Даже лучше тех, что играли на нашей свадьбе.
— Танцы? — удивился Филип. — А я считал, что мы планируем званый ужин.
— Да, разумеется, это недешево обойдется, но, поскольку у меня есть свои деньги, я согласна заплатить оркестру.
Стоит сказать ей слово, как она тут же щетинится, как еж!
На этот раз Филип даже бровью не повел, только спокойно заметил:
— Прекрасно. Так и поступим во имя твоей независимости. Кроме того, обожаю вальсировать с тобой.
— А я — с тобой, — вежливо заметила она, хотя не собиралась этого говорить. Но стоило Сабрине немного успокоиться, как она сразу вспоминала, как сильно любит мужа, несмотря на уверенность последнего, что она все еще ребенок, а все ее чувства — не более чем детское увлечение. Глупец!
— Если вдруг обнаружишь, что осталась без денег, не стесняйся обращаться ко мне. Я человек щедрый и был бы еще великодушнее, не знай я, как это тебе неприятно.
— Давай поговорим о чем-то еще, кроме денег, Филип.
— Да, деньги — это не слишком приятная тема.
— Ты сегодня ужинаешь дома? — осведомилась Сабрина, поднимаясь. Какой пленительной, испуганной и одновременно настороженной она выглядела!
Филип неспешно встал и чуть коснулся кончиками пальцев ее подбородка. Свобода! Нельзя забывать о свободе! Он просто не может себе этого позволить! И все-таки сгорал от неутолимой потребности взять ее прямо сейчас, немедленно, на этом красивом ковре.
Но нет, он не превратится в комнатную собачку!
— Да, но потом должен уехать. У меня назначена встреча, так что буду поздно. Ну а потом, Сабрина, я приду к тебе, или, если хочешь, так и быть, приходи ты ко мне, и мы снова попытаемся заставить тебя кричать от наслаждения.
Сабрина размахнулась, но Филип успел поймать ее кулачок, нацеленный в его челюсть.
— Я думал, ты любишь меня.
Она смело взглянула в зеленые глаза.
— Да, но мне все-таки очень хочется прикончить тебя.
Филип рассмеялся и выпустил ее руку. Что же, теперь его жена уже не девственница, хоть это неплохо. Правда, так и не познала восторгов любви, но все еще впереди. У него есть время, чтобы научить ее. Вся жизнь.
И пусть ему не слишком нравился такой долгий срок, на душе отчего-то стало легко и приятно.
Свобода. Все дело в свободе.
Он отошел на шаг и поинтересовался:
— Какое платье ты собираешься надеть?
«Что ему еще нужно?» — подумала Сабрина и ответила:
— Розовое атласное. Его еще не принесли от модистки.
— Оно пойдет к твоим волосам.
— Надеюсь. Чарлз тоже так считает.
— Плевать мне на мнение Чарлза, особенно в отношении моей жены, — взорвался Филип и тут же подметил улыбку жены. — Я не ревную к этому болвану, Сабрина.
— Разумеется, нет, милорд. Это было бы крайне мелочно с вашей стороны, а этим пороком вы никак не грешите.
Она почти ничего не знала о Филипе, но очень хотела узнать. Для этого у нее еще есть время. Вся жизнь. Долгие годы, в течение которых одна любовница станет сменять другую. А она-то, дурочка, ожидала, что после вчерашнего он захочет провести вечер с ней. Господи, она отдала ему все, что имела!
Но значит, этого недостаточно. Что же, она пойдет к миссис Холи поговорить о новых простынях.
Когда наутро посыльный принес ей новое розовое платье, Сабрина даже не потрудилась его примерить.
Глава 35
Сабрина стояла перед зеркалом, вглядываясь в свое отражение. Атласный наряд, отделанный бесчисленными воланами валансьенских кружев по лифу и рукавам, придавал ей вид средневековой дамы, необычный и оригинальный. Слава Богу, она не кажется такой уж уродиной.
Он не пришел к ней. Она хотела броситься к нему, но заставила себя лежать неподвижно. Боялась, что снова уловит аромат духов его любовницы.
Он мог бы смирить свою гордость хотя бы раз, но этого не случилось.
Сабрина потянулась к жемчужной нити, но услышала стук в дверь. Она находилась в маленькой спальне, а он, вероятно, в своей.
— Войдите, — ответила она и, кивнув Дорис, принялась застегивать замочек ожерелья.
