— Да, но я высказал все это в качестве предположения, — мягко ответил Лимен. — Из нас двоих, Крис, не только вы адвокат.
В голубых глазах Тодда мелькнул огонек.
— Да будет вам известно, господин президент, что у вас в Огайо вообще нет адвокатов, там подвизаются только подмастерья. Став адвокатами, они немедленно перебираются в Нью-Йорк.
— Или в Вашингтон, — добавил Лимен и, посмеиваясь, принялся раскуривать погасшую трубку.
— Давайте внимательно разберемся в вашей истории, — продолжал Тодд. — Вы усиленно подчеркиваете все, что касается ОСКОСС. Никто об этом объекте до сих пор ничего не слыхал. Ни вы, ни Джирард, ни Фуллертон, ни полковник Кейси. Почему же вы убеждены, что объект действительно существует? Существует только предположение полковника, не подкрепленное никакими фактами.
— А записка Хардести? В ней содержится ссылка на эту часть и на базу «У», как один из приятелей Кейси называет место около Эль-Пасо, где расположена эта самая часть.
— Но вполне возможно, что речь идет и о каком-то другом месте. Засекреченных объектов у нас расплодилось до глупости много. По-моему, мы больше путаем самих себя, чем русских.
— Ну, ответ мы получим сегодня днем, — заметил Лимен. — Джирард как раз проверяет дислокацию и характер всех засекреченных объектов.
— Что же касается переброски войск по воздуху в большие города в случае тревоги, — продолжал Тодд развивать свою точку зрения, — то это не только логично, но и благоразумно. Совершенно очевидно, что если произойдет нападение, то нам потребуются войска, чтобы поддержать порядок и не допустить всеобщей паники в больших городах. Рассматривать же участие в коллективной ставке на скачках в Прикнессе как некую зашифрованную переписку о зловещем заговоре для свержения правительства и захвата власти просто, по-моему, бессмысленно. Одни догадки, не больше. Кто же не знает, что генерал Скотт и в самом деле любит бывать на скачках, а каждый, кто их любит, играет на них. Полковник Кейси наделен поразительными дедуктивными способностями, если не сказать больше.
Лимен облокотился на письменный стол и положил голову на руки.
— Забудьте на минуту о всех деталях, Крис, и скажите мне, что вообще вы думаете о возможности заговора. Реален ли он, если учесть обстановку в стране и настроения в армии?
— Нет, не реален. — Тодд внимательно посмотрел на окурок своей сигары, прежде чем бросить его в большую пепельницу на столе. — И вместе с тем, господин президент, я понимаю, что мы должны тщательно проверить факты, и как можно скорее. Было бы преступной небрежностью не сделать этого.
Тодд открыл портфель и вынул длинный желтый блокнот. Авторучкой он набросал столбик номеров и против первого написал: «ОСКОСС».
— Давайте вновь переберем все детали, — предложил он. — Я подумаю над своими заметками и во второй половине дня составлю конкретный план расследования. Однако должен сказать, господин президент, ваш выбор следователей не очень-то богат.
— Мысленно поставьте себя на мое место, Крис, пройдитесь по списку друзей и знакомых, которых у вас, вероятно, не меньше тысячи, и подумайте, скольким из них вы можете полностью доверять. Вы удивитесь, как мало окажется таких людей.
— Особенно если отбросить тех, — ехидно добавил Тодд, снова вздергивая брови, — кто не откажет себе в удовольствии поднять вас на смех, когда все окажется нелепой выдумкой.
— Ото! — шутливо воскликнул Лимен. — Вы не только солидный адвокат, но и отличный провинциальный врач-психолог.
Пункт за пунктом они вновь перебрали все события и эпизоды, и Тодд заполнил полторы страницы различными заметками.
— Некоторые детали заставляют меня думать, что полковник Кейси обладает чересчур пылким воображением, — заметил Тодд. — Вот, например, фраза Фреда Прентиса о необходимости остаться в городе на случай «тревоги» в субботу. Почему ее нужно обязательно связывать с «Всеобщей красной» тревогой? Под словом «тревога» можно иметь в виду все, что угодно, всякий может употребить в разговоре такое выражение.
