Поднявшись, Сестра Благодать подошла к печи и остановилась перед ней, потирая руки, будто ощутила внезапно холод смерти.
– Я тоже старею, – сказала она. – Бывают дни, когда это чувствуется особенно сильно. Душа моя спокойна, но тело бунтует. Ему хочется чего-то мягкого, теплого, нежного. Когда я по утрам поднимаюсь с постели, моя душа прикасается к небу, а вот ноги – ох, как же им холодно, как они болят! Однажды в каталоге "Сиэрс" я увидела тапочки и теперь часто думаю о них, хотя не должна бы. Они были такие розовые, махровые, мягкие – лучше представить невозможно, но, конечно, они потакание плоти.
– Совсем не страшное, по-моему.
– Вот таких-то и нужно опасаться. Они множатся, растут как сорняки. Сначала мечтаешь о теплых тапочках, а потом оглянуться не успеешь, как и о другом.
– Например?
– О настоящей ванне с горячей водой и двумя полотенцами. Ну вот, пожалуйста, – она повернулась к Куинну, – что я вам говорила? Мне уже нужны два полотенца, хотя и одного достаточно. Нет, правду говорят, что человек не бывает доволен тем, что у него есть. Если бы я искупалась в горячей ванне, то захотела бы это повторить, а потом стала бы требовать горячую ванну каждую неделю или даже каждый день. А если все в Башне последуют моему примеру? Что же это, мы все будем целыми днями лежать в горячих ваннах, а скот пусть голодает и огород покрывается сорняками? Нет, мистер Куинн, если бы вы мне сию минуту предложили горячую ванну, я бы отказалась.
Куинн хотел заметить, что не имеет привычки предлагать горячие ванны незнакомым женщинам, но воздержался, боясь обидеть Сестру Благодать. Она была настроена так серьезно и воинственно, будто спорила с самим дьяволом.
– Вы слышали о таком месте – Чикото? Это маленький город, примерно в ста милях отсюда, – сказала она, помолчав.
– Да, Сестра.
– Я хочу, чтобы вы отправились туда и разыскали человека по имени Патрик О'Горман.
– Старый друг? Родственник?
Она сделала вид, что не слышит.
– У меня есть сто двадцать долларов.
– Это же целая шеренга махровых розовых тапочек, Сестра!
Она вновь оставила его слова без внимания.
– Возможно, это будет совсем нетрудно сделать.
– Допустим, я найду О'Гормана. Что дальше? Передать ему что-нибудь? Поздравить с Четвертым июля?
– Нет, просто возвращайтесь сюда и расскажите мне все, что узнаете. Но только мне, и никому больше.
– А если он не живет больше в Чикото?
– Тогда узнайте, куда он уехал. И ни в коем случае не пытайтесь с ним связаться, толку от этого никакого не будет, а вред может получиться большой. Вы согласны?
– Я сейчас не в том положении, чтобы не соглашаться, Сестра. Но должен заметить, что вы рискуете. Я ведь могу исчезнуть с этими ста двадцатью долларами и никогда не вернуться.
– Можете, – спокойно сказала она, – в таком случае я получу еще один урок. Но, с другой стороны, вы ведь можете и вернуться. Я рискую деньгами, которые все равно не потрачу. Учителю я их отдать тоже не могу, поскольку не хочу обманывать сына.
– Вы так умеете повернуть дело, что на первый взгляд все кажется очень простым.
– А на второй?
– Не понимаю, почему вас так интересует этот О'Горман?
– А вам и не надо понимать. То, о чем я вас прошу, для меня очень важно.
– Хорошо. Где деньги?
– В надежном месте, – ласково ответила Сестра Благодать. – Пусть они там побудут до завтрашнего утра.
– Означает ли это, что вы мне не доверяете? А может, вы не доверяете Братьям и Сестрам?
– Это означает, что я не такая уж простушка, мистер Куинн. Вы получите деньги завтра на рассвете, когда сядете в грузовик.
– На рассвете?
– "Пораньше вставай и пораньше ложись, будешь красивым и сильным всю жизнь".
– Меня не так учили.
– Учитель переделал некоторые пословицы, чтобы детям было понятнее.
– Что же это за Учитель такой? – спросил Куинн. – Можно будет его повидать?
– Не сегодня, он плохо себя чувствует. Вот когда вернетесь...
– Откуда такая уверенность, что я вернусь? Вы плохо знаете картежников, Сестра.
