— Ах да, любимая приманка Славика Четверика.
— Не Славика! А господина Четверика. Нового президента крупнейшей компании. И не приманка. А почти реальный проект. Триста миллионов долларов под гарантию правительства Москвы. Разумеется, финансирование пойдет через наш банк. Согласие Лужкова, считай, получено.
— Считай или получено?
— Недоверчивый ты, Коломнин, человек. Но именно поэтому ты мне и нужен там позарез.
— Где?
— В ГНК! И не прикидывайся тупым, — больше у тебя этот номер не пройдет. По глазам вижу, давно все понял. Будешь полномочным банковским представителем.
— Лев Борисович! Смилуйтесь. Да Четверик меня при первом же случае «закажет». Вы ж нашу со Слав Славычем обоюдную любовь знаете!
— Знаю! Ничего — это тоже на пользу пойдет. Пойми, Сергей. Проект этот для банка — жизнь или смерть. Вложились сюда — теперь хода назад нет. Или вместе с ГНК в бизнесэлиту ворвемся, так что еще и Потанины с Фридманами перед нами дверь открывать станут, или — так нае…! А впрочем о плохом не будем. Тем более и оснований нет. Все просчитано до мелочей.
— Тогда зачем я? Есть те, кто просчитал.
— А человеческий фактор? — хмыкнул Дашевский. — Они, аналитики мои, все просчитали. И денежные потоки, и риски. Что умеют, то умеют. А Слав Славыча не просчитали. Потому что не понимают, что он-то и есть главный фактор риска. А ты понимаешь. И ты с него глаз не спустишь. Бумажки на слово не подпишешь. Он будет ко мне бегать жаловаться. И я тебя буду при нем больно дрючить. А ты все равно не подпишешь. Понимаешь?
— Это я как раз понимаю. А кого планируете на «Нафту» посадить?
— Маковей с бригадой.
— Маковей?! — изумление Коломнина выглядело неподдельным. — Да какой же из него менеджер? Долги только выбивать насобачился.
— Этим и займется, — Дашевский озабоченно глянул на часы, давая знать об окончании аудиенции. Но ошарашенный Коломнин не двинулся с места.
— Н-не понял.
— Чего тут непонятного? Банкротить твою «Нафту» будем.
— Банкротить?! Да она же ожила. Проценты выплачивает. Еще пару месяцев достроить трубопровод и — поток долларов хлынет. Вам что, не доложили?!
— Вот пока не хлынул, и обанкротим, — Дашевский нахмурился, как человек, которого вынуждают говорить о неприятном. — Ты ж помнишь: для ГНК на настоящем этапе наипервейшая задача — приобрести собственные крупные месторождения.
— И что отсюда следует? — вопрос был бессмыслен, — Коломнин и сам все понял.
— Генеральная нефтяная отныне — наш стратегический партнер. Что выгодно для ГНК, то выгодно для банка. А Верхнекрутицкое месторождение — это не тебе говорить, что за лакомство. Одна добыча газа может составить два миллиарда кубов. Это годовой уровень потребления газа в Москве! Я уж не говорю о газоконденсате. Вообще — Клондайк! Тут одним касанием можно встать вровень с нефтяными китами. Поэтому банк берет на себя банкротство «Нафты-М». Что предусмотренно конфиденциальным соглашением с ГНК.
— А что ж они сами?
— Не пори чепухи! Во-первых, никаких формальных претензий ГНК к «Нафте» не имеет. И потом — всем известно, что за ГНК Гилялов. А мешать в эту историю его имя — даже политически неуместно. Не говоря о моральном факторе.
Упоминание о моральном факторе Коломнина не по-доброму развеселило.
— Ну да. То есть сожрать своего учителя и благодетеля прилюдно — неловко. А придавить чужими руками — совсем иная категория. И высокоморально, и где-то даже изящно.
— Этим как раз голову забивать не стоит. Это проблемы самого Гилялова. А для нас здесь — чистый бизнес, — на этот раз Дашевский глянул на часы куда настойчивей.
— А как же договор о содружестве, что мы с Фархадовым подписали? Руку вы ему здесь жали! Тоже чистый бизнес?
