В течение последующих двух дней голос секретарши оставался участлив и исполнен сочувствия. Нет, к сожалению, так и не перезвонил… Да, звонил. Передала. Он хотел что-то с вами уточнить. Но, увы, затерялся номер вашего мобильного телефона. Уж извините. Не подскажете? Передам как только вновь перезвонит.
Коломнин попросил пригласить к телефону сына, которого не слышал с того злополучного вечера — последнего своего вечера в семье.
— Дмитрий, здравствуй. Как живется и работается в Европе? — стараясь держаться непосредственно, произнес Коломнин.
— Я как раз в шоколаде, — невнятно пробурчал сын, напоминая, что об обиде не забыл.
Воцарилось неуютное молчание. В голосе сына Коломнину почудились интонации жены. И, как всегда бывало в таких случаях, нахлынуло раздражение. Захотелось швырнуть трубку. Но — дело обязывало. Преодолел себя:
— Мне нужна твоя помощь. Никак не могу выйти на Янко…
— Он уехал.
— Про то наслышан. Ваша секретарша меня этой информацией третий день бесплатно одаривает. Проблема в том, что подходит срок голосования по такой компании — «Руссойл Мбх». Акциями управляете вы. По распоряжению президента банка, я должен проголосовать ими на собрании компании за выплату дивидендов.
— А я при чем?
— При том, что с тобой отец разговаривает! — вспылил Коломнин. — Янко должен был выслать доверенность. Найди его…
— Да как?
— Ты мне еще голову морочить будешь! С меня вашей секретутки хватит. Связь есть. И я это понимаю. Цена вопроса для банка — несколько миллионов долларов. К доверенности хорошо бы присовокупить рекомендательное письмо на имя господина Бурлюка. Это президент «Руссойла». — Знаю. Он дня три назад здесь был.
— Был? У вас?!
— Ну, у Андрея Олеговича. Но и я с ним познакомился. Весь в амбициях. Сначала со мной сверху вниз. А потом — ничего, переменился. Даже в гости приглашал. На мне здесь, знаешь, сколько замкнуто?..Эй, чего молчишь? Слышишь?
— К сожалению, слышу, — теперь все срослось. Сразу после телефонного разговора с Коломниным Янко дозвонился Ознобихину. И в тот же день Бурлюк, бросив все дела, прикатил в Женеву. А на другой день после встречи с ним Янко «смылся» в горы. — А Ознобихин, случаем, не звонил?
— Николай Витальевич, считай, через день звонит. Он же наш куратор. Мы с ним по клиентской базе обсуждаем. Я тут крупного клиента обрабатываю. Сегодня как раз на фуршет приглашен, — увлеченный собственными успехами, Дмитрий ободрился.
Прерывать его не хотелось. Но время стремительно поджимало.
— В общем разыщи срочно Янко и предупреди, что если он немедленно не выйдет на меня или не вышлет доверенность, я связываюсь с президентом банка. О последствиях он догадывается.
— Попробую, — вспомнив об обиде, буркнул Дмитрий.
И отец с сыном разъединились.
Итак, Янко начал «играть на чужой стороне», а значит, постарается под всеми предлогами затянуть выдачу доверенности. Выжидать дальше стало бессмысленно. Коломнин тут же подготовил и передал по факсу письмо, в котором официально напомнил руководству «Авангард финанс», что решением президента все права по управлению акциями «Руссойла» переходят к господину Коломнину и во избежание крупного ущерба банку необходимо незамедлительно подготовить соответствующую доверенность на его имя. В противном случае господин Коломнин будет настаивать на проведении служебного расследования.
К концу дня Янко вышел на связь, — после получения официального уведомления прятаться дальше становилось опасно.
— Ничего не получается! — с ходу сообщил Андрей. Голос его был исполнен досады. — Ты что думаешь, я о нашем разговоре забыл? Личное личным, а служебное, оно всегда впереди. Я-то полагал выписать доверенность от собственного имени. Но Бурлюк, стервец, уперся. Готов признать лишь доверенность за подписью адвоката. Самое обидное, что формально он прав. Старая лиса! Наверняка прорюхал, что адвоката на месте нет. Вот и вишу третий день на телефоне — пытаюсь убедить! Буду вновь созваниваться вечером.
