Молодая девушка, темные вьющиеся волосы, большие карие глаза.
– Как тебя зовут, милая?
– Луиза, мадам.
– Принеси мне чаю, Луиза, хорошо?
– Конечно, мадам. – Горничная снова сделала реверанс и ушла.
Таня повернулась к зеркалу. Лениво тронула расческой волосы. Они теперь требовали подкраски каждые две-три недели. Таня не выносила вида темных корней, хотя многим женщинам было на это наплевать. Опять послышался стук в дверь. Решив, что вернулась горничная с чаем, она крикнула:
– Entrez.
В зеркале Таня увидела, как открылась дверь. Быстрым движением она запахнула на груди халат, увидев входящего в комнату Джерри с бумагами в руке. Она вопросительно посмотрела на него.
– В чем дело?
– Маркиз просит вас подписать вот эти бумаги, – сказал секретарь.
Она кивнула.
– Положите их на стол, я просмотрю.
Он нерешительно переминался с ноги на ногу.
– Что-нибудь еще? – спросила она.
– Маркиз сказал, что нужно подписать эти бумаги сейчас.
Она встала и повернулась к нему лицом.
– Передайте маркизу, что я ничего не буду подписывать, пока не прочту. – Она протянула руку. – Можете их оставить.
Машинально он отдал ей бумаги и повернулся, чтобы уйти. Таня остановила его.
– Между прочим, где вы познакомились с маркизом?
– Несколько лет назад, в Англии, – ответил Джерри. – Я был связным во французском Сопротивлении. Когда война кончилась, я решил остаться в Европе, а маркиз был так любезен, что предложил мне работу.
– Понятно. – Она задумчиво кивнула, потом улыбнулась. – К обоюдному удовольствию, верно?
– Да, – ответил он, немного расслабившись, улыбнулся и повернулся, собираясь выйти.
– Джерри…
Он уже открывал дверь.
– Да, мадам?
Таня спокойно спросила:
– И давно вы с маркизом любовники?
Она увидела, как американец покраснел, его серо-голубые глаза позеленели от ненависти. Поджав губы, он быстро вышел, сильно хлопнув дверью.
Когда Морис вошел в комнату, Таня сидела с чашкой чая за маленьким столиком и просматривала бумаги.
– Мог бы и постучать, – заметила она как бы между прочим. – Это было бы вежливо.
Его лицо пылало от гнева.
– Джерри сказал, ты отказываешься подписывать бумаги.
– Пока не прочитаю, – все так же спокойно ответила Таня. – Теперь, когда я их прочла, могу сказать определенно: я их не подпишу.
– Все должно быть переведено в общую собственность после свадьбы, – сказал Морис. – Так говорил Бреннер.
– Да, он это говорил, – согласилась она.
– Так подпиши! – прошипел Морис.
– Нет, – Таня покачала головой.
– Ты должна, – настаивал Морис. – Я принял на себя финансовые обязательства, опираясь на эту договоренность.
– Совершенно напрасно, – ответила Таня.
– Даже этот дом куплен в долг, – бросил он.
– Это я заметила. И на твое имя. Оплатил ты его, однако, деньгами Вольфганга. Не думаю, чтобы он хотел обогатить тебя за свой счет.
– Значит, хочешь оставить все себе, – сказал он с ненавистью.
– Пока Вольфганг не распорядится иначе.
– А если он никогда не даст о себе знать? Она пожала плечами.
– По французским законам ты в любом случае несешь Ответственность за все выплаты.
– Мне это известно, – ответила она спокойно. – Завтра я свяжусь с нотариусом, он внесет необходимые изменения в документы, и тогда я заплачу.
– А я что буду делать?
– То, о чем мы договорились. Будешь управляющим компаниями. Работай хорошо – и разбогатеешь.
– Тебе это так не пройдет, – злобно прорычал Морис. – Тебя могут депортировать.
– Где ты окажешься, если все выйдет наружу? – спросила она с легкой улыбкой. – Особенно если я расскажу им об обстоятельствах нашего брака.
Он смотрел на нее, лишившись дара речи.
– Можешь идти, – спокойно разрешила Таня. – И по пути скажи дворецкому, что через несколько минут я буду готова осмотреть дом.
– Не пожелает ли мадам маркиза еще что-нибудь? – осведомился он с сарказмом.
– Да, – сказала Таня. – Вели своему дружку собрать вещи и убраться до вечера. Знаешь ведь, как прислуга любит сплетничать. Думаю, не будет ничего хорошего, если они повсюду будут рассказывать, что маркиз де ла Бовиль – педераст.