— Тоже! А ты как думал? Крутить сотни миллионов долларов и остаться в хрустальной, так сказать, чистоте? Так не бывает. Да, бизнес! — на этот раз Коломнин задел за живое, и раздражение президента было неподдельным. — Потому что бизнес — это как раз умение вовремя поменять партнера. И, будь уверен, тот же Фархадов, случись ему возможность «кинуть» банк, сделал бы это, даже не задумавшись! Вообще все это, Коломнин, не твоя головная боль. Ты мне просто ответь: «Ты человек банка»? Да или нет?
— До сих пор был «да».
— Надеюсь, таким и остался. Ты работаешь на банк и, между прочим, за хорошие деньги. А высокий политик (примеч. — ударение на последнем слоге), — это, знаешь, не забота сотрудников. В общем, приказ о твоем переводе я уже подписал. Так что можешь слетать за вещами. А, пожалуй, и не надо. Скажи от моего имени хозяйственникам, — все доставят. Зачем тебе лишние разборки?
Из слов этих Коломнин понял, что об отношениях его с Ларисой Шараевой Дашевскому распрекрасно известно.
— Кстати, знаю, что ютишься на квартирке. Я дал команду хозяйственникам подобрать тебе трехкомнатную из числа резервных — поближе к центру. Чтоб было, куда молодую жену привести. Только найди время, сам отбери. А то подсунут, что поплоше. Не дело новому вице-президенту банка углы снимать.
— Вице?!
— А ты что думал, я на ГНК «шестерку» посажу? Приказ о назначении вчерашним днем подписан. Все ясно или еще каких объяснений от президента потребуешь?
— Когда в Томильск выезжает новая команда? — Коломнин поднялся.
— Н-не помню точно, — Дашевский замялся. — Как будто через неделю-другую. Должны еще успеть подготовить исполнительные документы. Главное, ты сам — немедленно переключайся на ГНК. Там сейчас зарыт ключ для банка. И ключ этот тебе вручаю.
Ироничной улыбкой смягчил выспренность последней фразы. Протянул на прощание руку. И — хлопнул себя по лбу:
— Черт! Чуть не забыл главное. Хорош бы я был. Мы ж компанию, на которой акции «Руссойла», на тебя оформили?
— "Хорнисс холдинг"? Как будто.
— Выходит, поторопились. Вишь, как все быстро меняется. Посему первым делом дуй на Кипр и переоформи заново — на Бурлюка. Что смотришь? Личная просьба Гилялова. «Руссойл» теперь тоже — стратегический партнер ГНК. Это тебе к слову о коловращениях бизнеса.
— А — как же иски? — едва нашелся Коломнин.
— Что иски? Отзываем, конечно. Теперь у нас совсем иные игры начинаются.
Дверь приоткрылась. На пороге с виноватым видом возник управляющий делами.
— Лев Борисович! Ей-Богу, не успеем!
— Да! Едем! — подхватив портфель, Дашевский выскочил. О Коломнине с его проблемами он, по своему обыкновению, забыл тут же. Правда, и сам Коломнин, впавший в глубокий транс, на сей раз не заметил исчезновения «хозяина».
Вошедшая прибраться секретарша так и застала его сидящим в кресле.
— Трудный разговор? — сообразила она. — Сергей Викторович, билеты на Кипр вам на какое число заказывать?
— Чего уж теперь тянуть? Давай на завтра. — Да, хотела сказать. Там ваш бывший начальник отдела Панкратьев…
— Что Панкратьев?
— Не знаю точно. Но, говорят, при смерти.
— Колька?! — Коломнин вскочил.
— Вот-вот. Навестили бы.
Квартиру Панкратьева на Профсоюзной Коломнин отыскал с трудом. На месте снесенных «хрущеб» поднялись тонированные великаны, в кольце которых девятиэтажка, прежде казавшаяся громадной, затерялась, будто пони в стаде жирафов.
По правде-то не больно он спешил. Даже не позвонил предварительно. Готовя себя к тягостному визиту. Да и слишком подействовала встреча с Дашевским, как бы между прочим развернувшая на сто восемьдесят градусов все, чем жил эти месяцы Коломнин. Цель, коей оправдывал он все совершенные компромиссы и подкупы, даже гибель несчастного Жени Рейнера, оказалась походя изменена. Все пережитое и совершенное лишалось смысла. Если не считать смыслом деньги, которые прежде причитались за спасение компании. Теперь они же — за ее уничтожение.
