Но нет, взгляд его был неумолим: он заранее был готов отклонить любое ее возражение. Как же объяснить ему, что она уже не ребенок?
Глубоко вздохнув, Джул наклонилась в кресле.
— Майкл, я хочу остаться в Сан-Франциско. Я могла бы найти работу, и тебе не пришлось бы нести ответственность за меня.
Сент нахмурился.
— А кто же тогда нес бы за тебя ответственность?
— Я уже давно не ребенок, несмотря на то что тебе очень нравится так думать. Я взрослая женщина, и я…
— Я и не говорю, — перебил Сент, глядя на ее сжатые кулаки, — что ты ребенок. Но ты вернешься в Лахаину, и все закончится, Джул. Твоя семья… в ней твое место.
— Майкл, я могла бы помогать тебе, правда. Пожалуйста, выслушай меня…
Сент снова перебил, не в силах выслушивать ее мольбу:
— Джул, прошу тебя, пойми меня. Я стараюсь делать так, как лучше для тебя.
— Я могла бы быть твоей любовницей. Сент остолбенел.
— Кем?!
— Твоей любовницей, — спокойно повторила Джул. — Джеймсон Уилкс объяснил мне, что любовница принадлежит только одному человеку и этот человек заботится о ней. Так что я могла бы жить здесь, ты бы обо мне заботился, а я выполняла бы все, что положено любовнице.
Сент недоуменно воззрился на нее. Наверное, он должен был поблагодарить Уилкса за то, что тот не лишил Джул неведения и наивности за те две недели, что был с ней.
— Джул, — терпеливо спросил он, — а Уилкс не сказал тебе, что положено выполнять любовнице?
— Нет, не сказал. Я сказала, что для меня любовница звучит, как проститутка, и я не собираюсь заниматься этим. — Джул опустила голову, поняв, что сама же себя выдала. — Не собираюсь с кем попало, — быстро поправилась она, — только с тобой.
— Понятно, — сказал Сент.
«Если бы я мог как-нибудь поделикатнее обратить это в шутку», — в отчаянии думал он.
— Понимаешь, Джул, я всего лишь бедный врач, и любовница мне не по карману. А если бы ты была моей любовницей, тебе пришлось бы носить ужасные платья типа того, в которое нарядил тебя Уилкс, и душиться едкими духами. Ты ведь не согласна на это?
— Разве я не могла бы быть просто сама собой? — Ее голос был настолько безыскусным, что Сент не мог не улыбнуться, вспомнив юную девочку, задававшую вопросы по любому поводу. Если ее что-то интересовало, она всегда добивалась объяснений. Сенту нравилось поддразнивать ее.
— Конечно, не могла бы. Любовница — это птица совершенно другого полета. Простота и изящество здесь недозволительны, для любовниц существуют особые правила.
Джул недоверчиво посмотрела на него:
— Я тебе не верю. Ну и что же это за правила?
— Прежде всего леди не может быть любовницей. Любовница — изгнанница, она лишена всяких прав, подвергается опасности. Да и мужчина, с которым она живет, заботится о ней только до тех пор, пока она ему не наскучит. Джул, в этом мало приятного.
— Но с тобой бы было приятно, Майкл, — сказала она, вздохнув.
Сент подошел к ней, помог подняться с кресла и нежно обнял за плечи.
— Джул, мне не нужна любовница. А ты не создана для того, чтобы быть ею. Ты красива, нежна и заслуживаешь, того, чтобы иметь свои дом, мужа, детей. А все остальное — вздор, так что даже не думай об этом.
— У тебя уже есть любовница?
Сент вспомнил Джейн; Джейн для него была совсем другим. Джул заметила выражение его глаз и почувствовала огромное желание ударить эту незнакомку.
— Нет, — сказал он твердо, — у меня нет любовницы.
Джул смотрела на него с недоверием, однако знала, что Майкл никогда не лгал ей. «Интересно, что он сделает, если я его поцелую?» — подумала она. Прикоснувшись кончиками пальцев к его щеке, она заметила:
— Ты мне нравишься без бороды.
Сент почувствовал, как в нем все перевернулось — и не из-за ее нежного прикосновения или слов, а от необыкновенно живого выражения ее изумрудных глаз: точно так же Джул смотрела на него, когда он гладил и ласкал ее. Сент не мог выбросить этот образ из головы: длинные ресницы вздрагивали, она стонала, изгибаясь, словно хотела стать его частью.
