Кроме того, был лишь один наследник, с которым ему хотелось бы поговорить, а это означало, что оставалось еще четыре наследника, с которыми он не вступал бы в контакт. А это, в свою очередь, означало, что Татум выполнил бы обещание, данное своему адвокату, на восемьдесят процентов. Моральные устои Татума давали ему право чертовски этим гордиться.
Джерри Коллетти прогуливал на улице свою собаку, когда Татум поравнялся с ним. Было раннее утро, и Коллетти гулял в халате и домашних тапочках с распакованной утренней газетой под мышкой. Татум приблизился к нему сзади в такой момент, когда тот этого никак не ожидал: когда Коллетти нагнулся, чтобы собрать помет своего пуделя в собачий совок.
– Я думал, что ты только несешь словесное дерьмо, Коллетти. Не знал, что ты его еще и собираешь.
Коллетти выронил газету и оглянулся, явно испугавшись. Он сложил собранный кал в пластиковый мешок.
– Вы нарушаете запретительный судебный приказ. Уходите прочь – или я позвоню судье.
– Я никому не причиняю вреда.
– Вы находитесь в пределах пятисот ярдов от меня. И не важно, причиняете ли вы мне вред или нет.
– Не важно? В таком случае я мог бы избить тебя до полусмерти. Какой смысл садиться в тюрьму за один лишь разговор?
Коллетти отступил на шаг назад, пытаясь увеличить дистанцию между ними. Его собачонка зарычала и оскалила зубы.
– Спокойно, Маффин.
– Твою собаку-зовут Маффин ? – насмешливо спросил Татум.
– Попробуйте подойти поближе, и она отгрызет вам ногу. О чем вы хотели со мной поговорить?
– Я надеялся, что мы с вами можем прийти к соглашению. С лица Коллетти исчезло озабоченное выражение, словно ему понравились слова Татума.
– Что вы предлагаете?
– Первое: ты должен понять, что на парковке напал на тебя не я.
– Меня это не волнует.
– Что значит «не волнует»?
– Я уже убедил судью в том, что это были вы. Возможно, мне удастся убедить в этом и вашего адвоката. Какая разница, правда это или нет, коль скоро я могу это доказать?
– Ничего ты не можешь доказать. Ты похож на то самое собачье дерьмо, которое держишь в руках.
– Вы очень ошибаетесь, мистер Найт. Я пригласил лучшего сыщика для слежки за вами. Он уже обнаружил некоторые весьма интересные обстоятельства, связанные с вами.
Татум улыбнулся и покачал головой.
– Итак, у меня впечатляющий послужной список. Большое дело. Но это не меняет фактов. Это не я тебя поколотил.
– Вы не понимаете смысла моих слов. Если вы не отступитесь и не откажетесь от наследства, такой человек, как я, способен сотворить массу неприятностей такому парню, как вы.
– Думаешь, это так легко?
– Мое предложение остается в силе. Фактически я делаю его еще более привлекательным. Триста тысяч долларов наличными будут ваши – и никаких обязательств.
– Только и всего-то, да? Полагаешь, я должен отказаться от возможности получить сорок шесть миллионов долларов только потому, что ты так сказал, да?
– Нет, потому что вы окажетесь в тюрьме, если не примете моего предложения.
Татум уже не улыбался. В нем закипала злость.
– Ты выступаешь не в той лиге, Коллетти.
– Напротив. Это вы оказались вне вашей лиги. Для меня это обычный бизнес.
– Думаешь, ты такой умный, да?
Взяв на руки свою собачонку, Коллетти поглаживал голову белому пушистому комочку.
– Как вам кажется, почему я вообще оказался втянут в эту игру?
– Ничего удивительного. Салли Феннинг пыталась отомстить своим врагам. Ты представлял интересы ее мужа при разводе.
– Полагаете, что именно поэтому я и оказался в списке?
– А разве этого мало?
– Ах, Татум, вы еще глупее, чем я думал. Мигель просил меня обойтись с Салли помягче, из-за чего у меня остались тонны боеприпасов, которые я никак не мог использовать. Казалось таким бессмысленным – откопать всю эту грязь о Салли и не пустить ее вдело. Потом у меня зародилась блестящая идея: раз уж Мигель не хочет использовать эту грязь в своих интересах, почему бы мне не использовать ее в своих?
