Восемьдесят процентов. Исчезли трилобиты. Три основные разновидности рептилий: котилозавры, пеликозавры и терапсиды. Более плачевного завершения не знал ни один другой период земной эволюции. Тем не менее мы все еще здесь…
— Может, истребляя кого-то из нас, Бог доказывает, что никакой эволюции нет и в помине? — предположил Хаккетт.
— Если умирает восемьдесят процентов всего живого, значит, приходит конец жизни вообще, — простонал Пирс.
Хаккетт покрутил головой и протянул руку к «Волшебному экрану», на котором Новэмбер выводила какие-то фигуры.
— Можно на минутку? Спасибо. — Он взял игрушку и показал всем остальным. — Предположим, что это Земля. — Пирс кивнул. — По ней ударяет гравитационная волна. — Хаккетт неожиданно встряхнул «Волшебный экран», и рисунки, к большому неудовольствию Новэмбер, исчезли. — Итак, что у нас есть теперь?
— Ничего! — сердито выпалила Новэмбер. — Ничего. Все пропало.
— И я про то же! — воскликнул Пирс.
— Ошибаетесь, — возразил Хаккетт, постукивая пальцем по дешевенькому пластмассовому корпусу. — Остается сама Земля. Со всеми своими возможностями родить и вскармливать. Пройдет время и…— Он принялся крутить круглую ручку, и на экране появилось новое изображение. — Пройдет время, и жизнь опять расцветет. Как-нибудь по-новому. Правда, нас в ней больше не будет.
Новэмбер окинула печальным взглядом серое стекло, провела пальцем по царапине на руке, полученной вчера вечером, и пробормотала:
— Замечательно.
— Нет, не о конце света нам следует задумываться, — провозгласил Хаккетт. — А о прекращении рода человеческого. Жизнь сама о себе позаботится. Знаете, какую приносят пользу люди, выступающие за охрану окружающей среды? Утверждая, что, мол, спасая каких-нибудь славных пушистых тварей в бассейне Амазонки, они становятся ближе к земле, эти ребята сами себя надувают. На самом же деле благодаря им сохраняется пищевая цепь, поэтому идет своим ходом и историческое развитие живой природы, то есть эволюция, и поддерживается равновесие. Почему это настолько важно? Да потому что единственно нынешняя окружающая среда пригодна для нашего с вами существования. Три миллиона лет назад нас не было, а обстановка разительно отличалась от сегодняшней. Желаете спасти то-то и то-то, считая, что оно слишком чудесное? А какой смысл? Никакого. Нет же, вам хочется, чтобы все оставалось как есть, потому что вместе с этим выживем и мы. Значит, нам придется пойти против законов естества. Стать противоестественными. — Он усмехнулся. — Природа это бесплодие. Наследственные болезни. Голод и эпидемии. Природа — погодные явления, столь безжалостные, что трудно себе представить. Природа — это перемены.
— В Книге Исайи, — вставил Скотт, — Бог четко говорит, что он одновременно и добро, и зло.
Хаккетт многозначительно взглянул на него. Неужели они таки пришли к взаимопониманию?
Хоутон, ехавший на переднем сиденье, повернул голову.
— Эти показатели верные?
— Да, — ответил Хаккетт. Речь шла о стопке документов, которые он отдал сегодня Хоутону. — Пика солнечная активность достигнет в субботнюю полночь, на стыке двух священных дней отдохновения. Вы не работаете в субботу или в воскресенье?
Хоутон смутился.
— Признаться, я почти не верю в Бога.
Хаккетт пристальнее всмотрелся в его лицо. И чуть улыбнулся краем губ.
— Может, скоро поверите.
Хоутон кашлянул. Потер виски.
— Гм… Не пугайте. Если честно, я и не думал, что все это настолько серьезно, — признался он.
— Показатели в документах проверены несколько раз.
Голос Хаккетта прозвучал утомленно:
— Вот этот нескончаемый ряд цифр? Они из кристалла?
— Нет, — сказал Хаккетт. — Их мне продиктовала Сара Келси. По моим подсчетам, гравитационные волны наивысшей силы возникнут на Солнце на час и пятьдесят семь минут раньше, чем по предположению Сары. Иными словами, на полет от Солнца до нас со скоростью света у волн уйдет примерно восемь минут. Они ударят по земле, и резонанс ее ядра увеличится до предела. По соображениям Сары, волна пролетит сквозь планету и вернется назад за час сорок девять минут. За это время разрушится практически все.