– Я знаю о картежниках все задолго до того, как вы впервые увидели туз пик, – ответила Сестра Благодать.
Глава 2
Куинна разбудили, когда было еще темно. Кто-то бесцеремонно тряс его за плечо. Он открыл глаза.
На него сквозь толстые стекла очков глядел маленький, толстый человечек. В руках он держал фонарь.
– Боже милостивый, я уж совсем было подумал, что вы умерли. Вставайте скорее!
– Почему? Что случилось?
– Ничего. Пора встречать новый день. Я Брат Верное Сердце. Сестра Благодать велела мне побрить вас и накормить завтраком до того, как поднимутся остальные.
– Который час?
– В Башне нет часов. Я буду ждать вас в умывальной.
Вскоре Куинн понял, почему у Братьев царапины на макушках и подбородках. Бритва была тупой, свет фонаря слабым, а сам Брат Сердце – близоруким.
– Да вы неженка, – добродушно заметил Брат Сердце, – и нервы, наверное, не в порядке.
– Ваша правда.
– Хотите, я вас заодно подстригу?
– Нет, спасибо. Мне и так неудобно, что вам приходится меня брить.
– Сестра Благодать сказала, чтобы я постарался. Она о вас так хлопочет, что я прямо-таки теряюсь в догадках.
– Я сам теряюсь, Брат.
Видно было, что Брат Сердце с удовольствием поговорил бы на эту тему еще, но не решается, боясь быть неделикатным.
– Пойду приготовлю завтрак. Печку я уже растопил, так что яйца сварятся в одну минуту. Позавтракаем вдвоем.
– А почему только вдвоем?
Пухлое лицо Брата Сердце порозовело.
– Сестра Смирение, конечно, хорошая кухарка, но без нее спокойнее, особенно утром. В нее как будто бес вселяется! По утрам нет ничего хуже, чем злая женщина.
К тому времени как Куинн оделся, Брат Верное Сердце поставил на стол вареные яйца, хлеб, джем и снова вернулся к прерванной беседе.
– В мое время женщины не были такими острыми на язык. Они были тихими, хрупкими, с маленькими ногами. Вы заметили, какие у наших женщин большие ноги?
– Я не присматривался.
– Увы, очень большие. И широкие, как капустные листья.
Несмотря на традиционную для парикмахеров болтливость, Брат Сердце заметно нервничал. Он едва притронулся к еде и то и дело поглядывал через плечо, будто опасался, что их подслушивают.
– Почему вам не терпится отправить меня прежде, чем встанут остальные? – спросил Куинн.
– Ну-ну-ну, это не совсем так.
– А по-моему, так.
– К вам это не относится, мистер Куинн. Я бы сказал, это всего лишь мера предосторожности.
– Может, и я бы так сказал, если б знал, о чем идет речь.
Брат Сердце с минуту колебался, покусывая губу, словно она чесалась от желания поговорить.
– Почему я, в конце концов, должен от вас скрывать? Это из-за Кармы, старшей дочери Сестры Смирение. Когда грузовик в прошлый раз ездил в город, она спряталась в кузове среди мешков. Брат Терновый Венец обнаружил ее уже на полпути в Сан-Феличе. Она чихала от пыли. До этого она год училась в школе, вот и напридумывала себе невесть что. Хочет, видите ли, найти себе в городе работу и жить там.
– А это невозможно?
– Конечно нет. В городе девочка пропадет. Здесь она, по крайней мере, бедная среди таких же бедных.
Солнце уже начинало свой подъем, и небо окрасилось в розоватый цвет. От невидимой Башни поплыли звуки гонга, и почти сразу же в дверях столовой возникла запыхавшаяся Сестра Благодать.
– Пора ехать, мистер Куинн. Не заставляйте Брата Терновый Венец ждать. Дайте-ка мне ваш пиджак, я его почищу как следует.
Куинн уже чистил его, но спорить не стал. Сестра Благодать вынесла пиджак за порог и наградила несколькими энергичными шлепками.
– Пойдемте, мистер Куинн. У Брата Венец сегодня еще много хлопот.
Надев пиджак, он последовал за ней по направлению к дороге. Она ничего не сказала ни о деньгах, ни об О'Гормане.
"Уж не забыла ли она о вчерашнем разговоре", – подумал Куинн. В таком случае Сестра Благодать определенно была не в себе.
