Звонить будет начальник караульной службы, майор Саидов – запомни. И последнее, если медсестра спросит, почему забираете, спокойно скажешь: начальство велело – и дашь понять, что знаешь и о звонке майора, и об охраннике Сабирове, которого отправили домой. Ну, а если случится сверхнепредвиденное, действуйте по обстановке. Сбежать со второго этажа или спрыгнуть на козырек первого, а там на землю, думаю, не проблема для таких орлов. Ну что, по рукам?
Капитан, все еще не веря в удачу, вяло протянул руку.
– А сейчас сходи в чайхану, она через два дома, выпей чаю, переведи дух, взвесь свои шансы, никуда не звони, через час поедем в больницу.
Как только Кудратов вышел из кабинета, Сухроб Ахмедович позвонил в чайхану, давний и верный прием, не раз приносивший успех.
– Ахмад-ака, сейчас от меня вышел один молодой симпатичный капитан, посмотри, отлучится ли он из чайханы, воспользуется ли телефоном?
– Хорошо, – только и ответил чайханщик, он хорошо понимал прокурора.
Салим Хасанович опоздал почти на полчаса.
– Что, в нашем районе двух щипачей найти стало сложно? – встретил его прокурор.
– Представь себе, так оно и есть. У них сегодня что-то вроде конгресса, большого курултая. Делят столицу на зоны влияния, говорят, появились за последние годы в республике новые авторитеты, они и перекраивают карту Ташкента, старикам приходится тесниться, молодежь требует свое.
– Ну куда власти смотрят? И кто вообще правит в этом городе? – завелся сразу Сенатор. – Выходит, уголовный мир сам по себе, а органы правопорядка сами с усами, – закончил он неожиданно задумчиво.
Помощник, не переставая удивляться сегодняшнему философскому настрою своего шефа, ответил:
– Попали в точку, у них одни заботы, у нас другие. Они знают то, что знаем мы, и даже больше. Мы тоже знаем, кто есть кто, паритет налицо, и овцы целы, и волки сыты. Но что касается карманников, я отозвал двух делегатов с конгресса, и они ждут в машине, толковые ребята, понимают все с полуслова, нам бы таких сотрудников.
– Обижаешь, брат, да в нашей системе почище орлы есть, не то что карманы обчистят, а государство по миру пустят. Жаль, ты с делом Кудратова не ознакомился, вот он почистил торговлю, так почистил, и легиону щипачей такой размах не по зубам, за год на особо крупные хищения потянул.
– Сдаюсь, сдаюсь, – миролюбиво поднял руки вверх помощник. – Значит, дожал ты его, я видел, он сидит в чайхане.
– А куда ему деваться, фирма веников не вяжет, но, доложу тебе, наглец, каких свет не видал. И я решил, что одной операции по спасению Коста с него недостаточно, придется ему крепко раскошелиться, не по рангу берет, значит, нас с тобой в грош не ставит, думает, что его тесть пуп земли. Подожди, я и до тестя доберусь… – закончил он вдруг с угрозой, и тут раздался телефонный звонок.
Прокурор держал трубку слегка на отлете, и Салим Хасанович слышал.
– Капитан только что ушел. Пришел подавленный, но быстро оклемался. Никто к нему не подходил, чайханы не покидал, телефоном не пользовался.
– Спасибо, Ахмад-ака, работаешь профессионально, говорят, ты увеличил ночной тариф на водку, не растеряешь клиентов?
– Не растеряю, любишь водку среди ночи пить, раскошеливайся, хороший сервис во всем мире дорого стоит. – И оба громко рассмеялись.
– Ну вот, все в сборе, приступим к первой фазе операции, – сказал прокурор и достал из сейфа пистолет, который уже лет десять находился в розыске, а купил он его случайно, в прошлом году отдыхая в Цхалтубо.
– Пушка? Зачем? – спросил удивленно помощник.
– Нас ведь ждут сегодня не только изысканный ужин у прекрасной Наргиз, но и дела, дорогой. Я чувствую себя увереннее, когда эта вороненая штука со мной. Кстати, как насчет ужина, у нас ведь важный гость, хочется ему доставить сюрприз. Бьюсь об заклад, сейчас он о рюмке хорошего коньяка и бокале шампанского и не помышляет, я не говорю уж о перепелках и плове, который так великолепно готовит очаровательная хозяйка нового поместья.