Сент резко выпустил Джул из своих объятий, ругая себя и безнадежно пытаясь улыбнуться.
— Ты мне тоже нравишься без бороды. Она улыбнулась не менее натянуто, чем он.
— Помнишь, ты говорил, что я выйду замуж и у меня будут дети?
— Помню.
— Значит, для этого я уже достаточно взрослая?
— Достаточно.
— Тогда, Майкл, ты не имеешь никакого права указывать, что мне делать. Я уже взрослая женщина и в состоянии сама принимать решения. Так что я останусь в Сан-Франциско. А если ты не хочешь быть со мной, я просто…
— Попадешь в руки Уилкса меньше чем через сутки.
— Я куплю ружье и застрелю его.
Сент посмотрел на нее так, как будто собирался задушить.
— За последние пять лет ты стала слишком много болтать.
— Ты знаешь, что я всегда много болтала. И не думай, что этими разговорами ты смог отвлечь меня. Я ни капельки не отвлеклась.
— Все, Джул, разговор окончен. Сделаешь так, как скажу я.
— Но…
Сент легонько приложил ладонь к ее губам:
— Хватит. Прошу тебя, доверься мне.
Он был неумолимым, и Джул поняла, что проиграла.
Лахаина
В Лахаине не было естественной гавани, только открытый рейд. Каким бы ни было направление ветра, корабли могли подходить и уходить из этого городка; не требовался и лоцман. «Каролина» прошла через канал между Мауи и Молокаи, а затем пассаты понесли корабль к Ланаи и Лахаине. Сент и Джул стояли на палубе, наблюдая, как начальник порта взбирался на борт, чтобы отдать капитану Раферу копию портовой инструкции. Спасательные лодки и торговцы ждали, чтобы отвезти часть пассажиров и матросов в город, а оставшимся на борту продать товары.
— Я уж и забыл, как здесь красиво, — сказал Сент, глядя на пышные зеленые холмы за Лахаиной. Он не ждал, что Джул ответит. — Джул, а правду говорят, что Камегамега (Король Гавайских островов в 1810 —1819 годах) работал здесь, чтобы показать своим подданным достоинства труда?
— Я ничего об этом не слышала, — сдержанно проронила она. — Но думаю, это красивая легенда делает его благородным, и все такое прочее.
Сент молчал, мучительно придумывая, как бы развлечь Джул, заставить ее радоваться, что она вернулась домой, но ничто не помогало. Его живая, веселая девочка ушла в себя.
Он почувствовал, что терпение его на исходе. Джул словно установила между ними крепкую, непробиваемую стену. Во время путешествия она была неизменно вежливой и абсолютно чужой.
Сент так ничего и не узнал о двух неделях, проведенных ею с Уилксом. Даже когда он сам спросил ее об этом три дня назад во время единственного за все путешествие шторма, она ничего не ответила. С началом шторма пассажирам понадобилась помощь врача, так что Сент не видел Джул в течение целых суток.
— Я смертельно устал, — сказал он ей.
— Заметно. — Она отвечала, не оборачиваясь.
— Спасибо за заботу, — сухо поблагодарил Сент. Джул посмотрела на него:
— Надеюсь, эти пассажиры с позеленевшими от морской болезни лицами хорошо заплатили тебе. Теперь ты сможешь купить себе в Лахаине проститутку.
Сент остолбенел и автоматически покачал головой.
— Ну что ты, доктор. Это же всего на одну ночь. Она обойдется не так дорого, как любовница.
— Ты всегда становишься такой саркастичной, когда не добиваешься своего?
В его карих глазах была видна страшная усталость, но Джул быстро отогнала от себя нахлынувшее чувство сострадания.
— Да, всегда, особенно если тот, кто принимает решение, — слепой осел.
Улыбнувшись, Сент отвернулся и стал смотреть на бескрайние океанские просторы.
— По-моему, последней женщиной, которая получала удовольствие, когда обзывала меня, была моя мать. Но она делала это, разумеется, в шутку.
— Уверена, что твоя мама долго смеялась, родив тебя. Потому и назвала тебя Улиссом — из мести.
