Женщина задумалась.
– Тогда она француженка, ведь мой покойный муж вернулся в Польшу, когда началась война, и мы не подавали никаких документов.
Он вопросительно поднял брови.
– Ваш покойный муж? Она кивнула.
– Он погиб, защищая нашу родину.
– Сочувствую вам, – сказал Морис. Анна сказала с философским спокойствием:
– Так распорядилась судьба. Я не первая и не последняя вдова на этой войне. Не только Польша сдалась немцам. И вряд ли Франция будет последней.
Француз молчал.
– Но люди продолжают жить, даже если им приходится приспосабливаться к новому режиму, – продолжила она.
Он кивнул соглашаясь.
– Тут вы правы. Те, кто нами правит, далеко. Нам надо учиться жить с ними, а не наоборот.
Раздался стук в дверь. В комнату вошел сержант.
– Генерал освободился. Он просит, чтобы вы проводили мсье де ла Бовиля к нему в кабинет.
Морис последовал за Анной через пустой холл в другую комнату. Она остановилась и, постучав, открыла дверь, не дожидаясь ответа.
Генерал фон Бреннер оказался значительно моложе, чем ожидал Морис. Вряд ли он был старше его самого. Вместо обычного приветствия он протянул руку.
– Рад вас видеть, мсье де ла Бовиль. – По-французски он говорил с сильным немецким акцентом.
Морис ответил тоже по-немецки.
– Счастлив познакомиться, генерал.
Мужчины посмотрели друг на друга. Неожиданно генерал усмехнулся.
– Мой французский так же плох, как ваш немецкий. Морис рассмеялся в ответ.
– Не скажите.
– Вы говорите по-английски?
– Да.
– Так давайте перейдем на английский. Мы будем чувствовать себя свободнее. Если возникнут трудности, Анна поможет нам.
– Согласен, – ответил Морис по-английски.
– Тогда за дело, – сказал генерал. – Французское промышленное управление поручило вам сотрудничать со мной, чтобы мы смогли быстрее мобилизовать промышленность и успешно бороться с общим противником. Разумеется, прежде всего следует заняться тяжелой промышленностью, это важно для производства оружия и боеприпасов.
– Я именно так и понял свою задачу. Поэтому подготовил документы, которые с минуты на минуту доставит сюда курьер. Я в вашем распоряжении, мы можем немедленно начать работу.
Разумеется, за три года их совместной работы во время оккупации возникли и другие возможности для сотрудничества. Например, фирмы, чьи владельцы были неугодны новому режиму, так и просились в руки. Большой знаменитый во всем мире завод по производству вин, компания, занимающаяся розливом по бутылкам натуральной минеральной воды, компания на юге Франции, производящая сырье для парфюмерной промышленности… И все по вполне доступной цене. Требовалась только небольшая сумма наличными и выездная виза для бывших владельцев, стремящихся выбраться из Франции любой ценой. Поскольку имена настоящих владельцев этих компаний скрывались в соответствии с французским законом о Societes anonymes, они не были нигде зарегистрированы. Однако при принятии любых решений относительно этих компаний владельцы должны были заявить о себе, во всяком случае, внутри компании. Чтобы избежать неприятностей, Вольфганг при покупке фирм пользовался именем Анны. Все три были небольшими и приносили во время войны очень маленький доход. Вольфганг приобретал их с дальним прицелом. Когда война закончится, спрос на их продукцию сразу возрастет.
Два года спустя, жарким влажным летним днем 1943 года, Вольфганг вернулся с совещания в штабе очень расстроенным. Анна сразу это заметила, но промолчала, ожидая, когда он сам заговорит. Это произошло только после ужина, когда они уже сидели в кабинете. Он курил сигару и пил кофе.
– Меня отзывают в Берлин, – с трудом выговорил он. Она взглянула не него.
– Надолго?
– Навсегда, – сказал он. – Моя работа здесь окончена. А в Германии есть проблемы с промышленностью, которыми мне предстоит заняться.
Она помолчала.
– Немедленно начну укладываться.
– Нет, – резко бросил он. – Ты со мной не едешь. Она молча смотрела на него.
– Я не могу взять тебя с собой в Германию, – сказал Бреннер, словно оправдываясь. – Моя семья…
– Я понимаю, – быстро перебила она. Перевела дыхание и попробовала улыбнуться. – Я не жалуюсь. Сначала вообще было только шесть недель, помнишь?