— Чего ж не убедил, когда Бурлюк к тебе приезжал?
Янко смешался. — Или, наоборот, тебя убедили? Что, Андрюш, опять делаешь маленький бизнес?
— Отвечать на подобные подозрения считаю ниже своего достоинства. Делаем, что можем.
— Ты уж расстарайся. Потому что, имей в виду, я немедленно отправляю телеграмму в Штаты президенту банка. И если только выйдет прокол, то с рук тебе это не сойдет. Советую подумать: большие деньги на кону.
Янко хмуро попрощался: насчет больших денег он, конечно, понимал и, единственно, просчитывал, с какой стороны выйдет больше.
В тот же день Коломнин отправил еще одну телеграмму — уже на имя президента «Руссойла Мбх» Бурлюка, уведомив его, что исключительные права по голосованию на общем собрании «Руссойла» решением президента банка «Авангард» переданы ему.
Ответ пришел через сутки и не слишком по правде Коломнина удивил. Господин Бурлюк сухо сообщил, что среди акционеров его компании банк «Авангард» не значится. Кроме того, насколько ему известно, банк «Авангард» не является также владельцем компании «Хорнисс холдинг». А потому никаких прав на участие в собрании не имеет.
До даты собрания оставалось всего три дня. Смышленый Янко меж тем вновь пропал со связи. Видимо, окончательно свел дебет с кредитом. Дашевский, которого попытался разыскать Коломнин, целыми днями заседал на каком-то межбанковском комитете. Ознобихин и вовсе издевательски выставил перед собой руки: меня Дашевский к этой проблеме не подключал. Коломнин заметался. Из-за откровенного внутреннего предательства рушились все планы. Деньги, казалось, уже добытые, ускользали. А с ними надежда спасти «Нафту». Никакие объяснения, никакие наказания за невыполнения распоряжения президента, которые последуют за этим, ничего не изменят. Если не появятся деньги, на ближайшем кредитном комитете будет принято решение начать исковое производство против «Нафты». Спасти положение мог только какой-то неожиданный, нестандартный ход. Коломнин судорожно искал его. И нашел. Как часто бывает, решение лежало на поверхности — добиться переноса собрания. Ни одно решение не может быть проведено, если участвует менее пятидесяти процентов голосов. Стало быть, если «Нафта» и «Хорнисс холдинг» не будут представлены на собрании, Бурлюку придется перенести его на один месяц. Иначе любой суд признает результаты незаконными. Меж тем через неделю возвращается Дашевский. И пусть тогда тот же Янко попробует продолжить саботаж. Лучше потерять месяц, чем все. Коломнин дозвонился до Томильска, где Мамедов вот уж несколько дней ожидал сигнала, чтобы вылететь в Гамбург. — Вы что, хотите нас обмануть, да? — набросился подозрительный азербайджанец, едва услышал о необходимости перенести собрание. — Вы нечестные, да? Дядя Салман с вами как с людьми. А вы нет, да?
Коломнин кротко смолчал и начал объясняться заново.
И хоть натерпелся он за время разговора от заносчивого Мамедова не мало, но главного добился: на другой день от «Нафты» в адрес «Руссойла» был отправлен факс с указанием невозможности участия в собрании и требованием его переноса на один месяц.
Теперь хотя бы появился запас времени.
Но накануне возвращения Дашевского произошло событие, обрушившее все планы и повергшее Коломнина в полный шок. От Бурлюка поступило краткое уведомление, что собрание «Руссойла» состоялось в оговоренные сроки. Среди прочих принято решение о невыплате дивидендов. И в конце — лаконично-торжествующее: «Голосование проведено семьюдесятью четырьмя процентами акций. Все решения приняты единогласно». Предположить, что Бурлюк нагло фальсифицировал протоколы, было невозможно, — уголовное законодательство Германии на этот счет беспощадно. А, следовательно, не оставалось сомнений: Янко зашел столь далеко, что сам участвовал в собрании и проголосовал пакетом «Хорнисса» — заведомо вопреки интересам банка.
