Он позвонил двоюродной сестре, договорившись встретиться с ней у главного входа магазина на Фултон-стрит. Положив трубку, он сказал:
— Мне пора идти.
— О’кей, — ответила она. — Что передать Китти?
— Я свяжусь с ней завтра.
— О’кей, — сказала она, беря со столика бокал. — Ты же не сердишься на меня, правда?
Он улыбнулся.
— Нет Но в следующий раз я потребую равного времени.
* * *
Когда он подошел к главному входу “Абрахама и Страуса”, стрелки больших часов показывали без пяти девять. Полисмен занял свое место у внутренних дверей; через несколько секунд у наружных встал второй. Первыми начали выходить покупатели; к девяти, когда зазвенел звонок, большинство из них уже вышло, и полисмены заперли все двери, кроме одной, маленькой. Ушли последние покупатели, и в дверях появились первые служащие.
Мотти запаздывала, когда она вышла, была уже почти половина десятого. Увидев Джо, она улыбнулась.
— Извини за опоздание, — сказала она. — Но менеджеру потребовалось внести кое — какие изменения в рекламные объявления в последнюю минуту.
— Все в порядке, — ответил он, беря ее под руку. Они завернули за угол, пройдя ресторан “Гайдж и Толлнер”. Ресторан был заполнен до отказа.
— Многие из нашей администрации обедают здесь по четвергам, — сказала она.
— Ну и как? — спросил он.
— Это дорого, — ответила она.
Боковыми улицами они шли к станции подземки на Атлантик-авеню. Это был самый короткий путь, почти на три квартала короче, чем через Фултон. Улицы были темными, по обе стороны выстроились многоквартирные дома, заполненные цветными и пуэрториканцами, живущими на пособие по безработице. Люди, которых они встречали по дороге, не казались особенно дружелюбными. Видимо, поэтому Мотти бессознательно сжимала его руку, торопливо перебирая ногами. Завидев яркие огни Атлантик-авеню, она вздохнула с облегчением. Вход в подземку был на углу.
У него были приготовлены монеты в пять центов, и они прошли через турникеты, быстро дошли до части платформы, где останавливается первый вагон, в нем обычно меньше народу; кроме того, выйдя из головного вагона, как раз попадаешь напротив выхода из станции “Нью-Лотс”, куда они направлялись.
Им повезло. Первый же подошедший поезд оказался почти пустым “Нью-Лотс-авеню экспрессом”. Они сели на длинное жесткое сиденье Он взглянул на нее.
— Все в порядке?
Она кивнула.
— Спасибо, что зашел за мной. На прошлой неделе одну из наших девушек изнасиловали на боковой улице.
— Может быть, она этого хотела, — сказал он.
— Это неправда, — рассердилась она. — Я хорошо ее знаю. Она хорошая девушка. Почему вы, парни, всегда думаете, что девушки хотят, чтобы их изнасиловали?
— Но они действительно этого хотят, — сказал он. — Только посмотри, как они одеваются, даже ты. У тебя такой вырез, что сиськи вываливаются, а платье так обтягивает задницу, что каждое движение кажется приглашением.
— У тебя и в самом деле грязный ум.
— Это нормально, — рассмеялся он. — Сиськи и задницы. У любого парня встанет.
— У тебя всегда встает, — сказала она. — Даже когда ты был маленьким.
Он не ответил.
— Ты встречался с отцом? — спросила она.
— Да.
— И что произошло?
— Ничего, — ответил он. — Все в порядке.
— Твой отец сердился?
— Ты же знаешь папу, — сказал он. — Но все сработало. Я получил работу в крутой компании.
— А что с призывом? — спросила она.
Он почувствовал раздражение.
— Я же сказал, что обо всем позаботились.
Она помолчала, потом, потупив глаза на свою сумку, тихо произнесла:
— Я получила письмо от Стиви. Он хочет жениться на мне, когда приедет домой на каникулы.
В его голосе прозвучало удивление:
— Мой брат?
Теперь она была раздражена.
— Ты знаешь еще какого-нибудь Стиви?
— Не понимаю, — сказал он. — Как ты могла получить письмо до мамы? Мать всегда вскрывала всю корреспонденцию перед тем, как отдать получателю.
— Он не посылал его к нам домой, — сказала она. — Я получила его в магазине, когда пришла туда сегодня утром.