— Мне не за что винить ее. — Сента слова Джул совершенно не задели. — Я весил одиннадцать фунтов. Моя бедная матушка говорила, что настоящий Улисс, по книжкам, искал свой дом в течение двадцати лет и что она после девяти месяцев беременности чувствовала себя так же, как он после тех двадцати лет.
— Я и говорю, месть.
— Но не забывай, что она смягчила мое имя Майклом. Оно-то вполне безобидно.
Это имя не было безобидным, это было самое красивое имя в мире!
— Лидия говорила мне, что она могла нажить целое состояние, если бы только узнала твое настоящее имя.
— Мои друзья никогда не сдаются. Это стало уже своего рода конкурсом. Они выдумывают самые разные ловушки, чтобы я попался в них. — Сент повернулся и облокотился на перила. — Боже мой, как я устал! Считается, что врач должен вылечить кого угодно от чего угодно. Как я могу справиться с морской болезнью!
— Я могла бы помочь тебе, — робко предложила Джул.
— Спасибо, но даже я едва сдерживаю тошноту от ужасного запаха в каютах. Не хочу, чтобы цвет твоего лица стал зеленым, а он стал бы, я гарантирую.
— Меня никогда не тошнит, — уверенно сказала Джул, как говорят молодые люди, считающие, что болезнь всего лишь слабость.
— Я очень рад за тебя… Джул, — продолжил он после минутного молчания, — твоя подруга Канола — люди Уилкса изнасиловали ее?
Она обомлела, как будто Сент крикнул ей в ухо какую-то непристойность, вспомнила вопли Канолы, омерзительного человека со спущенными штанами и попыталась отогнать от себя страшные воспоминания.
— Не знаю, — выговорила она наконец, — Уилкс оттащил меня в каюту, сказав, что не даст в обиду. — Она не совсем хорошо представляла, что значит изнасиловать, но боялась спросить.
«Слава Богу, — думал Сент, — она не видела этого». Он и не сомневался в том, что Канолу изнасиловали.
— Так что же случилось? — Он старался говорить самым обычным тоном.
Джул пыталась оставаться спокойной, но ей это с трудом удавалось.
— Она выпрыгнула за борт, но берег был слишком далеко.
— Мне очень жаль. — Сент хотел бы сказать еще что-нибудь, но не находил слов. Он продолжал очень спокойно, как будто разговор шел о погоде:
— Я знаю, что однажды еще до вашего прибытия в Сан-Франциско Уилкс накачал тебя наркотиками, прикасался к тебе и целовал.
— Нет!
— Ты сама рассказала мне, Джул.
— Нет, — повторила она. Мороз пробежал по ее коже от слов Сента.
— Джул, я не хочу, чтобы тебя мучило то, что произошло. Не бойся поделиться с другом, это помогает. Расскажи мне о том, что он с тобой сделал. Тогда тебе будет легче забыть.
Джул набросилась на него:
— Да какое тебе дело до того, что он со мной сделал? Ты хочешь услышать все в деталях? Ничего себе друг!
— Джул, что он сделал? — снова спросил Сент, не теряя самообладания. Он слышал знакомый страх в ее голосе и знал, что храбрость в гневной тираде была напускной, что это лишь защитная реакция.
— Думаю, — сказала она, наконец взяв себя в руки, — пора называть тебя Сентом. Это имя очень подходит к роли, которую ты играешь, — святой, полный заботы и понимания, желающий, чтобы бедное маленькое существо забыло этот кошмар! Иди к черту, Сент!
Сент считал себя уравновешенным человеком. Только однажды, когда ему было четырнадцать лет, он вступил в драку с другим мальчиком и одним ударом сломал тому челюсть. Сейчас он был взбешен. Ему очень хотелось бы изменить своим правилам и хорошенько всыпать этой девчонке. Но Сент молчал, сказать ему было нечего.
Джул указала на стайку ярко одетых женщин на пристани:
— А вот и проститутки. Только что-то моего отца или его дружков не видно; как правило, они появляются на берегу, когда приходит какой-нибудь вельбот, и разглагольствуют о сатане, зле и заразе.
— Я мало знаю о сатане, — Сент говорил спокойно, не обращая внимания на горькую иронию в голосе собеседницы, — но вот о болезни я знаю гораздо больше других. — Он увидел, что двое матросов, сидевших на веслах торгового судна, уже кричали и махали руками женщинам на берегу.