Она подождала, пока за ним закроется дверь, потом пошла в ванную и достала свою косметику. Подняв крышку, она быстро достала баночки с кремами и лосьонами и вынула кожаный футляр, лежавший внизу.
На футляре золотом было написано: WBSchweringen.
Таня открыла футляр. Серебром сверкнули лезвия: семь, на каждый день недели. На ручках из слоновой кости перечислены все дни – от понедельника до воскресенья. Она нашла их в ванной, в женевском доме, и, повинуясь минутному порыву, взяла с собой. Теперь она поняла, что это был не просто порыв. Неожиданная мысль пришла ей в голову: может, Вольфганг не забывал их, а специально оставил там, где она смогла бы легко их найти?
Таня быстро вернулась в спальню и остановилась посреди комнаты. Минута – и она поняла что надо делать. По одному с каждой стороны кровати под матрас в голове, одно под матрас в ногах. Еще одно – под подушку на маленьком диване перед кофейным столиком, одно – под подушку в шезлонге, и последнее – за занавеску на окне, рядом со столом.
Еще раз оглядевшись вокруг, она отнесла кожаный футляр в ванную. В этот момент в дверь постучал дворецкий.
Осмотр дома занял больше двух часов. Когда они вернулись в ее комнату, Таня поблагодарила дворецкого.
– Вы прекрасно со всем справились. Я довольна, Анри. Он поклонился.
– Благодарю вас, мадам. Теперь можно распаковывать вещи?
– Да, спасибо.
– Я позову Луизу. Она, вероятно, уже все закончила в комнате вашей дочери. – Он поколебался. – В какое время мадам прикажет подать ужин?
– В восемь часов.
– В столовой?
Она вопросительно посмотрела на него.
– Почему вы спрашиваете?
Он чувствовал явную неловкость.
– Господин маркиз сообщил мне, что сегодня не будет ужинать дома.
Таня ничего не ответила.
– Может быть, вам и девочке будет удобнее поужинать в комнате для завтраков? Она очень уютная, с окнами в сад.
Таня кивнула.
– Хорошая мысль, Анри. Спасибо.
– Благодарю вас, мадам. – Он снова поклонился и пошел к двери.
– Анри.
Он остановился.
– Да, мадам?
– Вы показали мне все комнаты, кроме комнаты моего мужа. – Я хочу посмотреть и ее.
– Извините, мадам, – сказал он смущенно, – я думал…
– Нет, я там не была. Даже не знаю, где она.
Он показал на узкую дверь в дальнем углу ее комнаты.
– Если мадам соизволит последовать за мной…
Таня с любопытством взглянула на дверь. Она была уже обычной, и Таня считала, что она ведет в кладовку. За дверью оказался узкий коридор, чуть меньше метра в ширину и едва ли больше метра в длину, в конце еще одна дверь.
Дворецкий открыл вторую дверь, и она вошла в комнату Мориса. Секунду постояла неподвижно. Она должна была догадаться. Морис занял самую лучшую комнату. Все четыре окна выходили в парк. Кроме того, ее заново отделали, и она была даже больше похожа на дамскую, чем ее собственная. Таня прошла в ванную. Вдвое больше по размерам, чем ее собственная.
Выйдя из ванной, Таня увидела стоящего посреди комнаты дворецкого.
– Очень мило, Анри.
– Да, мадам, – осторожно заметил он.
– Я передумала. Не посылайте Луизу распаковывать вещи. Можно сделать это завтра.
– Слушаюсь, мадам.
– Завтра мы поменяемся комнатами, – сказала она. – Я перееду сюда, моя дочь займет мою комнату, а вещи маркиза вы перенесете в комнату моей дочери.
– Но, мадам… – начал пораженный дворецкий.
– Слушаю, Анри, – голос Тани был холоден.
– Господин маркиз. Le patron. – Он заикался от волнения. – Ему это не понравится.
Таня не отводила от него взгляда.
– Если я правильно понимаю, Анри, lе patron – это ваш наниматель, тот, кто платит вам жалованье. N'est-ce pas?
– Разумеется, мадам.
– Тогда вам не о чем беспокоиться, – сказала она, все так же холодно. – Поскольку жалованье вам плачу я, а не господин маркиз, я и есть la patronne. И единственная, кому вы должны угождать.
Он опустил глаза и поклонился.
– Да, мадам.