— Он пишет тебе?
— Время от времени, — ответила она.
— Он упоминал об этом когда-нибудь раньше?
— Нет.
— Паршивый ублюдок, — сказал он и посмотрел на нее. — Что ты собираешься делать?
— Не знаю, — ответила она. — Я боюсь того, что может об этом подумать твоя мать. Мы все-таки двоюродные брат и сестра.
— Это ни черта не значит, — сказал он. — Это совершенно нормально для еврейских семей. Ты же знаешь, что говорят, будто браки внутри семьи укрепляют ее.
— Это не шутки, — сказала она.
Он взглянул на нее.
— А что ты сама об этом думаешь? Ты хочешь выйти замуж за Стиви?
— Он мне нравится, — ответила она. — Но я никогда не думала о том, чтобы выйти за него замуж. Он пишет, что всегда думал обо мне. И что если бы мы поженились, то прекрасно жили бы. Во-первых, в следующем году он заканчивает медицинскую школу, и, если бы мы поженились, ему бы не пришлось идти в армию, он бы пошел работать в больницу на три года вместо службы в медицинских частях. Ему уже предложили места в восьми больницах, в разных штатах. Мы могли бы жить, где захотели. Врачи требуются везде.
Он внимательно посмотрел на нее.
— Это хорошо звучит. Даже мама не будет с этим спорить. Не думаю, что нужно тревожиться насчет ее реакции.
Она молчала.
— Что тебя беспокоит? — спросил он.
— Не знаю, — ответила она, и в ее голосе послышались слезы. — Понимаешь, все это кажется таким сухим и прозаичным. Я всегда мечтала о любви и романтике. Может быть, это глупо. Мне уже двадцать пять. Идет война, мужчин вокруг нет. Еще несколько лет, и я буду старой девой.
Он взял ее руку в свои.
— Не думай так, — сказал он. — Ты чудесная девушка.
В ее глазах стояли слезы.
— Но нигде в письме он даже не упомянул, что любит меня.
— Совсем? — спросил он.
— Может быть, только в самом конце. Он подписался: “С любовью, Стиви”.
— Тогда на что ты жалуешься? Он написал это. — Он улыбнулся. — Это же Стиви, мой брат. Он врач, а не писатель.
Она невольно рассмеялась.
— Так ты думаешь, что все в порядке?
— Все просто великолепно! — воскликнул он. — И всегда помни, что, если он не будет удовлетворять тебя, ты сможешь обратиться ко мне. Для этого у мужей и существуют братья.
4
Ряды ручных тележек выстроились по всей западной стороне 10-й авеню между 52-й и 54-й улицами. Продавцы были в большинстве итальянцы. Джо смотрел на тележки, на которых громоздились овощи и фрукты; на других были итальянские сыры, завернутые в марлю. Были и тележки, на которых разложили дешевые домашние платья и белье, с некоторых продавали ножи, вилки, тарелки и другую посуду. Вокруг них толпились спорящие друг с другом, торгующиеся мужчины и жен — шины. Было уже почти десять часов, когда, пробравшись между тележками, Джо перешел улицу и оказался перед окошком магазина, на котором была вывеска, гласившая: “Кариббиан импортс”.
Окошко было таким пыльным, как будто его не мыли несколько месяцев. Заглянуть в магазин было невозможно, поэтому он открыл дверь, такую же грязную, как и окно. На ней красовалась табличка “Открыто”.
Внутри была стойка, комнату тускло освещала единственная лампочка. Он огляделся. На нескольких полках были выставлены ножи и вилки различных размеров с деревянными и стальными ручками. На прилавках с трудом можно было разглядеть деревянных кукол, тоже разных размеров, в национальных костюмах. На стенах висели квадратные и прямоугольные картинки, все нарисованные яркими красками, представляющие сцены из жизни обитателей Карибских островов.
Так он простоял несколько секунд. Магазин казался пустым — ни одного человека, ни малейшего звука. Он постучал по прилавку, подождал. Ответа не последовало. Тогда он посмотрел на заднюю стену, за прилавком, где находилась дверь, с надписью неровными буквами. “Посторонним вход воспрещен”. Он поколебался, потом тихо постучал в дверь.
Через несколько секунд голос, явно принадлежавший черному, но с легким английским акцентом, спросил из-за закрытой двери:
— Это новый парень?
