"Зачем я только взял эти сто двадцать долларов?" – подумал он и чуть было не окликнул Брата Венец, чтобы попросить его вернуть деньги Сестре Благодать, но вспомнил, что в Башне денег держать не разрешалось. Отдав деньги Брату Венец, он навлек бы на Сестру Благодать неприятности.
Куинн повернулся и быстро зашагал по направлению к Стейт-стрит.
Том Юргенсен торговал лодками и страховал от несчастных случаев на воде. У него была маленькая контора на молу, окна которой были украшены надписями "Продается!" и фотографиями яликов, шлюпок, катеров и шхун, несущихся на всех парах по морю.
Когда Куинн вошел, Юргенсен курил сигару и разговаривал по телефону. Трубка торчала у него над плечом, как попугай возле уха у Брата Голос.
– Подумаешь, паруса "Рэтси"! Все равно это обыкновенная лохань. И не пудри мне мозги!
Положив трубку, он перегнулся через стол и пожал Куинну руку.
– А вот и Джо Куинн собственной персоной! Как ты, старик?
– Да вот, постарел. И сижу на мели.
– Я надеялся, что ты этого не скажешь, Джо! Уж больно плохо идут дела в последнее время. Богатых в этом городе больше нет. Сюда пролезла всякая прижимистая шушера, а ей не нужно красное дерево! Ее устраивает... – Юргенсен вздохнул и помолчал. – Ты совсем без гроша, Джо?
– Если не считать скромной суммы, которая принадлежит не мне.
– С каких пор тебя это стало тревожить, Джо? Шучу, конечно, ха-ха.
– Смешно, ха-ха, – отозвался Куинн. – У меня при себе твоя расписка на триста долларов. Я хочу получить их сейчас.
– У меня нет денег. Стыдно сказать, Джо, но у меня их просто нет. Может, возьмешь лодку? Тут есть одна малютка, трехсотфутовый киль, паруса "Уоттс", гафель...
– Ровно то, что нужно для Венеции. Только я в Венецию не собираюсь.
– Ладно, не пыли, это всего лишь дружеское предложение. Машина у тебя, конечно, есть?
– Ошибаешься, Том.
– Ага, так, может, тебя тачка заинтересует? Конфетка, а не тачка! "Форд-виктория" пятьдесят четвертого года, на нем жена ездит. Она мне, конечно, глаза выцарапает, если я его заберу, но что делать? Этот "форд" стоит как минимум триста. Двухцветный, кремово-синий, дверцы белые, печка, радио.
– В Рино я бы за эти деньги мог найти что-нибудь получше.
– Но ты не в Рино. И не в Венеции, – сказал Юргенсен. – Лучшего у меня все равно сейчас нет. Хочешь, бери машину совсем, а хочешь, катайся, пока не соберу тебе денег. Меня бы, честно говоря, больше устроил второй вариант. Так легче будет сладить с Хелен.
– Ладно, договорились. Где машина?
– В гараже за моим домом, Гавиота-роуд, шестьсот тридцать один. На ней неделю не ездили – Хелен гостит у матери в Денвере, – так что не удивляйся, если не сразу ее заведешь. Вот ключи. Собираешься побыть у нас в городе, Джо?
– Или где-нибудь поблизости.
– Зайди недели через две. Не исключено, что деньги уже будут. И береги тачку, а то Хелен решит, что я ее в покер проиграл. Впрочем, она меня и так перепилит. – Юргенсен махнул рукой. – Ты отлично выглядишь, Джо!
– "Пораньше вставай и пораньше ложись – будешь красивым и сильным всю жизнь".
– Кто это тебя научил?
– Братья и Сестры из Башни Духа.
Брови Юргенсена поползли вверх.
– Ты что, в религию ударился?
– С нездешней силой. Спасибо за машину. До встречи!
Машина завелась легко. Он доехал до автостанции, заправился, подлил масла и распростился с первой двадцатидолларовой бумажкой Сестры Благодать. Затем спросил у заправщика, как добраться до Чикото.
– Я бы поехал по сто первой дороге до Вентуры, а там свернул на девяносто девятую. Так длиннее, зато не застрянете, как на сто пятидесятой, которая каждые триста метров петляет. Купоны собираете, сэр?
– Могу начать.
