Я стираю его каждый вечер.
— Сколько стоит белье? — спросил он.
— Лифчик, трусы и комбинация — dos dolares, — ответила она.
Он выдвинул тот ящик стола, в котором всегда у него лежали какие-нибудь мелкие деньги. Там было несколько купюр — три по одному доллару и пять одной бумажкой. Он вытащил деньги из ящика и протянул ей.
— Вот, возьми, — сказал он. — Купи себе белье.
Она медленно подошла и взяла деньги.
— Muchas gracias, senor.
— Por nada, — ответил он.
Она опустила глаза.
— Вы грустите, serior, — низким голосом сказала она. — Может Роза вам помочь?
Сначала он не понял, что она имеет в виду, потом осознал, что она все это время смотрела на вздымающуюся ширинку пижамных штанов.
— Откуда ты знаешь о таких вещах? — спросил он.
— У меня пять братьев и отец, — ответила она. — У нас на casa я помогаю им всем.
Он в изумлении уставился на нее.
— Сколько тебе лет, Роза?
Она все еще не поднимала глаз.
— Tendo шестнадцать, serior.
— Дерьмо, — выругался он. — Ты со всеми с ними трахаешься?
— Нет, senor, — сказала она. — Solamente, — она сжала руку в кулак, как будто обхватив что-то пальцами, и поводила им вверх-вниз перед собой.
Он улыбнулся.
— Это не обязательно, Роза, — мягко сказал он. — Но в любом случае, спасибо тебе.
Она серьезно кивнула и вышла из комнаты. Он смотрел, как она идет, виляя бедрами. Это для нее ничего не значит, думал он. Она просто так живет.
Он затушил сигарету в пепельнице и откусил кусочек сладкой булочки. Она была действительно сладкой, не то что булочки в Нью-Норке. Здесь их покрывали сахарной глазурью. Он запил ее кофе.
Он снова бросил взгляд на машинку.
— Ну как насчет этого? — спросил он. — Как насчет того, чтобы написать роман?
Чистая белая страница немо смотрела на него. Зазвонил телефон, он поднял трубку.
— Алло.
— Доброе утро, — сказала Кэти. Как ему и говорила ее сестра, Кэти работала на студии одной из секретарш Эй Джей. — Что ты сегодня делаешь?
— Я сейчас без работы, — ответил он — Сегодня регистрируюсь в бюро по безработице.
— Сделай это утром, — сказала она — Эй Джей хочет видеть тебя в три часа.
— У него есть для меня работа? — спросил он.
— Я не знаю, — ответила она. — Он просто просил тебе позвонить. Может быть, тебе повезет.
— Я обязательно приду, — сказал он. — Что ты делаешь сегодня вечером?
— Ничего особенного.
— Как насчет часочка для счастья? — спросил он.
— У меня дома или в баре?
— У тебя дома.
Она поколебалась.
— У меня дома... — сказала она. — Но ты приносишь бутылку. Шесть часов подойдет?
— О’кей, — сказал он.
— И еще принеси резинки. У меня опасный период, — добавила она.
— Я позабочусь об этом, — сказал он. — Увидимся в офисе, в три.
Он положил трубку и взял со стола чашку с кофе.
— У тебя еще один выходной, — обратился он к печатной машинке. Машинка ему не ответила.
Он допил кофе. Тридцать тысяч долларов в банке, хорошая квартира, две машины, трехлетняя дочь и жена, которая сама зарабатывает, — чего еще он мог хотеть?
У него не было ответа на этот вопрос. В его жизни ничего не изменилось. Все, о чем он когда-либо думал, — это новая девочка и новые деньги.
15
— Главному этажу магазина на Беверли-Хиллз нужен новый внешний вид, — сказал мистер Маркс, сидевший за большим дубовым рабочим столом. — Более изысканный вид, что-то более похожее на Нью-Йорк. Теперь, когда война закончилась, мы должны привлекать к себе молодые супружеские пары.
Мотти серьезно кивнула.
— Я с вами согласна.
— Вы работали в нью-йоркских магазинах, и вы знаете, что я имею в виду, — сказал он.
— Конечно, — сказала она. — Что-то вроде “Сакс” на 5-й авеню.
— Да, — ответил он — Но вместе с тем что-то похожее на “Мейси”. Мы должны осознавать, что наша клиентура еще не готова совершить прыжок сразу к высоким ценам. Мы должны дать им иллюзию, что мы магазин высшего класса, но более дешевый.