– Все в порядке, из-за ужина и опоздал, пришлось заехать на базар и заглянуть в подвалы «Интуриста», разжиться деликатесами. Обрадовали вашими любимыми миногами и копчеными угрями, думаю, гость по достоинству оценит неожиданный прием. Там, между прочим, все знают о смерти Рашидова.
– Еще бы, в подвале да чтоб не ведали. Они, я думаю, раньше всех и пронюхали, а может, даже до того, – хмыкнул прокурор.
В это время вновь раздался знакомый робкий стук в дверь и в тамбуре, не решаясь войти, появился капитан Кудратов.
«А он действительно еще сопляк, да к тому же и хлыщ, и кто ж таким людям доверяет столь важные участки работы: ни опыта, ни мудрости жизни нет за плечами, ни опыта службы в органах», – подумал Салим Хасанович, неприязненно разглядывая в упор зятя известного в столице человека.
– Подожди в приемной, – небрежно отмахнулся прокурор, и капитан захлопнул перед собой дверь.
Читая мысли своего помощника, словно карты, он сказал:
– Каков тесть, таков и зять, каждый по себе дерево рубит. – И оба непринужденно засмеялись. – Два слова перед тем, как выехать. Салим, ты с капитаном и щипачами садишься в «рафик» и следуешь за мной. Не доезжая травматологии, остановитесь, я дам сигнал. К больнице я подъеду один, из автомата позвоню на этаж, и только через полчаса, когда уйдет охранник, въедете во двор, прямо к подъезду. Ну вот вроде все, с капитаном я детали оговорил, и щипачи знают свое дело. Ну, давай присядем на дорогу, да храни нас аллах.
Они сделали «аминь» и поспешили к машинам.
Подъехав к больнице, Сухроб Ахмедович позвонил с уличного автомата.
– Отделение острой травмы? – Услышав знакомый голос, переспросил: – Халима Насыровна? Вас беспокоит начальник караульной службы городской тюрьмы майор Саидов. Мне доложили, что на вашем этаже, в изоляторе, лежит больной преступник. Наш врач без согласования с начальством оставил его на ночь, а это грубейшее нарушение устава…
– Да куда ж он денется, – перебила весело дежурная по корпусу, – он же с переломанным позвоночником, я была в изоляторе, накормила вашего больного и охранника.
– Спасибо, убежать он, конечно, не убежит, но инструкция для нас закон, мы обязаны ее выполнять. Поэтому сейчас мы высылаем за ним транспорт и людей, подъедет один лихой капитан, а утром привезем его снова на рентген, так будет по правилам и надежнее.
– Пожалуйста, забирайте, если у вас такие строгости.
– Да, еще, чуть не забыл. Там рядом с ним должен быть наш охранник Сабиров, полноватый парень, с усиками. Звонила его жена, у него смена в пять часов вечера закончилась, если еще не ушел, пусть едет домой, к ним неожиданно гости из Башкирии нагрянули.
– Хорошо, хорошо, я передам. – Трубку на другом конце провода положили.
Сенатор вытер платком вмиг ставшие влажными руки и спокойно отправился к машине, почему-то страшно хотелось пить.
Отъехав от больницы, он развернулся у старого ТашМИ и встал на новое место, откуда хорошо проглядывался единственный вход на территорию. Ему не хотелось, чтобы кто-нибудь случайно увидел его машину, он знал, что завтра закрутится такая карусель – похищение особо опасного преступника ЧП, и любая деталь сегодняшнего вечера станет важной.
Прокурор нервно посмотрел на часы, по расчетам, Сабиров должен был уже выйти. «Неужели догадался позвонить своему начальству?» – мелькнула лихорадочная мысль, этого, варианта он не предусмотрел. Если так, следовало спешно ретироваться, но в этот момент он увидел охранника. Тот задержался у ворот, стрельнул у прохожего сигаретку, потом раздумывал несколько минут, словно дожидался тюремной машины, но вдруг сорвался с места и побежал к остановке. От ТашМИ, сияя огнями, поднимался трамвай на Юнусабад.