— Возможно, вы правы, Крис. Не исключено, что, как только у Кейси возникло подозрение, он невольно стал придавать особый смысл каждому случайному замечанию. И все же, я полагаю, эту историю нужно рассматривать в целом.
— Ну, я, пожалуй, пойду к себе, — сказал Тодд, убирая блокнот в портфель и щелкая замком. — Попытаюсь обнаружить какой-то смысл во всей этой мешанине.
Тодд вышел, неся свой портфель, словно профессор, отправляющийся на лекцию. Сквозь открытую дверь Лимен видел, как он, проходя мимо Эстер, слегка кивнул ей. Эстер взглянула на президента, и тот знаком подозвал ее.
— Эстер, позвоните полковнику Кейси и скажите ему о совещании. Объяснять ничего не нужно. Пусть опять придет через восточный подъезд.
«Ну вот, — подумал Лимен, — из всех моих посвященных только мы вдвоем способны увидеть за деревьями лес… если лес существует. Только мы с Реем Кларком представляем себе, насколько все это важно. И спешную борьбу за конституцию можно вести лишь в атмосфере, когда народ встревожен глубоко и по-настоящему. Встревожен ли он сейчас?.. Милый старина Крис! Как его заинтриговало предположение о наличии конспирации! Об этом говорили его глаза, хотя он и не захотел признаться. Ему обязательно нужны свидетели, доказательства… Корвин все сводит к личной безопасности президента. Поль — к борьбе за власть между мной и Скоттом. Кейси? Он всего лишь офицер, выполняющий свой долг, как он его понимает.
Все они поборники справедливости, и лучших помощников нечего и желать. Но не в моих силах заставить их проникнуться всей важностью того, что может произойти. Конечно, каждый из них понимает, что может произойти нечто важное, но всех последствий они понять не в состоянии. Мне предстоит убедить их взглянуть на вещи моими глазами, моими и Кларка… Но сам-то Кларк? Понимает ли он, какая угроза нависла над страной? Он говорит: да, но правду ли он говорит? Кто бы вы ни были и как бы много вы ни размышляли, я не уверен, что вы отнесетесь ко всему этому так же, как я, пока не сидите вот на этом стуле. Наверное, никто не думает так много о стране, как президент. Да это и понятно».
Лимен повернулся и посмотрел в высокие, от пола до потолка окна. Тяжелый майский дождь стучал по изгородям из кустарника, по кустам роз, рододендронам и большим, словно лакированным листьям магнолий. По полукруглой подъездной аллее прошел охранник с надвинутым на голову капюшоном черного прорезиненного плаща. Покуривая, президент проводил его взглядом и некоторое время постоял у окна, молча проклиная погоду и близорукость людей.
В комнате прессы репортеры и фотографы резались в покер, по столу звенели монеты в двадцать пять и пятьдесят центов. Сразу звонило три телефона. Милки Уотерс, положив ноги на стол, разговаривал с Хью Уланским из «Юнайтед пресс интернейшнл».
На этот раз в голосе Уотерса не было и в помине той бесстрастности, с какой он обычно беседовал с политиками и вообще со всеми, кто сообщал ему очередные новости. В его тоне слышались властность и уверенность, как и подобает дуайену газетной братии, обслуживающей Белый дом.
— Никак не пойму этого деятеля, — говорил он. — Только вчера опубликованы результаты опроса, только что стало ясно, что его популярность летит к чертям, а он соглашается принять всего лишь одного человека, да и то отменяет прием.
— Может, он тайный нудист, — подсказал Уланский, — и сейчас созерцает свой пуп?
— Положим, сынок, нудисты не занимаются созерцанием своих пупов, но ты правильно подметил. Этот фрукт такой же политик, как я шпагоглотатель.
В комнату вошел Саймон. Не снимая ног со стола, Уотерс достал блокнот. Картежники на время прекратили игру и замерли в ожидании.
— Ничего особенного сообщить не могу, — объявил секретарь по делам печати, перебирая в пальцах дужки очков. — Меня тут спрашивали, над какими законопроектами сегодня утром работал президент. Я еще не видел его, но во второй половине дня смогу вас проинформировать.
