— Но, синьорина, вам, конечно, ни к чему защищаться от меня! Зачем вам этот свирепый человек?
Джироламо открыл было рот, чтобы запротестовать, прекрасно понимая, что из разговора бывшей любовницы хозяина с мадонной ничего хорошего не выйдет, но Касси остановила его. Приходилось выполнить просьбу графини, если девушка не хотела прослыть откровенно грубой.
— Джироламо, — попросила она с деланной беспечностью, — боюсь, лимонад тебе пришелся не по вкусу. На другой стороне улицы есть кафе, где тебе подадут нечто гораздо более.., бодрящее.
— Да, мадонна, — нехотя согласился Джироламо и, осмотревшись в поисках Скарджилла, бросил последний отчаянный взгляд на улыбающуюся графиню и отошел.
— Мадонна… — протянула Джованна, грациозно усаживаясь на стул, с которого встал Джироламо. — Как ужасно.., странно. Это вы велели так себя называть, синьорина.
— Нет, — отрезала Касси.
— Вы редко бываете в Генуе?
— У меня много дел на вилле Парезе.
— Вот как? Но граф, насколько мне известно, проводит много времени в Генуе, со своими компаньонами.., и в приятном обществе. Кажется, вилла Парезе уже не привлекает его так, как в былые времена?
Пальцы Касси машинально сжали тонкий стакан. Она подняла настороженный взгляд на Джованну, но ничего не ответила.
— Его светлость никак не объясняет свое постоянное отсутствие?
— Прошу вас, синьора, выражаться яснее.
— Говорят, что во время сиесты не отдыхают только бешеные псы и англичане. Теперь же я обнаружила, что англичане также не слишком преуспели в искусстве вести беседу, потому что, к моему искреннему сожалению, чересчур прямолинейны.
— Позвольте добавить, синьора, что англичане презирают мелочные завуалированные уколы и гнусные намеки. Если в Италии именно это называется искусством вести беседу, я преклоняюсь перед вашими замечательными способностями.
Глаза Джованны зловеще сузились:
— Да как ты смеешь, грязная потаскушка? Касси с трудом выдавила улыбку:
— Вот видите, дорогая графиня, вы уже начали усваивать английскую искренность. “Потаскушка” — эпитет вряд ли удачный. Наверное, вы имели в виду собственные.., качества.
— По крайней мере, синьорина, я венчалась в церкви, тогда как вы…
Джованна намеренно сделала паузу.
— Тогда как я?..
Хотя под ложечкой у Касси неприятно засосало, ее голос по-прежнему оставался ровным. Она попыталась подняться, не собираясь оставаться здесь и выслушивать оскорбления. Но Джованна замахала ручками и расплылась в широкой улыбке, обнажившей зубы.
— Вы так боитесь услышать правду, синьорина, что стараетесь поскорее убежать и спрятаться?
— Прекрасно, синьора, — кивнула Касси, вновь усаживаясь. — Если вам известна правда, я с удовольствием ее выслушаю.
В голосе у Джованны зазвенело торжество:
— Ты никогда не будешь графиней Клер, маленькое английское ничтожество! Граф — человек разборчивый, достаточно брезгливый и наконец-то прозрел. Мне предназначена эта честь, и только мне. Вот уже несколько месяцев я делю с ним ложе, а теперь получу его имя и титул! Он испытывает к тебе всего лишь жалость, жалость и раздражение, потому что никак не может избавиться!
Но Касси уже не слушала.
— Он.., вы сказали, что делите с ним постель?
— Конечно! Где, по-твоему, он проводит все дни?
— Я вам не верю! Злая, порочная женщина!
— Описать шрам у него на левом плече, чтобы убедить тебя? Хотя он еще не рассказал, как получил его, но рана едва зажила, — довольно ухмыльнулась Джованна.
Касси онемела от неожиданности и, неуклюже вскочив, перевернула столик. Лимонад пролился на платье графини, а Касси бросилась бежать сломя голову.
Джироламо швырнул кружку с пивом на стол, наградил графиню убийственным взглядом и бросился за Касси. В ушах у него громом отдавался пронзительный смех Джованны. Слуга догнал девушку возле палаццо Бьянко, где молоденький парнишка держал под уздцы их лошадей.