В порту стояло еще около полудюжины судов, большинство из них — китобойные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Глубоко вздохнув, Джул наклонилась в кресле.
— Майкл, я хочу остаться в Сан-Франциско. Я могла бы найти работу, и тебе не пришлось бы нести ответственность за меня.
Сент нахмурился.
— А кто же тогда нес бы за тебя ответственность?
— Я уже давно не ребенок, несмотря на то что тебе очень нравится так думать. Я взрослая женщина, и я…
— Я и не говорю, — перебил Сент, глядя на ее сжатые кулаки, — что ты ребенок. Но ты вернешься в Лахаину, и все закончится, Джул. Твоя семья… в ней твое место.
— Майкл, я могла бы помогать тебе, правда. Пожалуйста, выслушай меня…
Сент снова перебил, не в силах выслушивать ее мольбу:
— Джул, прошу тебя, пойми меня. Я стараюсь делать так, как лучше для тебя.
— Я могла бы быть твоей любовницей. Сент остолбенел.
— Кем?!
— Твоей любовницей, — спокойно повторила Джул. — Джеймсон Уилкс объяснил мне, что любовница принадлежит только одному человеку и этот человек заботится о ней. Так что я могла бы жить здесь, ты бы обо мне заботился, а я выполняла бы все, что положено любовнице.
Сент недоуменно воззрился на нее. Наверное, он должен был поблагодарить Уилкса за то, что тот не лишил Джул неведения и наивности за те две недели, что был с ней.
— Джул, — терпеливо спросил он, — а Уилкс не сказал тебе, что положено выполнять любовнице?
— Нет, не сказал. Я сказала, что для меня любовница звучит, как проститутка, и я не собираюсь заниматься этим. — Джул опустила голову, поняв, что сама же себя выдала. — Не собираюсь с кем попало, — быстро поправилась она, — только с тобой.
— Понятно, — сказал Сент.
«Если бы я мог как-нибудь поделикатнее обратить это в шутку», — в отчаянии думал он.
— Понимаешь, Джул, я всего лишь бедный врач, и любовница мне не по карману. А если бы ты была моей любовницей, тебе пришлось бы носить ужасные платья типа того, в которое нарядил тебя Уилкс, и душиться едкими духами. Ты ведь не согласна на это?
— Разве я не могла бы быть просто сама собой? — Ее голос был настолько безыскусным, что Сент не мог не улыбнуться, вспомнив юную девочку, задававшую вопросы по любому поводу. Если ее что-то интересовало, она всегда добивалась объяснений. Сенту нравилось поддразнивать ее.
— Конечно, не могла бы. Любовница — это птица совершенно другого полета. Простота и изящество здесь недозволительны, для любовниц существуют особые правила.
Джул недоверчиво посмотрела на него:
— Я тебе не верю. Ну и что же это за правила?
— Прежде всего леди не может быть любовницей. Любовница — изгнанница, она лишена всяких прав, подвергается опасности. Да и мужчина, с которым она живет, заботится о ней только до тех пор, пока она ему не наскучит. Джул, в этом мало приятного.
— Но с тобой бы было приятно, Майкл, — сказала она, вздохнув.
Сент подошел к ней, помог подняться с кресла и нежно обнял за плечи.
— Джул, мне не нужна любовница. А ты не создана для того, чтобы быть ею. Ты красива, нежна и заслуживаешь, того, чтобы иметь свои дом, мужа, детей. А все остальное — вздор, так что даже не думай об этом.
— У тебя уже есть любовница?
Сент вспомнил Джейн; Джейн для него была совсем другим. Джул заметила выражение его глаз и почувствовала огромное желание ударить эту незнакомку.
— Нет, — сказал он твердо, — у меня нет любовницы.
Джул смотрела на него с недоверием, однако знала, что Майкл никогда не лгал ей. «Интересно, что он сделает, если я его поцелую?» — подумала она. Прикоснувшись кончиками пальцев к его щеке, она заметила:
— Ты мне нравишься без бороды.
Сент почувствовал, как в нем все перевернулось — и не из-за ее нежного прикосновения или слов, а от необыкновенно живого выражения ее изумрудных глаз: точно так же Джул смотрела на него, когда он гладил и ласкал ее. Сент не мог выбросить этот образ из головы: длинные ресницы вздрагивали, она стонала, изгибаясь, словно хотела стать его частью.
