— Пожалуйста. Мы требуем от дежурных офицеров знать все, что происходит в воздушном пространстве. В среду вечером один из моих офицеров наблюдал перелет первой группы. Самолеты направлялись в Эль-Пасо, потом неожиданно повернули на северо-запад и исчезли с экранов радиолокаторов. Он пытался выяснить, что это за самолеты, по обычным каналам, но ему не удалось, и тогда сегодня в полдень он доложил мне.
— Первой группы? — спросил президент. — Вы думаете, что был еще один перелет?
— Да, сэр, как вам, вероятно, известно. Тридцать транспортных самолетов должны были прибыть на эту проклятую секретную базу в семь ноль-ноль (в семь часов утра) завтра. Потом я узнал, что время прибытия передвинуто на двадцать три ноль-ноль сегодня.
— В одиннадцать часов вечера сегодня?
— Да, сэр.
— Подождите минутку, Барни. — В телефоне замерло, и Рутковский догадался, что президент закрыл рукой микрофон. Возможно, у Лимена как раз в это время проходило совещание с генералом Скоттом или еще с кем-нибудь по этому вопросу. Рутковский ждал, вертя в пальцах погасшую сигару. Прошло несколько минут — и он снова услышал голос президента:
— Барни, дело очень серьезное. Оно связано с важными военными вопросами, и мне нужен ваш совет. Вы можете прибыть сюда еще раз — прямо сейчас?
— Да, я полагаю. По телефону их решить нельзя, сэр?
— Нет. Требуется ваше личное присутствие.
— Понимаю, господин президент, но как быть с этими транспортными самолетами?
— Барни, это и есть один из вопросов. Когда вы можете прибыть?
— Господин президент, учитывая дорогу на аэродром и с аэродрома, я могу быть через три часа. Вас это устраивает?
— Хорошо, хорошо. Нет, одну минуту. — Президент снова умолк, но на этот раз ненадолго.
— Барни, не так важно время, как соблюдение тайны. Вы не могли бы прилететь сами, я хочу сказать: без пилота?
— Разумеется. — Генерал усмехнулся. — Я все равно должен налетать свои часы. Я могу прилететь на истребителе, но надо будет заправиться в пути. Дайте мне четыре часа.
— Это немало. Вот что, Барни, только чтобы об этом действительно никто не знал. Пожалуйста, никому не говорите, куда направляетесь. А когда сядете в Эндрюсе, придумайте какой-нибудь предлог личного характера. Скажите, например, что собираетесь навестить больную сестру или еще кого-нибудь из близких где-то в Мэриленде. Где угодно, только не в Вашингтоне. Потом возьмете такси и подъедете к восточному входу в Белый дом. Охрана будет вас ожидать. Вы можете надеть штатское платье?
— Да, сэр. — Рутковский был в недоумении, но президент не стал больше ничего объяснять.
— Ладно, Барни, до вечера.
— Слушаюсь, господин президент.
Генерал Рутковский снял китель со спинки стула и рассеянно сунул одну руку в рукав.
— Ни черта не понимаю, — пробормотал он и, поправив галстук, поспешно вышел из кабинета.

* * *
Лимен положил трубку и повернулся к сидящим в кабинете. С минуту он молчал, глядя куда-то вдаль. Рей Кларк никогда еще не видел своего старого друга таким утомленным, таким печальным и одиноким. Кристофер Тодд с тонкой улыбкой на лице и с торжествующим взглядом пристально смотрел на Лимена. Кейси, напротив, старался не смотреть в лицо президенту, устремив взгляд на ярко освещенный солнцем памятник Вашингтону.
Над городом слышалось тихое жужжание самолета. Через открытые окна в комнату лилось пение пересмешника, устроившегося на вершине большой магнолии. В комнате царило молчание.
Лимен засунул руки в карманы пиджака и закусил губу. Когда он заговорил, голос его показался всем старчески усталым.
— Надо начинать действовать сегодня же вечером, — сказал он. — Времени остается совсем немного.
— Мы согласны с вами, господин президент, — произнес Кларк.
— Помоги мне бог снести это бремя. — Лимен, казалось, вовсе не слышал слов Кларка.