– И еще одно, – добавила Таня. – Завтра, когда перенесете вещи, вызовите слесаря, чтобы сменил замки.
– Слушаюсь, мадам. Какие будут еще указания? Она взглянула назад, на узкий коридор.
– Дайте мне знать, как только мистер Джонсон увезет свои вещи.
– Он уже уехал, мадам. Около часа назад, когда мы осматривали четвертый этаж.
– Прекрасно. – Таня сказала все, что хотела, и видела, что слуга понял ее. – Спасибо, Анри.
– А господин маркиз не будет с нами ужинать? Таня взглянула через небольшой стол на сидящую напротив дочь.
– Нет, милая. Он уехал.
В голосе Жаннет слышалось любопытство.
– С той девушкой? Таня удивилась.
– Какой девушкой?
– Ну, ты знаешь, – лукаво заметила девочка. – Той самой. Которая носит мужскую одежду.
Таня в изумлении уставилась на дочь.
– Он не девушка. Он мужчина.
– Если она мужчина, зачем ты ее выгнала из дому? – укоризненно спросила Жаннет.
Таня удивилась. Ребенок оказался слишком наблюдательным.
– Нам просто нужна эта комната, – объяснила она, сама чувствуя, насколько неубедительно это звучит.
Жаннет молча доела суп. Когда Анри убрал тарелки, она снова взглянула на мать.
– Я все же думаю, что она – тетенька.
– Но почему?
– Я была внизу, когда пришел господин маркиз и сказал, что ты велела ей убираться.
– Это не значит, что она девушка.
– Потом я поднималась в свою комнату по лестнице и шла мимо ее комнаты. Она плакала, а мсье Морис целовал ее и говорил, что все будет хорошо. Он с ней себя вел, как с тетенькой.
Таня помолчала.
– Может, ему просто было жаль его, – сказала она наконец.
Жаннет покачала головой.
– Она вынимала из шкафа платья и укладывала их в чемодан. Они увидели меня, и господин маркиз ногой захлопнул дверь. Но меня не обманешь.
– Так или иначе, это уже не имеет значения, – сказала ей мать, чтобы закончить разговор. – Он уехал и больше здесь не появится.
Обе молчали, пока не подали второе. Жаннет с энтузиазмом принялась за мясо.
– Вкусно, правда? Французская кухня лучше швейцарской.
Таня улыбнулась.
– Да, детка.
Жаннет положила в рот еще кусок.
– Очень даже вкусно. – Потом тем же тоном спросила:
– А это больно, когда Морис засовывает свою большую штуку в тебя?
– Жаннет! – воскликнула пораженная Таня. – Где ты всего этого набралась?
– В школе, – спокойно ответила Жаннет. – Ребята все время об этом говорят. Некоторые видели, как их мамы и папы этим занимаются. Может, ты мне разрешишь как-нибудь посмотреть на тебя и маркиза?
– Нет, – резко ответила Таня. – И хорошие маленькие девочки о таких вещах не говорят.
– Я как-то зашла в комнату, когда ты и папа генерал делали это. Вы меня не заметили, и я ушла. – Она подцепила на вилку еще кусочек мяса. – Но эта штука у маркиза в два раза больше, чем у папы генерала. Я и подумала, что может быть больно.
– Откуда ты все это знаешь?
– Морис, когда писает, всегда оставляет дверь открытой. Нельзя не увидеть. Он даже знает, что я смотрю, и улыбается.
Таня была в отчаянии. Морис пробыл с ними в Женеве всего неделю и уехал в Париж заниматься домом. Так что до сегодняшнего дня она его не видела.
– Обещаю, это больше не повторится, – наконец произнесла она, – Завтра ты переезжаешь в соседнюю с моей комнату.
– А где будет жить Морис?
– Он переедет в твою комнату.
– Значит, он не сделает тебе ребенка этой своей штукой? – спросила Жаннет.
– Нет, – твердо пообещала Таня.
– Почему нет?
Таня взглянула на дочь. Голос ее потеплел.
– Потому что мне не надо никакого другого ребенка, кроме тебя.
Лицо Жаннет озарила улыбка. Она слезла со стула, подбежала к матери и обвила ее шею руками.
– Обещаешь?
Таня в свою очередь обняла ее.
– Обещаю. Ты мой единственный ребенок.
– Я так рада, мама, – сказала Жаннет. – Я вовсе не хочу, чтобы у тебя был какой-нибудь другой ребенок.