Как только Куинн отъехал на несколько километров от моря, он пожалел, что не отложил поездку на вечер. Голые холмы, чередующиеся с лимонными и ореховыми рощами, дрожали в солнечном мареве, а воздух был таким сухим, что сигареты, купленные в Сан-Феличе, лопались у него в руках. Он попытался остудить себя воспоминаниями о Сан-Феличе, о прохладном ветерке с океана и о гавани, утыканной парусами, но от этого контраста ему сделалось еще хуже, и он сдался, перестав вообще о чем либо думать. До Чикото Куинн добрался в полдень. С тех пор как он был здесь в последний раз, городок вырос, но не в высоту, и изменился, но, увы, не к лучшему. Окруженный нефтяными скважинами и населенный людьми, которые целиком от них зависели, он лежал плоский, коричневый и твердый, как пирог, который кухарка забыла вынуть из духовки. Вдоль улиц росли чахлые, какие-то неуместные здесь деревья. Они отделяли новые дома от старых, развалившихся хибар. Дети, копошившиеся на брошенных, заросших сорняками участках, были такими же веселыми, как и их сверстники, играющие на чистом белом песке пляжей Сан-Феличе. Но в подростках Куинн заметил напряженность и неприкаянность, вызванные слишком легким и быстрым подъемом от бедности к богатству. Они бесцельно колесили по улицам в новехоньких машинах и заезжали только в кафе и кинотеатры для автомобилистов, предпочитая не покидать своих убежищ на колесах, как солдаты, не вылезающие из танков на территории врага.
Куинн купил необходимые ему вещи в ближайшей аптеке, снял номер в мотеле неподалеку от центра города и пообедал в кафе, где было так холодно от кондиционера, что он поднял воротник пиджака.
Покончив с едой, он зашел в будку телефона-автомата, стоявшую тут же, в кафе, и прочитал в справочнике, что Патрик О'Горман живет по адресу: Кедровая аллея, 702.
"Вот и все, – подумал Куинн со смешанным чувством облегчения и досады. – О'Горман по-прежнему находится в Чикото, а я играючи заработал сто двадцать долларов. Утром заскочу в Башню к Сестре Благодать, сообщу ей адрес – и в Рино".
Дело оказалось очень простым, и эта простота настораживала. Если он так легко все узнал, почему Сестре Благодать нужно было напускать столько тумана? Почему она не попросила Брата Венец позвонить О'Горману из Сан-Феличе или хотя бы посмотреть его адрес в том же справочнике, который имелся в библиотеке и на телефонной станции? Куинн был уверен, что ей это приходило в голову. По ее собственным словам и по его наблюдениям – она вовсе не была простушкой. И тем не менее она заплатила сто двадцать долларов за сведения, которые могла бы получить, истратив всего лишь два на телефонный звонок.
Он бросил в щель монету и набрал номер О'Гормана.
Ответила девочка, прерывисто дыша, будто бежала к телефону сломя голову.
– Алло!
– Здесь живут О'Горманы?
– Да.
– Могу я поговорить с мистером О'Горманом?
– Ричард не мистер, – хихикнула девочка. – Ему всего двенадцать лет.
– Я имею в виду твоего отца.
– Моего о?.. Подождите, пожалуйста.
С другого конца донесся неясный шум, а затем женский голос холодно и раздельно произнес:
– С кем вы хотите поговорить?
– С мистером Патриком О'Горманом.
– Сожалею, но его... его нет.
– Когда он будет?
– Никогда.
– А вы не подскажете, по какому телефону я могу ему позвонить?
– Мистер О'Горман умер пять лет назад, – сказала женщина и повесила трубку.
Глава 3
Район, в котором находилась Кедровая аллея, явно знавал лучшие времена, однако и сейчас старался сохранить приличный вид. Дом семьсот два окружали полоски тщательно подстриженного газона. В середине одного цвел белый олеандр, в середине другого росло апельсиновое дерево, вперемежку покрытое плодами и цветами. К дереву был прислонен мальчишеский велосипед. Казалось, что владелец бросил тут его впопыхах, найдя себе более увлекательное занятие. Окна маленького отштукатуренного дома были затворены и плотно завешены изнутри портьерами. Кто-то совсем недавно полил дорожку и террасу. От лужиц шел пар, они исчезали на глазах.
