Уайти жил с сыном Терренсом в многоквартирном доме из белого кирпича у самой южной границы города. Квартира была устлана бежевым ковровым покрытием, стены в ней были кремовыми, и пахло в ней мертвенным запахом гостиницы или больницы. Когда они вошли, телевизор был включен, хотя дома никого не было, тихо играла музыка, а на ковре возле черной махины музыкального центра валялись разрозненные части игры «Сега». Напротив телевизора и музыкального центра стояла продавленная кушетка, а судя по оберткам из «Макдональдса» в мусорной корзине, которые тут же заприметил Шон, морозильник здесь был в основном набит готовыми обедами.
— Где Терри? — спросил Шон.
— На хоккее, наверное, — сказал Уайти. — Или на бейсболе... Сейчас сезон. Но больше он увлекается хоккеем. Пропадает на чемпионате.
Шон однажды видел Терри. В четырнадцать тот был здоровенным детиной, настоящим великаном, и Шон представил себе его года через два, представил, в какой ужас будет повергать противника его появление на льду, его мощные, на бешеной скорости броски.
Терри был оставлен на попечение отцу, потому что мать и не думала оспаривать у него это право. Она бросила мужа и сына несколько лет назад ради адвоката, специалиста по гражданскому праву, обвиненного позднее в растрате и, как это слышал Шон, дисквалифицированного. С адвокатом этим она осталась, сохранив хорошие отношения и с Уайти. Во всяком случае, говорил он о ней так, что забывали о его разводе.
Сейчас, войдя в гостиную вместе с Шоном, Уайти тем не менее о нем напомнил. Расстегивая рубашку и поглядывая на разбросанные на полу части «Сеги», он заметил:
— Сьюзен говорит, что мы с Терри устроили здесь настоящую берлогу. Она закатывает глазки, но знаешь, по-моему, это она просто из ревности. Пива или еще чего-нибудь?
Шону вспомнились слова Фрила о том, что Уайти пьет, и он представил себе, каким взглядом тот встретит Уайти, если от него будет разить, как из пивной бочки. А кроме того, зная Уайти, можно было заподозрить и то, что он испытывает его, Шона, — ведь все сейчас смотрят на него с пристрастием.
— Принеси-ка воды, — сказал он, — или кока-колы.
— Вот хороший мальчик, — сказал Уайти. Он улыбался с таким видом, будто действительно испытывал Шона, но что-то неуловимое во взгляде говорило о том, что на самом деле ему хочется выпить. Облизнувшись, Уайти сказал: — Я принесу две банки кока-колы.
Вернувшись из кухни с двумя банками, одну он вручил Шону. Потом направился в ванную, маленькую, рядом с гостиной, и Шон услышал, как он стягивает рубашку и плещется под краном.
— Все это дело становится каким-то неопределенным! — крикнул Уайти из ванной. — У тебя тоже такое чувство?
— Есть немножко, — признался Шон.
— Алиби Феллоу и О'Доннела выглядят вполне солидно.
— Это не означает, что они не могли кого-то нанять, — заметил Шон.
— Согласен. Ты думаешь именно так?
— Да нет. Слишком грязная работа.
— Однако совсем исключить эту версию нельзя.
— Нельзя.
— Надо нам еще раз получше допросить этого паренька Харриса, хотя бы потому, что алиби у него нет. Но вообще-то, старина, не подходит ему такое дело. Слабоват он для этого.
— Но мотив все же усмотреть можно, — сказал Шон. — Например, зреющая ревность к О'Доннелу или что-нибудь в этом роде.
Уайти вышел из ванной, вытирая полотенцем лицо; на белом животе его через всю диафрагму слева направо змеился красный шрам, стягивающий кожу.
— Ну, так что этот парень? — Он опять направился в спальню.
Шон вышел за ним в переднюю.
— Преступником он мне тоже не очень видится, но надо в этом удостовериться точно.
— К тому же есть еще папаша и эти ее полоумные дядюшки, но наши уже переговорили с соседями, и не думаю, что путь наш ведет сюда.
Прислонившись к стене, Шон отпил кока-колы.
— Учитывая полную неопределенность всего этого дерьмового дела, сержант, думаю...
— Да, поделись со мной всеми предположениями. — Уайти появился в коридорчике в накинутой на плечи свежей рубашке. — Старушка эта, Прайор, — сказал он, застегивая пуговицы, — говорила, что не слышала крика.
— Но выстрел слышала.
