— О, Таня! Здравствуй! Рад тебя видеть! Какие вы молодцы, что опять… Здорово! Тома! — прокричал.
С кухни пришла Тамара и, критически глядя на Таню. поздоровалась.
— Тома, а это Таня. Помнишь, я говорил, как их с Андреем бандиты? Так это она.
Тамара продошла, протянула Тане руку.
— Будем знакомы. Тамара.
— Очень приятно! Таня, — смутилась девушка под пристальным взглядом хозяйки.
— Держи, Тома, — протянул я пакеты. — Это частичная компенсация за причиненный ущерб.
— Как тебе, Андрюша, не стыдно, — проговорила Тамара, беря пакеты. — Таня подумает, что мы тебе высказывали какие-то претензии. — Она отдала пакеты мужу. — Отнеси на кухню.
Через час мы уже сидели за столом ели жареную картошку с румяными «ножками Буша» и пили шампанское за здоровье присутствующих, за мир и счастье, как в этом доме, так и во всех остальных домах нашей маленькой, веселой, густонаселенной планеты.
Время приближалось к полуночи, когда Таня спохватилась и засобиралась домой. Я пошел её провожать.
А на улице был теплая, тихая, нежная, волшебная, восхитительная, сказочная, бесподобная, божественная, прекрасная, сладостная, упоительная, фантастическая, чудная, безмятежная и бездонная ночь. Мы с головою окунулись в её густую черноту, наполненную надеждами и сомнениями, удачами и разочарованиями, победами и поражниями, радостями и горестями, и медленно поплыли, не разбирая дороги, к той тихой гавани под названием «Счастье». Доплывем ли? Даст Бог, доплывем. А над головой дрожали от космического холода мохнатые, серебряные звезды. Иных уж давно нет, а они все несут и несут нам свой мерцающий свет. Так вот и некоторые люди. А серп нарастающей луны висел большим вопросом — что будет со всеми нами, с человечеством, сумеем ли выжить и сохранить эту прекрасную голубую планету, спутника солнца, или нам предстоит продолжить бесконечную трагическую цепь гибели цивилизаций? Об этом знает только Космос. Больше никому не дано этого знать. Жаль, а так хотелось бы заглянуть — что там впереди?
Я предложил Тане идти до автомобильной стоянки, где отдыхал мой француз, но она неожиданно предложила:
— Пойдем пешком?
Я не возражал. Туда километров пять, обратно — десять (обратная дорога после прощания с любимой всегда вдвое длинней), главное — не опоздать на работу. У её дома мы долго не могли расстаться.
— Ты больше не умирай, — попросила Таня. — Никак не умирай. Второго раза я не переживу.
— Больше не буду, — пообещал я.
* * *
Утром, стоило мне только появиться на работе, как зазвонил телефон. Снял трубку.
— Алло! Слушаю.
— Андрюша, ты нехороший, — раздался знакомый воркующий голос. — Я вчера весь вечер прождала тебя, но все напрасно. Я вся в расстроенных чувствах.
Вот так вот! В первые же часы новой жизни прежняя настигла меня и с роковой неизбежностью поставила передо мной вопрос: быть или не быть? Но я для себя уже твердо решил — быть. С прежней жизнью беспечного, легкомысленного и самовлюбленного Нарцисса я расставался без сожаления и навсегда. Иначе это может грозить душевным надломом, раскаянием, дисгармонией и прочими сопутствующими факторами. Мне это нужно? Нет мне это не нужно. Впереди меня ждала новая жизнь, наполненная любовью и смыслом. А потому твердо и непреклонно сказал:
— Дорогая Армида…
Но тут же был ею перебит:
— Какая еще… Я Люба, Любовь Сергеевна. Неужели же ты, Анрюша, меня забыл? — В её голосе было явное смятение, даже паника. Она ничего не понимала в происходящем. От дармовых удовольствий нынче отказываются одни дураки.
Но меня сейчас трудно было кому-либо сбить с намеченного пути, тем более, армидам. Не изменив тональности голоса, я продолжал:
— Дорогая Армида, Любовь Сергеевна, уважаемая гражданка Виноградова, давайте не углублять и не осложнять наши отношения. Будем считать то, что произошло между нами позавчера вечером пусть приятным, не скрою, но все же небольшим инцидентом в наших жизнях, не влекущим никаких правовых последствий а, тем более, — взаимных обязательств сторон.