Тодд возвысил голос, словно стараясь разогнать мрачное настроение президента:
— Вы победите, господин президент. Вы одержите верх, если будете действовать точно и быстро.
Лимен улыбнулся терпеливой и сочувственной улыбкой и мягко прошелся по ковру.
— Сегодня вечером не будет победителей, Крис. Будем надеяться, что в стране сохранится спокойствие.
Президент встряхнул головой, словно пробуждаясь от глубокого сна, и опустился в кресло.
— Ну ладно, — сказал он, — перейдем к делу.
— Как мне кажется, — оживленно проговорил Тодд, — надо начать с трех мероприятий. Во-первых, вы вызываете к себе Скотта и отстраняете его от должности. Во-вторых, вы рассылаете всем командующим телеграммы за своей подписью: объявляете об отставке Скотта и воспрещаете всякие передвижения войск в течение последующих сорока восьми часов без вашего особого распоряжения. В-третьих, вы посылаете генерала Рутковского на базу «У» с распоряжением немедленно ее ликвидировать.
— Ваше мнение, Джигс? — Президент вопросительно посмотрел на Кейси.
— Меня беспокоит, господин президент, известное всем нам специальное приспособление, позволяющее контролировать телевизионную сеть страны, — сказал Кейси. — По-моему, кто-то должен отвезти письмо от вас генералу Гарлоку в Маунт-Тандер с указанием не вмешиваться без вашего личного разрешения в работу гражданских телевизионных станций.
— Я не думаю, что есть необходимость посылать Барни в Нью-Мексико, — сказал Лимен Тодду после минутного раздумья. — Ему лучше быть здесь. Существуют сотни всяких тонкостей в системе военной связи, и он поможет нам справиться с этим делом. Я даже не знаю, в чем все эти тонкости заключаются.
— Это верно, — заметил Кларк. — И я предложил бы Рутковскому отдать распоряжение, чтобы эти транспортные самолеты не вылетали из Форт-Брэгга под угрозой военного суда, если он сочтет нужным пойти на такую крайнюю меру.
— Разумеется, надо все рассказать Барни, — согласился президент. — Судя по нашему телефонному разговору, его вряд ли придется особенно убеждать. Факты настолько бросаются в глаза, что никто сейчас не может их игнорировать.
Кейси провел рукой по своим коротко стриженным волосам.
— Господин президент, мне не хочется говорить плохое о генералах, но вы значительно укрепите свои позиции, если сместите также генерала Хардести и назначите на его место генерала Рутковского. Тогда он получит возможность отдавать распоряжения своей властью.
— Я уже так и решил, Джигс, — сказал Лимен. — И, разумеется, я должен объявить обо всем стране.
— Только не сегодня, Джордан, — вмешался Кларк. — Оставьте это на завтра. К тому же Фрэнк Саймон, вероятно, упадет замертво, когда услышит, что вы сместили Скотта.
— Бедняга Фрэнк, — сказал президент, — я не очень-то жаловал его эту неделю, не правда ли?
Кейси все еще был неспокоен.
— Господин президент, если позволите мне сказать, я считал бы, что лучше вам самому позвонить генералу Хастингсу в Форт-Брэгг и приказать, чтобы ни один из этих самолетов не поднялся с аэродрома. Я не уверен, что он подчинится генералу Рутковскому.
— Я думал, что безоговорочное подчинение — главная черта военных, — ядовито заметил Тодд.
— Это верно, сэр, — вспыхнул Кейси, — но когда в верхах внезапно происходят какие-то сдвиги, реакция на приказания меняется. Надо дать каждому офицеру некоторое время, чтобы приспособиться к переменам. Иначе он не будет уверен, что приказы, которые он получает, законны. Кроме того, Хастингс принадлежит к армии, а Рутковский — к авиации, а между этими видами вооруженных сил всегда было соперничество. Но если приказ отдает президент, никто не может поставить под сомнение его законность.
— Я не вижу оснований тревожиться насчет этой треклятой братии из ОСКОСС именно сегодня, — сказал Кларк. — Если у Бродерика не будет самолетов, он не сумеет вывезти с базы своих людей.
— Но у него уже есть двенадцать самолетов, — указал Тодд. — Вы сами видели, как они приземлились.