— “Блуминглейд”, — сказала она.
— Попали в точку, — он улыбнулся и посмотрел на несколько разложенных у него на столе светокопий. — У меня тут эскизы по оформлению главного этажа. Хотите посмотреть?
— Даже очень, — сказала она.
Повинуясь его жесту, она обошла стол и, стоя рядом с ним, стала разглядывать светокопии, представлявшие собой на первый взгляд беспорядочную сетку белых линий. В них было нелегко разобраться.
— Это главный вход, — он указал пальцем, — справа от него мы планируем поместить отдел заказов. Это показывает класс. Слева будет роскошно выглядящий меховой салон, а прямо перед входом и по всей задней части магазина разместятся отделы лучших пальто и платьев.
Он взглянул на нее, ожидая ее мнения. Она молчала.
— Что вы об этом думаете? — спросил он.
— Я не знаю, — честно призналась она. — У вас больше опыта, поэтому я, наверное, должна согласиться с вами.
Он придвинул стул ближе к ней, и до него донесся слабый аромат ее духов.
— Я не из тех людей, которые любят, чтобы им поддакивали. Причина, по которой я хотел, чтобы вы перешли на эту работу, — это то, что вы всегда высказываете свое собственное мнение.
Она посмотрела на него, а его взгляд путешествовал по ее декольте. Она почувствовала, как ее соски набухают, и в смущении покраснела. Сейчас она злилась на себя за то, что одела шелковую блузку, а не что-нибудь менее облегающее. Она знала, что ее соски проступают через ткань.
С легкой улыбкой он взглянул ей в лицо.
— Так что же вы об этом думаете? — спросил он.
Она сделала глубокий вдох. Если она скажет правду, то может не получить эту работу, и она думала, как ответить.
— Это действительно покажет класс, — наконец проговорила она, — если это то, чего мы добиваемся. Но мне показалось, что наша задача — привлечь новую, молодую клиентуру. Тех, кто покупает, а не просто смотрит.
Теперь его внимание переключилось на дела.
— Что вы имеете в виду?
— Вы дали мне идею, — тактично сказала она. — Вы упомянули “Мейси”. Я недавно получила письмо от одной подруги, которая там работает. Они переносят отдел заказов с первого этажа на седьмой, потому что он не приносит прибыли.
— Чем они его заменяют? — спросил он.
— Об этом она не писала, — ответила она. — Я не знаю, решили они уже этот вопрос или нет.
— А что бы вы предложили?
Она встретила его взгляд.
— Косметику. Духи. Средства ухода за кожей и так далее. На пол-этажа, чтобы покупатель увидел это, как только вошел в магазин.
— Но это же “Вулверт”! — запротестовал он.
— На это приходится почти двадцать процентов продажи, — сказала она. — И это никак не испортит вид этажа.
— Но все это — дешевые товары.
— Мы делаем шаг вперед. Теперь, когда война окончена, все французские компании будут выходить на наш рынок. Они будут иметь успех, а их товары ненамного дороже. Мы можем устроить отдельный прилавок для каждого вида товаров. Это привлечет к ним внимание, а мы получим именно ту клиентуру, которая нам нужна.
— Это может дорого нам обойтись, — сказал он.
— Им нужен выход на наш рынок, — сказала она. — И я могу поспорить, что они разделят с вами все расходы.
Он посмотрел на нее.
— А вы действительно хорошо соображаете.
— Спасибо.
— У вас есть еще предложения?
— Все это только что пришло мне в голову. Я никогда серьезно об этом не думала, — ответила она. — Я скажу вам, что лично я купила, когда они начали возвращаться на наш рынок: электрический утюг, тостер, фритюрницу. Новую посуду, кастрюли и сковороды. Шелковые чулки, белье. Я думаю, мне нужно серьезно изучить этот вопрос.
— Наверное, нам всем не помешало бы узнать обо всем этом больше, — он отвернулся, переведя взгляд на план этажа. — Здесь тридцать тысяч квадратных метров. Нам нужно, чтобы каждый метр окупал себя.
Она обошла вокруг стола и встала к нему лицом.
— Да, мистер Маркс.
— И мы не можем позволить себе ошибиться, — сказал он.
— Я это понимаю, — ответила она.