– Что за вздор ты несешь, черт побери?
– Мне пришлось всего-навсего предупредить Салли. Если она не удовлетворит моих требований, я предам гласности то, что у нее была любовная связь с человеком, который убил ее дочь, и что она занимается его укрывательством.
– Откуда ты это узнал?
– Не ваше дело. И повторяю: вы не поняли смысла того, что я сказал. Я был даже менее уверен в доказательствах ее вины, чем в доказательствах вины вашей. И мне удалось совершить задуманное, несмотря на трудности.
– Что совершить?
Коллетти самодовольно ухмыльнулся.
– Спросите любого адвоката, занимающегося бракоразводными делами, клиенткой которого хоть раз была побитая жена, и он скажет вам, что поймать ее так же легко, как рыбу в бочке. Но заставить жену расставить ноги, если она клиентка противостоящего тебе адвоката... Для этого надо хорошенько поработать, – закончил этот самовлюбленный тип.
– По-твоему, я тоже раздвину ноги?
– Нет. – Лицо Коллетти приняло свирепое выражение. – Вы больше похожи на человека, который подставляет спину и принимает то, что ему сказано, как должное.
Татум набросился на него и схватил за горло. Другой рукой он пытался усмирить собаку, но она выскочила из рук Коллетти и укусила Татума за запястье. Татум отбросил животное на другую сторону дороги и от боли отскочил назад. Рука кровоточила.
Коллетти массировал шею. Татум держал его не так долго, но мощной хваткой профессионального бойца. Он отдышался и сказал:
– Видели, Татум, даже Маффин урвал кусок вашего тела. – Забрав свою драгоценную собаку, он удалился.
Татум стоял, злился, смотрел и держал руку на запястье.
36
Проделав половину пути до Корхого, они остановились на ночлег в гостинице. Было бы значительно удобнее объехать озеро Коссоу и последовать по главному шоссе на север, но они предпочли более красивый маршрут через Национальный парк Марахуэ, поскольку Джеку не хотелось покидать Африку, не увидев никакой частицы дикой природы, кроме Тео.
– Они бросают детей, – сказал Тео.
– Что? – переспросил Джек.
Они обедали в очередном «макис», заказав жаренных на вертеле цыплят и местное кушанье «аттиекэ», приготовленное из тертых корений. На другой стороне улицы, в городском сквере, собралась толпа. Группа подростков дергалась в ритме, который задавал барабан, но большую часть собравшихся, похоже, занимало что-то вроде спектакля.
– Бог мой! – воскликнул Тео. – Вон там дети летают по воздуху.
– Это те, кто жонглирует детьми, – пояснила Рене.
– Они жонглируют детьми?
– Это древняя традиция у народов гере, дан и, кажется, вобэ. Жонглеры тренируются много месяцев. В племени специально подбирают девочек, худеньких, гибких и неплаксивых. Пять лет – наиболее подходящий возраст.
– И они подбрасывают их в воздух? – удивился Джек. Тео встал на стул, чтобы лучше видеть происходящее.
– Поразительно! Пошли посмотрим.
– В Африке есть несколько странных обычаев, но этот не очень согласуется с моим педиатрическим образованием.
– Думаю, я тоже скажу «пас», – промолвил Джек.
– Поступайте, как знаете. – Тео сунул в рот кусок жареного цыпленка и пошел на другую сторону улицы.
Джек опрокинул еще один стаканчик пальмового вина. Выпив половину бутылки, он начал входить во вкус. Рене, погремев своим стаканом, подняла его и предложила тост:
– Ну, выпьем за упокой души Жан Люка.
Джек выпил, прекрасно понимая, что ей вовсе не хотелось желать «покоя» душе бывшего мужа Салли даже в могиле.
– Это случилось несколько неожиданно, а?
– Не очень. Далоа может оказаться опасным местом, даже если проявлять осторожность.
– Он, надо полагать, был недостаточно осторожен.
– Достаточно одной ошибки. Красный Крест в этом году выбрал Далоа местом для проведения мероприятий в рамках Всемирного дня борьбы со СПИДом.