Прокурор вздохнул свободно и вновь достал платок, влажные руки еще предательски подрагивали.
Включив дальний свет, моргнул раз, другой, как условились с Салимом, и «рафик» на противоположной стороне улицы Энгельса медленно покатил к воротам травматологии. Территория больницы хорошо освещалась, и прокурор со своего места отчетливо видел, как капитан легко спрыгнул с переднего сиденья, что рядом с водителем, подождал мгновение, пока вышли из салона карманники в белых халатах, и они вместе направились вверх по мраморной лестнице. Капитан держался молодцом, уверенно, и на ходу что-то объяснял своим подельщикам.
Неожиданно Сенатор злорадно подумал об обэхаэснике: «Ну и дубина, даже не подозревает, на какое дело его подписали». Но мысленно все же пожелал Кудратову удачи.
Как только белые халаты скрылись в темном провале распахнутой настежь двери, прокурор глянул на часы, вся операция, по его замыслу, должна была занять 10 минут, не больше. Прокурор достал из-за пояса пистолет, переложил его в накладной карман пиджака и, выйдя из машины, стал нервно вышагивать возле «Жигулей», невольно отсчитывая время, секунды тянулись медленно. Когда, по его подсчетам, пошла десятая минута, он развернулся лицом к больнице и увидел, как по ярко освещенной лестнице несли носилки с Коста. Щипачи, не привыкшие что-либо таскать, тяжело гнулись, и капитан помогал переднему, на которого и падала главная нагрузка на крутых ступенях, но тут на помощь им выскочили Салим с шофером, и уже через две минуты носилки с больным исчезли в чреве машины, и «рафик» рванул от места недолгого пристанища Коста.
– Слава аллаху, удача сама идет мне в руки, – сказал прокурор и, засунув пистолет снова за пояс, нырнул в машину. Ожидая, пока «рафик» сделает разворот у костела и проедет мимо него, он включил магнитофон, неторопливо, с удовольствием закурил. Предчувствие успеха кружило голову, хотелось опорожнить бокал шампанского. Приятно было осознавать себя рисковым и смелым человеком, у него по-прежнему дрожали руки, но это уже была другая дрожь.
Пропустив пикап, Сухроб Ахмедович поехал следом, соблюдая заметную дистанцию, он знал, что, по уговору, на следующем квартале, возле гостиницы «Узбекистан», любимого места сборища карманников и прочих дельцов, Салим должен высадить щипачей. На площади перед отелем «РАФ» на минуту тормознул, и двое элегантно одетых воришек мгновенно растворились в праздной толпе.
Дальше он держал «рафик» в поле зрения, махалля, в которой поселилась прекрасная Наргиз, освещалась плохо, и прокурор боялся потерять их в многочисленных тупиках и проездах, утопающих в зелени.
«Неужели Салим решил пригласить капитана на ужин к Наргиз?» – подумал он раздраженно, как пикап вновь неожиданно остановился и обэхаэсник ловко спрыгнул на пыльную обочину.
Проезжать мимо, сделав вид, что не заметил, было поздно, и прокурор тормознул «Жигули». Опустив стекло окошка передней дверцы, сказал:
– Ну что ж, капитан, я убедился, что вы хозяин своему слову, с вами можно иметь дело. Я постараюсь помочь вам, но, как вы сами выразились, моя просьба и ваша – несравнимы…
Капитан, прижимая ладонь правой руки к сердцу, радостно закивал головой.
– Спасибо, Сухроб-ака, спасибо. Я все понимаю, век вашим должником буду…
Вдалеке «рафик» уже сворачивал налево, и Сухроб Ахмедович, боясь упустить его из виду, рванул машину с места, обдав капитана выхлопными газами и пылью из-под английских шин «Гудьир».
«Умнеет прямо-таки по часам», – весело подумал Сенатор. Он видел по глазам капитана, что тот понял – без денег, и немалых, ему из дела не выпутаться.
