сменить колесо.
— Папа! — воскликнул Дон с явным сожалением к этим взрослым, которые никогда ничего не понимают. — Да у Гарри нет запасного колеса!
«Опять я должен отдуваться!» — подумал Кейси.
— Вы где?
Получив от Дона адрес кинотеатра, Кейси поехал по Арлингтонскому бульвару, решив прежде завернуть в Форт-Майер. Возможно, Скотт еще не спит, и он доложит ему о просьбе начальника штаба английской армии перенести его прием завтра утром с 9:00 на 8:30.
Широкие обрамленные вязами улицы старинного военного городка Форт-Майер были мрачны и безлюдны. Скотт жил в доме из шестнадцати комнат, по традиции предназначенном для председателя комитета начальников штабов. Каменное здание корпуса № 6, возведенное лет семьдесят назад в грубом, если не сказать безобразном, стиле офицерских общежитии того периода, раньше напоминало деревенскую богадельню, а после капитального ремонта стало пригодным и даже удобным для жилья, хотя и не выглядело элегантным. Отсюда, с гребня холма, где был расположен корпус № 6, открывался через Питомак прекрасный вид на Вашингтон. Из своих окон на втором этаже Скотт мог видеть расположенный внизу Капитолий, памятник Линкольну и резиденцию своего верховного главнокомандующего — Белый дом.
Кейси свернул за угол и, оказавшись перед домом, резко сбавил скорость; в свете фар блеснул ствол винтовки часового, шагавшего взад-вперед по тротуару. Яркий луч выхватил из темноты багажник машины «тандербэрд» кремового цвета, стоявшей перед домом, и отразился в покрытом специальной краской номерном знаке. Он сразу бросился Кейси в глаза: «Калифорния — ССША—1».
«Позвольте, да ведь это машина Прентиса!» — чуть не вскрикнул Кейси. Он взглянул на дом. Только в одном окне, там, где, как ему было известно, находился кабинет Скотта, горел свет.
Кейси прибавил скорость и, сделав большой круг, объехал машину Прентиса. Если Скотт совещается с председателем комиссии сената по делам вооруженных сил, он вряд ли будет доволен вторжением Кейси. Лучше позвонить ему пораньше утром.
Выручив сына и двух его приятелей, которых он нашел на стоянке для автомобилей рядом с кинотеатром, и возвращаясь домой, Кейси не переставал думать о машине перед особняком Скотта. Он не знал, что Скотта и Прентиса связывают приятельские отношения, хотя вообще-то генералу так часто приходилось давать комиссии сенатора различные показания, что он вполне мог подружиться там на всю жизнь с целой дюжиной людей. Возможно, Прентис примчался информировать генерала о результатах опроса, проведенного институтом Гэллапа. Скотт никогда не скрывал своего недовольства Лименом. Да и Прентис сегодня отзывался о президенте довольно резко, хотя и числился одним из лидеров той же партии, к которой принадлежал президент. Но почему им нужно встречаться ночью? Кейси снова взглянул на часы. Пять минут первого. Что и говорить, поздновато для простой политической болтовни.
А кроме того, Прентис знал — не хуже тех, кому положено знать, — о «Всеобщей красной». Что все это значит?
Вернувшись домой, Кейси на всякий случай поставил будильник на 6:30 — до семи он должен обязательно позвонить Скотту о встрече с англичанином — и устало подумал, что из-за нежелания заехать к Скотту и попросить кого-нибудь передать генералу об этой встрече, он не доспит по меньшей мере полчаса.
Мардж зашевелилась, когда он укладывался в постель, но не проснулась. В поисках удобной позы Кейси ворочался с боку на бок, ложился то лицом вниз, то на спину, но сон упорно не шел к нему. Смутное беспокойство, охватившее его утром, вернулось к нему посреди ночи, переросло в глубокую тревогу.
— Что-нибудь стряслось, Джигс? — хриплым сонным голосом спросила Мардж.
— Не знаю, родная, не знаю…
Понедельник
Еще только пытаясь нащупать кнопку будильника и прервать звонок, Кейси уже почувствовал, какой тяжелый день ему предстоит. Тупая боль в затылке дала знать, что он не выспался, а горечь во рту напомнила ему, что на вечеринках он всегда курит раза в три больше, чем обычно.