— Да, — ответил он. — Джо Краун.
— Привет! — отозвался голос — Уже десять?
— Да, сэр, — ответил Джо.
Громыхнула снимаемая цепочка, и в образовавшуюся щель выглянул высокий негр.
— Здесь еще кто-нибудь есть?
— Нет, — ответил Джо. — Только я.
— Закрой входную дверь и переверни табличку Потом иди сюда. — Негр смотрел, как Джо запирает дверь магазина, потом широко распахнул дверь, за которой скрывался. Он стоял посреди дверного проема совершенно голый, протягивая руку — Я Джамайка, — сказал он звучным голосом.
Джо поймал его руку.
— Джо Краун.
— Заходи, — сказал Джамайка. — Я влезу в штаны.
Джо вошел в заднюю комнату. На старомодном столе стояла дающая тусклый свет лампа. В воздухе чувствовался слабый запах марихуаны. Джамайка взял со стула свои трусы и брюки и натянул их. Со стороны дальней стены послышался какой-то звук, и Джо повернулся.
В центре комнаты стояла полуторная софа. В изумлении он открыл рот На кровати лежали три хорошенькие черные девушки, тоже абсолютно голые.
Джамайка взглянул на них и улыбнулся, показав крупные белые зубы.
— Не обращай на них внимания, — сказал он. — Они все жены.
— Ваши жены? — Джо чувствовал себя довольно глупо.
— Типа того, — сказал Джамайка. — Это мои девочки. Они работают на меня. У меня их еще шесть. Я их сладкий мужчина.
Джо уставился на него.
— Как вы можете заботиться обо всех них?
Джамайка рассмеялся.
— Это легко. Я никогда не беру в постель больше трех за раз.
— А как вы запоминаете их имена? — спросил Джо.
— Это тоже легко, — ответил Джамайка. — У них у всех одно имя. Лолиты, — он повернулся к девушкам на кровати, — подымайте задницы, одевайтесь и за работу, — сказал он — У меня дела с этим парнем.
Он снял со стула рубашку, начал просовывать руки в рукава, потом посмотрел на Джо.
— Я забываю о хороших манерах, — сказал он. — Ты не хотел бы трахнуть одну из них, пока они не оделись?
— Нет, спасибо, — ответил Джо, глядя на него во все глаза.
— В любое время, — сказал Джамайка. — Они в твоем распоряжении. И для тебя это бесплатно Одно из преимуществ этой работы.
Джо кивнул.
— Тогда пошли в магазин, — сказал Джамайка. Затем он обернулся и посмотрел на девушек. — Одна из вас, Лолиты, поднимает свою задницу и идет в магазин на углу за кофе и сладкими булочками.
Джамайка прошел в магазин вслед за Джо и уселся за стойкой. Он смотрел на Джо.
— Мне сказали, что ты писатель!
— Это правда, — ответил Джо.
— И что ты пишешь?
— Рассказы. Для журналов — ну сами понимаете, — сказал Джо.
— Я не так уж много читаю, — сказал Джамайка. — Но я уважаю писателей.
— Очень приятно, — сказал Джо.
Джамайка посмотрел на него.
— Эти девчонки не часть твоей работы, — сказал он. — Это, так сказать, побочная линия моей.
— Неплохо, — улыбнулся Джо.
— Много возни, но вообще — то это о’кей, — сказал он.
Джо кивнул.
— Твоя работа в основном — сидеть в магазине и подходить к телефону, потому что я часто ухожу. Иногда нужно будет доставлять кое-что, после того, как магазин закрывается. За это будет доплата. — Джамайка снова взглянул на него. — Нормально?
— Прекрасно, — сказал Джо. — Но я все еще не знаю, что я должен делать и что мы здесь продаем. Я не знаю ничего об этих вещах на полках и стенах.
Джамайка покачал головой.
— Мистер Би тебе ничего не говорил?
Теперь пришла очередь Джо покачать головой.
Джамайка встретился с ним глазами.
— “Гамболз”, “гэнч” и “хэппи даст”. Опиум, марихуана и кокаин.
— Мистер Би не говорил мне.
— Беспокоиться не о чем, — сказал Джамайка. — Большинство наших клиентов — музыканты и люди высшего общества Это надежно. Кроме того, у мистера Би договор с синдикатом. У нас такая крыша, что никогда не бывает проблем.