Пропетляв еще минут десять по улицам Рабочего городка, «рафик» въехал в махаллю, где помощник недавно приобрел дом для своей любовницы. Машина остановилась у глухого кирпичного забора, который трудно было назвать традиционным восточным дувалом, ибо он скорее походил на тюремную ограду, только без колючей проволоки, но он не сомневался, что поверху высокой стены в слой бетона вмуровано битое бутылочное стекло, отличительная деталь новых строений и нового времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Капитан, все еще не веря в удачу, вяло протянул руку.
– А сейчас сходи в чайхану, она через два дома, выпей чаю, переведи дух, взвесь свои шансы, никуда не звони, через час поедем в больницу.
Как только Кудратов вышел из кабинета, Сухроб Ахмедович позвонил в чайхану, давний и верный прием, не раз приносивший успех.
– Ахмад-ака, сейчас от меня вышел один молодой симпатичный капитан, посмотри, отлучится ли он из чайханы, воспользуется ли телефоном?
– Хорошо, – только и ответил чайханщик, он хорошо понимал прокурора.
Салим Хасанович опоздал почти на полчаса.
– Что, в нашем районе двух щипачей найти стало сложно? – встретил его прокурор.
– Представь себе, так оно и есть. У них сегодня что-то вроде конгресса, большого курултая. Делят столицу на зоны влияния, говорят, появились за последние годы в республике новые авторитеты, они и перекраивают карту Ташкента, старикам приходится тесниться, молодежь требует свое.
– Ну куда власти смотрят? И кто вообще правит в этом городе? – завелся сразу Сенатор. – Выходит, уголовный мир сам по себе, а органы правопорядка сами с усами, – закончил он неожиданно задумчиво.
Помощник, не переставая удивляться сегодняшнему философскому настрою своего шефа, ответил:
– Попали в точку, у них одни заботы, у нас другие. Они знают то, что знаем мы, и даже больше. Мы тоже знаем, кто есть кто, паритет налицо, и овцы целы, и волки сыты. Но что касается карманников, я отозвал двух делегатов с конгресса, и они ждут в машине, толковые ребята, понимают все с полуслова, нам бы таких сотрудников.
– Обижаешь, брат, да в нашей системе почище орлы есть, не то что карманы обчистят, а государство по миру пустят. Жаль, ты с делом Кудратова не ознакомился, вот он почистил торговлю, так почистил, и легиону щипачей такой размах не по зубам, за год на особо крупные хищения потянул.
– Сдаюсь, сдаюсь, – миролюбиво поднял руки вверх помощник. – Значит, дожал ты его, я видел, он сидит в чайхане.
– А куда ему деваться, фирма веников не вяжет, но, доложу тебе, наглец, каких свет не видал. И я решил, что одной операции по спасению Коста с него недостаточно, придется ему крепко раскошелиться, не по рангу берет, значит, нас с тобой в грош не ставит, думает, что его тесть пуп земли. Подожди, я и до тестя доберусь… – закончил он вдруг с угрозой, и тут раздался телефонный звонок.
Прокурор держал трубку слегка на отлете, и Салим Хасанович слышал.
– Капитан только что ушел. Пришел подавленный, но быстро оклемался. Никто к нему не подходил, чайханы не покидал, телефоном не пользовался.
– Спасибо, Ахмад-ака, работаешь профессионально, говорят, ты увеличил ночной тариф на водку, не растеряешь клиентов?
– Не растеряю, любишь водку среди ночи пить, раскошеливайся, хороший сервис во всем мире дорого стоит. – И оба громко рассмеялись.
– Ну вот, все в сборе, приступим к первой фазе операции, – сказал прокурор и достал из сейфа пистолет, который уже лет десять находился в розыске, а купил он его случайно, в прошлом году отдыхая в Цхалтубо.
– Пушка? Зачем? – спросил удивленно помощник.
– Нас ведь ждут сегодня не только изысканный ужин у прекрасной Наргиз, но и дела, дорогой. Я чувствую себя увереннее, когда эта вороненая штука со мной. Кстати, как насчет ужина, у нас ведь важный гость, хочется ему доставить сюрприз. Бьюсь об заклад, сейчас он о рюмке хорошего коньяка и бокале шампанского и не помышляет, я не говорю уж о перепелках и плове, который так великолепно готовит очаровательная хозяйка нового поместья.