— Я думаю, об этом мы посоветуемся с Барни, когда он приедет, — сказал Лимен. — Очевидно, переброска людей с базы намечена не раньше полуночи.
— Разрешите мне внести еще одно предложение, господин президент, — попросил Кейси.
— Пожалуйста.
— Я думаю, вам следовало бы позвонить всем командующим, перечисленным в телеграмме генерала Скотта о «скачках» в Прикнессе. Скажите им только, что тревога отменяется и они должны оставаться на своих местах до дальнейшего распоряжения.
— Они будут ошеломлены, — усмехнулся Кларк. — Главнокомандующий сообщает им об отмене тревоги, хотя им даже не полагалось знать, что она намечается.
— Я думаю, Кейси и на этот раз прав, — сказал Лимен. — Крис, вы все записываете?
Вопрос не требовал ответа. Тодд с расплывшимся в довольной улыбке лицом и с деловым видом делал записи в своем большом желтом блокноте.
— Ну вот, — продолжал Лимен, — мы наконец подходим к моменту, которого, я надеялся, никогда не будет. Должен сказать, что у меня нет никакой уверенности в нашем успехе. Боюсь, что к понедельнику страна может оказаться на грани гражданской войны. Представляете себе Скотта на экране телевизора?
— Это напомнило мне, — сказал Кларк, — еще одну вещь, которую вам надо записать, Крис. Президенту надо вызвать главу Ригел бродкастинг корпорейшн и попросить его, в качестве личного одолжения, отменить завтрашнее выступление Макферсона.
— Правильно, — согласился Лимен.
Он снова встал и подошел к окну. Казалось, он опять как бы отгородился от своих собеседников. Лимен пробежал взглядом от Эллипса, через бассейн к колоннаде памятника Джефферсону и подумал: «Разве не Джефферсон говорил: „Я дрожу за свою страну“? Теперь я понимаю, что он хотел сказать. Если бы у нас было письменное доказательство заговора, я мог бы предъявить его Скотту и заставить его без шума выйти в отставку под предлогом разногласий по вопросу о договоре, и страна никогда ничего не узнала бы. А сейчас? При существующем положении у нас один шанс из тысячи на успех. Ни Тодд, ни Кейси, ни даже Рей этого не понимают и не могут понять. Только президент может это понять, а президент — это ты, Лимен, и никакого выбора теперь нет. Ладно, хватит строить из себя мудрого старца, Джорди. Вернемся к делу».
Он все еще стоял у окна, когда громкий стук в дверь заставил вздрогнуть всех присутствующих. В кабинет вошла Эстер Таунсенд.
— Прошу прощения, господин президент, — сказала она. — Внизу дожидается один человек, который настаивает, чтобы вы его сейчас же приняли. Его зовут Генри Уитни. — Голос секретарши дрогнул. — Он наш генеральный консул в Испании.
Пятница, четыре часа дня
За время двадцатилетней службы Генри Уитни научился скрывать неловкость и волнение, в каком бы обществе он ни находился. Но сейчас он попал в частные апартаменты президента Соединенных Штатов, незваный, непрошеный, минуя все инстанции. Больше всего его выбивало из колеи именно это: минуя инстанции. Он последовал за мисс Таунсенд по сводчатому коридору.
— Президент ждет вас в этой комнате, — сказала секретарша и открыла перед ним дверь, не удосужившись даже постучать. — Господин президент, это мистер Генри Уитни.
Джордан Лимен быстро шагнул ему навстречу и протянул руку.
— Рад вас видеть, мистер Уитни.
— Здравствуйте, сэр, — смущенно ответил генеральный консул.
Он стыдился своей несвежей сорочки, измятого костюма и нечищеных ботинок. Не было времени привести себя в порядок. После бешеной гонки из Ла-Гранха в мадридский аэропорт он вылетел в Нью-Йорк и, прибыв туда, промчался на такси через Лонг-Айленд, чтобы на первом же самолете отправиться в Вашингтон. У него едва хватило времени умыться и пробежать электрической бритвой по лицу в аэропорту.
— Вы насчет Поля… насчет Джирарда? — нетерпеливо спросил Лимен.
— Да, сэр, насчет мистера Джирарда. Не знаю, с чего начать, сэр. Лучше я сразу вручу вам вот это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56