— Я хочу, чтобы магазин на Беверли-Хиллз стал нашим флагманом, — продолжил он. — Мы можем либо составить себе имя, либо погореть на нем, — он посмотрел на нее через разделявший их стол. — Может быть, нам следовало бы съездить в Нью-Йорк, поднабраться у них опыта. Их техника маркетинга на год опередила нашу.
Она посмотрела ему в глаза.
— Вы хотите, чтобы я поехала с вами в Нью-Йорк?
— Это входит в ваши обязанности, — спокойно ответил он. — Возможно, вам, кроме того, придется совершать по меньшей мере одну поездку в год в Париж.
— Я никогда не была в Европе, — сказала она.
— Я бывал там много раз, еще до войны, — сказал он. — Это очень волнующе. Я смог бы показать вам много вещей, которые сейчас вы даже не можете себе представить.
— Но я замужняя женщина с ребенком, мистер Маркс, — запнувшись, сказала она.
— А я женатый мужчина, миссис Краун, — спокойно сказал он. — Мы говорим о делах. Ни о чем больше.
Хотела бы она поверить ему, но даже ее соски ему не верили. Они горели, когда его глаза ласкали их. Она избегала его взгляда.
— Об этом мне нужно переговорить с моим мужем.
— Конечно, миссис Краун, — вкрадчиво сказал он. — Вы можете объяснить ему это тем, что ваша основная зарплата — восемьсот пятьдесят долларов в месяц, а с премиальными за командировки вы можете получать до полутора — двух тысяч в месяц. А это очень хороший заработок.
— Я понимаю это, мистер Маркс, — она протянула ему руку, надеясь, что ее ладонь не вспотела. — Большое вам спасибо.
* * *
— Папа идет на работу? — пролепетала Каролина со своего стульчика, когда он вошел на кухню.
Он наклонился и поцеловал девочку.
— Правильно, дорогая.
— Принесет мне конфет? — Она улыбалась, ее каштановые кудряшки мягко блестели.
— Обязательно.
— Сейчас, — настаивала она.
Он взглянул на Розу, потом, сдаваясь, развел руками Достав две “Тутси Роллз” из кармана пиджака, он отдал их малышке.
— Что говорит Каролина? — спросил он.
— Спасибо, — она улыбнулась, разворачивая фантик. Сейчас ее внимание было уже полностью поглощено конфетами, он ее больше не интересовал.
Зазвенел дверной звонок. Он вышел из кухни, пересек гостиную и открыл дверь. На крыльце стоял почтальон.
— Вам посылка, мистер Краун.
Джо взял у него прямоугольную коробку. Слова “Возвращенная рукопись” были написаны на коробке красным карандашом в нескольких местах. Джо молча расписался в книжечке почтальона.
— Мне очень жаль, мистер Краун, — сказал почтальон. — Не везет вам. Это уже второй возврат за этот месяц.
Джо посмотрел на него. Почтальон сочувственно кивнул.
— Бывает и так, — сказал Джо.
— Может быть, потом дела пойдут получше, — сказал почтальон. — Удачи вам.
— И вам, — ответил Джо, закрывая дверь.
Он посмотрел на посылку. Он никогда не думал, что почтальон может так интересоваться тем, что он доставляет людям. Он быстро сорвал бечевку и снял с посылки оберточную бумагу. Он заглянул в открытую коробку, в ней было сорок аккуратно запечатанных бумажных конвертов, в каждом из которых содержалась четверть грамма кокаина. Двадцать, пять долларов за конверт — здесь тысяча долларов для него. Он послал Джамайке только двести пятьдесят за эту партию Он закрыл коробку. Теперь, он уже твердо решил, он снимет почтовый ящик. Ему повезло, что Эй Джей позвал его на студию. Час на площадках музыкальной записи — и он избавится от всех конвертов. Музыканты были лучшими покупателями любой наркоты. Был бы у него только доступ к “гэнчу” — и он стал бы миллионером.
Он вернулся к открытой двери кухни. Личико Каролины было уже вымазано шоколадом. Роза стирала в глубокой лохани. Оглянувшись, она посмотрела на него.
— Скажи сеньоре, что я пошел на студию, — сказал он.
— Si, senor, — она принялась выжимать одно из полотенец. — Tengo polio veracruzana por comida. О’кей?
— О’кей, — сказал он. — A las ocho.
— Si, senor, — ответила она.
Было около десяти часов, когда он припарковал свой довоенный “крайслер-эрфлоу” на улице, напротив здания калифорнийского Бюро по трудоустройству.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
— Сколько стоит белье? — спросил он.
