При виде жены у него перехватило дыхание — Кассандра стояла посреди комнаты и, не теряя времени, сбрасывала одежду. Она раскраснелась от безуспешных попыток справиться с длинным рядом пуговиц на лифе. Энтони подошел к столу и налил два бокала вина, все еще искоса поглядывая на Касси. Она наконец освободилась от платья, спустила с плеч кружевные лямки сорочки и, поймав его взгляд, подняла лицо и взглянула на Энтони. Сорочка на мгновение задержалась на бедрах, а затем соскользнула на пол.
— Я жду тебя, муж мой.
Энтони улыбнулся и поставил на стол бокалы.
— Неужто, любимая, мы оказались здесь не только для того, чтобы разрешить мои затруднения, но и твои?
— Да, если хочешь знать правду, несчастный! У меня все болит.., тут.
Она легонько коснулась треугольника золотистых завитков. Глаза Энтони искрились весельем.
— Желаю, чтобы у меня всегда находилось лекарство от подобного недомогания, миледи.
— И я тоже, милорд.
Оставшись обнаженным, граф взял ее за руку и повел к кровати. Сначала они ласкали друг друга не спеша, почти лениво, наслаждаясь взаимными прикосновениями. Касси отчаянно хотела давать, давать так же беззаветно, как всегда давал он. Высвободившись из объятий Энтони, она дотронулась губами до широкой груди и проложила дорожку из поцелуев к упругим мускулам живота. Положив голову на бедро мужа, она, чуть дыша, стала ласкать вздымавшийся отросток, вдыхая терпкий мужской запах.
Энтони понял, какое чувство владеет ею, как велико желание доказать ему свою любовь. В это мгновение тело его напряглось, как тетива: плоть словно просила ласки ее губ. Полные груди прижались к его животу, и он услышал, как колотится ее сердце. Когда ее губы, наконец, нежно завладели им, Энтони показалось, что его тело сейчас его предаст, и он попытался отстраниться, но Касси ему не позволила. Она неистово ласкала его языком, и когда Энтони застонал, ей почудилось, что она сейчас умрет от наслаждения.
Не в силах больше вынести сладостной пытки Энтони сжал ее лицо ладонями и потянул Касси наверх. Она молчала, глазами вопрошая, каковы его желания.
Энтони, что-то несвязно пробормотав, посадил Касси на себя и ворвался в нее, пронзая насквозь, осыпая поцелуями, пока Касси не обезумела. Захваченная собственными ощущениями, она едва почувствовала, как он взорвался внутри. Ей хотелось одного — навеки продлить это мгновение.
— Я люблю тебя, — прошептала она, откидывая с его лба темные волосы.
— А я — тебя, — кивнул граф, вспомнив в эту минуту о бесконечном плавании вокруг земного шара, долгих одиноких ночах в этой самой каюте, когда в сердце — ничего, ничего, кроме ярости и неотвязного страха. — В воображении я попеременно бил тебя, насиловал и умолял вернуться. Потом представлял тебя мертвой, и это злило меня куда больше, потому что в таком случае ты избежала бы моего гнева и злобы, копившейся в душе.
Несколько секунд Касси молчала, осознавая смысл так неожиданно вырвавшихся у мужа слов.
— По крайней мере ты не возненавидел себя. Видишь ли, я и представить не могла, что ты отправишься за мной. Я думала, что потеряла тебя навсегда.
Он сжал ее крепко, почти до боли обнял.
— Знаешь, я столько раз представлял эту встречу в Кеннеди-Хаус, что даже репетировал речь, с которой обращусь к тебе.., потому что к тому времени был уверен: я потерял тебя, и ты с радостью бросилась в объятия Линдхерста.
Касси поудобнее уткнулась подбородком в ложбинку у него на груди и снова вспомнила о ребенке. Но сегодня она все равно промолчит: это их брачная ночь, ночь для двоих. Возможно, завтра, она все откроет.
Касси подняла голову и поцеловала мужа в губы.
— А ты знаешь, что я почувствовала, впервые увидев тебя в Нью-Йорке?
— Что дьявол снова явился за тобой?
— Нет, ничего столь драматичного. Если хочешь знать, я нашла тебя неотразимым, ошеломляюще прекрасным. Только гнев делал тебя незнакомым, даже чужим. В этот миг я бы с радостью упала в обморок, причем непритворный.