— Мы решили, что это был выстрел. Но может быть, ты и прав. А вот крика она не слышала.
— Возможно, девчонке Маркус было не до криков: она стукнула злоумышленника дверцей и поспешила поскорее убраться.
— Ну, будь по-твоему. А когда она его увидела? Когда он шел к машине?
Отойдя от Шона, Уайти завернул в кухню.
Отделившись от стены, Шон последовал за ним.
— А это значит, что она, возможно, знала преступника. Потому и сказала ему: «Привет».
— Ага. — Уайти кивнул. — Иначе зачем ей было останавливать машину?
— Нет, — сказал Шон.
— Нет? — Опершись на кухонный стол, Уайти уставился на Шона.
— Нет, — повторил Шон. — Машина стукнулась обо что-то и попала в кювет.
— Однако нет следов торможения.
Шон кивнул:
— Машина ехала со скоростью миль пятнадцать в час, но что-то бросило ее в кювет.
— Что?
— А черт ее знает! Кто руководит расследованием? Ты?
Уайти улыбнулся и одним глотком прикончил свою банку. Он открыл холодильник, чтобы достать еще одну.
— Что может заставить водителя свернуть в кювет, не нажав на тормоза?
— Что-нибудь на дороге, — предположил Шон.
Уайти поднял банку колы в знак согласия.
— Но на дороге мы ничего не нашли.
— Это было уже утром.
— Значит, что-нибудь вроде кирпича?
— Тебе не кажется, что кирпич для этого слишком мал? И поздно ночью...
— Цементная плита.
— Пусть так.
— Во всяком случае, что-то на дороге было, — сказал Уайти.
— Что-то было, — согласился Шон.
— Она резко сворачивает, попадает в кювет, нога соскакивает с тормоза, и мотор вырубается.
— И вот тут и появляется злоумышленник.
— Которого она знает. И что, он просто подходит и набрасывается на нее?
— Она ударяет его дверцей и затем...
— Тебя когда-нибудь ударяли автомобильной дверцей? — Подняв воротник, Уайти накинул на него галстук и стал завязывать узел.
— Бог миловал.
— Это легкий толчок. Если ты стоишь вплотную, а миниатюрная женщина ударяет тебя дверцей от какой-то вшивой «тойоты», такой удар ничего, кроме досады, у тебя вызвать не может. Карен Хьюз показала, что преступник находился в шести дюймах, когда выстрелил в первый раз. В шести дюймах.
Шон понял его.
— Ладно. Но может быть, она упала назад и ногой пнула дверцу? И дверца его ударила.
— Дверцу надо было открыть. Закрытую дверцу она могла пинать сколько угодно, и ничего бы не произошло. Она должна была вручную открыть ее и толкнуть рукой. Так что убийца либо отступил назад и получил удар, когда не ожидал его, либо...
— Либо очень мало весил.
Уайти оправил воротничок.
— И тогда опять всплывает вопрос о следах.
— Эти чертовы следы... — проговорил Шон.
— Да! — рявкнул Уайти. — Именно чертовы! — Он застегнул верхнюю пуговицу и подтянул узел повыше. — Представь, Шон, преступник преследует женщину по парку. Она бежит что есть мочи. Он вот-вот настигнет ее, эта разъяренная обезьяна. Он мчится по парку. И ты хочешь сказать, что нога его ни разу не впечаталась в землю?
— Всю ночь шел дождь.
— Но ее-то следы мы нашли, целых три. Загадка природы!
Опершись о стоявший сзади буфет и откинув голову, Шон старался представить себе всю картину: Кейти Маркус балансирует, сбегая вниз по темному склону возле кинотеатра, кусты царапают ее, волосы мокры от дождя и пота, по рукам и груди струится кровь. И вот темный, без лица силуэт преступника появляется на кромке. Он всего в нескольких шагах, бежит, подгоняемый жаждой убийства. Шону он виделся крупным, рослым, этот выродок. И по-своему хитрым: догадался подложить что-то на дорогу и заполучить Кейти Маркус, отправив в кювет ее машину. И ему хватило хитрости выбрать Сидней-стрит, где его вряд ли кто-нибудь мог увидеть и услышать. То, что его услыхала старушка Прайор, — факт удивительный, этого преступник представить себе никак не мог, потому что даже для Шона оказалось неожиданным открытие, что в этом выгоревшем квартале еще кто-то живет. Все остальное хитрый преступник предусмотрел.