– Ничего не кончилось, – сказал он. – Я тут кое-что придумал…
– Не хочу, чтобы ты из-за меня подвергал себя опасности, – сказала Анна.
– Никакой опасности, – ответил Вольфганг. – Я пригласил Мориса к завтраку, тогда все тебе и объясню.
– Когда ты уезжаешь?
– В пятницу.
Анна посмотрела ему прямо в глаза.
– Сегодня вторник, – заметила она поднимаясь. – Пойдем в спальню. Зачем терять оставшееся время?
Бреннер ждал, пока горничная уберет посуду после завтрака и закроет за собой дверь. Морис и Анна сидели за маленьким столиком.
– Германия проиграла войну, – твердо сказал генерал. Помолчав, он продолжил.
– Война как бизнес. Стоит остановиться – и теряешь инерцию. А потом и контроль. Фюрер сделал трагическую ошибку: вместо того чтобы переправиться через Ла-Манш, он напал на Россию. В тот момент все было кончено.
Морис и Анна продолжали молчать.
– Теперь поражение Германии – дело времени, и мы должны быть готовы. После войны появится множество возможностей, и от нас зависит, как мы ими воспользуемся. – Он взглянул на Мориса. – Начнем с вас. Если мы хотим сохранить то, что приобрели здесь, во Франции, вы должны перейти на другую сторону. Переправиться через Ла-Манш и присоединиться к сторонникам де Голля.
– Немыслимо, – запротестовал Морис. – Они пристрелят меня без липших разговоров.
– Этого не случится, если вы будете действовать по моему плану. Я передам вам кое-какую информацию, которая может заинтересовать союзников, например, о промышленных предприятиях, о которых они до сих пор ничего не знают. Вы направитесь к своему дяде-маркизу, чья репутация безупречна, и расскажете ему, как долго вы добивались доступа к этой информации. Мол, теперь, когда вы эту информацию добыли, вам необходимо срочно переправиться на ту сторону. Уверен, у него есть связи, да и я помогу, так что гарантирую вам безопасный переход через месяц.
– Все равно это слишком опасно, – Морис колебался.
– Куда опаснее оставаться. Когда французы вернутся, вас расстреляют как предателя или коллаборациониста.
Морис молчал.
Вольфганг повернулся к Анне.
– Много лет моя семья владеет небольшим домом в Женеве. Я уже получил швейцарский вид на жительство для тебя как моей экономки. После моего отъезда останьтесь здесь еще на месяц. Потом отправляйтесь в Швейцарию. Швебель будет с вами, чтобы помочь с оформлением бумаг, которые ты должна взять с собой. Потом, выдавая себя за твоего шофера, он отвезет вас в Женеву под предлогом того, что Жаннет больна и врачи посоветовали отправить ее в Альпы. Когда вы благополучно там устроитесь, он вернется в Германию и присоединится ко мне.
Анна посмотрела на него.
– А ты что будешь делать все это время?
– Буду стараться вытащить семью из Германии. Из-за положения, которое я сегодня занимаю, нас неизбежно будут преследовать.
– Куда они поедут?
– Несколько стран Латинской Америки предложили нам убежище. За деньги, разумеется. Но деньги это всего лишь деньги.
– А что будет с тобой?
– Как только они окажутся в безопасности, я приеду к тебе в Женеву.
Она помолчала.
– Другого выхода нет?
Он отрицательно покачал головой.
– Конца войны, возможно, придется ждать год, два, или даже три. Но он наступит, поверь мне.
Они помолчали, причем каждый думал о своем.
– Merde! – внезапно воскликнул Морис. Он посмотрел на Вольфганга. – А я-то, дурак, мечтал, что когда-нибудь стану богатым.
Бреннер улыбнулся.
– Делайте, как я сказал, и, вполне вероятно, сумеете разбогатеть.
Когда Морис ушел, генерал встал.
– Пойдем в кабинет.
Она последовала за ним в маленькую комнату, которую он превратил в свой личный кабинет.
– О том, что я тебе сейчас покажу, не знает ни один человек в мире, ни Морис, ни Швебель, ни даже моя семья. Никто. Только я. И теперь ты.