– Все в порядке, из-за ужина и опоздал, пришлось заехать на базар и заглянуть в подвалы «Интуриста», разжиться деликатесами. Обрадовали вашими любимыми миногами и копчеными угрями, думаю, гость по достоинству оценит неожиданный прием. Там, между прочим, все знают о смерти Рашидова.
– Еще бы, в подвале да чтоб не ведали. Они, я думаю, раньше всех и пронюхали, а может, даже до того, – хмыкнул прокурор.
В это время вновь раздался знакомый робкий стук в дверь и в тамбуре, не решаясь войти, появился капитан Кудратов.
«А он действительно еще сопляк, да к тому же и хлыщ, и кто ж таким людям доверяет столь важные участки работы: ни опыта, ни мудрости жизни нет за плечами, ни опыта службы в органах», – подумал Салим Хасанович, неприязненно разглядывая в упор зятя известного в столице человека.
– Подожди в приемной, – небрежно отмахнулся прокурор, и капитан захлопнул перед собой дверь.
Читая мысли своего помощника, словно карты, он сказал:
– Каков тесть, таков и зять, каждый по себе дерево рубит. – И оба непринужденно засмеялись. – Два слова перед тем, как выехать. Салим, ты с капитаном и щипачами садишься в «рафик» и следуешь за мной. Не доезжая травматологии, остановитесь, я дам сигнал. К больнице я подъеду один, из автомата позвоню на этаж, и только через полчаса, когда уйдет охранник, въедете во двор, прямо к подъезду. Ну вот вроде все, с капитаном я детали оговорил, и щипачи знают свое дело. Ну, давай присядем на дорогу, да храни нас аллах.
Они сделали «аминь» и поспешили к машинам.
Подъехав к больнице, Сухроб Ахмедович позвонил с уличного автомата.
– Отделение острой травмы? – Услышав знакомый голос, переспросил: – Халима Насыровна? Вас беспокоит начальник караульной службы городской тюрьмы майор Саидов. Мне доложили, что на вашем этаже, в изоляторе, лежит больной преступник. Наш врач без согласования с начальством оставил его на ночь, а это грубейшее нарушение устава…
– Да куда ж он денется, – перебила весело дежурная по корпусу, – он же с переломанным позвоночником, я была в изоляторе, накормила вашего больного и охранника.
– Спасибо, убежать он, конечно, не убежит, но инструкция для нас закон, мы обязаны ее выполнять. Поэтому сейчас мы высылаем за ним транспорт и людей, подъедет один лихой капитан, а утром привезем его снова на рентген, так будет по правилам и надежнее.
– Пожалуйста, забирайте, если у вас такие строгости.
– Да, еще, чуть не забыл. Там рядом с ним должен быть наш охранник Сабиров, полноватый парень, с усиками. Звонила его жена, у него смена в пять часов вечера закончилась, если еще не ушел, пусть едет домой, к ним неожиданно гости из Башкирии нагрянули.
– Хорошо, хорошо, я передам. – Трубку на другом конце провода положили.
Сенатор вытер платком вмиг ставшие влажными руки и спокойно отправился к машине, почему-то страшно хотелось пить.
Отъехав от больницы, он развернулся у старого ТашМИ и встал на новое место, откуда хорошо проглядывался единственный вход на территорию. Ему не хотелось, чтобы кто-нибудь случайно увидел его машину, он знал, что завтра закрутится такая карусель – похищение особо опасного преступника ЧП, и любая деталь сегодняшнего вечера станет важной.
Прокурор нервно посмотрел на часы, по расчетам, Сабиров должен был уже выйти. «Неужели догадался позвонить своему начальству?» – мелькнула лихорадочная мысль, этого, варианта он не предусмотрел. Если так, следовало спешно ретироваться, но в этот момент он увидел охранника. Тот задержался у ворот, стрельнул у прохожего сигаретку, потом раздумывал несколько минут, словно дожидался тюремной машины, но вдруг сорвался с места и побежал к остановке. От ТашМИ, сияя огнями, поднимался трамвай на Юнусабад.
Прокурор вздохнул свободно и вновь достал платок, влажные руки еще предательски подрагивали.