Джо молчал.
— Это хорошая работа, — сказал Джамайка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
— Мне пора идти.
— О’кей, — ответила она. — Что передать Китти?
— Я свяжусь с ней завтра.
— О’кей, — сказала она, беря со столика бокал. — Ты же не сердишься на меня, правда?
Он улыбнулся.
— Нет Но в следующий раз я потребую равного времени.
* * *
Когда он подошел к главному входу “Абрахама и Страуса”, стрелки больших часов показывали без пяти девять. Полисмен занял свое место у внутренних дверей; через несколько секунд у наружных встал второй. Первыми начали выходить покупатели; к девяти, когда зазвенел звонок, большинство из них уже вышло, и полисмены заперли все двери, кроме одной, маленькой. Ушли последние покупатели, и в дверях появились первые служащие.
Мотти запаздывала, когда она вышла, была уже почти половина десятого. Увидев Джо, она улыбнулась.
— Извини за опоздание, — сказала она. — Но менеджеру потребовалось внести кое — какие изменения в рекламные объявления в последнюю минуту.
— Все в порядке, — ответил он, беря ее под руку. Они завернули за угол, пройдя ресторан “Гайдж и Толлнер”. Ресторан был заполнен до отказа.
— Многие из нашей администрации обедают здесь по четвергам, — сказала она.
— Ну и как? — спросил он.
— Это дорого, — ответила она.
Боковыми улицами они шли к станции подземки на Атлантик-авеню. Это был самый короткий путь, почти на три квартала короче, чем через Фултон. Улицы были темными, по обе стороны выстроились многоквартирные дома, заполненные цветными и пуэрториканцами, живущими на пособие по безработице. Люди, которых они встречали по дороге, не казались особенно дружелюбными. Видимо, поэтому Мотти бессознательно сжимала его руку, торопливо перебирая ногами. Завидев яркие огни Атлантик-авеню, она вздохнула с облегчением. Вход в подземку был на углу.
У него были приготовлены монеты в пять центов, и они прошли через турникеты, быстро дошли до части платформы, где останавливается первый вагон, в нем обычно меньше народу; кроме того, выйдя из головного вагона, как раз попадаешь напротив выхода из станции “Нью-Лотс”, куда они направлялись.
Им повезло. Первый же подошедший поезд оказался почти пустым “Нью-Лотс-авеню экспрессом”. Они сели на длинное жесткое сиденье Он взглянул на нее.
— Все в порядке?
Она кивнула.
— Спасибо, что зашел за мной. На прошлой неделе одну из наших девушек изнасиловали на боковой улице.
— Может быть, она этого хотела, — сказал он.
— Это неправда, — рассердилась она. — Я хорошо ее знаю. Она хорошая девушка. Почему вы, парни, всегда думаете, что девушки хотят, чтобы их изнасиловали?
— Но они действительно этого хотят, — сказал он. — Только посмотри, как они одеваются, даже ты. У тебя такой вырез, что сиськи вываливаются, а платье так обтягивает задницу, что каждое движение кажется приглашением.
— У тебя и в самом деле грязный ум.
— Это нормально, — рассмеялся он. — Сиськи и задницы. У любого парня встанет.
— У тебя всегда встает, — сказала она. — Даже когда ты был маленьким.
Он не ответил.
— Ты встречался с отцом? — спросила она.
— Да.
— И что произошло?
— Ничего, — ответил он. — Все в порядке.
— Твой отец сердился?
— Ты же знаешь папу, — сказал он. — Но все сработало. Я получил работу в крутой компании.
— А что с призывом? — спросила она.
Он почувствовал раздражение.
— Я же сказал, что обо всем позаботились.
Она помолчала, потом, потупив глаза на свою сумку, тихо произнесла:
— Я получила письмо от Стиви. Он хочет жениться на мне, когда приедет домой на каникулы.
В его голосе прозвучало удивление:
— Мой брат?
Теперь она была раздражена.
— Ты знаешь еще какого-нибудь Стиви?
— Не понимаю, — сказал он. — Как ты могла получить письмо до мамы? Мать всегда вскрывала всю корреспонденцию перед тем, как отдать получателю.
— Он не посылал его к нам домой, — сказала она. — Я получила его в магазине, когда пришла туда сегодня утром.
— Он пишет тебе?
— Время от времени, — ответила она.