— Лифчик, трусы и комбинация — dos dolares, — ответила она.
Он выдвинул тот ящик стола, в котором всегда у него лежали какие-нибудь мелкие деньги. Там было несколько купюр — три по одному доллару и пять одной бумажкой. Он вытащил деньги из ящика и протянул ей.
— Вот, возьми, — сказал он. — Купи себе белье.
Она медленно подошла и взяла деньги.
— Muchas gracias, senor.
— Por nada, — ответил он.
Она опустила глаза.
— Вы грустите, serior, — низким голосом сказала она. — Может Роза вам помочь?
Сначала он не понял, что она имеет в виду, потом осознал, что она все это время смотрела на вздымающуюся ширинку пижамных штанов.
— Откуда ты знаешь о таких вещах? — спросил он.
— У меня пять братьев и отец, — ответила она. — У нас на casa я помогаю им всем.
Он в изумлении уставился на нее.
— Сколько тебе лет, Роза?
Она все еще не поднимала глаз.
— Tendo шестнадцать, serior.
— Дерьмо, — выругался он. — Ты со всеми с ними трахаешься?
— Нет, senor, — сказала она. — Solamente, — она сжала руку в кулак, как будто обхватив что-то пальцами, и поводила им вверх-вниз перед собой.
Он улыбнулся.
— Это не обязательно, Роза, — мягко сказал он. — Но в любом случае, спасибо тебе.
Она серьезно кивнула и вышла из комнаты. Он смотрел, как она идет, виляя бедрами. Это для нее ничего не значит, думал он. Она просто так живет.
Он затушил сигарету в пепельнице и откусил кусочек сладкой булочки. Она была действительно сладкой, не то что булочки в Нью-Норке. Здесь их покрывали сахарной глазурью. Он запил ее кофе.
Он снова бросил взгляд на машинку.
— Ну как насчет этого? — спросил он. — Как насчет того, чтобы написать роман?
Чистая белая страница немо смотрела на него. Зазвонил телефон, он поднял трубку.
— Алло.
— Доброе утро, — сказала Кэти. Как ему и говорила ее сестра, Кэти работала на студии одной из секретарш Эй Джей. — Что ты сегодня делаешь?
— Я сейчас без работы, — ответил он — Сегодня регистрируюсь в бюро по безработице.
— Сделай это утром, — сказала она — Эй Джей хочет видеть тебя в три часа.
— У него есть для меня работа? — спросил он.
— Я не знаю, — ответила она. — Он просто просил тебе позвонить. Может быть, тебе повезет.
— Я обязательно приду, — сказал он. — Что ты делаешь сегодня вечером?
— Ничего особенного.
— Как насчет часочка для счастья? — спросил он.
— У меня дома или в баре?
— У тебя дома.
Она поколебалась.
— У меня дома... — сказала она. — Но ты приносишь бутылку. Шесть часов подойдет?
— О’кей, — сказал он.
— И еще принеси резинки. У меня опасный период, — добавила она.
— Я позабочусь об этом, — сказал он. — Увидимся в офисе, в три.
Он положил трубку и взял со стола чашку с кофе.
— У тебя еще один выходной, — обратился он к печатной машинке. Машинка ему не ответила.
Он допил кофе. Тридцать тысяч долларов в банке, хорошая квартира, две машины, трехлетняя дочь и жена, которая сама зарабатывает, — чего еще он мог хотеть?
У него не было ответа на этот вопрос. В его жизни ничего не изменилось. Все, о чем он когда-либо думал, — это новая девочка и новые деньги.
15
— Главному этажу магазина на Беверли-Хиллз нужен новый внешний вид, — сказал мистер Маркс, сидевший за большим дубовым рабочим столом. — Более изысканный вид, что-то более похожее на Нью-Йорк. Теперь, когда война закончилась, мы должны привлекать к себе молодые супружеские пары.
Мотти серьезно кивнула.
— Я с вами согласна.
— Вы работали в нью-йоркских магазинах, и вы знаете, что я имею в виду, — сказал он.
— Конечно, — сказала она. — Что-то вроде “Сакс” на 5-й авеню.
— Да, — ответил он — Но вместе с тем что-то похожее на “Мейси”. Мы должны осознавать, что наша клиентура еще не готова совершить прыжок сразу к высоким ценам. Мы должны дать им иллюзию, что мы магазин высшего класса, но более дешевый.