— Думаешь, он схитрил, заметая следы?
— А? — спросил Шон.
— Преступник мог убить ее, а потом вернуться и набросать земли на собственные следы.
— Возможно, но как ему упомнить, куда он ступал? И к тому же в темноте? Даже если допустить, что у него был фонарик. Такое огромное пространство покрыть, отыскать следы, идентифицировать их и уничтожить...
— Но ведь был дождь, старина.
— Да, — вздохнул Уайти. — Я бы мог списать все на дождь, если б парень этот весил фунтов сто пятьдесят, а то и меньше. В противном же случае...
— Брендан Харрис весит что-нибудь вроде этого.
Уайти даже застонал:
— Положа руку на сердце, неужели ты считаешь этого парня способным на такое преступление?
— Нет.
— Ну и я не считаю.
— Ну а вот что твой дружок? Он довольно худенький.
— Кто?
— Бойл.
Шон подался вперед.
— Мы о нем в этом смысле не говорили.
— Ну а сейчас поговорим.
— Погоди-ка...
Уайти предостерегающе поднял руку:
— Он сказал, что покинул бар около часа. Чушь собачья. Ключами от машины в часы саданули без десяти. Кэтрин Маркус ушла из бара в двенадцать сорок пять. Это точные факты, Шон. В алиби этого парня существует временная прореха минимум в пятнадцать минут, о которых нам известно. Откуда мы знаем, когда он явился домой? Я имею в виду, явился на самом деле.
Шон рассмеялся:
— Уайти, он всего лишь человек, оказавшийся в баре.
— В последнем месте, где ее видели. В последнем, Шон. А ты сам сказал...
— Что я сказал?
— Что стоит поискать парня, чье время ушло.
— Я не...
— И я не утверждаю, что это сделал он. Даже близко не утверждаю. И все же. Есть в этом парне нечто подозрительное. Слышал, какую муру он городил насчет того, что городу полезна была бы хорошая волна преступлений. И ведь это он всерьез! Шон поставил на стол пустую банку из-под кока-колы.
— Ты их сдаешь?
Уайти нахмурился:
— Нет.
— Даже по пять центов за банку?
— Шон...
Шон швырнул банку в мусорное ведро.
— Ты хочешь сказать, что такой парень, как Дейв Бойл, может убить свою... кто она ему? — двоюродную племянницу своей жены из-за каких-то застарелых комплексов? Глупее мне ничего не приходилось слышать.
— Однажды мне пришлось арестовывать парня, убившего жену за то, что она дурно отозвалась о его кулинарных способностях.
— Ну, в браке чего не бывает, старина. Там обиды накапливаются годами. А ты заподозрил человека, сказавшего: «Меня бесит, что арендная плата взлетает до небес. Прямо хочется кокнуть парочку-другую окрестных жителей, чтобы жилье подешевело!»
Уайти рассмеялся.
— Что, не так? — сказал Шон.
— Ну, ты так это повернул, — сказал Уайти. — Ладно. Это глупо. Согласен. И все-таки что-то с ним не так. Не будь в его алиби этого временного зазора, я бы слова не сказал. Не встреться он с Кейти в баре в вечер ее гибели, я бы тоже не сказал. Но алиби у него с изъянцем, и Кейти он в тот вечер видел, почему я и говорю: что-то с ним не так. Он утверждает, что отправился потом прямо домой? Хорошо бы это подтвердила его жена. Хорошо бы жилец на первом этаже вспомнил, что слышал его шаги на лестнице в пять минут второго. Ясно? И тогда я вычеркну из памяти эту мысль. Ты на его руку обратил внимание?
Шон промолчал.
— Его правая кисть чуть не вдвое толще левой. Видно, попал совсем недавно в какую-то переделку. Я хочу знать, что это была за переделка. Пусть мне только расскажут о какой-нибудь стычке в баре, и я моментально отстану.
Уайти осушил вторую банку колы и кинул ее в мусорное ведро.
— Дейв Бойл, — сказал Шон. — Значит, ты всерьез хочешь взглянуть на Дейва Бойла?
— Да, бросить взгляд, — сказал Уайти. — Один короткий взгляд.
* * *
Они собрались в комнате для совещаний на третьем этаже возле офисов Отдела убийств и окружной прокуратуры. Фрил предпочитал проводить совещания здесь, потому что в комнате этой обстановка была холодной и строгой, кресла — жесткими, стол — черным, а стены — цементно-серого цвета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65