Вместо звонка к входной двери была привинчена старомодная медная, начищенная до блеска львиная голова с дверным кольцом, в которой Куинн увидал собственное крошечное, искаженное отражение. Как ни странно, оно чем-то соответствовало его представлению о себе.
Женщина, отворившая дверь, была, как и дом, маленькой, аккуратной и немолодой. Фигура у нее по-прежнему была стройной и лицо миловидным, но вид такой отрешенный, будто она сбилась когда-то с пути и никак не найдет дорогу назад.
– Миссис О'Горман? – спросил Куинн.
– Да, но я ничего не куплю.
"И вряд ли продашь", – подумал Куинн, но вслух произнес:
– Я Джо Куинн. Мы с вашем мужем дружили когда-то.
Она не то чтобы смягчилась, но взглянула на него почти с интересом.
– Это вы сейчас звонили?
– Да. Я не знал, что он умер. Это ужасно. Я пришел, чтобы выразить свои соболезнования и извиниться, если мой звонок вас расстроил.
– Спасибо. Простите, что я сразу повесила трубку. Но в Чикото все... все знают о Патрике, и я подумала, что это чья-то неуместная шутка.
"Все знают о Патрике. Туманное высказывание", – подумал Куинн, отметив заодно и едва заметную паузу, предшествовавшую этим словам.
– Где вы познакомились с моим мужем, мистер Куинн?
На этот вопрос трудно было дать уклончивый ответ, и Куинн попытался найти самый безопасный.
– Мы с Патом вместе служили в армии.
– Да? Что ж, входите! Я как раз приготовила детям лимонад. Они сейчас должны прийти.
Гостиная была небольшой и казалась еще меньше из-за ковра и обоев, наклеенных до самого потолка. Миссис О'Горман – или мистеру О'Горману? – нравились розы: большие алые цветы красовались на ковре, розовые и белые – на обоях. Вмонтированный в окно кондиционер громко гудел, но в комнате стояла духота.
– Садитесь, мистер Куинн.
– Спасибо.
– И расскажите мне о муже.
– Я надеялся, что вы о нем расскажете.
– Нет, вы перепутали, – усмехнулась миссис О'Горман. – Когда человек приходит, чтобы выразить соболезнования вдове старого боевого друга, он обычно предается воспоминаниям. Вот и предавайтесь, я вас внимательно слушаю.
Куинн отвел глаза.
– Вы, я вижу, застенчивы, мистер Куинн. Помочь? Вот хорошее начало: "Никогда не забуду, сидим мы как-то..." Или вы предпочитаете более захватывающий сюжет? Например: немцы наступают в несметном количестве, а вы истекаете кровью в подбитом танке, и рядом никого нет, кроме верного друга Пата О'Гормана. Подходит?
Куинн покачал головой.
– Нет. Я не воевал с немцами. Только с корейцами.
– Вот как? Тогда поменяем декорации. Место действия Корея. Хотя подбитый танк и тут сгодится.
– Что вас так волнует, миссис О'Горман?
– А вас? – Она снова улыбнулась ледяной улыбкой. – Мой муж никогда не служил в армии и никому на свете не позволял называть себя Патом. Так что советую начать сначала и по возможности говорить правду.
– Пожалуйста! Я не был знаком с вашим мужем. Я не знал, что он умер. Я не знал о нем ничего, кроме того, что его зовут Патрик О'Горман и что он, скорее всего, живет в Чикото. Вот вам и вся правда.
– Тогда почему вы здесь?
– Хороший вопрос, – сказал Куинн. – Однако на него трудно найти такой же хороший ответ. Вы мне не поверите.
– Посмотрим. Я сумею отличить правду от лжи. Говорите.
Но что? Куинн и так уже нарушил приказ Сестры Благодать ни в коем случае не пытаться найти О'Гормана... Рассказать вдобавок и о ней? Это уже не лезло ни в какие ворота. К тому же десять против одного – миссис О'Горман не поверила бы ни одному его слову. Вряд ли рассказ о Братьях и Сестрах из Башни прозвучит убедительно. Судя по всему, у него оставался только один выход, если ее муж умер при странных или необычных обстоятельствах (Куинн снова вспомнил, как миссис О'Горман запнулась, прежде чем произнести "Здесь о Патрике все знают"), то, возможно, она согласилась бы кое-что ему сообщить. В таком случае ему говорить не придется. Эти соображения быстро пронеслись у него в голове.