— Твоя гордость так же велика, как моя, сага, и ты воздала мне мерой за меру. — Граф широко улыбнулся и обнял Касси. — Сегодня ты ни разу не пожаловалась на свое плечо, дорогая. Возможно, не стоит откладывать обещанную трепку.
— Оно ужасно болит, милорд, просто я истинный стоик. Ты обещал мне два дня, а слово нужно держать.
На мгновение граф ей поверил, и глаза его тревожно сузились. Но Касси тут же фыркнула и, обняв мужа, привстала и прижала его лицо к своей груди.
— Если мне придется отправиться на тот свет, Кассандра, задохнувшись под тяжестью твоих грудей, — сообщил он, после того как она освободила его, — я с радостью покорюсь такой участи. — И, расплывшись в улыбке, добавил; — Просто не верится.
— Чему именно, милорд?
— Что ты еще не спишь, дорогая. Неужели я подарил тебе так мало наслаждения, что наша любовь больше не служит для тебя сонным зельем?
— Я никогда не осмелюсь быть настолько невнимательной к своему мужу, — заверила его Касси, — только к любовнику.
Глава 29
Теперь Касси с безграничным доверием говорила с Энтони обо всем. В душе у нее больше не осталось ни сокровенных уголков, ни секретов. Она ничего не утаила от мужа. Кроме известия о будущем ребенке.
Единственный приступ тошноты случился, когда она была одна. Касси, крадучись, шла по проходу после того, как вылила за борт содержимое тазика, когда перед ней неожиданно вырос Скарджилл. Окинув взглядом ее бледное лицо и тазик в руках, шотландец покачал головой.
— Вы должны сказать ему, мадонна. Он протянул руку, и Касси безмолвно вручила ему тазик.
— Просто глупо.., вы же понимаете, это доставит ему огромную радость.
— Знаю, — вздохнула Касси, — по крайней мере я тоже так думаю. От вас.., и Жозефа никогда ничего нельзя было утаить.
Губы у нее задрожали. Судорожно сглотнув, она распрямила плечи. Касси все еще не оправилась от жесточайшей рвоты и поэтому никак не могла собраться с мыслями.
— Не представляю, девочка, как можно считать иначе. Ложитесь лучше, пока силы не вернутся. Вы слишком много натерпелись. Мужчины наверняка будут винить капитана, если увидят, какая вы несчастная и измученная.
— Знаете, Скарджилл, он еще не побил меня, как обещал.
Камердинер заметил легкую улыбку в глазах хозяйки, хотя не понял ее смысла.
— Его милость сейчас придет. Он никогда не оставляет вас надолго.
Шотландец ободряюще кивнул и ушел, унося тазик. Касси ждала графа, наблюдая за волнами, увенчанными белоснежной пеной, и парусами, наполненными мартовским бризом. Устав от ожидания, она заслонила рукой глаза от яркого утреннего солнышка и направилась к синьору Доннетти, стоявшему за штурвалом.
— Где его милость, синьор Доннетти? — робко спросила Касси, поскольку не знала Франческо так же хорошо, как Скарджилла.
— Капитан улаживает небольшое недоразумение, — вежливо объяснил помощник.
— Какое именно? Он ничего мне не говорил. Что произошло, синьор Доннетти?
— Ничего особенного, мадонна, — равнодушно пожал плечами помощник. Последние дни выдались особенно тяжелыми для хозяина с хозяйкой, и теперь Франческо жалел, что не вовремя распустил язык. Но от Касси невозможно было так легко отделаться.
— Повторяю, синьор Доннетти, в чем причина недоразумения?
Он нахмурился и склонился над штурвалом.
— Это один из матросов.., новенький, нанятый перед самым отплытием из Генуи. Достаточно опытный, и все шло неплохо до прошлой ночи. Парень вел себя тихо и даже сторонился остальных членов команды. Но, к сожалению, добрался до джина. Он мгновенно озверел и набросился с ножом, на кого бы вы подумали? Артуро! Стал кричать, что Артуро скармливает команде помои, годные лишь для свиней. — Доннетти философски покачал головой. — Я, конечно, обезоружил его, но нужно было сообщить капитану.
— И что велел капитан?
— Двадцать плетей. Лично я швырнул бы негодяя за борт.
Касси невольно повернулась к грот-мачте.