Душ принес некоторое облегчение. Кейси завернулся в простыню, вышел из ванной и позвонил Скотту домой. После второго звонка генерал снял трубку.
— Докладывает полковник Кейси. Надеюсь, я не разбудил вас, генерал?
— Нет, нет. Джигс, — совсем бодрым голосом ответил Скотт. — В чем дело?
— Сэр Гарри Ланкастер попросил перенести встречу на восемь тридцать, сэр. Я согласился, полагая, что вы не будете возражать. Все нужные справки я приготовлю к восьми ноль-ноль.
— Прекрасно, Джигс.
— Я хотел позвонить вчера, сэр, но запамятовал, а когда вспомнил, было уже поздно; я решил, что вы, возможно, спите, и подумал…
— Да, да, вы правы, — прервал его Скотт. — Я рано лег и сразу уснул. Пожалуй, в половине одиннадцатого я уже спал. Давно не спал так хорошо. Спасибо, что позвонили, полковник.
— Есть, сэр, — ответил Кейси и повесил трубку.
«Если только я не видел все это во сне, мой дорогой генерал, — подумал Кейси, поднимаясь по лестнице, — то вы просто морочите мне голову, да еще как!»
Почему Скотт сказал неправду? Кейси не помнил ни одного случая, когда бы генерал солгал ему или хотя бы попытался солгать. Правда, Скотт иногда хитрил или, лучше сказать, проявлял осторожность с конгрессом и с Белым домом, но постоянно подчеркивал, что от подчиненных у него нет никаких секретов.
Да и зачем бы ему скрывать встречу с Прентисом? Сенатор, очевидно, был осведомлен о предстоящей тревоге. Возможно, верхи что-то задумали.
Однако странно. Уж кому-кому, а ему, Кейси, начальнику объединенного штаба, по штату было положено знать все, что касается военных дел. Именно положено — это он знал наверняка.
Из ванной выглянула Мардж; с ее лица капала вода.
— Передай мне простыню, Джигс. Сухую, пожалуйста. Когда-нибудь, дорогой, ты, может быть, станешь богатым и знаменитым, и нам не придется подниматься с петухами.
За завтраком Кейси почти не разговаривал. Он так напряженно размышлял над словами Скотта, что снова почувствовал боль в затылке, хотя от кофе она несколько притупилась. Он посмотрел первую страницу утренней газеты, но его не могла заинтересовать даже теоретическая статья о «новом направлении» военной политики, отвечающем духу нового договора. Мардж тихонько ворчала.
— Ты не выспался, Джигс, — заметила она.
— Да, я мало спал, и все по вине Дона. Из-за какого-то дурацкого колеса потерять целый час!
Пять дней в неделю Кейси подавали служебную машину из гаража Пентагона. Эта машина унылого оливкового цвета была одной из привилегий начальника объединенного штаба. Это позволяло Мардж пользоваться их собственным автомобилем, а Кейси — пока он ехал на службу — успевал прочитывать утреннюю газету. Однако сегодня газета лежала неразвернутой на коленях Кейси, а сам он подставлял лицо утреннему ветерку, врывавшемуся через опущенное боковое стекло. Когда он все же развернул газету, его взгляд сразу упал на неброско набранный заголовок: «Вице-президент намерен посетить деревню своих предков». В заметке говорилось:
«Как стало известно, вице-президент Винсент Джианелли, вылетающий в среду в Италию с визитом доброй воли, намерен провести уик-энд в уединенной горной деревушке, где родился его дед».
Далее давалось описание деревни Корнилио, расположенной высоко в Апеннинах, к югу от Пармы. Деревушка насчитывала всего несколько сотен жителей и лежала в горах, в конце грунтовой дороги. Джианелли намеревался провести пятницу и субботу в хижине своего деда и в воскресенье вернуться в Рим.