– Дело в том, миссис О'Горман, – сказал Куинн, – что я сыщик.
Он не ожидал, что его слова произведут эффект разорвавшейся бомбы.
– Ах вот в чем дело?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Куинн повернулся и быстро зашагал по направлению к Стейт-стрит.
Том Юргенсен торговал лодками и страховал от несчастных случаев на воде. У него была маленькая контора на молу, окна которой были украшены надписями "Продается!" и фотографиями яликов, шлюпок, катеров и шхун, несущихся на всех парах по морю.
Когда Куинн вошел, Юргенсен курил сигару и разговаривал по телефону. Трубка торчала у него над плечом, как попугай возле уха у Брата Голос.
– Подумаешь, паруса "Рэтси"! Все равно это обыкновенная лохань. И не пудри мне мозги!
Положив трубку, он перегнулся через стол и пожал Куинну руку.
– А вот и Джо Куинн собственной персоной! Как ты, старик?
– Да вот, постарел. И сижу на мели.
– Я надеялся, что ты этого не скажешь, Джо! Уж больно плохо идут дела в последнее время. Богатых в этом городе больше нет. Сюда пролезла всякая прижимистая шушера, а ей не нужно красное дерево! Ее устраивает... – Юргенсен вздохнул и помолчал. – Ты совсем без гроша, Джо?
– Если не считать скромной суммы, которая принадлежит не мне.
– С каких пор тебя это стало тревожить, Джо? Шучу, конечно, ха-ха.
– Смешно, ха-ха, – отозвался Куинн. – У меня при себе твоя расписка на триста долларов. Я хочу получить их сейчас.
– У меня нет денег. Стыдно сказать, Джо, но у меня их просто нет. Может, возьмешь лодку? Тут есть одна малютка, трехсотфутовый киль, паруса "Уоттс", гафель...
– Ровно то, что нужно для Венеции. Только я в Венецию не собираюсь.
– Ладно, не пыли, это всего лишь дружеское предложение. Машина у тебя, конечно, есть?
– Ошибаешься, Том.
– Ага, так, может, тебя тачка заинтересует? Конфетка, а не тачка! "Форд-виктория" пятьдесят четвертого года, на нем жена ездит. Она мне, конечно, глаза выцарапает, если я его заберу, но что делать? Этот "форд" стоит как минимум триста. Двухцветный, кремово-синий, дверцы белые, печка, радио.
– В Рино я бы за эти деньги мог найти что-нибудь получше.
– Но ты не в Рино. И не в Венеции, – сказал Юргенсен. – Лучшего у меня все равно сейчас нет. Хочешь, бери машину совсем, а хочешь, катайся, пока не соберу тебе денег. Меня бы, честно говоря, больше устроил второй вариант. Так легче будет сладить с Хелен.
– Ладно, договорились. Где машина?
– В гараже за моим домом, Гавиота-роуд, шестьсот тридцать один. На ней неделю не ездили – Хелен гостит у матери в Денвере, – так что не удивляйся, если не сразу ее заведешь. Вот ключи. Собираешься побыть у нас в городе, Джо?
– Или где-нибудь поблизости.
– Зайди недели через две. Не исключено, что деньги уже будут. И береги тачку, а то Хелен решит, что я ее в покер проиграл. Впрочем, она меня и так перепилит. – Юргенсен махнул рукой. – Ты отлично выглядишь, Джо!
– "Пораньше вставай и пораньше ложись – будешь красивым и сильным всю жизнь".
– Кто это тебя научил?
– Братья и Сестры из Башни Духа.
Брови Юргенсена поползли вверх.
– Ты что, в религию ударился?
– С нездешней силой. Спасибо за машину. До встречи!
Машина завелась легко. Он доехал до автостанции, заправился, подлил масла и распростился с первой двадцатидолларовой бумажкой Сестры Благодать. Затем спросил у заправщика, как добраться до Чикото.
– Я бы поехал по сто первой дороге до Вентуры, а там свернул на девяносто девятую. Так длиннее, зато не застрянете, как на сто пятидесятой, которая каждые триста метров петляет. Купоны собираете, сэр?
– Могу начать.