Была уже почти полночь, когда она выключила настольную лампу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
– Как тебя зовут, милая?
– Луиза, мадам.
– Принеси мне чаю, Луиза, хорошо?
– Конечно, мадам. – Горничная снова сделала реверанс и ушла.
Таня повернулась к зеркалу. Лениво тронула расческой волосы. Они теперь требовали подкраски каждые две-три недели. Таня не выносила вида темных корней, хотя многим женщинам было на это наплевать. Опять послышался стук в дверь. Решив, что вернулась горничная с чаем, она крикнула:
– Entrez.
В зеркале Таня увидела, как открылась дверь. Быстрым движением она запахнула на груди халат, увидев входящего в комнату Джерри с бумагами в руке. Она вопросительно посмотрела на него.
– В чем дело?
– Маркиз просит вас подписать вот эти бумаги, – сказал секретарь.
Она кивнула.
– Положите их на стол, я просмотрю.
Он нерешительно переминался с ноги на ногу.
– Что-нибудь еще? – спросила она.
– Маркиз сказал, что нужно подписать эти бумаги сейчас.
Она встала и повернулась к нему лицом.
– Передайте маркизу, что я ничего не буду подписывать, пока не прочту. – Она протянула руку. – Можете их оставить.
Машинально он отдал ей бумаги и повернулся, чтобы уйти. Таня остановила его.
– Между прочим, где вы познакомились с маркизом?
– Несколько лет назад, в Англии, – ответил Джерри. – Я был связным во французском Сопротивлении. Когда война кончилась, я решил остаться в Европе, а маркиз был так любезен, что предложил мне работу.
– Понятно. – Она задумчиво кивнула, потом улыбнулась. – К обоюдному удовольствию, верно?
– Да, – ответил он, немного расслабившись, улыбнулся и повернулся, собираясь выйти.
– Джерри…
Он уже открывал дверь.
– Да, мадам?
Таня спокойно спросила:
– И давно вы с маркизом любовники?
Она увидела, как американец покраснел, его серо-голубые глаза позеленели от ненависти. Поджав губы, он быстро вышел, сильно хлопнув дверью.
Когда Морис вошел в комнату, Таня сидела с чашкой чая за маленьким столиком и просматривала бумаги.
– Мог бы и постучать, – заметила она как бы между прочим. – Это было бы вежливо.
Его лицо пылало от гнева.
– Джерри сказал, ты отказываешься подписывать бумаги.
– Пока не прочитаю, – все так же спокойно ответила Таня. – Теперь, когда я их прочла, могу сказать определенно: я их не подпишу.
– Все должно быть переведено в общую собственность после свадьбы, – сказал Морис. – Так говорил Бреннер.
– Да, он это говорил, – согласилась она.
– Так подпиши! – прошипел Морис.
– Нет, – Таня покачала головой.
– Ты должна, – настаивал Морис. – Я принял на себя финансовые обязательства, опираясь на эту договоренность.
– Совершенно напрасно, – ответила Таня.
– Даже этот дом куплен в долг, – бросил он.
– Это я заметила. И на твое имя. Оплатил ты его, однако, деньгами Вольфганга. Не думаю, чтобы он хотел обогатить тебя за свой счет.
– Значит, хочешь оставить все себе, – сказал он с ненавистью.
– Пока Вольфганг не распорядится иначе.
– А если он никогда не даст о себе знать? Она пожала плечами.
– По французским законам ты в любом случае несешь Ответственность за все выплаты.
– Мне это известно, – ответила она спокойно. – Завтра я свяжусь с нотариусом, он внесет необходимые изменения в документы, и тогда я заплачу.
– А я что буду делать?
– То, о чем мы договорились. Будешь управляющим компаниями. Работай хорошо – и разбогатеешь.
– Тебе это так не пройдет, – злобно прорычал Морис. – Тебя могут депортировать.
– Где ты окажешься, если все выйдет наружу? – спросила она с легкой улыбкой. – Особенно если я расскажу им об обстоятельствах нашего брака.
Он смотрел на нее, лишившись дара речи.
– Можешь идти, – спокойно разрешила Таня. – И по пути скажи дворецкому, что через несколько минут я буду готова осмотреть дом.
– Не пожелает ли мадам маркиза еще что-нибудь? – осведомился он с сарказмом.
– Да, – сказала Таня. – Вели своему дружку собрать вещи и убраться до вечера. Знаешь ведь, как прислуга любит сплетничать. Думаю, не будет ничего хорошего, если они повсюду будут рассказывать, что маркиз де ла Бовиль – педераст.
