Сарраг с Эзрой без тени сомнения согласились с монахом. В глазах раввина промелькнул ностальгический огонек.
— В конце концов, что такое смерть? Всего лишь неизбежный переход?.. Столь ожидаемое свидание с Адонаи? Что касается меня, то Всесильный должен был постучать в мою дверь уже давно.
— Так чего мы ждем? — воскликнул, поднимаясь, Сарраг. — Шайтан побери этих мерзавцев! Если им нравится тащиться за нами, как собакам, так пусть их!
Они направились к лошадям и несколько минут спустя уже мчались галопом в направлении Торкона, туда, где их поджидала сапфировая Скрижаль.
Это же время, в нескольких лье оттуда…
У Мануэлы от отчаяния и злости дрожали губы. Они сверлила взглядом Талаверу, пытаясь убедить себя, что он, должно быть, ошибается, что сведения, только что доставленные ему агентом, неверны. Однако священник подтвердил:
— Они и впрямь потеряли их след, донья Виверо…
— Быть этого не может! — Она обвела рукой окружавших их солдат. — Ее Величество предоставила в наше распоряжение целый полк. Вооруженную до зубов кавалерию. Элиту арбалетчиков! И все это лишь для того, чтобы мы вернулись, несолоно хлебавши?!
Талавера устало развел руками. Он был не менее огорчен, чем молодая женщина.
— Что я могу сказать? Мои люди виноваты. Они настолько боялись быть обнаруженными ставленниками Великого Инквизитора, что позволили расстоянию между ними увеличиться и в конечном итоге потеряли их из виду.
— Фра Талавера, они погибнут!
Это была не просто констатация факта — скорее крик, идущий из глубины души.
— Успокойтесь, сеньора… Надежда еще не потеряна. Я прикажу разослать лазутчиков во всех направлениях. Быть может, у нас еще есть шанс их обнаружить.
— Но на это уйдут часы! Да что там часы! Дни! Мы рискуем опоздать!
Талавера, положив руку на плечо молодой женщины, с жаром проговорил:
— Нужно верить в Господа, донья Виверо. Слышите меня? Никогда не теряйте веры. Никогда.
Она кивнула, но без всякой уверенности. И как только Талавера направился к командиру, тяжело опустилась у подножия ближайшего дерева.
Варгас… Если с ним случится беда, она никогда себе этого не простит. Тогда ей придется жить с этой раной в душе, и, быть может, она никогда не сможет ее залечить. Но еще больше пугала мысль, что в момент смерти он, возможно, подумает о ней, подумает плохо и беспощадно. И никогда не узнает, что она пыталась ради него сделать.
ГЛАВА 34
По дорогам плодородного
Полумесяца снова шел
Избранный народ, как во времена Авраама…
Даниель-Ропс. Народ Библии.
Над долиной, закрывая закат, возвышался темной массой среди буков и дубов замок Монтальбан. Спокойные воды Торкона образовывали естественную защиту его западного фланга.
Человек с птичьей головой приказал своим приспешникам спешиться. Спрыгнув с лошади, он бесшумно подошел к своему лейтенанту Алонсо Кихане.
— Будьте осторожны, — прошептал он. — Я не прощу ни малейшей ошибки. Вы займете позицию вон там, — он указал на ряд кипарисов справа, — и будет ждать моего сигнала.
Кихана коротко кивнул.
— Никаких признаков людей Талаверы? — спросил Мендоса.
— Никаких, сеньор.
— Странно. Они исчезли на въезде в долину. Интересно, что могло их заставить отступиться? В Гранаде они казались твердо настроенными идти до конца.
— Возможно, осознали свою слабость. В конце концов, разве нас не вдвое больше, чем их? Или нам удалось сбросить их с хвоста.
Мендоса нервно потеребил бороду. Было очевидно, что слова лейтенанта его отнюдь не успокоили.
— И все же будем начеку, — озабоченно сказал он. — Они могут и передумать.
— В этом случае мы их перебьем, сеньор. — И в подкрепление своих слов Кихана стиснул рукоять меча.
Мендоса понимающе глянул на него.
— А пока что делайте, что сказано. И ждите моего приказа. Кихана выпрямился, словно собираясь щелкнуть каблуками, и кинулся к своим людям.