— Что-то я не поннмаю. Ты меня бросаешь что ли? — Теперь в её голосе уже появились истеричные нотки. Отчего я испытал легкое замешательство.
— Ну, за чем же вы так. Нельзя бросать того, чего не имеешь, что тебе не принадлежит, да ещё нести за это какую-то ответственность.
— Я что-то тебя не пойму. Ты что, считаешь меня потаскухой?! — с явной угрозой проговорила Виноградова.
Последнее слово было настолько емко, почти осязаемо, что повергло меня в панику.
— Нет-нет, вы неправильно меня поняли. Совсем наоборот, — тут же поспешил я её заверить в своих самых наилучших чувствах. — Просто, я предлагаю нам расстаться, как расстаются сейчас все современные цивилизованные люди — легко и непринужденно.
— А как же те слова, которые ты мне говорил?
— Они были вам приятны?
— Конечно приятны.
— Вот и замечательно. Они помогут вам сохранить о нашей встрече приятные воспоминания.
— Нет, так не пойдет! — решительно сказала она. — Со мной нельзя так поступать. Я этого так не оставлю. Ты, Андрюша, ещё пожалеешь об этом. Это я тебе обещаю! — И положила трубку.
«Что же теперь будет?! — с тоскою подумал я, слушая частые короткие гудки.
Мы странно встретились и. по всему, странно разойдемся. Факт. Я то думал, что имею дело с очаровательной и легкомысленной Армидой, а она, как Марина, оказалась злобной, сварливой и непредсказуемой в своих поступках Ксантиппой. А это чревато большими неприятностями.
* * *
Перед обедом пришел Рома Шилов, выложил передо мной тощую папку и сказал:
— Вот. И это все о ней.
Ему было поручено собрать все данные о Виноградовой. Но я никак не предполагал, что он сработает столь оперативно. Несмотря на свою кажущуюся медлительность мой друг работал быстро и толково. И писал очень прилично. Это я знаю по совместной нашей работе в газете. Вот только из-за своей природной стеснительности был крайне косноязычен. Но с этим, как говориться, ничего не поделаешь.
Я раскрыл папку и стал читать. Оказывается, Любовь Сергеевна уже дважды побывала замужем и из каждого замужества выходила с приобретением. Похоже, её бывшие мужья только чтобы от неё избавиться, щедро от неё откупались. Первый муж купил ей трехкомнатную полногабаритную квартиру на 1905 года. которую она сейчас сдает в поднаем. Второй — назначил ей пожизненную ренту и оставил великолепный коттедж. По всему, этого она особенно допекла. До замужества она окончила Новосибирское театральное училище, но все Новосибирские театры, как один, от её услуг отказались. Около года за мизерную плату она руководила студией художественного чтения в ДК «Строитель». Но и оттуда её попросили. Ну а потом она удачно вышла замуж первый раз, второй. И все проблемы были решены. В общем-то, ничего особенного. Однако, правильно нас учит Сергей Иванович, — прежде чем встретиться с человеком, попробуй узнать о нем как можно больше. Знай то, что сейчас прочел, я, вряд ли, остался бы у этой Ксантиппы. Факт. Из-за своего опрометчивого поступка меня теперь могут ожидать не только моральные угрызения (к этому я, слава Богу, привык), но и кое-что посущественней.
Я закрыл папку.
— Это все?
— Все, — кивнул Шилов.
— А кто её друзья, знакомые?
— А она не дружит… Вот.
— Что значит — не дружит?
Роман пожал плечами.
— А по-моему все понятно. У неё нет друзей и близких знакомых.
— Что, совсем никого?! — удивился я.
— Совсем.
— Как же она без них живет?
— Живет, — сказал Шилов и отчего-то тяжело вздохнул.
— Так ты, Рома, точно помнишь, что спрашивал её об иномарках?
— За кого ты меня?! — обиделся Шилов. — Я ж уже говорил. Она ни то, чтобы марки… Она даже сомневалась, что это иномарки. Сказала: «Кажется, две иномарки».
— А гостей Степанеко?
— Ты что, прикалываешься, да?! — ещё более распалился мой друг. — Она видела их издалека, даже не могла точно сказать сколько их было.
