейцев; их он считает своими отцами. Они в большей мере, чем индианка, подготовили его к жизни воина. Наставник Одинокий Волк обучил Махновского колдовству, общению с духами, умению воевать, умению выживать, способности получать силу от убитого противника. Второго его наставника звали Матанажен. Он обучил Махновского пользованию холодным оружием, священным ритуалам индейских воинов, боевым песням. Теперь Волчий Ветер в меру своих сил и возможностей передаёт бойцам нашей роты все, чему научился у индейцев.
— В чем выражается его шаманство?
— Он меня в свои секреты не посвящал. Я знаю, что ни на одну операцию его отряд не ходил без своего талисмана, который был у них как знамя. За воином, несущим в бою талисман, в обязательном порядке Махновский закреплял двух ассистентов. В их обязанности входило следить, чтобы не погиб «знаменосец» и, не дай Бог, не пропал талисман. Перед боем Волчий Ветер и его бойцы наносили на лицо боевую раскраску, камуфлируя светлые части лица, что служило психологическим фактором запугивания противника. Маски из красок на лицах бойцов были шести видов, каждая из которых имела такую расшифровку:
первая маска — «Я выбрал путь смерти» (I);
вторая маска — «Я умер, я видел смерть» (II);
третья маска — «Я по запаху чувствую смерть» (III);
четвёртая маска — «Улыбка смерти» (IV);
пятая маска — «Я видел смерть, я её ел» (V);
шестая маска — «Я несу звук смерти» (VI).
Лицо обязательно раскрашивалось двумя разного цвета красками. «Индейцы» Махновского в Чечне ходили в бой не только с боевой раскраской на лицах, но и надевали на голову уборы из перьев птиц. Так, у Махновского был головной убор из тридцати перьев, среди которых имелись перья беркута. Когда гвардия Махновского с неистовым криком бросалась в бой, то мурашки бегали по телу у тех, кто воевал против них. Наш полк неплохо показал себя в боевых действиях в Чечне, но чеченцы животным страхом боялись только бойцов отряда Махновского, уважительно называя их дикими индейцами, а командира отряда — не иначе как Бешеным Волком.
— Может быть, «диким индейцам» просто везло в Чечне, а может, и в самом деле помогал талисман индианки. В любом случае шаманство Махновского не вредит службе. Как бы там ни было, но лучше всего о его чудачестве посторонним не рассказывать. Ты понял мою мысль?
— Очень даже хорошо понял вас, товарищ, полковник. Я бы и вам не стал ничего говорить о Махновском, если бы не настаивали.
— У меня к тебе никаких претензий нет, и ты, пожалуйста, не оправдывайся. Я этого не люблю.
— Я не оправдываюсь, а просто поясняю, почему я так подробно рассказал вам о шаманстве Махновского.
— Перед отъездом в Питер пусть он зайдёт ко мне. Хочу попрощаться с ним и пожелать ему скорейшего и полного выздоровления, — сказал полковник, завершая разговор с Шаповаловым.
Глава 5
Бегство из Сочи
Из-за сотрясения головного мозга Транквиллинов не смог сразу же покинуть Сочи и уехать домой. Он провёл в больнице в покое и под наблюдением врача четырнадцать дней. За это время его водитель частично восстановил «форд» в автомобильной мастерской и отправился на нем в Санкт-Петербург.
Следователь Золкин сдержал данное Транквиллинову слово. После выписки Транквиллинова, нога которого находилась в гипсе, вместе с телохранителями Золкин на служебном «уазике» отвёз в Адлер. Там на железнодорожном вокзале для них были куплены билеты в купейный вагон. С этой станции отправлялся прямой поезд в Питер с остановкой в Сочи.
Безусловно, принятые Транквиллиновым меры предосторожности не могли быть неразрешимой задачей для профессионального преступника, но дилетанта они поставили бы в тупик.
Когда Золкин посадил пассажиров около сочинской больницы в свой автомобиль, то не сразу поехал в Адлер, а поколесил немного по городу. И только убедившись в отсутствии слежки, отправился в Адлер.
В Адлере Транквиллинов поблагодарил Золкина за оказанную помощь и расстался с ним. Затем, не задерживаясь на перроне, немедленно удалился в своё купе вместе с телохранителями.
Принятые меры конспирации дали Транквиллинову основание считать, что он свою жизнь обезопасил. Теперь он был уверен, что сможет благополучно добраться до дома. А там, под охраной службы безопасности банка, риск стать жертвой киллера был менее вероятным.
В девятом купейном вагоне они заняли с тринадцатого по пятнадцатое места: четвёртого пассажира в их купе не было, что Транквиллинова вполне устраивало.
От Адлера до Краснодара они добрались спокойно, но станция Краснодар-1 преподнесла им сюрприз. К ним в купе проводник привёл парня лет тридцати, одетого в темносиние брюки, модную зеленую с короткими рукавами сорочку и коричневые туфли. Транквиллинов обратил внимание на то, что у парня на шее был амулет с разного размера геометрическими фигурами. Необычной ему показалась и квадратная пряжка на кожаном поясе. На пряжке была изображена голова волка. Нового пассажира провожали трое военнослужащих внутренних войск в малиновых беретах, в форменной одежде с нашивками «Спецназ».
Положив на верхнюю полку пузатый вещмешок и поздоровавшись с обитателями купе, вновь прибывший пассажир внимательно поглядел на Провоторова и Осипова.
— Я смотрю, парни, вы при дурах. Я не ошибся? После его слов спецназовцы насторожились и перестали разговаривать между собой. Зашли в купе и взяли под контроль действия незнакомцев.
Транквиллинову не хотелось раскрываться перед спецназовцами, как не хотелось и стычки. Непонимание между ними могло привести к конфликту, драке, а это ему было не нужно.
Услышав вопрос, обращённый к его телохранителям, Транквиллинов вместо них ответил парню:
— Это мои телохранители. У них есть разрешение на ношение оружия.
Парень окинул взглядом Транквиллинова, задержавшись на ноге в гипсе, и поинтересовался:
— А с вами что случилось?
— Кое-кто пытался меня убить, но, как видите, я пока ещё жив.
— Я офицер Российской армии, еду в отпуск в Питер. Меня провожают мои армейские друзья. Чтобы между нами в дороге было полное доверие и взаимопонимание, я бы хотел ознакомиться с документами, позволяющими вашим людям иметь при себе огнестрельное оружие, — обращаясь к Транквиллинову, как к старшему, потребовал новый пассажир. Видя, что тому не понравилось его требование, он жёстко добавил: — Чтобы нам не пришлось их разоружать.
— Если только у вас здоровья хватит нас разоружить, — тоже настораживаясь, готовый схватиться за пистолет, который находился в облегчённой подплечной кобуре, заявил Осипов.
Его слова вызвали у четвёрки спецназовцев скупую, едва заметную усмешку.
«Спецназовцы не собираются отнимать у моих парней оружие. Просто беспокоятся за жизнь своего товарища и хотят убедиться, что он едет в одном купе не с бандитами, а с добропорядочными людьми. Теперь нельзя доверять никому, тем более первому встречному. Пусть убедятся, что мы законопослушные граждане», — решил про себя Транквиллинов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73