Скотт с трудом разжал пересохшие губы.
— Когда, по словам Сары, земная кора уйдет у нас из-под ног?
— В три ночи, — ответил Хаккетт. — В воскресенье.
— Через два дня…
Хаккетт кивнул.
— Кора переместится, все материки сдвинутся с места. Людские игры закончатся.
Скотт потер лицо. Задумался.
— Черт, что же делать?
— Надо собраться вместе, когда прилетим на Мак-Мер до. — Пирс взглянул на антрополога. — Там есть церковь.
Хоутон кашлянул, чтобы вернуть голосу обычную уверенности. Глотнул кофе из дешевого пенопластового стаканчика.
— Прошлой ночью мы потеряли связь не только с семнадцатью спутниками, но и с китайской базой.
Ральф Мейтсон вскинул голову. Юристов он всегда недолюбливал. А этот и ведет себя как прохиндей, и даже чисто внешне не вызывает доверия. Когда такой делает тебе какую-нибудь пакость, так и подмывает тут же двинуть ему под дых. Наверняка Хоутон знал, какие вызывает в людях чувства, и, может, даже играл на них.
Поворот же нынешних событий не радовал и его.
— Что-что?
— Китайская база ни с того ни с сего замолкла. Почему — мы не знаем.
— Отлично. И как же нам быть? По закону мы обязаны предупредить их о своем появлении. Если придем как снег на голову, они просто откроют огонь и будут правы!
— Возможно и такое, — с неохотой подтвердил Хоутон.
«Форд» свернул направо, подъезжая к Дворцу наций. Сегодня его потускневший белый фасад не поражал великолепием, а бронзовые мифические животные, сброшенные с возвышения, лежали на боку наполовину в воде. Машины стояли как попало, даже на газонах.
«Форд» же, вопреки всеобщему ожиданию, не остановился у Дворца наций, а проехал дальше по прямой, следуя табличкам, указывавшим путь к аэропорту.
— Я думал, сначала мы заглянем сюда, — растерянно произнес Мейтсон.
— Планы изменились, — кратко ответил Хоутон. — После вчерашнего незабываемого вечера в Швейцарии китайская делегация улетела рано утром. Значит, переговоры, в которых мы собирались поучаствовать, отменяются.
— По-моему, все это несколько странно, — протянул Хаккетт.
— Совет Безопасности в Нью-Йорке предоставляет Соединенным Штатам право собрать команду инспекторов по собственному усмотрению. Положения Договора мы не нарушаем, а китайцев предупредили о наших намерениях заблаговременно. К тому же на нескольких континентах объявлено чрезвычайное положение. Мы можем поступать, как сами посчитаем нужным. Размолвка между Америкой и Китаем сейчас интересует кого бы то ни было меньше всего.
— Но ведь вы сказали, связь с китайской базой оборвана, — напомнил Скотт. — Их делегация преждевременно улетела отсюда. Как же мы сообщим им точное время нашего появления?
Мейтсон закатил глаза, все сильнее нервничая.
— Мне все это не нравится. Честное слово, не нравится. Хоутон глубоко вздохнул.
— Остается предположить, будто китайцы, пользуясь тем, ч то мир переживает тяжкие времена, пытаются пренебречь международным законом. В этом случае у вас есть полное право нагрянуть к ним в сопровождении вооруженной охраны. Или ясе их базы больше вообще не существует.
Мейтсон озадачился.
— Не понял. Уж это-то вы наверняка в состоянии проверить?
— Три наших основных спутника-шпиона прошлой ночью вышли из строя, — сообщил Хоутон.
Пирс беспокойно заерзал на сиденье.
— Но ведь я могу все узнать, — проговорил он, задыхаясь от волнения. — Почему вы не обратились ко мне?
Остальные обменялись недоуменными взглядами. Что он несет? Лишь Хоутон, судя по всему, ничуть не удивился.
— Еще обратимся, Боб, — ответил он рассудительно. — Еще обратимся.