– Он, наверное, имел слабость к местным женщинам.
– И к некоторым мальчикам, которых покупал.
В голосе Рене прозвучали горькие нотки, а Джек вообще не желал думать о том, насколько часто такое случалось.
– Когда они с Салли развелись? – спросил он.
– Несколько месяцев назад. Но почему вы спрашиваете?
– Я размышлял вот о чем, когда мы ехали сюда. То, что он умер от СПИДа, могло бы пролить свет на состояние рассудка Салли.
– Я тоже размышляла об этом.
– Жан Люк заразил ее СПИДом?
– Не знаю.
– Это могло бы объяснить кое-какие поступки Салли, о которых я слышал.
– Что вы слышали?
Джек не мог сказать ей, что Салли пыталась нанять Татума, чтобы тот убил ее. Это была информация, защищенная привилегией клиента. Ему пришлось ограничиться общими замечаниями, как он делал это во время их встречи в Корхого.
– Она, похоже, не слишком боялась смерти. И мне нелегко говорить это. Я отдаю себе отчет в том, через какие испытания ей пришлось пройти. Как я понимаю, у Салли не осталось стимула к тому, чтобы продолжать жить после убийства дочери. Если у нее был СПИД, то она решила, что незачем оттягивать неизбежное.
– Вы возвращаетесь к той версии, о которой говорили мне раньше, – о том, что Салли могла нанять человека, чтобы тот убил ее?
– Не слишком трудно поверить в то, что Салли в подобной ситуации могла нанять киллера. – Рене посмотрела в сторону, погрустнев. – Я слукавила бы, сказав вам, что судьба Салли не беспокоила меня. Но вашу мысль о том, что она была способна нанять человека, чтобы тот убил ее, я не очень хорошо понимаю. Зачем все так усложнять? Почему не застрелиться самой?
– Это могло быть связано с вами.
– Вы обвиняете меня?
– Нет, нет, напротив.
– Я не совсем понимаю вас.
– Скажу вам то, что прояснит ситуацию. Несколько лет назад я видел телепередачу о какой-то актрисе, получившей премию Академии. Я уже забыл, о ком шла речь, но суть не в этом. Дело в том, что она, до того как стать знаменитой, была так несчастна, что думала покончить с собой. Но она опасалась, что ее родные и друзья почувствуют себя виноватыми, поскольку вовремя не заметили ее глубокой душевной депрессии и не уберегли от самоубийства. Тогда она попыталась нанять человека, который застрелил бы ее, чтобы все походило на обычное убийство. Убийца уговорил ее отказаться от этой затеи.
– Так вы думаете, что Салли...
– Думаю, она нашла менее сострадательного киллера.
– У вас есть соображения насчет того, кто сделал это? Джек посмотрел на другую сторону улицы. Тео танцевал с двумя женщинами, смеялся, размахивал руками – в общем, наслаждался жизнью. Это вдруг напомнило Джеку о разговоре с детективом, занимающимся делом Салли: тот предупредил его о том, что Татум коренным образом отличается от своего брата Тео.
– В этом мне предстоит еще разобраться.
37
Келси ушла с головой в дело об убийстве – во все его этапы, от злого умысла до смертельной раны. Уголовное право было ее любимой дисциплиной на первом курсе, и она несколько последних недель проводила за зубрежкой этого предмета больше времени, чем это было необходимо. Келси почти полностью сосредоточилась на деле Салли Феннинг, в то время как в СМИ появились сообщения о том, что полиция якобы сузила круг подозреваемых. Келси хотелось бы принять участие в заседании суда, если клиенту Джека вынесут обвинение, а сам Джек сочтет, что она хорошо знает все материалы дела.
Допив холодный кофе, Келси закрыла книги. Юридическая библиотека университета Майами работала до полуночи, и она снова досидела до ее закрытия. На коврах уже тихо жужжали пылесосы, а один из тех, кто любит копаться в законах, выражал недовольство по поводу того, что фотокопировальную машину отключили на ночь.
– Спокойной ночи, Фелипе, – сказала Келси молодому студенту с прической «лошадиный хвост», который работал за письменным столом.
