Осколки посыпались на ковер. Сабрина тупо уставилась на струйки крови, ползущие по руке.
Только после полуночи, в результате мучительных размышлений, ее осенила идея. Пусть мир остался прежним, она изменилась. Сабрина прошла долгий путь. Сначала романтические бредни о счастье, потом приступ постыдной жалости к себе, несчастной погубленной душе, и, наконец, стремление действовать. Конечно, сначала следует набраться решимости. Но она сделает то, что задумала, непременно сделает.
И с этой клятвой Сабрина крепко заснула.
Филип вернулся в Лондон не к понедельнику, а в субботу, раньше, чем предполагал. И все дело в том, что он стосковался по этим, черт бы их побрал, фиолетовым глазам! Сабрина не выходила у него из головы, Филип все время гадал, что она сейчас делает, здорова ли, хороший ли у нее аппетит. Интересно, понравится ли ей стряпня поварихи в Динвитти-Мэнор? Разумеется, она придет в восторг, как и все, кто сюда приезжает!
Но в Лондоне его ожидали печальные новости.
В среду Филип заперся в библиотеке своего городского дома и задумчиво смотрел в пространство, сжимая листок бумаги.
От него потребовалась вся сила воли, чтобы не броситься к Сабрине сразу же, как он узнал о разразившемся скандале. Но Филип удержал себя, велев Дамблеру поговорить со слугами леди Берсфорд. Дела обстояли еще хуже, чем он предполагал. И все-таки Филип не покинул дома. Отправиться в «Кэвендиш» в воскресенье или понедельник значило принять на себя всю силу ее гнева. Он прекрасно представлял горечь, терзания и бессильное бешенство несправедливо наказанной девушки. Она наверняка винит его за то, что он оказался прав и мрачные предсказания так скоро исполнились. Как известно, гонца, принесшего дурные вести, в старые времена казнили.
Он развернул записку и снова перечитал. Наконец-то! Еще немного, и он сам бы помчался к ней, невзирая на доводы рассудка. Она пишет, что готова обсудить с ним важное дело. Вот как? В мужестве ей не откажешь. Ему не терпится узнать, что у нее на уме. Хорошо, что он первый не бросился к ней, предлагая свои услуги! Теперь ее очередь! Она все-таки опомнилась.
Филип позвал Дамблера и стал одеваться, не переставая гадать, что она ему сообщит.
Глава 27
Ровно в половине пятого виконт Деренкур постучал в дверь гостиничного номера, который снимала леди Сабрина Эверсли. Слава Богу, она не нуждается. Филип первым делом справился, догадалась ли Сабрина закрепить за собой наследство матери.
Неуклюжая толстая женщина неопределенного возраста впустила виконта, с нескрываемым любопытством рассматривая его. Такая бесцеремонность возмутила Филипа.
— Я виконт Деренкур. Доложите обо мне своей госпоже, — надменно велел он, справедливо полагая, что Сабрина вынесла немало неприятностей от этой злосчастной особы. Он с первого взгляда почувствовал искреннее отвращение к ней. Она наверняка грубит Сабрине. — Доложите и можете уходить.
Хиклс с разочарованным видом удалилась в крошечную гостиную.
— Леди Сабрина, к вам виконт Деренкур, — объявила она.
Сабрина поднялась навстречу гостю. Филип был потрясен ее видом. Она смертельно бледна и измучена и так смотрит на него, будто ждет осуждения. Боится, что и он заодно с теми, кто издевался над ней?
— Милорд, я рада, что вы нашли время приехать, — пробормотала девушка с таким смирением, что виконт готов был схватить ее в объятия и просить никогда больше ни о чем не тревожиться, пока он жив. Но Филип сдержался. У нее какое-то деловое предложение. Он будет играть по ее правилам. Поэтому он не сдвинулся с места.
— Хиклс, — приказала Сабрина горничной, — вы свободны. Оденьтесь потеплее, на улице холодно.
Филип снял пальто и перчатки, и когда Сабрина взяла их у него, неожиданно нахмурился.
— Постойте, что у вас с рукой? Дайте я посмотрю.
— Ничего особенного, — отмахнулась она, пряча руку за спину. — Еще раз благодарю за то, что пришли, милорд. Не хотите ли сесть?
— Нет, сначала покажите руку. И кто вам ее бинтовал? Слепой калека?