Вопросов больше не задавали. У Пирса никто не потребовал разъяснений, как будто ничего не желая знать. Следовало бить тревогу. Сходить с ума от переживаний. Но они были до того измождены, что, войдя в зеленый самолет военно-транспортной авиации «Геркулес С-130», откинули сиденья, натянули до подбородков одеяла и все одиннадцать часов полета до Кейптауна в Южной Африке крепко проспали. Никто не проснулся, даже когда самолет сделал непродолжительную посадку в Каире, чтобы забрать еще одного пассажира.
Док в Кейптауне.
Пирс № 19
— Поосторожнее! Осторожнее!
Скотт внезапно проснулся. Как долго самолет стоял на земле? Это был изготовленный по особому заказу «Геркулес С-130» с герметичной кабиной и небольшим задним отсеком, откуда на малых высотах сбрасывались грузы.
Сейчас дверь кабины была настежь открыта. Внутренность самолета заполняли горячий вязкий воздух и яркий солнечный свет. До Скотта дошло, что он тут совсем один.
Где-то работало радио. Скотт прислушался и узнал знакомый голос. Президент США обращался из Ватикана к своему народу, пытаясь уверить его в том, что опасаться больше нечего. Чертов лжец. Скотт сел, на мгновение задумался о Фергюсе и тут услышал громкий стук, как будто где-то невдалеке уронили нечто тяжелое.
— Черт возьми! Я же сказала: осторожнее!
Скотт узнал и этот голос. Сильный. Звучный. Жесткий. И тем не менее притягательный.
— Сара?
Он отмахнулся от остатков сна, встал с кресла. Вышел в проход и, пропустив вернувшегося в кабину летчика, спустился на землю.
В нескольких футах от самолета стояли перевязанные веревками ящики. В Швейцарии Скотт их на борту не видел. Экипаж грузил оборудование в автомобили с безбортовыми платформами, выстроившиеся в ряд на раскаленной бетонированной площадке.
Руководила погрузкой загорелая стройная женщина в старых выцветших шортах. Воображение Скотта буквально потрясли ее умопомрачительно длинные ноги.
Кашлянув, он произнес:
— Привет, Сара. Я Ричард.
Сара медленно повернула голову, и ее лицо просветлело.
— Привет. Вот мы и встретились в реальности.
Скотт моргнул.
— Безумно рад, что ты жива, здорова. Что выбралась из чертова туннеля. Когда связь оборвалась…— он на мгновение замолк, тщательно подбирая слова, — я не знал, что и думать.
— Скучал по мне?
Скотт усмехнулся.
— Я тебя почти не знаю.
— Это точно, — мягко произнесла Сара.
Скотт улыбнулся. И почувствовал вдруг странное облегчение.
— Ну и деньки выдались!
Сара попыталась ответить ему улыбкой, но не смогла.
— Ужасно жаль Эрика и Дугласа, — пробормотал Скотт.
Сара кивнула. Скотт большим пальцем указал на самолет.
— Меня все бросили.
Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, может, дольше, чем позволяли правила приличия. Скотт засунул руки в карманы и приблизился на пару шагов.
Сара сказала:
— Ты разговариваешь во сне. Я сидела на соседнем кресле.
— Я очень рад, что ты выбралась из переделки, — повторил он.
Солнце палило нещадно, на горизонте отчетливо виднелась Столовая гора. Самолет приземлился на частном аэродроме, прилегавшем к докам. В двух шагах от пирса высились огромные здания. Высокие краны заполняли суда грузами.
Скотт прикрыл глаза рукой и взглянул на солнце.
— Трудно поверить, — сказал он, — в то, что помимо нестерпимого зноя и рака кожи оно в состоянии причинить нам и гораздо более серьезный вред.
Сара протянула ему лист бумаги, сплошь исписанный какими-то цифрами.
— Что это? — поинтересовался Скотт.
— Данные по землетрясениям, произошедшим за последние двадцать четыре часа. Остальным я уже все показала, ты последний. — Сара помолчала, давая Скотту возможность пробежать глазами по строчкам. — Помнишь световое представление в туннеле? — Скотт выразительно глянул на нее: как такое забыть? — Этой волне предшествовали четыре других, намного менее опасных. Одну из них я испытала на себе. Свет просто пронесся по туннелю и ушел. — Она протянула ему второй лист. — А это карта туннельной системы в Гизе…
— Они образуют замкнутое кольцо?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
— Может, истребляя кого-то из нас, Бог доказывает, что никакой эволюции нет и в помине? — предположил Хаккетт.