– Спокойной... – ответил тот.
Она прошла мимо датчиков и вышла во внутренний дворик через двойные двери. Ночь была прохладной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Джерри Коллетти прогуливал на улице свою собаку, когда Татум поравнялся с ним. Было раннее утро, и Коллетти гулял в халате и домашних тапочках с распакованной утренней газетой под мышкой. Татум приблизился к нему сзади в такой момент, когда тот этого никак не ожидал: когда Коллетти нагнулся, чтобы собрать помет своего пуделя в собачий совок.
– Я думал, что ты только несешь словесное дерьмо, Коллетти. Не знал, что ты его еще и собираешь.
Коллетти выронил газету и оглянулся, явно испугавшись. Он сложил собранный кал в пластиковый мешок.
– Вы нарушаете запретительный судебный приказ. Уходите прочь – или я позвоню судье.
– Я никому не причиняю вреда.
– Вы находитесь в пределах пятисот ярдов от меня. И не важно, причиняете ли вы мне вред или нет.
– Не важно? В таком случае я мог бы избить тебя до полусмерти. Какой смысл садиться в тюрьму за один лишь разговор?
Коллетти отступил на шаг назад, пытаясь увеличить дистанцию между ними. Его собачонка зарычала и оскалила зубы.
– Спокойно, Маффин.
– Твою собаку-зовут Маффин ? – насмешливо спросил Татум.
– Попробуйте подойти поближе, и она отгрызет вам ногу. О чем вы хотели со мной поговорить?
– Я надеялся, что мы с вами можем прийти к соглашению. С лица Коллетти исчезло озабоченное выражение, словно ему понравились слова Татума.
– Что вы предлагаете?
– Первое: ты должен понять, что на парковке напал на тебя не я.
– Меня это не волнует.
– Что значит «не волнует»?
– Я уже убедил судью в том, что это были вы. Возможно, мне удастся убедить в этом и вашего адвоката. Какая разница, правда это или нет, коль скоро я могу это доказать?
– Ничего ты не можешь доказать. Ты похож на то самое собачье дерьмо, которое держишь в руках.
– Вы очень ошибаетесь, мистер Найт. Я пригласил лучшего сыщика для слежки за вами. Он уже обнаружил некоторые весьма интересные обстоятельства, связанные с вами.
Татум улыбнулся и покачал головой.
– Итак, у меня впечатляющий послужной список. Большое дело. Но это не меняет фактов. Это не я тебя поколотил.
– Вы не понимаете смысла моих слов. Если вы не отступитесь и не откажетесь от наследства, такой человек, как я, способен сотворить массу неприятностей такому парню, как вы.
– Думаешь, это так легко?
– Мое предложение остается в силе. Фактически я делаю его еще более привлекательным. Триста тысяч долларов наличными будут ваши – и никаких обязательств.
– Только и всего-то, да? Полагаешь, я должен отказаться от возможности получить сорок шесть миллионов долларов только потому, что ты так сказал, да?
– Нет, потому что вы окажетесь в тюрьме, если не примете моего предложения.
Татум уже не улыбался. В нем закипала злость.
– Ты выступаешь не в той лиге, Коллетти.
– Напротив. Это вы оказались вне вашей лиги. Для меня это обычный бизнес.
– Думаешь, ты такой умный, да?
Взяв на руки свою собачонку, Коллетти поглаживал голову белому пушистому комочку.
– Как вам кажется, почему я вообще оказался втянут в эту игру?
– Ничего удивительного. Салли Феннинг пыталась отомстить своим врагам. Ты представлял интересы ее мужа при разводе.
– Полагаете, что именно поэтому я и оказался в списке?
– А разве этого мало?
– Ах, Татум, вы еще глупее, чем я думал. Мигель просил меня обойтись с Салли помягче, из-за чего у меня остались тонны боеприпасов, которые я никак не мог использовать. Казалось таким бессмысленным – откопать всю эту грязь о Салли и не пустить ее вдело. Потом у меня зародилась блестящая идея: раз уж Мигель не хочет использовать эту грязь в своих интересах, почему бы мне не использовать ее в своих?