— Он упоминал об этом когда-нибудь раньше?
— Нет.
— Паршивый ублюдок, — сказал он и посмотрел на нее. — Что ты собираешься делать?
— Не знаю, — ответила она. — Я боюсь того, что может об этом подумать твоя мать. Мы все-таки двоюродные брат и сестра.
— Это ни черта не значит, — сказал он. — Это совершенно нормально для еврейских семей. Ты же знаешь, что говорят, будто браки внутри семьи укрепляют ее.
— Это не шутки, — сказала она.
Он взглянул на нее.
— А что ты сама об этом думаешь? Ты хочешь выйти замуж за Стиви?
— Он мне нравится, — ответила она. — Но я никогда не думала о том, чтобы выйти за него замуж. Он пишет, что всегда думал обо мне. И что если бы мы поженились, то прекрасно жили бы. Во-первых, в следующем году он заканчивает медицинскую школу, и, если бы мы поженились, ему бы не пришлось идти в армию, он бы пошел работать в больницу на три года вместо службы в медицинских частях. Ему уже предложили места в восьми больницах, в разных штатах. Мы могли бы жить, где захотели. Врачи требуются везде.
Он внимательно посмотрел на нее.
— Это хорошо звучит. Даже мама не будет с этим спорить. Не думаю, что нужно тревожиться насчет ее реакции.
Она молчала.
— Что тебя беспокоит? — спросил он.
— Не знаю, — ответила она, и в ее голосе послышались слезы. — Понимаешь, все это кажется таким сухим и прозаичным. Я всегда мечтала о любви и романтике. Может быть, это глупо. Мне уже двадцать пять. Идет война, мужчин вокруг нет. Еще несколько лет, и я буду старой девой.
Он взял ее руку в свои.
— Не думай так, — сказал он. — Ты чудесная девушка.
В ее глазах стояли слезы.
— Но нигде в письме он даже не упомянул, что любит меня.
— Совсем? — спросил он.
— Может быть, только в самом конце. Он подписался: “С любовью, Стиви”.
— Тогда на что ты жалуешься? Он написал это. — Он улыбнулся. — Это же Стиви, мой брат. Он врач, а не писатель.
Она невольно рассмеялась.
— Так ты думаешь, что все в порядке?
— Все просто великолепно! — воскликнул он. — И всегда помни, что, если он не будет удовлетворять тебя, ты сможешь обратиться ко мне. Для этого у мужей и существуют братья.
4
Ряды ручных тележек выстроились по всей западной стороне 10-й авеню между 52-й и 54-й улицами. Продавцы были в большинстве итальянцы. Джо смотрел на тележки, на которых громоздились овощи и фрукты; на других были итальянские сыры, завернутые в марлю. Были и тележки, на которых разложили дешевые домашние платья и белье, с некоторых продавали ножи, вилки, тарелки и другую посуду. Вокруг них толпились спорящие друг с другом, торгующиеся мужчины и жен — шины. Было уже почти десять часов, когда, пробравшись между тележками, Джо перешел улицу и оказался перед окошком магазина, на котором была вывеска, гласившая: “Кариббиан импортс”.
Окошко было таким пыльным, как будто его не мыли несколько месяцев. Заглянуть в магазин было невозможно, поэтому он открыл дверь, такую же грязную, как и окно. На ней красовалась табличка “Открыто”.
Внутри была стойка, комнату тускло освещала единственная лампочка. Он огляделся. На нескольких полках были выставлены ножи и вилки различных размеров с деревянными и стальными ручками. На прилавках с трудом можно было разглядеть деревянных кукол, тоже разных размеров, в национальных костюмах. На стенах висели квадратные и прямоугольные картинки, все нарисованные яркими красками, представляющие сцены из жизни обитателей Карибских островов.
Так он простоял несколько секунд. Магазин казался пустым — ни одного человека, ни малейшего звука. Он постучал по прилавку, подождал. Ответа не последовало. Тогда он посмотрел на заднюю стену, за прилавком, где находилась дверь, с надписью неровными буквами. “Посторонним вход воспрещен”. Он поколебался, потом тихо постучал в дверь.
Через несколько секунд голос, явно принадлежавший черному, но с легким английским акцентом, спросил из-за закрытой двери:
— Это новый парень?
— Да, — ответил он. — Джо Краун.
— Привет! — отозвался голос — Уже десять?