— Верю, верю. Успокойся, Рома. Ты ведь с её протоколом допроса знаком?
— Ну.
— И что скажешь?
— Наврала она тебе все.
— Допустим. А как думаешь — почему?
— А я почем знаю? Значит была причина. Может, она с убийцами заодно, сама их навела на Степаненко?
— Это, вряд ли. Иначе бы она не давала разных показаний.
— Ах, да… Забыл… Согласен.
— Мне думается, что кто-то из этих шустрых ребят посетил её уже после твоей беседы и популярно объяснил, что она должна говорить на следствии.
— Похоже на то, — согласился Роман.
— Ты, Рома, должен с ней встретиться и убедить её в ошибочности, я бы даже сказал, в порочности избранного ею пути. Иначе, это может плохо для неё кончиться.
— Что ты сам? У тебя же с ней… Как его?… Контакт?
— А ты знаешь, что говорят авиаторы после слов: «Есть контакт!»?
— От винта, — ухмыльнулся Шилов.
— Вот именно.
— Дурак ты, Андрюша. У тебя такая девушка, а ты путаешься с кем попало.
— Тебе нравится Таня?
— Нравится. Она… — Не найдя нужных эпитетов, чтобы по достоинству охарактеризовать девушку, Роман показал свой большой палец и сказал: — Во!
Его восхищение Таней было мне очень приятно, даже испытал что-то вроде гордости. И тут же дал себе слово быть достойным этой славной девушки. Отныне живу лишь по формуле — ад когитантум эт агэндум хомо натус эст (человек рожден для мысли и действия). Аут виам инвэниам аут фациам (или найду дорогу или проложу её сам). Вот именно. Впрочем. и с латынью надо кончать. Все это для пижонов, для самовлюбленных нарциссов, окруженных толпами воздыхательниц. Настоящим, целеустремленным парням латынь только мешает.
— Значит, допросишь Виноградову? — спросил я Романа.
— Допрошу конечно, — хмуро кивнул он. Видно, встреча с Армидой-Ксантиппой его не очень прельщала.
— Только, Рома, заранее предупреждаю — без сексуальных излишеств. А то эта Гетера может тябя запросто превратить в каменное изваяние. Будешь там стоять каким-нибудь Самсоном, своим грозным видом пугать новых русских.
— Ну и баламут же ты, Андрюша, — добродушно усмехнулся мой друг, покачав головой. — Когда-нибудь я тебе точно намылю шею.
После ухода Шилова я стал размышлять над полученной информацией. Как говорит мой учитель Иванов: «Главное у следователя — голова. Все остальное — приложение». С этим трудно не согласиться. Итак, что мы имеет на текущий момент? Похоже, что директор Электродного завода тут не при чем. Но с ним необходимо обязательно встретиться и переговорить. Именно он может вывести нас на своих оппонентов, вознамерившихся опорочить его имя путем лжесвидетельства. А там, глядишь, и до всего остального будет рукой подать. Надо посоветоваться с шефом. Я встал и направился в кабинет Сергея Ивановича.
Глава четвертая. Беркутов. Операция «Страшилки».
Итак, мне поручили до такой степени напугать Тушканчика, чтобы он сам прикатил к нам, пал на четыре кости и во всем признался. Задачка, да? Обхохочешься! Лично я мало верил в эту авантюру. Напугать Гену Зяблицкого больше того, чем он уже напуган, невозможно. Я сам выдел обратную сторону его левого глаза. Но и неиспользовать этот шанс было бы несусветной глупостью. Верно? Я дал операции кодовое название «Страшилки» и отправился прямиком в Заельцоское РУВД на обслуживаемой территории которого и обитал наш «грызун».
Начальник отдела уголовного розыска мой хороший знакомый Валера Болтухин, заранее предупрежденный Рокотовым, хоть и встретил меня без особой радости, но и не стал сразу же орать, что у него все оперативники заняты, что они и так пашут без продыха дни и ночи напропалую, а тут еще, блин, это. Заколебали! Нет, ничего этого он говорить не стал. Сказал лишь обреченно:
— Сколько тебе?
— Парочку толковых ребят, желательнее помассивней и с более свирепыми рожами. Могу взять тебя, если желаешь.
У Валеры с чувством юмора была всегда напряженка. Поэтому он сразу завозникал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47