— “Блуминглейд”, — сказала она.
— Попали в точку, — он улыбнулся и посмотрел на несколько разложенных у него на столе светокопий. — У меня тут эскизы по оформлению главного этажа. Хотите посмотреть?
— Даже очень, — сказала она.
Повинуясь его жесту, она обошла стол и, стоя рядом с ним, стала разглядывать светокопии, представлявшие собой на первый взгляд беспорядочную сетку белых линий. В них было нелегко разобраться.
— Это главный вход, — он указал пальцем, — справа от него мы планируем поместить отдел заказов. Это показывает класс. Слева будет роскошно выглядящий меховой салон, а прямо перед входом и по всей задней части магазина разместятся отделы лучших пальто и платьев.
Он взглянул на нее, ожидая ее мнения. Она молчала.
— Что вы об этом думаете? — спросил он.
— Я не знаю, — честно призналась она. — У вас больше опыта, поэтому я, наверное, должна согласиться с вами.
Он придвинул стул ближе к ней, и до него донесся слабый аромат ее духов.
— Я не из тех людей, которые любят, чтобы им поддакивали. Причина, по которой я хотел, чтобы вы перешли на эту работу, — это то, что вы всегда высказываете свое собственное мнение.
Она посмотрела на него, а его взгляд путешествовал по ее декольте. Она почувствовала, как ее соски набухают, и в смущении покраснела. Сейчас она злилась на себя за то, что одела шелковую блузку, а не что-нибудь менее облегающее. Она знала, что ее соски проступают через ткань.
С легкой улыбкой он взглянул ей в лицо.
— Так что же вы об этом думаете? — спросил он.
Она сделала глубокий вдох. Если она скажет правду, то может не получить эту работу, и она думала, как ответить.
— Это действительно покажет класс, — наконец проговорила она, — если это то, чего мы добиваемся. Но мне показалось, что наша задача — привлечь новую, молодую клиентуру. Тех, кто покупает, а не просто смотрит.
Теперь его внимание переключилось на дела.
— Что вы имеете в виду?
— Вы дали мне идею, — тактично сказала она. — Вы упомянули “Мейси”. Я недавно получила письмо от одной подруги, которая там работает. Они переносят отдел заказов с первого этажа на седьмой, потому что он не приносит прибыли.
— Чем они его заменяют? — спросил он.
— Об этом она не писала, — ответила она. — Я не знаю, решили они уже этот вопрос или нет.
— А что бы вы предложили?
Она встретила его взгляд.
— Косметику. Духи. Средства ухода за кожей и так далее. На пол-этажа, чтобы покупатель увидел это, как только вошел в магазин.
— Но это же “Вулверт”! — запротестовал он.
— На это приходится почти двадцать процентов продажи, — сказала она. — И это никак не испортит вид этажа.
— Но все это — дешевые товары.
— Мы делаем шаг вперед. Теперь, когда война окончена, все французские компании будут выходить на наш рынок. Они будут иметь успех, а их товары ненамного дороже. Мы можем устроить отдельный прилавок для каждого вида товаров. Это привлечет к ним внимание, а мы получим именно ту клиентуру, которая нам нужна.
— Это может дорого нам обойтись, — сказал он.
— Им нужен выход на наш рынок, — сказала она. — И я могу поспорить, что они разделят с вами все расходы.
Он посмотрел на нее.
— А вы действительно хорошо соображаете.
— Спасибо.
— У вас есть еще предложения?
— Все это только что пришло мне в голову. Я никогда серьезно об этом не думала, — ответила она. — Я скажу вам, что лично я купила, когда они начали возвращаться на наш рынок: электрический утюг, тостер, фритюрницу. Новую посуду, кастрюли и сковороды. Шелковые чулки, белье. Я думаю, мне нужно серьезно изучить этот вопрос.
— Наверное, нам всем не помешало бы узнать обо всем этом больше, — он отвернулся, переведя взгляд на план этажа. — Здесь тридцать тысяч квадратных метров. Нам нужно, чтобы каждый метр окупал себя.
Она обошла вокруг стола и встала к нему лицом.
— Да, мистер Маркс.
— И мы не можем позволить себе ошибиться, — сказал он.
— Я это понимаю, — ответила она.