— Да, сэр, — ответил Джо.
Громыхнула снимаемая цепочка, и в образовавшуюся щель выглянул высокий негр.
— Здесь еще кто-нибудь есть?
— Нет, — ответил Джо. — Только я.
— Закрой входную дверь и переверни табличку Потом иди сюда. — Негр смотрел, как Джо запирает дверь магазина, потом широко распахнул дверь, за которой скрывался. Он стоял посреди дверного проема совершенно голый, протягивая руку — Я Джамайка, — сказал он звучным голосом.
Джо поймал его руку.
— Джо Краун.
— Заходи, — сказал Джамайка. — Я влезу в штаны.
Джо вошел в заднюю комнату. На старомодном столе стояла дающая тусклый свет лампа. В воздухе чувствовался слабый запах марихуаны. Джамайка взял со стула свои трусы и брюки и натянул их. Со стороны дальней стены послышался какой-то звук, и Джо повернулся.
В центре комнаты стояла полуторная софа. В изумлении он открыл рот На кровати лежали три хорошенькие черные девушки, тоже абсолютно голые.
Джамайка взглянул на них и улыбнулся, показав крупные белые зубы.
— Не обращай на них внимания, — сказал он. — Они все жены.
— Ваши жены? — Джо чувствовал себя довольно глупо.
— Типа того, — сказал Джамайка. — Это мои девочки. Они работают на меня. У меня их еще шесть. Я их сладкий мужчина.
Джо уставился на него.
— Как вы можете заботиться обо всех них?
Джамайка рассмеялся.
— Это легко. Я никогда не беру в постель больше трех за раз.
— А как вы запоминаете их имена? — спросил Джо.
— Это тоже легко, — ответил Джамайка. — У них у всех одно имя. Лолиты, — он повернулся к девушкам на кровати, — подымайте задницы, одевайтесь и за работу, — сказал он — У меня дела с этим парнем.
Он снял со стула рубашку, начал просовывать руки в рукава, потом посмотрел на Джо.
— Я забываю о хороших манерах, — сказал он. — Ты не хотел бы трахнуть одну из них, пока они не оделись?
— Нет, спасибо, — ответил Джо, глядя на него во все глаза.
— В любое время, — сказал Джамайка. — Они в твоем распоряжении. И для тебя это бесплатно Одно из преимуществ этой работы.
Джо кивнул.
— Тогда пошли в магазин, — сказал Джамайка. Затем он обернулся и посмотрел на девушек. — Одна из вас, Лолиты, поднимает свою задницу и идет в магазин на углу за кофе и сладкими булочками.
Джамайка прошел в магазин вслед за Джо и уселся за стойкой. Он смотрел на Джо.
— Мне сказали, что ты писатель!
— Это правда, — ответил Джо.
— И что ты пишешь?
— Рассказы. Для журналов — ну сами понимаете, — сказал Джо.
— Я не так уж много читаю, — сказал Джамайка. — Но я уважаю писателей.
— Очень приятно, — сказал Джо.
Джамайка посмотрел на него.
— Эти девчонки не часть твоей работы, — сказал он. — Это, так сказать, побочная линия моей.
— Неплохо, — улыбнулся Джо.
— Много возни, но вообще — то это о’кей, — сказал он.
Джо кивнул.
— Твоя работа в основном — сидеть в магазине и подходить к телефону, потому что я часто ухожу. Иногда нужно будет доставлять кое-что, после того, как магазин закрывается. За это будет доплата. — Джамайка снова взглянул на него. — Нормально?
— Прекрасно, — сказал Джо. — Но я все еще не знаю, что я должен делать и что мы здесь продаем. Я не знаю ничего об этих вещах на полках и стенах.
Джамайка покачал головой.
— Мистер Би тебе ничего не говорил?
Теперь пришла очередь Джо покачать головой.
Джамайка встретился с ним глазами.
— “Гамболз”, “гэнч” и “хэппи даст”. Опиум, марихуана и кокаин.
— Мистер Би не говорил мне.
— Беспокоиться не о чем, — сказал Джамайка. — Большинство наших клиентов — музыканты и люди высшего общества Это надежно. Кроме того, у мистера Би договор с синдикатом. У нас такая крыша, что никогда не бывает проблем.
Джо молчал.
— Это хорошая работа, — сказал Джамайка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42