Посреди дороги стоял с зажженными фарами и включенным мотором старый грузовик "шевроле". За рулем, низко надвинув на бритую голову шляпу, сидел Брат, которому было от силы сорок. "Самый молодой", – подумал Куинн. Когда Сестра Благодать познакомила их, Брат улыбнулся, обнаружив дыру вместо переднего зуба.
– В Сан-Феличе Брат Венец высадит вас, где вы ему скажете, мистер Куинн.
– Спасибо, – сказал Куинн, забираясь в кабину, – а как насчет О'Гор?..
– Счастливого пути, – прервала его Сестра Благодать с непроницаемым видом. – Езжай осторожно, Брат Венец. И помни, если в городе тебе встретятся соблазны, повернись к ним спиной. Если любопытные будут смотреть на тебя, опускай глаза. Если станут делать замечания, не слушай.
– Аминь, Сестра. Что касается вас, мистер Куинн, то постарайтесь вести себя осмотрительно.
– Послушайте, Сестра, те деньги...
– Au revoir, мистер Куинн.
Грузовик покатил по дороге. Куинн оглянулся, чтобы еще раз посмотреть на Сестру Благодать, но она уже скрылась за деревьями.
"Может, ничего не было и я безумнее их всех, вместе взятых?" – подумал он и прооран сквозь шум мотора Брату Венец:
– Славная женщина Сестра Благодать!
– Что-что? Не слышу!
– Я говорю, славная женщина Сестра Благодать, но чувствуется, что стареет. Становится забывчивой, да?
– Если бы!
– Но время от времени все-таки забывает всякие мелочи?
– Ничего подобного! – раздраженно и в то же время с невольным уважением отозвался Брат Венец. У нее память как у слона. Вы бы закрыли окно. Воздух Господень сегодня холодноват.
Действительно было холодно. Куинн закрыл окно, поднял воротник пиджака и сунул руки в карманы. Его пальцы коснулись гладких, прохладных банкнотов.
Он оглянулся в направлении Башни и произнес:
– Что ж, Сестра, an revoir.
Дорога петляла, старый мотор капризничал, и им понадобилось два часа, чтобы добраться до Сан-Феличе, узкой полоски суши, зажатой между горами и морем. Это был старый, богатый и консервативный город, державшийся особняком среди других городов Южной Калифорнии. Его улицы заполняли нарядные пожилые дамы, загорелые пожилые джентльмены и атлетического сложения молодые люди, которые выглядели так, будто родились на теннисном корте, на пляже или на поле для игры в гольф. Увидев опять этот город, Куинн понял, что Дорис, с ее платиновыми волосами и толстым слоем косметики на лице, выглядела бы здесь неуместно, а поняв это, постаралась бы выглядеть совсем уж вызывающе, и все бы кончилось плохо. Нет, Дорис сюда никак не вписывалась. Ее уделом была ночь, а в Сан-Феличе жили люди, предпочитавшие день. Для них рассвет был началом дня, а не концом ночи, и Сестра Благодать с Братом Венец, несмотря на странную одежду, выглядели бы здесь куда естественнее, чем Дорис. "Или я... – подумал Куинн, чувствуя, как теряет уверенность в себе и в осуществимости своих планов. – Я здесь чужой – слишком стар для подводного плаванья и тенниса и слишком молод для шашек и канасты".
Он погладил лежавшие в кармане деньги. Сто двадцать долларов плюс те триста, что ему должен Том Юргенсен, – это четыреста двадцать. Если он вернется в Рино и начнет играть осторожно, если ему повезет...
– Где вас высадить? – спросил Брат Венец. – Я еду в универмаг "Сиэрс".
– Отлично, я тоже.
– У вас друзья в городе?
– Был один. Может, есть до сих пор.
Брат Венец вырулил на стоянку возле "Сиэрса" и остановился, скрипнув тормозами.
– Ну вот, доставил вас в целости и сохранности, как обещал Сестре Благодать. Вы ее знали раньше?
– Нет.
– А чего ж она с вами так носится?
– Наверное, я ей кого-то напоминаю.
– Мне вы никого не напоминаете.
Брат Венец спрыгнул на землю и направился к универмагу.
– Спасибо, что подвезли, Брат, – крикнул ему вслед Куинн.
– Аминь.
Было девять утра. Прошло восемнадцать часов с тех пор, как с ним настороженно поздоровалась Сестра Благодать, так трогательно опекавшая его после. Он снова коснулся пальцами денег и ощутил нити, потянувшиеся от них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37