Она молча наблюдала, как он отодвинул кресло и поднял угол ковра. Поискал деревянную планку и, найдя, нажал на нее. Открылся небольшой тайник, не более фута шириной. Он просунул туда руку и вытащил что-то вроде небольшого сейфа, поставил на стол, открыл и кивнул ей.
– Смотри.
Анна подошла к столу и, встав рядом с ним, взглянула. Ящик был доверху наполнен блестящими золотыми монетами. Она онемела от изумления.
– Золотые луидоры. Всего таких ящиков, как этот, сорок. Сто тысяч монет. – Лицо его было серьезным.
Анна хрипло проговорила:
– Боже мой! Я и представить себе не могла… – Она взглянула на него. – Каким образом…
– Никаких вопросов, – отрезал Бреннер. – Они есть, и все. И ты увезешь их в Швейцарию.
– Но как? Ты же знаешь, что на границе весь багаж тщательно обыскивают.
– Я об этом подумал, – улыбнулся в ответ Бреннер и жестом позвал ее к окну. Показав на сверкающий „мерседес», стоящий во дворе, он сказал: – Выглядит как обычная машина, верно?
Она кивнула.
– Но это не так. Панели вокруг дверей полые и звукоизолированы, чтобы монеты не звенели. Машина сделана по специальному заказу.
– А как же те, кто ее делал?
– Они уже ничего не скажут, – отрезал Бреннер. – Это были евреи, и их давным-давно нет на свете.
– Умерли?
Он не ответил. Вернулся к столу, взял ящик и снова спрятал его в тайник. Поправил ковер и подвинул на место кресло.
– Тебе придется перевезти золото самой, – сказал он садясь. – Я покажу тебе, как добраться до панелей. Но никто не должен тебя видеть. Ни одна душа. Если тебя увидят, ни твоя жизнь, ни жизнь твоей дочери не будут стоить и гроша. Мне не надо объяснять тебе, на что способны люди из-за денег.
Она кивнула. Убивали и за куда меньшее.
– Ты должна будешь заниматься этим по меньшей мере по два часа каждую ночь, когда никого нет в доме. Не надо пытаться сделать все сразу. У тебя впереди целый месяц. Когда все монеты будут в машине, можешь уезжать.
– Со мной поедет только Швебель?
– Нет. Еще один человек. Бывший десантник. Тренированный убийца. Если случится что-нибудь непредвиденное, он справится.
– Что мне делать с золотом, когда я приеду в Женеву?
– Арендуй номерной сейф в швейцарском банке. Потом постепенно перенеси туда все золото. Понемногу, не все сразу. Когда машина опустеет, Швебель и тот другой человек перегонят ее ко мне в Германию.
Анна тяжело опустилась в кресло.
– Должна признаться, что мне впервые стало страшно. Генерал взглянул на нее.
– Мне тоже, – голос его был хриплым. – Но у нас нет выбора. Ничего другого не придумаешь, если мы хотим когда-нибудь снопа быть вместе.
За все то время, что они были вместе, он ни разу не говорил ей о любви, даже в минуты страсти, в постели, он только стонал и так прижимал ее к себе, что, казалось, переломает ей все кости. Даже сейчас, в это серое утро, стоя на пороге небольшого французского домика, Бреннер совершенно владел собой.
Он слегка наклонился и холодновато поцеловал ее в обе щеки.
– Будь осторожна, – сказал он.
– Буду, – пообещала она.
Вольфганг повернулся к стоящей рядом с матерью Жаннет, которая смотрела на все широко раскрытыми глазами, и взял ее на руки. Он поцеловал ее в лоб, потом в губы.
– Auf Wiedersehen, liebchen, – сказал он. – Будь хорошей девочкой и слушайся маму.
Малышка кивнула.
– Хорошо, папа генерал.
Он улыбнулся и передал ребенка матери.
– Скоро увидимся, – сказал он, затем повернулся и решительными шагами, не оглядываясь, направился к машине, которая должна была отвезти его к поезду.
Анна подождала, пока машина выедет за ворота, потом закрыла дверь и вернулась в дом. Поставила девочку на пол.
– Мама?
Анна повернулась к ней.
– Папа генерал вернется? Мать удивилась.
– Почему ты спрашиваешь?
– Няня сказала, что он уедет, а новым папой будет мсье Морис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51