Как только Куинн отъехал на несколько километров от моря, он пожалел, что не отложил поездку на вечер. Голые холмы, чередующиеся с лимонными и ореховыми рощами, дрожали в солнечном мареве, а воздух был таким сухим, что сигареты, купленные в Сан-Феличе, лопались у него в руках. Он попытался остудить себя воспоминаниями о Сан-Феличе, о прохладном ветерке с океана и о гавани, утыканной парусами, но от этого контраста ему сделалось еще хуже, и он сдался, перестав вообще о чем либо думать. До Чикото Куинн добрался в полдень. С тех пор как он был здесь в последний раз, городок вырос, но не в высоту, и изменился, но, увы, не к лучшему. Окруженный нефтяными скважинами и населенный людьми, которые целиком от них зависели, он лежал плоский, коричневый и твердый, как пирог, который кухарка забыла вынуть из духовки. Вдоль улиц росли чахлые, какие-то неуместные здесь деревья. Они отделяли новые дома от старых, развалившихся хибар. Дети, копошившиеся на брошенных, заросших сорняками участках, были такими же веселыми, как и их сверстники, играющие на чистом белом песке пляжей Сан-Феличе. Но в подростках Куинн заметил напряженность и неприкаянность, вызванные слишком легким и быстрым подъемом от бедности к богатству. Они бесцельно колесили по улицам в новехоньких машинах и заезжали только в кафе и кинотеатры для автомобилистов, предпочитая не покидать своих убежищ на колесах, как солдаты, не вылезающие из танков на территории врага.
Куинн купил необходимые ему вещи в ближайшей аптеке, снял номер в мотеле неподалеку от центра города и пообедал в кафе, где было так холодно от кондиционера, что он поднял воротник пиджака.
Покончив с едой, он зашел в будку телефона-автомата, стоявшую тут же, в кафе, и прочитал в справочнике, что Патрик О'Горман живет по адресу: Кедровая аллея, 702.
"Вот и все, – подумал Куинн со смешанным чувством облегчения и досады. – О'Горман по-прежнему находится в Чикото, а я играючи заработал сто двадцать долларов. Утром заскочу в Башню к Сестре Благодать, сообщу ей адрес – и в Рино".
Дело оказалось очень простым, и эта простота настораживала. Если он так легко все узнал, почему Сестре Благодать нужно было напускать столько тумана? Почему она не попросила Брата Венец позвонить О'Горману из Сан-Феличе или хотя бы посмотреть его адрес в том же справочнике, который имелся в библиотеке и на телефонной станции? Куинн был уверен, что ей это приходило в голову. По ее собственным словам и по его наблюдениям – она вовсе не была простушкой. И тем не менее она заплатила сто двадцать долларов за сведения, которые могла бы получить, истратив всего лишь два на телефонный звонок.
Он бросил в щель монету и набрал номер О'Гормана.
Ответила девочка, прерывисто дыша, будто бежала к телефону сломя голову.
– Алло!
– Здесь живут О'Горманы?
– Да.
– Могу я поговорить с мистером О'Горманом?
– Ричард не мистер, – хихикнула девочка. – Ему всего двенадцать лет.
– Я имею в виду твоего отца.
– Моего о?.. Подождите, пожалуйста.
С другого конца донесся неясный шум, а затем женский голос холодно и раздельно произнес:
– С кем вы хотите поговорить?
– С мистером Патриком О'Горманом.
– Сожалею, но его... его нет.
– Когда он будет?
– Никогда.
– А вы не подскажете, по какому телефону я могу ему позвонить?
– Мистер О'Горман умер пять лет назад, – сказала женщина и повесила трубку.
Глава 3
Район, в котором находилась Кедровая аллея, явно знавал лучшие времена, однако и сейчас старался сохранить приличный вид. Дом семьсот два окружали полоски тщательно подстриженного газона. В середине одного цвел белый олеандр, в середине другого росло апельсиновое дерево, вперемежку покрытое плодами и цветами. К дереву был прислонен мальчишеский велосипед. Казалось, что владелец бросил тут его впопыхах, найдя себе более увлекательное занятие. Окна маленького отштукатуренного дома были затворены и плотно завешены изнутри портьерами. Кто-то совсем недавно полил дорожку и террасу. От лужиц шел пар, они исчезали на глазах.
Вместо звонка к входной двери была привинчена старомодная медная, начищенная до блеска львиная голова с дверным кольцом, в которой Куинн увидал собственное крошечное, искаженное отражение. Как ни странно, оно чем-то соответствовало его представлению о себе.