Оставшись один, Мендоса повернулся к пустынному замку. Узкие губы раздвинулись в улыбке, обнажая клыки.
Ах, если бы только маленькая стерва была здесь! С каким бы неприкрытым удовольствием он перерезал ей глотку! И на сей раз ни за что бы ее не упустил.
— Сеньор Мендоса!
— Что еще?
— Они едут!
— Прячьтесь! Быстро!
Сарраг слегка натянул поводья и поравнялся с Варгасом и Эзрой.
— Замок Монтальбан, — пробормотал он. — Странно… такое впечатление, что он заброшен.
— Ничего удивительного, — хмыкнул Варгас. — Он уже не имеет такого стратегического значения, как двести лет назад, когда Толедо был местом сбора кастильских войск.
— Уж слишком тут тихо, и это меня настораживает. Вы ведь понимаете, что наши преследователи не отставали от нас ни на шаг. И сейчас они должны быть где-то здесь, готовые обрушиться на нас, как только мы завладеем Скрижалью.
— Это очевидно, шейх Сарраг. Но разве мы не решили идти до конца? Теперь уж точно никак нельзя поворачивать назад.
— Никак нельзя, — подтвердил Эзра. — Мы в руках Адонаи, и какую бы цену ни пришлось заплатить, скажите себе, что эта цена — ничто в сравнении с тем, что мы приобретем.
Оставшиеся пол-лье до замка они проехали в задумчивой тишине. Доскакав до входа, они спешились и принялись изучать окружающий пейзаж.
Легкий ветерок шелестел листвой деревьев, а над водами Торкона постепенно умирали солнечные лучи.
— Здесь заканчивается наше путешествие, — провозгласил Варгас голосом, переполненным эмоциями.
Он достал из холщовой сумки глиняный диск, найденный в Караваке-де-ла-Крус, и все шесть бронзовых треугольников.
— Да будет угодно Небесам, чтобы вы не ошиблись в ваших предположениях, ребе Эзра, и чтобы Скрижаль действительно оказалась здесь.
Раввин не ответил. Он был белым как полотно, губы его растрескались.
Сарраг прошел чуть вперед, чтобы лучше рассмотреть строение. Как и утверждал Эзра, замок был треугольной формы, а два его бастиона со сторожевыми башнями, бойницами и амбразурами действительно оказались пятиугольными. Вход в замок больше ничего не закрывало: ров наполовину засыпан, опускная решетка снята. Он некоторое время изучал сооружение, потом повернулся к Варгасу с Саррагом.
— Какие будут предложения? У нас нет никаких подсказок, указывающих, в каком направлении двигаться.
— По-моему, нам следует опираться на идею треугольника, — предложил Эзра. — Из всех употребляемых Баруэлем символов — этот самый постоянный, и его архетип был подчеркнут основной подсказкой: печатью Соломона.
— Да, такой подход годится. Но я все равно не понимаю, с какой стороны подступиться к задачке.
— Давайте подумаем. Равносторонний треугольник символизирует приоритет имени Господа, которое запрещено произносить: И. Е. В. Е.
— Это согласно вашему учению, — поспешил возразить Сарраг. — В иудаизме, но больше нигде.
— Это верно, — вздохнул раввин. — Но я все же вынужден перечислить основные атрибуты, соответствующие треугольнику! Даже если вам сложно это признать, Имя Господа из их числа, о чем Баруэль неустанно нам твердил. Или вы забыли, что отправной точкой всей этой авантюры был тетраграмматон?
Араб весьма неохотно согласился.
— С точки зрения символики печать воплощает божественность, гармонию и пропорцию. Поскольку она образована двумя перевернутыми относительно друг друга треугольниками, то, как следствие каждый является отражением другого.
— Можно также добавить — и быть может, это основное, — что они отображают двойственность происхождения Христа: божественную и человеческую.
Эзра отреагировал на это высказывание лишь пожатием плеч, однако не стал акцентировать на ней внимание.
— Есть и более простое объяснение: треугольник всего лишь соответствует цифре три.
— Простое, но первостепенное… Во всяком случае, для христианина, каковым я являюсь.
Раввин наморщил лоб:
— Вы говорите о…
— О Троице.