— Я хочу, чтобы магазин на Беверли-Хиллз стал нашим флагманом, — продолжил он. — Мы можем либо составить себе имя, либо погореть на нем, — он посмотрел на нее через разделявший их стол. — Может быть, нам следовало бы съездить в Нью-Йорк, поднабраться у них опыта. Их техника маркетинга на год опередила нашу.
Она посмотрела ему в глаза.
— Вы хотите, чтобы я поехала с вами в Нью-Йорк?
— Это входит в ваши обязанности, — спокойно ответил он. — Возможно, вам, кроме того, придется совершать по меньшей мере одну поездку в год в Париж.
— Я никогда не была в Европе, — сказала она.
— Я бывал там много раз, еще до войны, — сказал он. — Это очень волнующе. Я смог бы показать вам много вещей, которые сейчас вы даже не можете себе представить.
— Но я замужняя женщина с ребенком, мистер Маркс, — запнувшись, сказала она.
— А я женатый мужчина, миссис Краун, — спокойно сказал он. — Мы говорим о делах. Ни о чем больше.
Хотела бы она поверить ему, но даже ее соски ему не верили. Они горели, когда его глаза ласкали их. Она избегала его взгляда.
— Об этом мне нужно переговорить с моим мужем.
— Конечно, миссис Краун, — вкрадчиво сказал он. — Вы можете объяснить ему это тем, что ваша основная зарплата — восемьсот пятьдесят долларов в месяц, а с премиальными за командировки вы можете получать до полутора — двух тысяч в месяц. А это очень хороший заработок.
— Я понимаю это, мистер Маркс, — она протянула ему руку, надеясь, что ее ладонь не вспотела. — Большое вам спасибо.
* * *
— Папа идет на работу? — пролепетала Каролина со своего стульчика, когда он вошел на кухню.
Он наклонился и поцеловал девочку.
— Правильно, дорогая.
— Принесет мне конфет? — Она улыбалась, ее каштановые кудряшки мягко блестели.
— Обязательно.
— Сейчас, — настаивала она.
Он взглянул на Розу, потом, сдаваясь, развел руками Достав две “Тутси Роллз” из кармана пиджака, он отдал их малышке.
— Что говорит Каролина? — спросил он.
— Спасибо, — она улыбнулась, разворачивая фантик. Сейчас ее внимание было уже полностью поглощено конфетами, он ее больше не интересовал.
Зазвенел дверной звонок. Он вышел из кухни, пересек гостиную и открыл дверь. На крыльце стоял почтальон.
— Вам посылка, мистер Краун.
Джо взял у него прямоугольную коробку. Слова “Возвращенная рукопись” были написаны на коробке красным карандашом в нескольких местах. Джо молча расписался в книжечке почтальона.
— Мне очень жаль, мистер Краун, — сказал почтальон. — Не везет вам. Это уже второй возврат за этот месяц.
Джо посмотрел на него. Почтальон сочувственно кивнул.
— Бывает и так, — сказал Джо.
— Может быть, потом дела пойдут получше, — сказал почтальон. — Удачи вам.
— И вам, — ответил Джо, закрывая дверь.
Он посмотрел на посылку. Он никогда не думал, что почтальон может так интересоваться тем, что он доставляет людям. Он быстро сорвал бечевку и снял с посылки оберточную бумагу. Он заглянул в открытую коробку, в ней было сорок аккуратно запечатанных бумажных конвертов, в каждом из которых содержалась четверть грамма кокаина. Двадцать, пять долларов за конверт — здесь тысяча долларов для него. Он послал Джамайке только двести пятьдесят за эту партию Он закрыл коробку. Теперь, он уже твердо решил, он снимет почтовый ящик. Ему повезло, что Эй Джей позвал его на студию. Час на площадках музыкальной записи — и он избавится от всех конвертов. Музыканты были лучшими покупателями любой наркоты. Был бы у него только доступ к “гэнчу” — и он стал бы миллионером.
Он вернулся к открытой двери кухни. Личико Каролины было уже вымазано шоколадом. Роза стирала в глубокой лохани. Оглянувшись, она посмотрела на него.
— Скажи сеньоре, что я пошел на студию, — сказал он.
— Si, senor, — она принялась выжимать одно из полотенец. — Tengo polio veracruzana por comida. О’кей?
— О’кей, — сказал он. — A las ocho.
— Si, senor, — ответила она.
Было около десяти часов, когда он припарковал свой довоенный “крайслер-эрфлоу” на улице, напротив здания калифорнийского Бюро по трудоустройству.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42