– Что за вздор ты несешь, черт побери?
– Мне пришлось всего-навсего предупредить Салли. Если она не удовлетворит моих требований, я предам гласности то, что у нее была любовная связь с человеком, который убил ее дочь, и что она занимается его укрывательством.
– Откуда ты это узнал?
– Не ваше дело. И повторяю: вы не поняли смысла того, что я сказал. Я был даже менее уверен в доказательствах ее вины, чем в доказательствах вины вашей. И мне удалось совершить задуманное, несмотря на трудности.
– Что совершить?
Коллетти самодовольно ухмыльнулся.
– Спросите любого адвоката, занимающегося бракоразводными делами, клиенткой которого хоть раз была побитая жена, и он скажет вам, что поймать ее так же легко, как рыбу в бочке. Но заставить жену расставить ноги, если она клиентка противостоящего тебе адвоката... Для этого надо хорошенько поработать, – закончил этот самовлюбленный тип.
– По-твоему, я тоже раздвину ноги?
– Нет. – Лицо Коллетти приняло свирепое выражение. – Вы больше похожи на человека, который подставляет спину и принимает то, что ему сказано, как должное.
Татум набросился на него и схватил за горло. Другой рукой он пытался усмирить собаку, но она выскочила из рук Коллетти и укусила Татума за запястье. Татум отбросил животное на другую сторону дороги и от боли отскочил назад. Рука кровоточила.
Коллетти массировал шею. Татум держал его не так долго, но мощной хваткой профессионального бойца. Он отдышался и сказал:
– Видели, Татум, даже Маффин урвал кусок вашего тела. – Забрав свою драгоценную собаку, он удалился.
Татум стоял, злился, смотрел и держал руку на запястье.
36
Проделав половину пути до Корхого, они остановились на ночлег в гостинице. Было бы значительно удобнее объехать озеро Коссоу и последовать по главному шоссе на север, но они предпочли более красивый маршрут через Национальный парк Марахуэ, поскольку Джеку не хотелось покидать Африку, не увидев никакой частицы дикой природы, кроме Тео.
– Они бросают детей, – сказал Тео.
– Что? – переспросил Джек.
Они обедали в очередном «макис», заказав жаренных на вертеле цыплят и местное кушанье «аттиекэ», приготовленное из тертых корений. На другой стороне улицы, в городском сквере, собралась толпа. Группа подростков дергалась в ритме, который задавал барабан, но большую часть собравшихся, похоже, занимало что-то вроде спектакля.
– Бог мой! – воскликнул Тео. – Вон там дети летают по воздуху.
– Это те, кто жонглирует детьми, – пояснила Рене.
– Они жонглируют детьми?
– Это древняя традиция у народов гере, дан и, кажется, вобэ. Жонглеры тренируются много месяцев. В племени специально подбирают девочек, худеньких, гибких и неплаксивых. Пять лет – наиболее подходящий возраст.
– И они подбрасывают их в воздух? – удивился Джек. Тео встал на стул, чтобы лучше видеть происходящее.
– Поразительно! Пошли посмотрим.
– В Африке есть несколько странных обычаев, но этот не очень согласуется с моим педиатрическим образованием.
– Думаю, я тоже скажу «пас», – промолвил Джек.
– Поступайте, как знаете. – Тео сунул в рот кусок жареного цыпленка и пошел на другую сторону улицы.
Джек опрокинул еще один стаканчик пальмового вина. Выпив половину бутылки, он начал входить во вкус. Рене, погремев своим стаканом, подняла его и предложила тост:
– Ну, выпьем за упокой души Жан Люка.
Джек выпил, прекрасно понимая, что ей вовсе не хотелось желать «покоя» душе бывшего мужа Салли даже в могиле.
– Это случилось несколько неожиданно, а?
– Не очень. Далоа может оказаться опасным местом, даже если проявлять осторожность.
– Он, надо полагать, был недостаточно осторожен.
– Достаточно одной ошибки. Красный Крест в этом году выбрал Далоа местом для проведения мероприятий в рамках Всемирного дня борьбы со СПИДом.
– Он, наверное, имел слабость к местным женщинам.
– И к некоторым мальчикам, которых покупал.