Кипящий яростью Коломнин уселся за докладную записку, в которой требовал провести немедленное внутрибанковское расследование. Он еще колебался, как бы позабористей закончить, чтобы Дашевский по-настоящему осознал масштабы совершенного предательства, когда раздался междугородний звонок.
— С вами будет говорить господин Фархадов, — произнес бесстрастный голос Калерии Михайловны. И вслед за этим в трубке послышалось сухое покашливание.
— Мы тут получили уведомление о проведенном собрании, — не здороваясь, грозно произнес Фархадов. — Я не могу поверить. Дашевский что, играет в другую игру? Так себя со мной не ведут. Говорите одно, голосуете за другое. Передай ему: дел с ним после этого иметь не хочу. И никто в нефтяном мире не захочет с ним дела иметь.
Коломнин быстро заговорил. Торопясь, чтоб не быть перебитым, горячо объяснил, что происшедшее — интрига людей, нарушивших волю президента, и что, вернувшись, тот покарает виновных.
— Стало быть, тоже не владеет ситуацией в собственном доме, — презрительно отреагировал старик, одновременно напоминая Коломнину о схожих упреках в собственный адрес. — Так и быть, скажи Дашевскому: я дня на два сам прилечу в Москву по приглашению «Газпрома». Есть еще дела в министерстве. Но часик, чтоб заехать в банк, найду. Так что пусть будет готов объясниться. Хочу в лицо услышать.
И — разъединился.
Теперь Коломнин знал, чем завершить записку: сообщением о срочном приезде президента «Нафты-М» и о том, что после переговоров с Дашевским Фархадов планирует визиты к Вяхиреву, а также к министру топлива и энергетики. От себя он добавил, что при желании Фархадов легко мог бы организовать встречу президента банка с любым из названых лиц, — стремление Дашевского войти в ближний круг нефтяной элиты было широко известно.
Очевидно, это оказалось точным ходом, поскольку, едва записка ушла по факсу, Коломнина нашел помощник Дашевского и сообщил, что, ознакомившись с его докладной, президент назначил совещание на девятнадцать часов завтрашнего вечера. С участием Ознобихина, Янко и самого Коломнина.
— Прямо с самолета приедет, — скрытно упрекнул он собеседника.
Москва. Братание президентов
На другой день к шестнадцати часам Коломнин выехал в Домодедово — из Томильска прилетал Фархадов. Сильно мело, так что «дворники» ДЭУ едва справлялись. Боясь опоздать, он начал выскакивать на встречную полосу, объезжая образовавшиеся «пробки». Но машину дважды повело на гололеде, и скорость пришлось сбросить. Тем не менее в аэропорту он оказался вовремя: из-за той же метели была задержана посадка самолета. Фархадов появился через вип-зал, как всегда, прямой и недоступный. Шедшая чуть сзади Лариса лишь скользнула глазами по Коломнину, напряженно выглядывая кого-то за его спиной. Коломнин проследил за направлением ее взгляда: неприметный белесый мужчина, затерявшийся в толпе встречающих. Сам Фархадов едва заметно кивнул, — после происшедшей накладки банковская команда вновь была лишена его благосклонности. За спиной президента «Нафты» Коломнин с удивлением обнаружил и Богаченкова.
— Срочная информация, — коротко объяснился тот.
Если бы не прилет Богаченкова, поездка Коломнина получилась бы и вовсе напрасной: во-первых, прилетевших встречала представительная делегация; кроме того, разговаривать с ним Фархадов не возжелал: очевидно, заочно квалифицировав как штрейкбрехера. И только, поравнявшись с Коломниным, коротко, в никуда, бросил: устроюсь, поручу позвонить. Назначу вашему Дашевскому время встречи.
Коломнин поморщился, представив, как передает что-то подобное самолюбивому Дашевскому. Не передаст, конечно.
Он собирался переброситься несколькими фразами с Ларисой. Но та по-прежнему влядывалась в того же неприметного человека. В побелевшем лице ее отчетливо читались сомнение и замешательство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63