Сент резко выпустил Джул из своих объятий, ругая себя и безнадежно пытаясь улыбнуться.
— Ты мне тоже нравишься без бороды. Она улыбнулась не менее натянуто, чем он.
— Помнишь, ты говорил, что я выйду замуж и у меня будут дети?
— Помню.
— Значит, для этого я уже достаточно взрослая?
— Достаточно.
— Тогда, Майкл, ты не имеешь никакого права указывать, что мне делать. Я уже взрослая женщина и в состоянии сама принимать решения. Так что я останусь в Сан-Франциско. А если ты не хочешь быть со мной, я просто…
— Попадешь в руки Уилкса меньше чем через сутки.
— Я куплю ружье и застрелю его.
Сент посмотрел на нее так, как будто собирался задушить.
— За последние пять лет ты стала слишком много болтать.
— Ты знаешь, что я всегда много болтала. И не думай, что этими разговорами ты смог отвлечь меня. Я ни капельки не отвлеклась.
— Все, Джул, разговор окончен. Сделаешь так, как скажу я.
— Но…
Сент легонько приложил ладонь к ее губам:
— Хватит. Прошу тебя, доверься мне.
Он был неумолимым, и Джул поняла, что проиграла.
Лахаина
В Лахаине не было естественной гавани, только открытый рейд. Каким бы ни было направление ветра, корабли могли подходить и уходить из этого городка; не требовался и лоцман. «Каролина» прошла через канал между Мауи и Молокаи, а затем пассаты понесли корабль к Ланаи и Лахаине. Сент и Джул стояли на палубе, наблюдая, как начальник порта взбирался на борт, чтобы отдать капитану Раферу копию портовой инструкции. Спасательные лодки и торговцы ждали, чтобы отвезти часть пассажиров и матросов в город, а оставшимся на борту продать товары.
— Я уж и забыл, как здесь красиво, — сказал Сент, глядя на пышные зеленые холмы за Лахаиной. Он не ждал, что Джул ответит. — Джул, а правду говорят, что Камегамега (Король Гавайских островов в 1810 —1819 годах) работал здесь, чтобы показать своим подданным достоинства труда?
— Я ничего об этом не слышала, — сдержанно проронила она. — Но думаю, это красивая легенда делает его благородным, и все такое прочее.
Сент молчал, мучительно придумывая, как бы развлечь Джул, заставить ее радоваться, что она вернулась домой, но ничто не помогало. Его живая, веселая девочка ушла в себя.
Он почувствовал, что терпение его на исходе. Джул словно установила между ними крепкую, непробиваемую стену. Во время путешествия она была неизменно вежливой и абсолютно чужой.
Сент так ничего и не узнал о двух неделях, проведенных ею с Уилксом. Даже когда он сам спросил ее об этом три дня назад во время единственного за все путешествие шторма, она ничего не ответила. С началом шторма пассажирам понадобилась помощь врача, так что Сент не видел Джул в течение целых суток.
— Я смертельно устал, — сказал он ей.
— Заметно. — Она отвечала, не оборачиваясь.
— Спасибо за заботу, — сухо поблагодарил Сент. Джул посмотрела на него:
— Надеюсь, эти пассажиры с позеленевшими от морской болезни лицами хорошо заплатили тебе. Теперь ты сможешь купить себе в Лахаине проститутку.
Сент остолбенел и автоматически покачал головой.
— Ну что ты, доктор. Это же всего на одну ночь. Она обойдется не так дорого, как любовница.
— Ты всегда становишься такой саркастичной, когда не добиваешься своего?
В его карих глазах была видна страшная усталость, но Джул быстро отогнала от себя нахлынувшее чувство сострадания.
— Да, всегда, особенно если тот, кто принимает решение, — слепой осел.
Улыбнувшись, Сент отвернулся и стал смотреть на бескрайние океанские просторы.
— По-моему, последней женщиной, которая получала удовольствие, когда обзывала меня, была моя мать. Но она делала это, разумеется, в шутку.
— Уверена, что твоя мама долго смеялась, родив тебя. Потому и назвала тебя Улиссом — из мести.
— Мне не за что винить ее. — Сента слова Джул совершенно не задели. — Я весил одиннадцать фунтов. Моя бедная матушка говорила, что настоящий Улисс, по книжкам, искал свой дом в течение двадцати лет и что она после девяти месяцев беременности чувствовала себя так же, как он после тех двадцати лет.