— А, это вы, милорд! Пожалуйста! Ее сиятельство прекрасна, не правда ли? Я ужасно волновалась за кружевную отделку, но все вышло как нельзя лучше. Ее сиятельство так элегантна!
Сабрина улыбнулась энтузиазму горничной и, обернувшись, оцепенела. В дверях стоял Филип в строгом черном фраке безупречного покроя. Рубашка и галстук сияли снежной белизной. Наверняка, если их коснуться, пальцы замерзнут! За всю свою жизнь она не видела мужчины красивее, правда, не слишком долго она прожила, но все равно, никто на свете с ним не сравнится! Ну, если не на свете, то по меньшей мере в Лондоне. Как бы ей хотелось броситься ему на шею, осыпать поцелуями! Но вместо этого Сабрина стояла неподвижно, выжидая.
Филип тоже не спешил подойти и, отослав Дорис, окинул жену оценивающим взглядом с видом охотника, решавшего, стоит ли купить именно эту собаку.
Наконец он улыбнулся и шагнул к жене.
— Еще одна небольшая деталь, Сабрина, и все джентльмены падут сегодня к твоим ногам.
Ей не нужны все джентльмены! Только один! И не у ее ног, а в ее объятиях!
— Добрый вечер, Филип. О чем ты? Какая деталь?
Филип открыл узкий футляр. На черном бархате переливалось всеми цветами радуги бриллиантовое ожерелье. Прекрасное. Изумительное.
Сабрина не находила слов.
— Я успел увидеть твое платье и посчитал, что бриллианты куда больше подойдут сюда, чем жемчуга.
Сабрина подняла колье, ошеломленно наблюдая, как камни льются в ладонь.
— Невероятно! О, Филип, спасибо!
Она бросилась ему на шею.
Он не шевельнулся. Не поднял рук. Но все-таки поцеловал ее в висок.
— Позволь, я сам застегну.
Сабрина ощутила холод драгоценностей и тепло его пальцев, коснувшихся шеи.
— Я хотел купить что-то специально для тебя. Все фамильные драгоценности слишком стары и тяжелы. Ну вот, тебе нравится?
Но она смотрела не на ожерелье, а на мужа. Мужа, стоявшего чуть сзади.
— Чудесно. Просто чудесно.
— Колье, Сабрина, — смущенно напомнил Филип.
— Я на себя не похожа. Оно так сверкает, что гости ослепнут.
— Вот и хорошо. Пусть слепнут, особенно мужчины. Тогда они не смогут глазеть на тебя, чему я буду очень рад.
Глазеть? Шутка весьма дурного тона! Он оглядел спальню.
— Миссис Холи сказала, что ты перебралась сюда вчера. Ничего, если останешься тут, пока спальню виконтессы не переделают по твоему вкусу?
— Разумеется. Не стоит за меня волноваться.
Филип провел ладонью по спинке французского кресла, обитого голубым бархатом, которое Сабрина нашла в другой комнате и велела принести сюда. Чудесное креслице, но слишком изящное, чтобы выдержать его тяжесть.
— Я не покупала этого кресла.
— Знаю.
— А если бы купила, заплатила бы из своих денег.
— Очень мило с твоей стороны. Ну что, пора встречать гостей?
Пока они спускались по широкой лестнице, Сабрина вспомнила что-то и тихо охнула:
— Я должна сказать, Филип, что это платье ужасно дорогое. Совсем забыла! Предпочитаешь, чтобы я купила его сама?
— Нет. Считай этот наряд и колье свадебными подарками от заботливого мужа, — великодушно заключил Филип и, задумчиво взглянув на нее, добавил: — Прибудет еще один гость, которого ты не ожидала. Надеюсь, ты будешь рада его видеть.
Сабрина удивилась. Кого он мог пригласить? Она умоляла его открыть тайну, но Филип стойко молчал.
Среди двадцати гостей, сидевших за длинным обеденным столом, было мало знакомых лиц. Она посмотрела на другой конец, где раздавались взрывы смеха. Соседи Филипа от души хохотали над каким-то остроумным анекдотом, рассказанным хозяином.
Сабрина кивнула графине Марч, прелестной молодой даме, очевидно, тоже увлеченной рассказом.
Ужин мирно продолжался своим чередом, а когда подали запеченного фазана, Сабрина заметила на обычно кислой физиономии тетушки Берсфорд искреннюю улыбку и облегченно вздохнула. Никто не отказался от приглашения, и Сабрина цинично подумала, что, вероятно, многие приехали лишь потому, что желали посмотреть, не опозорится ли хозяйка.