Кейси снова подумал, каким благоприятным для проведения тревоги окажется следующий уик-энд; конгресс распущен на каникулы, вице-президент уедет в Италию. Никому из командующих и в голову не придет, что при таких условиях может состояться какая-то проверка готовности. Не удивительно, что комитет начальников штабов выбрал именно это время.
Кейси приехал на службу в семь сорок пять. По привычке оглядев себя в зеркало в туалетной комнате, он собрал информационные материалы, с которыми должен был ознакомиться Скотт перед визитом сэра Гарри Ланкастера, и по коридору кольца «Е» отправился в кабинет председателя комитета начальников штабов. Ждать ему пришлось недолго: через несколько минут в приемную вошел Скотт.
— Доброе утро, Джигс, — поздоровался он. — Заходите.
Наблюдая, как Скотт достает из коробки на столе и аккуратно раскладывает около большого зеленого пресс-папье утреннюю порцию сигар, Кейси не мог не восхититься своим шефом. Несмотря на свои пятьдесят восемь лет, Скотт оставался военным с головы до ног. Чуть загорелое, почти без морщин, если не считать паутинки в уголках глаз, лицо. Рост футов шесть с лишним, вес около двухсот фунтов. Никто бы не назвал его изнеженным человеком. Очень густые с проседью волосы были аккуратно зачесаны набок. Твердый подбородок и резко обозначенные скулы делали его лицо волевым и запоминающимся.
Кейси разделял мнение тех, кто считал Скотта наиболее популярным военачальником после Дуайта Д.Эйзенхауэра. Почти тридцать лет журналисты превозносили его — и как летчика-истребителя в годы второй мировой войны, сбившего в течение дня несколько «мессершмиттов», и как одного из первых асов реактивной авиации во время событий в Корее, и как блестящего командира ВВС в Иране, изобретательно применившего новую тактику авиационного прикрытия войск, что в какой-то мере восполняло недостаточную боеспособность наземных частей.
В журнальных статьях часто утверждалось, что в Скотте сочетаются лучшие качества Эйзенхауэра и Макартура. Он обладает, говорилось в них, теплотой и добродушной улыбкой первого и в то же время суровым патриотизмом, блестящим умом и некоторой склонностью к позированию — второго. Вместе с тем Кейси знал кое-что такое, чего не знало большинство журналистов. Скотт был наделен чувством политической интуиции и обладал широким кругозором. Кейси знал также, что Скотт пока не допустил ни одной сколько-нибудь крупной ошибки военного или политического характера. Осуждая отношение правительства к войне в Корее, и в частности запрещение совершать бомбардировочные рейды за Ялуцзян, он ухитрялся выражать свой протест в такой форме, что не нажил неприятностей, так пагубно отразившихся на карьере Макартура. Соответствующие рекомендации Скотта, направленные по команде, не получали огласки до тех пор, пока кто-то (Кейси предполагал, что Мердок) несколько месяцев назад не разболтал о них журналистам газетного концерна «Скриппс-Говард». Скотт категорически возражал против решения президента Фрейзиера добиваться мира в Иране и не подвергаться риску ядерной войны, но и тут соблюдал необходимую осторожность. Никогда не переходил он границ дозволенного и во всем, что касалось договора о разоружении, хотя в качестве председателя комитета начальников штабов мог бы действовать открыто.
Углубившись в работу, Скотт быстро просматривал справочные материалы, временами смачивая большой палец и листая страницы.
— На этот раз англичане предлагают больше, чем просят, — наконец заметил он. — Что вы думаете об их предложении перебросить на Окинаву в наше распоряжение воздушно-десантный полк?
— Мне оно нравится, сэр. Шотландцы — первоклассные солдаты, а их командир — большой друг генерала Фарадея. Они быстро поймут друг друга.
— Верно. Я упустил это из виду. По-моему, предложение дельное. Спасибо, Джигс. Пожалуй, теперь я полностью в курсе дела.
Кейси уже шел к двери, когда Скотт добавил:
— Между прочим, передайте офицерам, составлявшим эти документы, что, по моему мнению, они отлично справились со своей задачей.