Она подождала, пока за ним закроется дверь, потом пошла в ванную и достала свою косметику. Подняв крышку, она быстро достала баночки с кремами и лосьонами и вынула кожаный футляр, лежавший внизу.
На футляре золотом было написано: WBSchweringen.
Таня открыла футляр. Серебром сверкнули лезвия: семь, на каждый день недели. На ручках из слоновой кости перечислены все дни – от понедельника до воскресенья. Она нашла их в ванной, в женевском доме, и, повинуясь минутному порыву, взяла с собой. Теперь она поняла, что это был не просто порыв. Неожиданная мысль пришла ей в голову: может, Вольфганг не забывал их, а специально оставил там, где она смогла бы легко их найти?
Таня быстро вернулась в спальню и остановилась посреди комнаты. Минута – и она поняла что надо делать. По одному с каждой стороны кровати под матрас в голове, одно под матрас в ногах. Еще одно – под подушку на маленьком диване перед кофейным столиком, одно – под подушку в шезлонге, и последнее – за занавеску на окне, рядом со столом.
Еще раз оглядевшись вокруг, она отнесла кожаный футляр в ванную. В этот момент в дверь постучал дворецкий.
Осмотр дома занял больше двух часов. Когда они вернулись в ее комнату, Таня поблагодарила дворецкого.
– Вы прекрасно со всем справились. Я довольна, Анри. Он поклонился.
– Благодарю вас, мадам. Теперь можно распаковывать вещи?
– Да, спасибо.
– Я позову Луизу. Она, вероятно, уже все закончила в комнате вашей дочери. – Он поколебался. – В какое время мадам прикажет подать ужин?
– В восемь часов.
– В столовой?
Она вопросительно посмотрела на него.
– Почему вы спрашиваете?
Он чувствовал явную неловкость.
– Господин маркиз сообщил мне, что сегодня не будет ужинать дома.
Таня ничего не ответила.
– Может быть, вам и девочке будет удобнее поужинать в комнате для завтраков? Она очень уютная, с окнами в сад.
Таня кивнула.
– Хорошая мысль, Анри. Спасибо.
– Благодарю вас, мадам. – Он снова поклонился и пошел к двери.
– Анри.
Он остановился.
– Да, мадам?
– Вы показали мне все комнаты, кроме комнаты моего мужа. – Я хочу посмотреть и ее.
– Извините, мадам, – сказал он смущенно, – я думал…
– Нет, я там не была. Даже не знаю, где она.
Он показал на узкую дверь в дальнем углу ее комнаты.
– Если мадам соизволит последовать за мной…
Таня с любопытством взглянула на дверь. Она была уже обычной, и Таня считала, что она ведет в кладовку. За дверью оказался узкий коридор, чуть меньше метра в ширину и едва ли больше метра в длину, в конце еще одна дверь.
Дворецкий открыл вторую дверь, и она вошла в комнату Мориса. Секунду постояла неподвижно. Она должна была догадаться. Морис занял самую лучшую комнату. Все четыре окна выходили в парк. Кроме того, ее заново отделали, и она была даже больше похожа на дамскую, чем ее собственная. Таня прошла в ванную. Вдвое больше по размерам, чем ее собственная.
Выйдя из ванной, Таня увидела стоящего посреди комнаты дворецкого.
– Очень мило, Анри.
– Да, мадам, – осторожно заметил он.
– Я передумала. Не посылайте Луизу распаковывать вещи. Можно сделать это завтра.
– Слушаюсь, мадам.
– Завтра мы поменяемся комнатами, – сказала она. – Я перееду сюда, моя дочь займет мою комнату, а вещи маркиза вы перенесете в комнату моей дочери.
– Но, мадам… – начал пораженный дворецкий.
– Слушаю, Анри, – голос Тани был холоден.
– Господин маркиз. Le patron. – Он заикался от волнения. – Ему это не понравится.
Таня не отводила от него взгляда.
– Если я правильно понимаю, Анри, lе patron – это ваш наниматель, тот, кто платит вам жалованье. N'est-ce pas?
– Разумеется, мадам.
– Тогда вам не о чем беспокоиться, – сказала она, все так же холодно. – Поскольку жалованье вам плачу я, а не господин маркиз, я и есть la patronne. И единственная, кому вы должны угождать.
Он опустил глаза и поклонился.
– Да, мадам.