— Мадонна! Не слушайте бредни этой женщины! Касси подняла побелевшее лицо. Неужели Джироламо рассердился, потому что знал о том, как граф навещает Джованну каждый раз, когда приезжает в Геную?
Она нерешительно остановилась, но тут же сжала кулаки в бессильной ярости.
— Джироламо, ты сможешь заплатить мальчику?
— Но Скарджилл…
— Деньги, пожалуйста. У меня нет желания оставаться в Генуе. Так хочешь ты или нет вернуться вместе со мной на виллу?
Джироламо что-то проворчал, бросил мальчишке несколько монет и подсадил Касси в седло.
* * *
Скарджилл в прекрасном расположении духа вернулся на виа Сан-Лоренцо, но его улыбка немедленно погасла: ни Касси, ни Джироламо нигде не было видно.
— О Боже, — охнул он, побледнев, но вынудил себя успокоиться. Вряд ли мадонне грозит что-то в самом центре города.
Он быстро отвел в сторону владельца кафе и допросил. Ничего страшного не случилось. Мадонна по какой-то причине не захотела остаться, и Джироламо пришлось проводить ее на виллу.
Скарджилл метнулся к тому месту, где оставил коня. Мальчик с недоуменной миной пожал плечами. Ему показалось, что госпожа и ее спутник поссорились, но потом сели на коней и поехали к западным воротам города.
На обратном пути беспокойство Скарджилла немного утихло, сменившись злостью. При виде кобылы Касси, лениво щипавшей траву на обочине подъездной аллеи, остатки страха испарились, и Скарджилл рывком натянул поводья.
Он нашел Касси стоящей на балконе в спальне графа.
— Мадонна, почему вы не предупредили меня, что уезжаете?
Касси медленно обернулась. Ее лицо побелело от напряжения.
— Почему, мадонна?
— Потому что не захотела оставаться. Видите ли, Скарджилл, графиня Джиусти была столь добра, что поговорила со мной начистоту. Она объяснила, что вот уже несколько месяцев, как снова стала любовницей графа. И что он не испытывает ко мне ничего, кроме жалости.
Скарджилл уставился на нее, открыв рот. Касси внезапно развернулась и ударила кулаком по стеклянной двери.
— Как он смел? Как мог так поступить со мной? Но Скарджилл уже опомнился и понял, что Касси снедает жгучая ревность. Лакей чуть заметно улыбнулся. Будь она равнодушна к графу, наверняка потребовала бы, чтобы ее отправили в Англию.
— Выслушайте меня, мадонна! Графиня солгала из подлости и злобы. Его милость никогда не вернется к ней, да и к другой женщине. Ему никто не нужен, кроме вас.
— Вы просто выгораживаете его!
Голос изменил Касси, и она осеклась, потому что на ее памяти Скарджилл никогда не лгал. Но возможно, он просто не знает всего?
Шотландец, словно прочитав ее мысли, покачал головой.
— Нет, мадонна, в этом нет нужды. Он благородный человек, а не какой-нибудь безнравственный повеса. Неужели вы действительно верите, что он способен на подобное?
Касси рассеянно провела рукой по волосам.
— О, не знаю! Он стал так часто ездить в Геную!
— Конечно. Граф проводит много времени с Даниеле, как я и объяснил вам. Господи, мадонна, я-то думал, что за последнее время вы лучше узнали его светлость!
Касси прерывисто вздохнула. Она очень хотела ему верить. Девушка медленно кивнула:
— Вы правы, Скарджилл. Пожалуй, я судила слишком скоропалительно и была несправедлива.
— Вот именно, — объявил камердинер, не сводя с нее глаз.
Касси слабо улыбнулась:
— Вы хорошенько отчитали меня, и поделом. Я подумаю над тем, что вы сказали.
После ухода шотландца Касси вышла на балкон, вновь всмотрелась в лежащую перед ней панораму Генуи и потрясенно осознала, что провела здесь уже почти восемь месяцев. Она печально покачала головой. Восемь месяцев назад они с Эдвардом строили планы совместной жизни. Но как ни пыталась Касси, не могла ясно представить лицо Эдварда.
Девушка глядела на утопавшие в зелени сады, так непохожие на английские. До слуха донеслись взрывы смеха. И лишь спустя несколько мгновений Касси спохватилась, что слышит чужую речь.