«Нет, вы только подумайте: такой прямой человек и так солгал мне несколько часов назад!» — Кейси осторожно закрыл за собой дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
— Папа! — воскликнул Дон с явным сожалением к этим взрослым, которые никогда ничего не понимают. — Да у Гарри нет запасного колеса!
«Опять я должен отдуваться!» — подумал Кейси.
— Вы где?
Получив от Дона адрес кинотеатра, Кейси поехал по Арлингтонскому бульвару, решив прежде завернуть в Форт-Майер. Возможно, Скотт еще не спит, и он доложит ему о просьбе начальника штаба английской армии перенести его прием завтра утром с 9:00 на 8:30.
Широкие обрамленные вязами улицы старинного военного городка Форт-Майер были мрачны и безлюдны. Скотт жил в доме из шестнадцати комнат, по традиции предназначенном для председателя комитета начальников штабов. Каменное здание корпуса № 6, возведенное лет семьдесят назад в грубом, если не сказать безобразном, стиле офицерских общежитии того периода, раньше напоминало деревенскую богадельню, а после капитального ремонта стало пригодным и даже удобным для жилья, хотя и не выглядело элегантным. Отсюда, с гребня холма, где был расположен корпус № 6, открывался через Питомак прекрасный вид на Вашингтон. Из своих окон на втором этаже Скотт мог видеть расположенный внизу Капитолий, памятник Линкольну и резиденцию своего верховного главнокомандующего — Белый дом.
Кейси свернул за угол и, оказавшись перед домом, резко сбавил скорость; в свете фар блеснул ствол винтовки часового, шагавшего взад-вперед по тротуару. Яркий луч выхватил из темноты багажник машины «тандербэрд» кремового цвета, стоявшей перед домом, и отразился в покрытом специальной краской номерном знаке. Он сразу бросился Кейси в глаза: «Калифорния — ССША—1».
«Позвольте, да ведь это машина Прентиса!» — чуть не вскрикнул Кейси. Он взглянул на дом. Только в одном окне, там, где, как ему было известно, находился кабинет Скотта, горел свет.
Кейси прибавил скорость и, сделав большой круг, объехал машину Прентиса. Если Скотт совещается с председателем комиссии сената по делам вооруженных сил, он вряд ли будет доволен вторжением Кейси. Лучше позвонить ему пораньше утром.
Выручив сына и двух его приятелей, которых он нашел на стоянке для автомобилей рядом с кинотеатром, и возвращаясь домой, Кейси не переставал думать о машине перед особняком Скотта. Он не знал, что Скотта и Прентиса связывают приятельские отношения, хотя вообще-то генералу так часто приходилось давать комиссии сенатора различные показания, что он вполне мог подружиться там на всю жизнь с целой дюжиной людей. Возможно, Прентис примчался информировать генерала о результатах опроса, проведенного институтом Гэллапа. Скотт никогда не скрывал своего недовольства Лименом. Да и Прентис сегодня отзывался о президенте довольно резко, хотя и числился одним из лидеров той же партии, к которой принадлежал президент. Но почему им нужно встречаться ночью? Кейси снова взглянул на часы. Пять минут первого. Что и говорить, поздновато для простой политической болтовни.
А кроме того, Прентис знал — не хуже тех, кому положено знать, — о «Всеобщей красной». Что все это значит?
Вернувшись домой, Кейси на всякий случай поставил будильник на 6:30 — до семи он должен обязательно позвонить Скотту о встрече с англичанином — и устало подумал, что из-за нежелания заехать к Скотту и попросить кого-нибудь передать генералу об этой встрече, он не доспит по меньшей мере полчаса.
Мардж зашевелилась, когда он укладывался в постель, но не проснулась. В поисках удобной позы Кейси ворочался с боку на бок, ложился то лицом вниз, то на спину, но сон упорно не шел к нему. Смутное беспокойство, охватившее его утром, вернулось к нему посреди ночи, переросло в глубокую тревогу.
— Что-нибудь стряслось, Джигс? — хриплым сонным голосом спросила Мардж.
— Не знаю, родная, не знаю…
Понедельник
Еще только пытаясь нащупать кнопку будильника и прервать звонок, Кейси уже почувствовал, какой тяжелый день ему предстоит. Тупая боль в затылке дала знать, что он не выспался, а горечь во рту напомнила ему, что на вечеринках он всегда курит раза в три больше, чем обычно.