— Если умирает восемьдесят процентов всего живого, значит, приходит конец жизни вообще, — простонал Пирс.
Хаккетт покрутил головой и протянул руку к «Волшебному экрану», на котором Новэмбер выводила какие-то фигуры.
— Можно на минутку? Спасибо. — Он взял игрушку и показал всем остальным. — Предположим, что это Земля. — Пирс кивнул. — По ней ударяет гравитационная волна. — Хаккетт неожиданно встряхнул «Волшебный экран», и рисунки, к большому неудовольствию Новэмбер, исчезли. — Итак, что у нас есть теперь?
— Ничего! — сердито выпалила Новэмбер. — Ничего. Все пропало.
— И я про то же! — воскликнул Пирс.
— Ошибаетесь, — возразил Хаккетт, постукивая пальцем по дешевенькому пластмассовому корпусу. — Остается сама Земля. Со всеми своими возможностями родить и вскармливать. Пройдет время и…— Он принялся крутить круглую ручку, и на экране появилось новое изображение. — Пройдет время, и жизнь опять расцветет. Как-нибудь по-новому. Правда, нас в ней больше не будет.
Новэмбер окинула печальным взглядом серое стекло, провела пальцем по царапине на руке, полученной вчера вечером, и пробормотала:
— Замечательно.
— Нет, не о конце света нам следует задумываться, — провозгласил Хаккетт. — А о прекращении рода человеческого. Жизнь сама о себе позаботится. Знаете, какую приносят пользу люди, выступающие за охрану окружающей среды? Утверждая, что, мол, спасая каких-нибудь славных пушистых тварей в бассейне Амазонки, они становятся ближе к земле, эти ребята сами себя надувают. На самом же деле благодаря им сохраняется пищевая цепь, поэтому идет своим ходом и историческое развитие живой природы, то есть эволюция, и поддерживается равновесие. Почему это настолько важно? Да потому что единственно нынешняя окружающая среда пригодна для нашего с вами существования. Три миллиона лет назад нас не было, а обстановка разительно отличалась от сегодняшней. Желаете спасти то-то и то-то, считая, что оно слишком чудесное? А какой смысл? Никакого. Нет же, вам хочется, чтобы все оставалось как есть, потому что вместе с этим выживем и мы. Значит, нам придется пойти против законов естества. Стать противоестественными. — Он усмехнулся. — Природа это бесплодие. Наследственные болезни. Голод и эпидемии. Природа — погодные явления, столь безжалостные, что трудно себе представить. Природа — это перемены.
— В Книге Исайи, — вставил Скотт, — Бог четко говорит, что он одновременно и добро, и зло.
Хаккетт многозначительно взглянул на него. Неужели они таки пришли к взаимопониманию?
Хоутон, ехавший на переднем сиденье, повернул голову.
— Эти показатели верные?
— Да, — ответил Хаккетт. Речь шла о стопке документов, которые он отдал сегодня Хоутону. — Пика солнечная активность достигнет в субботнюю полночь, на стыке двух священных дней отдохновения. Вы не работаете в субботу или в воскресенье?
Хоутон смутился.
— Признаться, я почти не верю в Бога.
Хаккетт пристальнее всмотрелся в его лицо. И чуть улыбнулся краем губ.
— Может, скоро поверите.
Хоутон кашлянул. Потер виски.
— Гм… Не пугайте. Если честно, я и не думал, что все это настолько серьезно, — признался он.
— Показатели в документах проверены несколько раз.
Голос Хаккетта прозвучал утомленно:
— Вот этот нескончаемый ряд цифр? Они из кристалла?
— Нет, — сказал Хаккетт. — Их мне продиктовала Сара Келси. По моим подсчетам, гравитационные волны наивысшей силы возникнут на Солнце на час и пятьдесят семь минут раньше, чем по предположению Сары. Иными словами, на полет от Солнца до нас со скоростью света у волн уйдет примерно восемь минут. Они ударят по земле, и резонанс ее ядра увеличится до предела. По соображениям Сары, волна пролетит сквозь планету и вернется назад за час сорок девять минут. За это время разрушится практически все.