"Это я изменилась, — вздохнула она про себя, охваченная паникой. — Изменилась, как он и обещал”.
— Эдвард, — выговорила она вслух, но это имя не воскресило ничего, кроме смутных воспоминаний, воспоминаний, казалось, принадлежащих другой Касси, той, которой она была когда-то Девушка спустилась вниз, остановившись лишь затем, чтобы вдохнуть сладостный аромат роз, стоявших в вазе. В голове прояснилось, и Касси поняла, что даже сейчас тоскует по Энтони. Она в бешенстве заколотила кулаками в закрытую дверь библиотеки. Это — вожделение, только вожделение, и ничего больше! Как она может испытывать иные чувства к человеку, который сделал с ней это?!
Послышался голос Марины, и девушка обернулась. Оказалось, что синьор Монтальто пришел повидаться с графом. Касси, думая совсем о другом, отрешенно уставилась на него. Монтальто промямлил что-то насчет бумаг, и Касси, пытаясь поскорее спровадить его с виллы, сделала ему знак следовать за собой в библиотеку. Вместе они просмотрели множество перетянутых лентами связок документов, пока синьор Монтальто с торжествующим криком не взмахнул бумагой, которую искал.
— Вот она, синьорина. Пожалуйста, уведомите графа, что я вернусь обсудить с ним это дело.
Но Касси уже ничего не слышала: на самом дне ящика лежала аккуратная пачка писем, на которых тонким неразборчивым почерком были выведены имя и адрес графа.
— Синьорина?
Касси подняла ошеломленный взгляд на синьора Монтальто.
— Я нашел все, что искал.
— Да, синьор, — кивнула девушка, растягивая губы в улыбке. Ей хотелось вопить, требовать, чтобы ее оставили в покое, но вместо этого она взяла себя в руки, проводила его до двери и поспешно распрощалась.
Закрыв за собой дверь библиотеки, Касси метнулась к большому столу красного дерева и отыскала четыре письма.
— Этого не может быть, — прошептала девушка себе под нос. Неразборчивый почерк был так же знаком ей, как собственные неряшливые каракули. Сколько раз Бекки Питершем ругала ее, заставляя выводить мелкие изящные буковки!
Касси трясущимися руками вытащила единственную страницу, датированную прошлым месяцем, и стала жадно читать об Эллиоте, о его романе с Элизой Пеннуорти, который, по мнению Бекки, закончится свадьбой, после того как истечет положенный год траура Эллиота. Сначала Касси не поняла, по ком скорбит брат, пока не сообразила, что именно ее смерть он оплакивает.
Она жадно искала новостей об Эдварде, но не нашла упоминания о нем, пока не развернула письмо, отправленное семь месяцев назад.
"Горе виконта стоило мне многих бессонных ночей, хотя я знала — мы сделали все, что было необходимо. Насколько мне известно, он возобновил военную карьеру и сейчас находится на пути в Нью-Йорк с приказом присоединиться к штабу генерала Хау. Надеюсь, он не пострадает в войне между Англией и колонистами. Но так или иначе, все к лучшему. Он никогда не стал бы хорошим мужем моей Кассандре”.
Касси пробежала глазами конец письма, состоявший из бесчисленных сочувственных расспросов о том, здорова ли Касси и как она привыкает к новой жизни. Свою весточку Бекки заканчивала настоятельным напоминанием:
"Верю, ты не забудешь своего обещания, Энтони, — как только Касси станет твоей женой, ты вернешь ее в Англию. Твоя любящая кузина, Б. Питершем”.
Письмо белым лепестком порхнуло на пол, не замеченное Касси. Теперь она получила ответы на все загадки. Откровенная неприязнь Бекки к Эдварду. Семья гувернантки, о которой она ничего не говорила Касси и Эллиоту. Письма, которые она часто получала из-за границы, но никому не показывала. Именно Бекки настойчиво уговаривала ее в последний раз покататься на лодке за день до свадьбы. Она знала о намерении графа и вместе с ним задумала похитить Касси!
Девушка, насилу переставляя ноги, доплелась до стоявшего в глубине комнаты дивана, рухнула на мягкие бархатные подушки и спрятала лицо в ладонях. Бекки, кузина графа, стала жить с ними, когда девочке было всего пять лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62