Душ принес некоторое облегчение. Кейси завернулся в простыню, вышел из ванной и позвонил Скотту домой. После второго звонка генерал снял трубку.
— Докладывает полковник Кейси. Надеюсь, я не разбудил вас, генерал?
— Нет, нет. Джигс, — совсем бодрым голосом ответил Скотт. — В чем дело?
— Сэр Гарри Ланкастер попросил перенести встречу на восемь тридцать, сэр. Я согласился, полагая, что вы не будете возражать. Все нужные справки я приготовлю к восьми ноль-ноль.
— Прекрасно, Джигс.
— Я хотел позвонить вчера, сэр, но запамятовал, а когда вспомнил, было уже поздно; я решил, что вы, возможно, спите, и подумал…
— Да, да, вы правы, — прервал его Скотт. — Я рано лег и сразу уснул. Пожалуй, в половине одиннадцатого я уже спал. Давно не спал так хорошо. Спасибо, что позвонили, полковник.
— Есть, сэр, — ответил Кейси и повесил трубку.
«Если только я не видел все это во сне, мой дорогой генерал, — подумал Кейси, поднимаясь по лестнице, — то вы просто морочите мне голову, да еще как!»
Почему Скотт сказал неправду? Кейси не помнил ни одного случая, когда бы генерал солгал ему или хотя бы попытался солгать. Правда, Скотт иногда хитрил или, лучше сказать, проявлял осторожность с конгрессом и с Белым домом, но постоянно подчеркивал, что от подчиненных у него нет никаких секретов.
Да и зачем бы ему скрывать встречу с Прентисом? Сенатор, очевидно, был осведомлен о предстоящей тревоге. Возможно, верхи что-то задумали.
Однако странно. Уж кому-кому, а ему, Кейси, начальнику объединенного штаба, по штату было положено знать все, что касается военных дел. Именно положено — это он знал наверняка.
Из ванной выглянула Мардж; с ее лица капала вода.
— Передай мне простыню, Джигс. Сухую, пожалуйста. Когда-нибудь, дорогой, ты, может быть, станешь богатым и знаменитым, и нам не придется подниматься с петухами.
За завтраком Кейси почти не разговаривал. Он так напряженно размышлял над словами Скотта, что снова почувствовал боль в затылке, хотя от кофе она несколько притупилась. Он посмотрел первую страницу утренней газеты, но его не могла заинтересовать даже теоретическая статья о «новом направлении» военной политики, отвечающем духу нового договора. Мардж тихонько ворчала.
— Ты не выспался, Джигс, — заметила она.
— Да, я мало спал, и все по вине Дона. Из-за какого-то дурацкого колеса потерять целый час!
Пять дней в неделю Кейси подавали служебную машину из гаража Пентагона. Эта машина унылого оливкового цвета была одной из привилегий начальника объединенного штаба. Это позволяло Мардж пользоваться их собственным автомобилем, а Кейси — пока он ехал на службу — успевал прочитывать утреннюю газету. Однако сегодня газета лежала неразвернутой на коленях Кейси, а сам он подставлял лицо утреннему ветерку, врывавшемуся через опущенное боковое стекло. Когда он все же развернул газету, его взгляд сразу упал на неброско набранный заголовок: «Вице-президент намерен посетить деревню своих предков». В заметке говорилось:
«Как стало известно, вице-президент Винсент Джианелли, вылетающий в среду в Италию с визитом доброй воли, намерен провести уик-энд в уединенной горной деревушке, где родился его дед».
Далее давалось описание деревни Корнилио, расположенной высоко в Апеннинах, к югу от Пармы. Деревушка насчитывала всего несколько сотен жителей и лежала в горах, в конце грунтовой дороги. Джианелли намеревался провести пятницу и субботу в хижине своего деда и в воскресенье вернуться в Рим.