Скотт с трудом разжал пересохшие губы.
— Когда, по словам Сары, земная кора уйдет у нас из-под ног?
— В три ночи, — ответил Хаккетт. — В воскресенье.
— Через два дня…
Хаккетт кивнул.
— Кора переместится, все материки сдвинутся с места. Людские игры закончатся.
Скотт потер лицо. Задумался.
— Черт, что же делать?
— Надо собраться вместе, когда прилетим на Мак-Мер до. — Пирс взглянул на антрополога. — Там есть церковь.
Хоутон кашлянул, чтобы вернуть голосу обычную уверенности. Глотнул кофе из дешевого пенопластового стаканчика.
— Прошлой ночью мы потеряли связь не только с семнадцатью спутниками, но и с китайской базой.
Ральф Мейтсон вскинул голову. Юристов он всегда недолюбливал. А этот и ведет себя как прохиндей, и даже чисто внешне не вызывает доверия. Когда такой делает тебе какую-нибудь пакость, так и подмывает тут же двинуть ему под дых. Наверняка Хоутон знал, какие вызывает в людях чувства, и, может, даже играл на них.
Поворот же нынешних событий не радовал и его.
— Что-что?
— Китайская база ни с того ни с сего замолкла. Почему — мы не знаем.
— Отлично. И как же нам быть? По закону мы обязаны предупредить их о своем появлении. Если придем как снег на голову, они просто откроют огонь и будут правы!
— Возможно и такое, — с неохотой подтвердил Хоутон.
«Форд» свернул направо, подъезжая к Дворцу наций. Сегодня его потускневший белый фасад не поражал великолепием, а бронзовые мифические животные, сброшенные с возвышения, лежали на боку наполовину в воде. Машины стояли как попало, даже на газонах.
«Форд» же, вопреки всеобщему ожиданию, не остановился у Дворца наций, а проехал дальше по прямой, следуя табличкам, указывавшим путь к аэропорту.
— Я думал, сначала мы заглянем сюда, — растерянно произнес Мейтсон.
— Планы изменились, — кратко ответил Хоутон. — После вчерашнего незабываемого вечера в Швейцарии китайская делегация улетела рано утром. Значит, переговоры, в которых мы собирались поучаствовать, отменяются.
— По-моему, все это несколько странно, — протянул Хаккетт.
— Совет Безопасности в Нью-Йорке предоставляет Соединенным Штатам право собрать команду инспекторов по собственному усмотрению. Положения Договора мы не нарушаем, а китайцев предупредили о наших намерениях заблаговременно. К тому же на нескольких континентах объявлено чрезвычайное положение. Мы можем поступать, как сами посчитаем нужным. Размолвка между Америкой и Китаем сейчас интересует кого бы то ни было меньше всего.
— Но ведь вы сказали, связь с китайской базой оборвана, — напомнил Скотт. — Их делегация преждевременно улетела отсюда. Как же мы сообщим им точное время нашего появления?
Мейтсон закатил глаза, все сильнее нервничая.
— Мне все это не нравится. Честное слово, не нравится. Хоутон глубоко вздохнул.
— Остается предположить, будто китайцы, пользуясь тем, ч то мир переживает тяжкие времена, пытаются пренебречь международным законом. В этом случае у вас есть полное право нагрянуть к ним в сопровождении вооруженной охраны. Или ясе их базы больше вообще не существует.
Мейтсон озадачился.
— Не понял. Уж это-то вы наверняка в состоянии проверить?
— Три наших основных спутника-шпиона прошлой ночью вышли из строя, — сообщил Хоутон.
Пирс беспокойно заерзал на сиденье.
— Но ведь я могу все узнать, — проговорил он, задыхаясь от волнения. — Почему вы не обратились ко мне?
Остальные обменялись недоуменными взглядами. Что он несет? Лишь Хоутон, судя по всему, ничуть не удивился.
— Еще обратимся, Боб, — ответил он рассудительно. — Еще обратимся.