— В кубрике, мадам, — подсказал Франческо, проследив за ее взглядом. — Капитан не хотел, чтобы вы увидели порку.
Касси охнула, вспомнив о синяках, которые оставил у нее на спине ремень Энтони.
— Как зовут этого человека, синьор Доннетти?
— Луиджи. Я бы ни за что не нанял его, если бы не рекомендации знакомого капитана торгового судна. Он неплохо справляется с работой и обычно никого не трогает.
Когда Касси за обедом стала расспрашивать мужа о случившемся, тот, как и синьор Доннетти, просто пожал плечами.
— Ничего из ряда вон выходящего. Этому парню вредно спиртное, я полагаю. Он скоро оправится.
— Ты сам порол его?
— Да.
Вспомнив что-то, Энтони нахмурился.
— Странный он какой-то. Хныкал, как трус, но отказался снимать рубашку. Я оставил его с кровавыми лохмотьями на спине.
— Но откуда Луиджи достал джин?
— Как ни странно, у Артуро Тот прятал бутылку в кубрике, и негодяй обнаружил его тайник.
— Интересно, — усмехнулась Касси, — подливал ли Артуро это мерзкое зелье в йоркширский пудинг?
— Я бы не возражал, если бы это заставило тебя побольше есть.
Он оценивающе оглядел ее груди, выпиравшие над кружевной отделкой лифа.
— По-моему, ты немного поправилась, любовь моя. Касси опустила глаза. Последнее время ее платья стали несколько тесны.
Граф допил вино и отодвинул стул. Скрестив руки на груди, он небрежно вытянул длинные ноги.
— Я только сейчас вспомнил, дорогая, что ты не держишь слова — Слова, милорд?
Подняв глаза, Касси увидела у него на лице широкую насмешливую улыбку.
— Прежде чем начать, однако, я должен осмотреть твое плечо.
— Я плесну вином в твою самодовольную физиономию, если ты не прекратишь молоть вздор.
Девушка подняла бокал, словно готовясь исполнить угрозу.
— Как в ту первую ночь, Кассандра? — хрипло спросил он.
Касси медленно кивнула, живо припомнив ту взбешенную перепуганную девочку, вооруженную только глупой бравадой.
— Предпочитаю вспоминать нашу вторую — совместную ночь.
— Не сомневаюсь, милорд. Может, признаетесь теперь, действительно ли ваша бесценная графиня Джиусти.., уж она-то наверняка с готовностью расставляла перед вами ноги — так восхищалась вашими блистательными талантами в постели?
— Вряд ли тебе понравится мой рассказ. Однако, Кассандра, я попрошу тебя воздерживаться от вульгарностей.
— Не понимаю, милорд, почему мужчинам можно все, а женщинам нельзя? Вечно им приходится, если можно так выразиться, балансировать на одной ножке и следить за своими выражениями, чтобы не показаться чересчур откровенными!
— Что ж, сага, следуя твоей метафоре, ты вечно скачешь на одной ножке, и я неизменно взываю к своей снисходительности, чтобы ты окончательно не потеряла равновесия.
Касси окинула мужа негодующим взглядом и гордо выпрямилась:
— Позвольте заметить, милорд, я буду говорить и делать все, что мне угодно, и не потерплю никаких нотаций.
— Но разве не я всегда позволял тебе поступать именно так?
— Позволял?! Я никому не разрешаю диктовать мне, и хватит об этом!
— Вот как? Леди изволит приказывать? Прекрасно, мадам, все будет, как вы пожелаете.
Касси так растерялась, что Энтони не сдержал хохота.
— Но как ты смеешь насмехаться надо мной?
— Опять ты прыгаешь на одной ножке, дорогая. Я смеюсь, потому что нахожу тебя и твои капризы восхитительными.
— Я не какой-нибудь домашний котенок, которого можно гладить или прогонять, по настроению, и была бы благодарна, если бы ты не считал мои чувства глупыми капризами.
— Большинство женщин, — неожиданно серьезно заметил Энтони, — предпочитают, чтобы ими управляла твердая мужская рука. По своему опыту, Кассандра, ты должна знать, что зачастую жены с тошнотворной готовностью повторяют мнения мужей. Даже если муж при этом — полнейший осел.
— Да, понимаю, что ты имеешь в виду. Но…
— Так я и знал, что не обойдется без “но”, — вздохнул Энтони.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62