Но теперь она была принуждена стать свидетельницей бесспорного успеха мужа. И джентльмены, и леди грелись в лучах его внимания, уделяемого с рыцарской галантностью каждому гостю в равной мере. На ее пристрастный взгляд, ни один из мужчин не мог с ним сравниться.
Граф Марч, сидевший почти в центре, рядом с леди Берсфорд, казался полностью в своей стихии, как, впрочем, и виконт. Графиня же была чрезвычайно добра к Сабрине.
— Дорогая, — тихо прошептала она, когда дамы покидали столовую, — нам нужно обсудить, как лучше лишить эту мужскую твердыню холостяцких привычек. Слава Богу, Филип увидел свет истины, и это обнадеживает. Я всегда ему симпатизировала, но теперь, когда у него есть вы, надеюсь, он преисполнится почти той же святости, что и мой муж. Вы просто обязаны навестить меня на Гросвенор-сквер, и мы выработаем совместную стратегию.
К десяти в бальной зале было куда больше людей, чем на их свадьбе неделю назад. Неужели прошла всего неделя?
— Прекрасная идея! Твой муж неглуп, — заметила тетя Берсфорд, оглядывая великолепно одетых людей. — Тереза Эллиот, должно быть, рвет и мечет, не получив приглашения. Но чего ей ожидать после того, как она с тобой обошлась!
Кажется, тетя Берсфорд перешла под ее знамена! Сабрина чуть усмехнулась.
— Филип пообещал при первой же встрече свернуть ей шею, но я сказала, что, если мы не пошлем приглашения, наживем себе лишнего врага, только и всего.
Полчаса спустя в зале появилась мисс Эллиот под руку с братом Уилфредом. Тот совсем не выглядел счастливым, скорее смирившимся. Что же до Терезы… она, как всегда, была неотразима, только глаза зловеще поблескивали. Сабрина от души надеялась, что девушка сумеет держать себя в руках.
— Всю неделю ты бесилась от злости и вела себя хуже базарной торговки, — едва слышно упрекал сестру Уилфред. — Будь у тебя хоть капля мозгов и унция здравого смысла, попыталась бы вести себя прилично.
— Только взгляни на нее, Уилфред, распоряжается всем, словно ей место среди порядочных людей!
— Именно так и есть. А вот ты, если ценишь свое положение в обществе, лучше сотри эту мерзкую гримасу с лица. Хочешь, чтобы все знали о твоем сокрушительном поражении?
Тереза была вынуждена последовать совету брата и, когда пришла их очередь приветствовать хозяев, изобразила подобие улыбки.
— Как мило, что вы смогли приехать, — заметила Сабрина, учтиво кивая мистеру и мисс Эллиот. Тереза наклонила голову, успев перед этим метнуть взгляд на профиль виконта. — Филип, — напомнила Сабрина, легонько потянув мужа за рукав. — Мисс Эллиот и ее брат Уилфред.
Филип отвлекся от увлекательной беседы с лордом Уильямом Рамзи. Зеленые глаза мигом похолодели, приветливое тепло куда-то испарилось.
— Я только сейчас говорила Уилфреду, что вы слишком поспешили украсть у общества мисс Эверсли. Гадкий мальчик! Мы почти не успели узнать ее как следует!
Филип одарил жену ленивой улыбкой и небрежно заметил:
— Поверьте, Тереза, если бы мне не удалось завоевать ее так быстро, пришлось бы отдать любимую сопернику. Как известно, мы, Мерсеро, всегда славились умом и сообразительностью. Уилфред, как идут ваши занятия?
— Прекрасно, милорд.
Филип, качая головой, посмотрел вслед брату и сестре, направляющимся в бальную залу.
— Хоть какое-то развлечение! Если она вздумает досаждать тебе, разрешаю разбить о ее голову тарелку или бокал. Ну а если она все-таки не уймется, лягни ее как следует.
— Спасибо. Возможно, мне стоит держаться поближе в надежде, что она не выдержит и оскорбит меня. В самом деле можно ее лягнуть?
— Да, но постарайся проделать все это без свидетелей.
К ним приблизилась очередная пара, и только минут через десять Филип повернулся к жене:
— Наш вальс, Сабрина. Кажется, все гости собрались.
— Все, кроме твоего «сюрприза».
— Наверное, он по размышлении решил не приезжать, — вздохнул Филип, обнимая ее за талию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47