– И еще одно, – добавила Таня. – Завтра, когда перенесете вещи, вызовите слесаря, чтобы сменил замки.
– Слушаюсь, мадам. Какие будут еще указания? Она взглянула назад, на узкий коридор.
– Дайте мне знать, как только мистер Джонсон увезет свои вещи.
– Он уже уехал, мадам. Около часа назад, когда мы осматривали четвертый этаж.
– Прекрасно. – Таня сказала все, что хотела, и видела, что слуга понял ее. – Спасибо, Анри.
– А господин маркиз не будет с нами ужинать? Таня взглянула через небольшой стол на сидящую напротив дочь.
– Нет, милая. Он уехал.
В голосе Жаннет слышалось любопытство.
– С той девушкой? Таня удивилась.
– Какой девушкой?
– Ну, ты знаешь, – лукаво заметила девочка. – Той самой. Которая носит мужскую одежду.
Таня в изумлении уставилась на дочь.
– Он не девушка. Он мужчина.
– Если она мужчина, зачем ты ее выгнала из дому? – укоризненно спросила Жаннет.
Таня удивилась. Ребенок оказался слишком наблюдательным.
– Нам просто нужна эта комната, – объяснила она, сама чувствуя, насколько неубедительно это звучит.
Жаннет молча доела суп. Когда Анри убрал тарелки, она снова взглянула на мать.
– Я все же думаю, что она – тетенька.
– Но почему?
– Я была внизу, когда пришел господин маркиз и сказал, что ты велела ей убираться.
– Это не значит, что она девушка.
– Потом я поднималась в свою комнату по лестнице и шла мимо ее комнаты. Она плакала, а мсье Морис целовал ее и говорил, что все будет хорошо. Он с ней себя вел, как с тетенькой.
Таня помолчала.
– Может, ему просто было жаль его, – сказала она наконец.
Жаннет покачала головой.
– Она вынимала из шкафа платья и укладывала их в чемодан. Они увидели меня, и господин маркиз ногой захлопнул дверь. Но меня не обманешь.
– Так или иначе, это уже не имеет значения, – сказала ей мать, чтобы закончить разговор. – Он уехал и больше здесь не появится.
Обе молчали, пока не подали второе. Жаннет с энтузиазмом принялась за мясо.
– Вкусно, правда? Французская кухня лучше швейцарской.
Таня улыбнулась.
– Да, детка.
Жаннет положила в рот еще кусок.
– Очень даже вкусно. – Потом тем же тоном спросила:
– А это больно, когда Морис засовывает свою большую штуку в тебя?
– Жаннет! – воскликнула пораженная Таня. – Где ты всего этого набралась?
– В школе, – спокойно ответила Жаннет. – Ребята все время об этом говорят. Некоторые видели, как их мамы и папы этим занимаются. Может, ты мне разрешишь как-нибудь посмотреть на тебя и маркиза?
– Нет, – резко ответила Таня. – И хорошие маленькие девочки о таких вещах не говорят.
– Я как-то зашла в комнату, когда ты и папа генерал делали это. Вы меня не заметили, и я ушла. – Она подцепила на вилку еще кусочек мяса. – Но эта штука у маркиза в два раза больше, чем у папы генерала. Я и подумала, что может быть больно.
– Откуда ты все это знаешь?
– Морис, когда писает, всегда оставляет дверь открытой. Нельзя не увидеть. Он даже знает, что я смотрю, и улыбается.
Таня была в отчаянии. Морис пробыл с ними в Женеве всего неделю и уехал в Париж заниматься домом. Так что до сегодняшнего дня она его не видела.
– Обещаю, это больше не повторится, – наконец произнесла она, – Завтра ты переезжаешь в соседнюю с моей комнату.
– А где будет жить Морис?
– Он переедет в твою комнату.
– Значит, он не сделает тебе ребенка этой своей штукой? – спросила Жаннет.
– Нет, – твердо пообещала Таня.
– Почему нет?
Таня взглянула на дочь. Голос ее потеплел.
– Потому что мне не надо никакого другого ребенка, кроме тебя.
Лицо Жаннет озарила улыбка. Она слезла со стула, подбежала к матери и обвила ее шею руками.
– Обещаешь?
Таня в свою очередь обняла ее.
– Обещаю. Ты мой единственный ребенок.
– Я так рада, мама, – сказала Жаннет. – Я вовсе не хочу, чтобы у тебя был какой-нибудь другой ребенок.
Была уже почти полночь, когда она выключила настольную лампу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51