Включив дальний свет, моргнул раз, другой, как условились с Салимом, и «рафик» на противоположной стороне улицы Энгельса медленно покатил к воротам травматологии. Территория больницы хорошо освещалась, и прокурор со своего места отчетливо видел, как капитан легко спрыгнул с переднего сиденья, что рядом с водителем, подождал мгновение, пока вышли из салона карманники в белых халатах, и они вместе направились вверх по мраморной лестнице. Капитан держался молодцом, уверенно, и на ходу что-то объяснял своим подельщикам.
Неожиданно Сенатор злорадно подумал об обэхаэснике: «Ну и дубина, даже не подозревает, на какое дело его подписали». Но мысленно все же пожелал Кудратову удачи.
Как только белые халаты скрылись в темном провале распахнутой настежь двери, прокурор глянул на часы, вся операция, по его замыслу, должна была занять 10 минут, не больше. Прокурор достал из-за пояса пистолет, переложил его в накладной карман пиджака и, выйдя из машины, стал нервно вышагивать возле «Жигулей», невольно отсчитывая время, секунды тянулись медленно. Когда, по его подсчетам, пошла десятая минута, он развернулся лицом к больнице и увидел, как по ярко освещенной лестнице несли носилки с Коста. Щипачи, не привыкшие что-либо таскать, тяжело гнулись, и капитан помогал переднему, на которого и падала главная нагрузка на крутых ступенях, но тут на помощь им выскочили Салим с шофером, и уже через две минуты носилки с больным исчезли в чреве машины, и «рафик» рванул от места недолгого пристанища Коста.
– Слава аллаху, удача сама идет мне в руки, – сказал прокурор и, засунув пистолет снова за пояс, нырнул в машину. Ожидая, пока «рафик» сделает разворот у костела и проедет мимо него, он включил магнитофон, неторопливо, с удовольствием закурил. Предчувствие успеха кружило голову, хотелось опорожнить бокал шампанского. Приятно было осознавать себя рисковым и смелым человеком, у него по-прежнему дрожали руки, но это уже была другая дрожь.
Пропустив пикап, Сухроб Ахмедович поехал следом, соблюдая заметную дистанцию, он знал, что, по уговору, на следующем квартале, возле гостиницы «Узбекистан», любимого места сборища карманников и прочих дельцов, Салим должен высадить щипачей. На площади перед отелем «РАФ» на минуту тормознул, и двое элегантно одетых воришек мгновенно растворились в праздной толпе.
Дальше он держал «рафик» в поле зрения, махалля, в которой поселилась прекрасная Наргиз, освещалась плохо, и прокурор боялся потерять их в многочисленных тупиках и проездах, утопающих в зелени.
«Неужели Салим решил пригласить капитана на ужин к Наргиз?» – подумал он раздраженно, как пикап вновь неожиданно остановился и обэхаэсник ловко спрыгнул на пыльную обочину.
Проезжать мимо, сделав вид, что не заметил, было поздно, и прокурор тормознул «Жигули». Опустив стекло окошка передней дверцы, сказал:
– Ну что ж, капитан, я убедился, что вы хозяин своему слову, с вами можно иметь дело. Я постараюсь помочь вам, но, как вы сами выразились, моя просьба и ваша – несравнимы…
Капитан, прижимая ладонь правой руки к сердцу, радостно закивал головой.
– Спасибо, Сухроб-ака, спасибо. Я все понимаю, век вашим должником буду…
Вдалеке «рафик» уже сворачивал налево, и Сухроб Ахмедович, боясь упустить его из виду, рванул машину с места, обдав капитана выхлопными газами и пылью из-под английских шин «Гудьир».
«Умнеет прямо-таки по часам», – весело подумал Сенатор. Он видел по глазам капитана, что тот понял – без денег, и немалых, ему из дела не выпутаться.
Пропетляв еще минут десять по улицам Рабочего городка, «рафик» въехал в махаллю, где помощник недавно приобрел дом для своей любовницы. Машина остановилась у глухого кирпичного забора, который трудно было назвать традиционным восточным дувалом, ибо он скорее походил на тюремную ограду, только без колючей проволоки, но он не сомневался, что поверху высокой стены в слой бетона вмуровано битое бутылочное стекло, отличительная деталь новых строений и нового времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72