Вопросов больше не задавали. У Пирса никто не потребовал разъяснений, как будто ничего не желая знать. Следовало бить тревогу. Сходить с ума от переживаний. Но они были до того измождены, что, войдя в зеленый самолет военно-транспортной авиации «Геркулес С-130», откинули сиденья, натянули до подбородков одеяла и все одиннадцать часов полета до Кейптауна в Южной Африке крепко проспали. Никто не проснулся, даже когда самолет сделал непродолжительную посадку в Каире, чтобы забрать еще одного пассажира.
Док в Кейптауне.
Пирс № 19
— Поосторожнее! Осторожнее!
Скотт внезапно проснулся. Как долго самолет стоял на земле? Это был изготовленный по особому заказу «Геркулес С-130» с герметичной кабиной и небольшим задним отсеком, откуда на малых высотах сбрасывались грузы.
Сейчас дверь кабины была настежь открыта. Внутренность самолета заполняли горячий вязкий воздух и яркий солнечный свет. До Скотта дошло, что он тут совсем один.
Где-то работало радио. Скотт прислушался и узнал знакомый голос. Президент США обращался из Ватикана к своему народу, пытаясь уверить его в том, что опасаться больше нечего. Чертов лжец. Скотт сел, на мгновение задумался о Фергюсе и тут услышал громкий стук, как будто где-то невдалеке уронили нечто тяжелое.
— Черт возьми! Я же сказала: осторожнее!
Скотт узнал и этот голос. Сильный. Звучный. Жесткий. И тем не менее притягательный.
— Сара?
Он отмахнулся от остатков сна, встал с кресла. Вышел в проход и, пропустив вернувшегося в кабину летчика, спустился на землю.
В нескольких футах от самолета стояли перевязанные веревками ящики. В Швейцарии Скотт их на борту не видел. Экипаж грузил оборудование в автомобили с безбортовыми платформами, выстроившиеся в ряд на раскаленной бетонированной площадке.
Руководила погрузкой загорелая стройная женщина в старых выцветших шортах. Воображение Скотта буквально потрясли ее умопомрачительно длинные ноги.
Кашлянув, он произнес:
— Привет, Сара. Я Ричард.
Сара медленно повернула голову, и ее лицо просветлело.
— Привет. Вот мы и встретились в реальности.
Скотт моргнул.
— Безумно рад, что ты жива, здорова. Что выбралась из чертова туннеля. Когда связь оборвалась…— он на мгновение замолк, тщательно подбирая слова, — я не знал, что и думать.
— Скучал по мне?
Скотт усмехнулся.
— Я тебя почти не знаю.
— Это точно, — мягко произнесла Сара.
Скотт улыбнулся. И почувствовал вдруг странное облегчение.
— Ну и деньки выдались!
Сара попыталась ответить ему улыбкой, но не смогла.
— Ужасно жаль Эрика и Дугласа, — пробормотал Скотт.
Сара кивнула. Скотт большим пальцем указал на самолет.
— Меня все бросили.
Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, может, дольше, чем позволяли правила приличия. Скотт засунул руки в карманы и приблизился на пару шагов.
Сара сказала:
— Ты разговариваешь во сне. Я сидела на соседнем кресле.
— Я очень рад, что ты выбралась из переделки, — повторил он.
Солнце палило нещадно, на горизонте отчетливо виднелась Столовая гора. Самолет приземлился на частном аэродроме, прилегавшем к докам. В двух шагах от пирса высились огромные здания. Высокие краны заполняли суда грузами.
Скотт прикрыл глаза рукой и взглянул на солнце.
— Трудно поверить, — сказал он, — в то, что помимо нестерпимого зноя и рака кожи оно в состоянии причинить нам и гораздо более серьезный вред.
Сара протянула ему лист бумаги, сплошь исписанный какими-то цифрами.
— Что это? — поинтересовался Скотт.
— Данные по землетрясениям, произошедшим за последние двадцать четыре часа. Остальным я уже все показала, ты последний. — Сара помолчала, давая Скотту возможность пробежать глазами по строчкам. — Помнишь световое представление в туннеле? — Скотт выразительно глянул на нее: как такое забыть? — Этой волне предшествовали четыре других, намного менее опасных. Одну из них я испытала на себе. Свет просто пронесся по туннелю и ушел. — Она протянула ему второй лист. — А это карта туннельной системы в Гизе…
— Они образуют замкнутое кольцо?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79