— Я и говорю, месть.
— Но не забывай, что она смягчила мое имя Майклом. Оно-то вполне безобидно.
Это имя не было безобидным, это было самое красивое имя в мире!
— Лидия говорила мне, что она могла нажить целое состояние, если бы только узнала твое настоящее имя.
— Мои друзья никогда не сдаются. Это стало уже своего рода конкурсом. Они выдумывают самые разные ловушки, чтобы я попался в них. — Сент повернулся и облокотился на перила. — Боже мой, как я устал! Считается, что врач должен вылечить кого угодно от чего угодно. Как я могу справиться с морской болезнью!
— Я могла бы помочь тебе, — робко предложила Джул.
— Спасибо, но даже я едва сдерживаю тошноту от ужасного запаха в каютах. Не хочу, чтобы цвет твоего лица стал зеленым, а он стал бы, я гарантирую.
— Меня никогда не тошнит, — уверенно сказала Джул, как говорят молодые люди, считающие, что болезнь всего лишь слабость.
— Я очень рад за тебя… Джул, — продолжил он после минутного молчания, — твоя подруга Канола — люди Уилкса изнасиловали ее?
Она обомлела, как будто Сент крикнул ей в ухо какую-то непристойность, вспомнила вопли Канолы, омерзительного человека со спущенными штанами и попыталась отогнать от себя страшные воспоминания.
— Не знаю, — выговорила она наконец, — Уилкс оттащил меня в каюту, сказав, что не даст в обиду. — Она не совсем хорошо представляла, что значит изнасиловать, но боялась спросить.
«Слава Богу, — думал Сент, — она не видела этого». Он и не сомневался в том, что Канолу изнасиловали.
— Так что же случилось? — Он старался говорить самым обычным тоном.
Джул пыталась оставаться спокойной, но ей это с трудом удавалось.
— Она выпрыгнула за борт, но берег был слишком далеко.
— Мне очень жаль. — Сент хотел бы сказать еще что-нибудь, но не находил слов. Он продолжал очень спокойно, как будто разговор шел о погоде:
— Я знаю, что однажды еще до вашего прибытия в Сан-Франциско Уилкс накачал тебя наркотиками, прикасался к тебе и целовал.
— Нет!
— Ты сама рассказала мне, Джул.
— Нет, — повторила она. Мороз пробежал по ее коже от слов Сента.
— Джул, я не хочу, чтобы тебя мучило то, что произошло. Не бойся поделиться с другом, это помогает. Расскажи мне о том, что он с тобой сделал. Тогда тебе будет легче забыть.
Джул набросилась на него:
— Да какое тебе дело до того, что он со мной сделал? Ты хочешь услышать все в деталях? Ничего себе друг!
— Джул, что он сделал? — снова спросил Сент, не теряя самообладания. Он слышал знакомый страх в ее голосе и знал, что храбрость в гневной тираде была напускной, что это лишь защитная реакция.
— Думаю, — сказала она, наконец взяв себя в руки, — пора называть тебя Сентом. Это имя очень подходит к роли, которую ты играешь, — святой, полный заботы и понимания, желающий, чтобы бедное маленькое существо забыло этот кошмар! Иди к черту, Сент!
Сент считал себя уравновешенным человеком. Только однажды, когда ему было четырнадцать лет, он вступил в драку с другим мальчиком и одним ударом сломал тому челюсть. Сейчас он был взбешен. Ему очень хотелось бы изменить своим правилам и хорошенько всыпать этой девчонке. Но Сент молчал, сказать ему было нечего.
Джул указала на стайку ярко одетых женщин на пристани:
— А вот и проститутки. Только что-то моего отца или его дружков не видно; как правило, они появляются на берегу, когда приходит какой-нибудь вельбот, и разглагольствуют о сатане, зле и заразе.
— Я мало знаю о сатане, — Сент говорил спокойно, не обращая внимания на горькую иронию в голосе собеседницы, — но вот о болезни я знаю гораздо больше других. — Он увидел, что двое матросов, сидевших на веслах торгового судна, уже кричали и махали руками женщинам на берегу.
В порту стояло еще около полудюжины судов, большинство из них — китобойные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45