Освободиться от этих мыслей Коломнин не мог. Да и не мыслей даже. Так, сумбур. Почему-то припомнился случай из далекого детства — на Крымском пляже. Из-за пятибального шторма пляж был закрыт для купания. Но он, тринадцатилетний мальчишка, имевший к тому времени третий разряд по плаванию, под завистливыми взглядами сверстников раз за разом разбегался и нырял в накатывающуюся волну, которая спустя мгновение выхлестывала его далеко на берег, прямо к ногам визжащих от восторга девочек.
И вдруг в какой-то момент — то ли неудачно прыгнул, то ли иной извив волны не уловил, — но только тело его перевернуло несколько раз, так что и сверху, и снизу оказалась вода. Но где верх и где низ угадать не было возможности. Теряющего силы, едва удерживающегося, чтобы не вздохнуть, волна крутила его, словно белье в стиральном барабане. Казалось, его затягивает в глубь моря. Паника овладела Сергеем. В последнем отчаянном усилии, с рвущимися легкими рванулся он наугад и — выехал животом на пляжный песок. То есть он, считавший себя бывалым пловцом, ухитрился едва не захлебнуться в нескольких сантиметрах от берега.
История тогда пошла на пользу, — Сергей понял цену самоуверенности.
Теперь происходило что-то подобное. Уверенно разгребавшего волны, управлявшего, казалось, стихией, его вновь внезапно закрутило.
— Сережа, ты? — расслышал Коломнин.
У подъезда остановилась груженная пакетами усталая женщина, — жена Панкратьева. За год, что не был он у них в доме, лицо ее нездорово расплылось. Под глазами спитыми чайными пакетиками набрякла кожица.
— Откуда ты здесь? К нам?
— Да. Вот собрался.
— Коля будет очень рад. Только…Ты знаешь?
— В банке сказали, — он отобрал пакеты и, поддерживая под локоть, повлек ее вверх по лестнице.
— Вот ведь как. Жили, жили. Планировали чего-то. На дачу выкраивали. А, оказывается, на небесах все без нас скроили. Неделю назад вскрыли. А там сплошные метастазы. Зашили заново. Только, пожалуйста, не проговорись. Я и так стараюсь лишних не пускать. Он-то ведь думает, что все в порядке. А на самом деле…
— Я понял, — Коломнин прижал ее, сбивая нарождающийся всплеск.
— Да нет, ничего. Так трудно. Если б кто знал…Ну, пошли, — она открыла дверь, выдохнула решительно и закричала — неестественно энергичным голосом. — Коленька! Ваша жена пришла, молочка принесла. Догадайся, кого я тебе привела!
И, показав Коломнину пальцем на одну из комнат, осела на табуретку.
— Здорово, симулянт! Незваных гостей принимаешь? — бодро произнес входя Коломнин. Бодрость далась не без труда. Как ни готовился, но увидеть таким Панкратьева не ожидал: на кровати лежал изможденный человек. Тонкая, поросшая щетиной кожа так натянулась на скулах, что, казалось, сделай легкий надрез, и она разлетится с хрустом, обнажив оголенный череп.
— Сергей! — слабо обрадовался больной, приподнимаясь над подушкой и охлопывая призывно место возле себя. — Молодец, что зашел. Просто молоток. Извини, что не встаю. После операции. Надолго в Москву?
— Сам не знаю. Дашевский предлагает возвращаться на новый проект. Придется команду собирать. Ты, имей в виду, у меня под номером один числишься. Так что особенно не разлеживайся.
— На меня как раз не рассчитывай: отработанный материал.
— Это ты-то?! — с укоризной покачал головой Коломнин.
— Не шуми: в голове отдает. Прикрой-ка дверь, — тихо попросил Панкратьев. Через щелку убедился, что жены поблизости нет. — И вот что, Серега: кончай пылить. Артист из тебя никакой. Знаю я все, понял? Просто жене подыгрываю, чтоб причитания не начались. Да садись же. И перестань кроить скорбную физиономию. Без того тошно. Расскажи лучше, что у тебя.
— Получше, чем у тебя. Но по душе — тоже хреново, — смешавшийся Коломнин устроился на стуле. — Правда, Дашевский сегодня цельный панегирик выдал: какой я, оказывается, банку необходимый человек.
— Необходимый! — желчно повторил Панкратьев, будто только и дожидался словца, за которое можно зацепиться. — Все мы необходимы, пока из нас прибыль выжать можно. А по большому счету, кому на хрен нужны? Вот подыхаю. А из банковского руководства никто не зашел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63