В голосе Рене прозвучали горькие нотки, а Джек вообще не желал думать о том, насколько часто такое случалось.
– Когда они с Салли развелись? – спросил он.
– Несколько месяцев назад. Но почему вы спрашиваете?
– Я размышлял вот о чем, когда мы ехали сюда. То, что он умер от СПИДа, могло бы пролить свет на состояние рассудка Салли.
– Я тоже размышляла об этом.
– Жан Люк заразил ее СПИДом?
– Не знаю.
– Это могло бы объяснить кое-какие поступки Салли, о которых я слышал.
– Что вы слышали?
Джек не мог сказать ей, что Салли пыталась нанять Татума, чтобы тот убил ее. Это была информация, защищенная привилегией клиента. Ему пришлось ограничиться общими замечаниями, как он делал это во время их встречи в Корхого.
– Она, похоже, не слишком боялась смерти. И мне нелегко говорить это. Я отдаю себе отчет в том, через какие испытания ей пришлось пройти. Как я понимаю, у Салли не осталось стимула к тому, чтобы продолжать жить после убийства дочери. Если у нее был СПИД, то она решила, что незачем оттягивать неизбежное.
– Вы возвращаетесь к той версии, о которой говорили мне раньше, – о том, что Салли могла нанять человека, чтобы тот убил ее?
– Не слишком трудно поверить в то, что Салли в подобной ситуации могла нанять киллера. – Рене посмотрела в сторону, погрустнев. – Я слукавила бы, сказав вам, что судьба Салли не беспокоила меня. Но вашу мысль о том, что она была способна нанять человека, чтобы тот убил ее, я не очень хорошо понимаю. Зачем все так усложнять? Почему не застрелиться самой?
– Это могло быть связано с вами.
– Вы обвиняете меня?
– Нет, нет, напротив.
– Я не совсем понимаю вас.
– Скажу вам то, что прояснит ситуацию. Несколько лет назад я видел телепередачу о какой-то актрисе, получившей премию Академии. Я уже забыл, о ком шла речь, но суть не в этом. Дело в том, что она, до того как стать знаменитой, была так несчастна, что думала покончить с собой. Но она опасалась, что ее родные и друзья почувствуют себя виноватыми, поскольку вовремя не заметили ее глубокой душевной депрессии и не уберегли от самоубийства. Тогда она попыталась нанять человека, который застрелил бы ее, чтобы все походило на обычное убийство. Убийца уговорил ее отказаться от этой затеи.
– Так вы думаете, что Салли...
– Думаю, она нашла менее сострадательного киллера.
– У вас есть соображения насчет того, кто сделал это? Джек посмотрел на другую сторону улицы. Тео танцевал с двумя женщинами, смеялся, размахивал руками – в общем, наслаждался жизнью. Это вдруг напомнило Джеку о разговоре с детективом, занимающимся делом Салли: тот предупредил его о том, что Татум коренным образом отличается от своего брата Тео.
– В этом мне предстоит еще разобраться.
37
Келси ушла с головой в дело об убийстве – во все его этапы, от злого умысла до смертельной раны. Уголовное право было ее любимой дисциплиной на первом курсе, и она несколько последних недель проводила за зубрежкой этого предмета больше времени, чем это было необходимо. Келси почти полностью сосредоточилась на деле Салли Феннинг, в то время как в СМИ появились сообщения о том, что полиция якобы сузила круг подозреваемых. Келси хотелось бы принять участие в заседании суда, если клиенту Джека вынесут обвинение, а сам Джек сочтет, что она хорошо знает все материалы дела.
Допив холодный кофе, Келси закрыла книги. Юридическая библиотека университета Майами работала до полуночи, и она снова досидела до ее закрытия. На коврах уже тихо жужжали пылесосы, а один из тех, кто любит копаться в законах, выражал недовольство по поводу того, что фотокопировальную машину отключили на ночь.
– Спокойной ночи, Фелипе, – сказала Келси молодому студенту с прической «лошадиный хвост», который работал за письменным столом.
– Спокойной... – ответил тот.
Она прошла мимо датчиков и вышла во внутренний дворик через двойные двери. Ночь была прохладной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53