— Догма, которую Мухаммед полностью отвергал, — возразил Сарраг, — потому что она не только противоречит тому, что Аллах един, но также может подтолкнуть к политеизму. Если процитировать хотя бы суру…
— Прекратите! — Раввин резко встал, щеки его заалели. — Прекратите, — повторил он. — Вы и впрямь считаете, что сейчас самое время вступать в теософские споры? Я вас умоляю… давайте вернемся к нашим баранам. Спорщики смущенно закивали.
— Мы говорили о цифре три. Она символизирует порядок интеллектуальный и духовный в Боге, космосе и человеке. Как первое нечетное число она представляет небо. Двойка — это земля, а единица предшествует их сотворению. Вы согласны?
— К чему вы клоните? — поинтересовался францисканец.
— Не уверен… Но единица представляет активный Принцип, откуда идет все. Это символ Высшей Сущности, следовательно, Откровения. Так что очень может быть, что Баруэль спрятал Скрижаль на вершине треугольника.
— В том, что вы называете «символ активного Принципа». Короче, Создатель…
— Мне так кажется…
— Ну что ж, — хмыкнул Сарраг, — единственный способ проверить — войти в замок.
И он решительно направился в арочный проход.
Полк под предводительством Талаверы мчался во весь опор по равнине, взметая к небесам тучи пыли.
Полчаса назад один из вернувшихся лазутчиков принес ожидаемые новости: люди Торквемады были замечены в окрестностях замка Монтальбан. И в сердце Мануэлы всколыхнулась надежда. Довольно хрупкая надежда, но это было все же куда лучше, чем состояние прострации, в котором она пребывала доныне.
Она искоса глянула на священника. Талавера с серьезным лицом смотрел на дорогу. Услышав новости, он ограничился лишь кивком, не произнеся ни слова. Должно быть, он отдавал себе отчет, насколько мизерный у них шанс успеть вовремя: они находились в добрых десяти лье от замка Монтальбан.
***
Идущий впереди Сарраг замер посередине треугольного двора. Перед ним возвышалось прямое узкое крыльцо. Нижние ступеньки тонули в траве, а верхние были разбиты. В середине куртины была прорублена дверь, над которой виднелись остатки вырезанного в желтоватом камне герба последнего владетеля замка. Фасад же в целом выглядел суровым и подавляющим. На пятнадцать футов над землей возвышался остов турели, некогда увенчанной штандартами.
Варгас с Эзрой приблизились к арабу. На их лицах читалось сильное напряжение, отражавшее состояние души.
— Не это ли вершина треугольника? — указал монах на турель.
— Возможно… — неуверенно протянул раввин.
Он дрожащей рукой достал из кармана тфиллин и обмотал одну из веревок вокруг среднего пальца, бормоча: «Обручаю тебя со Мной навечно. Обручаю тебя со Мной по праву и закону, милостью и милосердием. Обручаю тебя со Мной верностью, а ты, ты познаешь Господа».
И он закрепил маленькие кожаные квадратики на левой руке, потом на лбу.
— Пойдем, — сказал он, внезапно совершенно успокоившись. — Я готов.
И первым взошел на крыльцо, осторожно открыл разбитую дверь, представлявшую собой остатки некогда великолепной двери из цельного дуба. Как только они вошли внутрь, царившая тут влажность обволокла их ледяным покровом. Перед ними простирался огромный коридор, разветвлявшийся буквой «тау». В конце перпендикулярного ответвления за черными тенями виднелся рассеянный свет.
Эзра указал туда.
— Этот свет… Думается мне, нам следует идти туда.
— Скорее всего вы правы. Он должен привести к какому-нибудь выходу или лестнице наружу.
Раввин пошел вперед.
По мере их продвижения свет, служивший им маяком, вроде бы становился ярче, пока им не начало казаться, что, в конце концов, он станет ослепительным. Так оно и вышло. Мужчинам пришлось рукой прикрыть глаза.
— Это еще что такое… — пробурчал Сарраг. — Как будто солнце на полу.
— Это не солнце, — помертвевшим голосом ответил раввин. — Это другое…
Когда они подошли к концу коридора, свет стал мягче, но не настолько, чтобы можно было разглядеть стены или потолок, так что дальше они шли на ощупь, пока не уперлись в каменную стену и обнаружили, что дальше пути нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66