Женщина, отворившая дверь, была, как и дом, маленькой, аккуратной и немолодой. Фигура у нее по-прежнему была стройной и лицо миловидным, но вид такой отрешенный, будто она сбилась когда-то с пути и никак не найдет дорогу назад.
– Миссис О'Горман? – спросил Куинн.
– Да, но я ничего не куплю.
"И вряд ли продашь", – подумал Куинн, но вслух произнес:
– Я Джо Куинн. Мы с вашем мужем дружили когда-то.
Она не то чтобы смягчилась, но взглянула на него почти с интересом.
– Это вы сейчас звонили?
– Да. Я не знал, что он умер. Это ужасно. Я пришел, чтобы выразить свои соболезнования и извиниться, если мой звонок вас расстроил.
– Спасибо. Простите, что я сразу повесила трубку. Но в Чикото все... все знают о Патрике, и я подумала, что это чья-то неуместная шутка.
"Все знают о Патрике. Туманное высказывание", – подумал Куинн, отметив заодно и едва заметную паузу, предшествовавшую этим словам.
– Где вы познакомились с моим мужем, мистер Куинн?
На этот вопрос трудно было дать уклончивый ответ, и Куинн попытался найти самый безопасный.
– Мы с Патом вместе служили в армии.
– Да? Что ж, входите! Я как раз приготовила детям лимонад. Они сейчас должны прийти.
Гостиная была небольшой и казалась еще меньше из-за ковра и обоев, наклеенных до самого потолка. Миссис О'Горман – или мистеру О'Горману? – нравились розы: большие алые цветы красовались на ковре, розовые и белые – на обоях. Вмонтированный в окно кондиционер громко гудел, но в комнате стояла духота.
– Садитесь, мистер Куинн.
– Спасибо.
– И расскажите мне о муже.
– Я надеялся, что вы о нем расскажете.
– Нет, вы перепутали, – усмехнулась миссис О'Горман. – Когда человек приходит, чтобы выразить соболезнования вдове старого боевого друга, он обычно предается воспоминаниям. Вот и предавайтесь, я вас внимательно слушаю.
Куинн отвел глаза.
– Вы, я вижу, застенчивы, мистер Куинн. Помочь? Вот хорошее начало: "Никогда не забуду, сидим мы как-то..." Или вы предпочитаете более захватывающий сюжет? Например: немцы наступают в несметном количестве, а вы истекаете кровью в подбитом танке, и рядом никого нет, кроме верного друга Пата О'Гормана. Подходит?
Куинн покачал головой.
– Нет. Я не воевал с немцами. Только с корейцами.
– Вот как? Тогда поменяем декорации. Место действия Корея. Хотя подбитый танк и тут сгодится.
– Что вас так волнует, миссис О'Горман?
– А вас? – Она снова улыбнулась ледяной улыбкой. – Мой муж никогда не служил в армии и никому на свете не позволял называть себя Патом. Так что советую начать сначала и по возможности говорить правду.
– Пожалуйста! Я не был знаком с вашим мужем. Я не знал, что он умер. Я не знал о нем ничего, кроме того, что его зовут Патрик О'Горман и что он, скорее всего, живет в Чикото. Вот вам и вся правда.
– Тогда почему вы здесь?
– Хороший вопрос, – сказал Куинн. – Однако на него трудно найти такой же хороший ответ. Вы мне не поверите.
– Посмотрим. Я сумею отличить правду от лжи. Говорите.
Но что? Куинн и так уже нарушил приказ Сестры Благодать ни в коем случае не пытаться найти О'Гормана... Рассказать вдобавок и о ней? Это уже не лезло ни в какие ворота. К тому же десять против одного – миссис О'Горман не поверила бы ни одному его слову. Вряд ли рассказ о Братьях и Сестрах из Башни прозвучит убедительно. Судя по всему, у него оставался только один выход, если ее муж умер при странных или необычных обстоятельствах (Куинн снова вспомнил, как миссис О'Горман запнулась, прежде чем произнести "Здесь о Патрике все знают"), то, возможно, она согласилась бы кое-что ему сообщить. В таком случае ему говорить не придется. Эти соображения быстро пронеслись у него в голове.
– Дело в том, миссис О'Горман, – сказал Куинн, – что я сыщик.
Он не ожидал, что его слова произведут эффект разорвавшейся бомбы.
– Ах вот в чем дело?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37