— Я сама. Трудно орудовать одной рукой. Я порезалась об осколки зеркала. Случайно разбила. Уже совсем не болит.
Но он высился перед ней, как скала. Наконец Сабрина, устало вздохнув, подчинилась. Филип размотал повязку и осмотрел рану.
— Не слишком страшно, — решил он, — но нужно промыть порез бренди. У вас есть что-то в этом роде?
Сабрина кивнула и подошла к буфету. Бренди, должно быть, самого низшего сорта, но это не важно.
Он подвел Сабрину к окну, распахнул створки и заставил ее высунуть ладонь наружу. И только потом плеснул на нее жгучей жидкости. Девушка даже не дернулась и не застонала. Хорошо еще, что в этот момент под окном не было прохожих.
— А теперь как следует перевяжем. Очень болит?
Рана горела, но Сабрина покачала головой. Он аккуратно забинтовал руку.
— Ну вот, как вы себя чувствуете?
— Прекрасно, благодарю вас.
— Не хотите рассказать, как вы ухитрились расколотить зеркало?
— Нет. Простая неловкость, ничего больше. Пожалуйста, милорд!
Филип смирился, молча сел и, сложив ладони домиком, улыбнулся Сабрине.
— Хотите чаю?
— Не стоит. Сейчас меня больше всего интересует предмет нашей беседы.
— Тогда к делу.
Она села напротив Филипа, спокойная, сдержанная, полностью владеющая собой. Ведет себя безупречно. Если он выкажет свое беспокойство, Сабрина посчитает, что ее жалеют, а этого она не допустит.
Прошло несколько минут. Сабрина не произнесла ни слова, только смотрела на него.
— Я получил вашу записку, Сабрина. Вы сообщили, что желаете обсудить со мной важное дело, — прервал затянувшееся молчание Филип.
— Совершенно верно, — выдавила она, упрямо уставясь в какую-то точку за его левым плечом. — Вам, разумеется, уже известно, почему я здесь.
— О да, — беспечно обронил он. — Я вернулся в Лондон в прошлую субботу. Должен сказать, вы произвели фурор.
Истории, которых я наслушался, так невероятны, что ни вы, ни я больше не можем считаться простыми смертными. Мои мужские доблести, оказывается, таковы, что любой джентльмен, должно быть, скрипит зубами и зеленеет от зависти. Сабрина не находила слов.
— Вы приехали в субботу?! И, зная, что произошло, ничего не предприняли? Сегодня среда! Среда!
— И что из этого? Кстати, вы так и не объяснили, в чем дело.
Сабрина поднялась и гордо распрямила плечи.
— Вы правы, милорд…
— Филип.
— Да, Филип. Так вот, вы были правы во всем. Я уничтожена, втоптана в грязь стараниями некоей мисс Терезы Эллиот, которая, насколько я поняла, охотится за вами. Я пыталась объяснить ей, что никоим образом не претендую на вас, но она даже не пожелала слушать меня. Все произошло так, как вы и говорили, милорд. Оказалось достаточно одного змеиного языка, чтобы изменить всю мою жизнь! К сожалению, моя тетя не склонна оправдывать меня и предпочла поверить чужим людям. Она потребовала, чтобы я возвратилась в Монмут-Эбби. По вполне понятным причинам я не могла так поступить, поэтому пришлось покинуть ее дом.
— Не стану тратить зря время, напоминая, что я обо всем вас предупреждал.
— Спасибо. Я ценю вашу сдержанность. Филип учтиво улыбнулся:
— Весьма польщен. Ну а теперь о деле. Так что же вы хотели мне сообщить?
— Я много размышляла в эти дни. Никогда еще мне не приходилось испытывать такого полного одиночества. Ни друзей, ни близких. Мне крайне тяжело. Невыносимо. Больше я так не могу.
Филип прекрасно представлял, каково сейчас девушке. Значит, теперь даже замужество предпочтительнее всеобщего остракизма. Сама эта мысль не слишком ранила тщеславие Филипа, ибо он понимал, чего стоило это решение Сабрине.
— Итак, вы несчастны и томитесь в изгнании. Вам это не нравится. Так чего же вы хотите от меня, Сабрина?