Кейси снова подумал, каким благоприятным для проведения тревоги окажется следующий уик-энд; конгресс распущен на каникулы, вице-президент уедет в Италию. Никому из командующих и в голову не придет, что при таких условиях может состояться какая-то проверка готовности. Не удивительно, что комитет начальников штабов выбрал именно это время.
Кейси приехал на службу в семь сорок пять. По привычке оглядев себя в зеркало в туалетной комнате, он собрал информационные материалы, с которыми должен был ознакомиться Скотт перед визитом сэра Гарри Ланкастера, и по коридору кольца «Е» отправился в кабинет председателя комитета начальников штабов. Ждать ему пришлось недолго: через несколько минут в приемную вошел Скотт.
— Доброе утро, Джигс, — поздоровался он. — Заходите.
Наблюдая, как Скотт достает из коробки на столе и аккуратно раскладывает около большого зеленого пресс-папье утреннюю порцию сигар, Кейси не мог не восхититься своим шефом. Несмотря на свои пятьдесят восемь лет, Скотт оставался военным с головы до ног. Чуть загорелое, почти без морщин, если не считать паутинки в уголках глаз, лицо. Рост футов шесть с лишним, вес около двухсот фунтов. Никто бы не назвал его изнеженным человеком. Очень густые с проседью волосы были аккуратно зачесаны набок. Твердый подбородок и резко обозначенные скулы делали его лицо волевым и запоминающимся.
Кейси разделял мнение тех, кто считал Скотта наиболее популярным военачальником после Дуайта Д.Эйзенхауэра. Почти тридцать лет журналисты превозносили его — и как летчика-истребителя в годы второй мировой войны, сбившего в течение дня несколько «мессершмиттов», и как одного из первых асов реактивной авиации во время событий в Корее, и как блестящего командира ВВС в Иране, изобретательно применившего новую тактику авиационного прикрытия войск, что в какой-то мере восполняло недостаточную боеспособность наземных частей.
В журнальных статьях часто утверждалось, что в Скотте сочетаются лучшие качества Эйзенхауэра и Макартура. Он обладает, говорилось в них, теплотой и добродушной улыбкой первого и в то же время суровым патриотизмом, блестящим умом и некоторой склонностью к позированию — второго. Вместе с тем Кейси знал кое-что такое, чего не знало большинство журналистов. Скотт был наделен чувством политической интуиции и обладал широким кругозором. Кейси знал также, что Скотт пока не допустил ни одной сколько-нибудь крупной ошибки военного или политического характера. Осуждая отношение правительства к войне в Корее, и в частности запрещение совершать бомбардировочные рейды за Ялуцзян, он ухитрялся выражать свой протест в такой форме, что не нажил неприятностей, так пагубно отразившихся на карьере Макартура. Соответствующие рекомендации Скотта, направленные по команде, не получали огласки до тех пор, пока кто-то (Кейси предполагал, что Мердок) несколько месяцев назад не разболтал о них журналистам газетного концерна «Скриппс-Говард». Скотт категорически возражал против решения президента Фрейзиера добиваться мира в Иране и не подвергаться риску ядерной войны, но и тут соблюдал необходимую осторожность. Никогда не переходил он границ дозволенного и во всем, что касалось договора о разоружении, хотя в качестве председателя комитета начальников штабов мог бы действовать открыто.
Углубившись в работу, Скотт быстро просматривал справочные материалы, временами смачивая большой палец и листая страницы.
— На этот раз англичане предлагают больше, чем просят, — наконец заметил он. — Что вы думаете об их предложении перебросить на Окинаву в наше распоряжение воздушно-десантный полк?
— Мне оно нравится, сэр. Шотландцы — первоклассные солдаты, а их командир — большой друг генерала Фарадея. Они быстро поймут друг друга.
— Верно. Я упустил это из виду. По-моему, предложение дельное. Спасибо, Джигс. Пожалуй, теперь я полностью в курсе дела.
Кейси уже шел к двери, когда Скотт добавил:
— Между прочим, передайте офицерам, составлявшим эти документы, что, по моему мнению, они отлично справились со своей задачей.
«Нет, вы только подумайте: такой прямой человек и так солгал мне несколько часов назад!» — Кейси осторожно закрыл за собой дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56