— Фрэнк, вы подали мне блестящую мысль! — воскликнул Уланский. — Я должен сдать вечером передовую статью — так вот, вместо того чтобы написать в ней, что президент ничего не делал, я напишу, что президент переутомился от безделья и врачи предписали ему на завтра отдых.
Саймон не счел нужным отвечать и вышел. Игра в покер возобновилась. На улице по-прежнему шумел дождь.
Для Джигса Кейси это утро в Пентагоне оказалось таким же мрачным, как и погода. Едва он проснулся и встал с постели, в голову полезли самые противоречивые предположения. В пепельнице на столе лежало вдвое больше окурков, чем обычно; он решил, что его военной карьере пришел конец.
Какой сумасшедший порыв заставил его лететь в Белый дом с этой историей, похожей на ночной кошмар? Как у него повернулся язык связать имя Скотта с каким-то заговором — случайным и сомнительным совпадением ряда обстоятельств, не больше? Вдобавок ко всему он предал свой род войск. Нет, морские пехотинцы так не поступают. Чувство вины перед сослуживцами и коллегами еще больше отравляло настроение Кейси. Всякий раз, пытаясь представить себе все, что произвело на него вчера такое впечатление, он неудержимо возвращался к мысли об ожидающих его неприятностях. Возможно, президент уже затребовал его личное дело и приказал Джирарду разузнать, не лечился ли он от нервных заболеваний. Слава богу, хоть тут-то к нему нельзя придраться. А может, президент вызвал самого генерала Скотта и потребовал немедленно направить начальника объединенного штаба на обследование к врачам-психиатрам?
Кейси все еще размышлял над этой возможностью, когда, вскоре после десяти, его вызвал к себе Скотт. Вот и достукался, подумал он, проходя по холлу. Еще одним отставным морским пехотинцем станет больше.
Скотт дружески приветствовал Кейси и жестом пригласил садиться. Кейси показалось, что генерал был не только жизнерадостен, как всегда, но и чему-то рад.
— Джигс, — заговорил генерал, — вы здорово поработали в последнее время. Теперь вам можно бы и отдохнуть до конца недели. Прихватите с собой Мардж и отправьтесь встряхнуться куда-нибудь в Уайт-Салфер.
Кейси ожидал чего угодно, только не этого, и отрицательно покачал головой:
— Не могу, сэр. Нужно кое-что уточнить и доработать по «Всеобщей красной». Эта мысль все равно не даст мне покоя, испортит всякий отдых.
Широким жестом руки с сигарой Скотт отбросил все возражения Кейси.
— Ни о чем не беспокойтесь. Все сделает за вас Мердок. Вы устали, это видно.
— Сэр, но я хочу быть с вами в субботу в Маунт-Тандере, — запротестовал Кейси.
— Ну что ж, сделайте милость. Можете вернуться на службу в субботу утром и действовать в соответствии с планом. А до субботы вам предоставляется, ну, скажем, трехдневный отпуск.
Кейси хотел что-то возразить, но Скотт знаком остановил его:
— Послушайте, Джигс. Я уже все это обдумал. Понимаете, слухи о вашем отпуске распространятся мгновенно. А кому придет в голову, что тревога будет проводиться в отсутствие начальника объединенного штаба? Так что можете рассматривать свой отпуск как некий камуфляж в целях обеспечения секретности. И еще совет: выкиньте вы из головы эту субботу! Видеть вас в отличной форме мне важнее, чем получить от вас еще один блестящий документ к предстоящим учениям.
— Когда прикажете уехать, сэр? — спросил Кейси, пытаясь скрыть дрожь в голосе.
— Немедленно, — прогудел Скотт. — Вот выйдете от меня и отправляйтесь домой. Поцелуйте за меня Мардж. — Он проводил Кейси до двери и крепко пожал ему руку. — До субботы, Джигс. Приятного отдыха.
Не проехав и половины короткого обратного пути, Кейси поставил себе безрадостный диагноз. Президент Лимен позвонил Скотту, рассказал ему о вечернем визите в Белый дом, и они решили, что хоть Кейси и хороший офицер, но очень нуждается в отдыхе… Да-да, так оно и было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56