— Собираюсь сделать вам предложение. Прошу, женитесь на мне, Филип. Это честная сделка. Если согласитесь, получаете оставшиеся девять тысяч пятьсот фунтов и мое приданое. Не знаю, насколько оно велико, но, уж наверное, не маленькое. К несчастью, леди Берсфорд успела растратить пятьсот фунтов моего наследства на туалеты для себя и меня.
— Да вы богачка, Сабрина! Такая же, как та легендарная наследница, что дала название Динвитти-Мэнор. Весьма соблазнительное предложение. Трудно устоять. Давайте уточним: если я женюсь на вас, вы отдаете мне все свои деньги?
Она ненавидела звук этого бесстрастного голоса. Виконт так безразлично цедил слова, будто пересчитывал мешки с мукой или овец. А ведь речь шла об их совместной жизни, о ее будущем, о возможности спасения!
— Да, — кивнула девушка, стараясь не выдать горечи и раздражения, переполнявших ее. — А кроме этого… — Она закашлялась, пытаясь выиграть время. Главное — произнести до конца заранее приготовленную тираду и покончить поскорее со всем этим… — Я также предлагаю вам полную свободу. Вы молоды, хотя не понимаю, почему человек старше меня на восемь лет считается чересчур юным для уз брака, а на меня смотрят едва ли не как на старую деву. В любом случае вы еще не перепробовали всех любвеобильных лондонских дам. Можете продолжать в том же духе, сколько пожелаете. Тетя предупредила меня, что вы не собираетесь жениться, пока женщины бросаются вам на шею. Поэтому я и готова закрыть глаза на ваши похождения.
— Понятно. Вы не собираетесь никоим образом вмешиваться в мою личную жизнь.
— Совершенно верно.
Филип наконец не выдержал и рассмеялся.
— Но я и без того свободен как ветер, Сабрина. Брак — отнюдь не цепи для мужчины, если он, конечно, не глупец. Нет, нужен какой-то более привлекательный довод, кроме вашего золота, разумеется.
Сабрина отвела глаза, чтобы Филип не заметил, как глубоко ранили ее бездумные жестокие слова.
— Вы получите и меня, — едва слышно выдавила она, — если захотите. Я молода, невежественна и вовсе не сведуща в делах… делах… то есть в подметки не гожусь тем леди, с которыми вы встречались. Но больше у меня ничего нет, кроме кобылы, да и та охромела.
— Что ж, все-таки собственность, хоть и не слишком ценная.
Она подняла голову, и Филип заметил опасный блеск глаз. Превосходно!
— Я тоже что-то собой представляю.
— Ну да, наверное. Итак, моя роль во всех ваших хитрых планах и махинациях — спасти вас от бесчестья и дать свое имя.
— В-верно…
Как безжалостно он обнажил все ее мысли! И какими жалкими они предстали перед ней! Что он ответит? Сердце Сабрины разрывалось от гнева и обиды. Но оказаться во власти и на попечении Тревора было еще хуже.
Филип встал и протянул руку. Она сделала то же самое, и они обменялись торжественным рукопожатием.
— Я принимаю ваше предложение, Сабрина. Девушка не смогла сдержать вздоха облегчения. На щеках ее проступил нежный румянец.
Он посмотрел в это страстное, живое, нетерпеливое лицо и не удержался от укола:
— Правда, если память мне не изменяет, вы сказали как-то, что не выйдете замуж без любви.
Ей хотелось наброситься на него с кулаками. Теперь она целиком зависит от Филипа, он это понимает и, пользуясь ее беспомощностью, не упускает возможности поиздеваться.
— Память вам не изменяет, — прошипела она, — но все в моей жизни перевернулось вверх дном. Честно говоря, сейчас вы даже не нравитесь мне, но что поделать. — И тут ее прорвало. Она сама не ожидала такой бури эмоций. — Подумать только! Вас по-прежнему обожают, вами восхищаются, повсюду приглашают, а я — всеми презираемая, отвергнутая особа легкого поведения! Это несправедливо!
— Согласен. Я никогда не понимал этого, но так заведено, и ничего тут не поделаешь. Я говорил вам когда-то, что, к несчастью, в отличие от вас хорошо знаю эти джунгли, где водятся опасные хищники. Играйте по их правилам и только тогда сможете выжить. Вы уже попросили меня жениться на вас, иначе говоря, следуете правилу номер один. Видите, вы уже учитесь.
Он развалился в кресле и, блаженно вытянув длинные ноги, закинул руки за голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47