— Я был отстранен от работы и лишь недавно вернулся, — признался Шон. — Вчера был мой первый рабочий день.
— А что ты такого наделал? — спросил Джимми, наклоняясь над столом.
— Это секретная информация, — сказал Шон.
— Сержант Пауэрс? — сказала Аннабет.
— Ну, полицейский Дивайн, он...
Шон покосился на него:
— У меня тоже есть что про тебя рассказать.
— И то верно. Простите, миссис Маркус, — сказал Уайти.
— Ну что вы...
— Никак невозможно. Простите.
— Шон, — сказал Джимми, и когда тот перевел на него взгляд, Джимми попытался без слов сказать ему, что разговор такой — именно то, что им сейчас надо. Передышка. Тема, не имеющая никакого отношения к похоронам, похоронным бюро, к их утрате.
Черты Шона смягчились, и на секунду он даже стал похож на прежнего одиннадцатилетнего мальчишку. Он кивнул.
Он повернулся к Аннабет со словами:
— Я завалил одного парня фальшивыми штрафами.
— Вы что? — Широко раскрыв глаза, Аннабет подалась вперед, отведя сигарету к уху.
Опустив голову, Шон затянулся сигаретой и выпустил дым к потолку.
— Был парень, которого я невзлюбил, почему — не важно. В общем, раз эдак в месяц я влезал в его сайт с водительским номером и записывал в базу данных различные нарушения при парковке. Показания я разнообразил: то парковка слишком близко к стоящей машине, то парковка в торговой зоне, и так далее, и так далее. Я превратил его в злостного нарушителя, а ему было и невдомек.
— Потому что штрафных квитанций он не получал, — сказала Аннабет.
— Именно. И каждые три недели штраф его увеличивался на пять долларов за неуплату; штрафы росли как снежный ком, пока в один прекрасный день он не получил повестку в суд.
— И не узнал, что задолжал государству что-то около тысячи двухсот долларов, — сказал Уайти.
— Тысячу сто, — уточнил Шон. — Тем не менее он уверяет, что не получал никаких штрафов, но суд ему не верит. Слишком часто им приходится это слышать. Так я уел этого парня. Он в компьютере, а компьютер не лжет.
— Здорово, — сказал Дейв. — И часто ты занимаешься подобным?
— Нет! — отрезал Шон, и Аннабет с Джимми засмеялись. — Я делаю это нечасто, Дэвид.
— Вот ты уже и Дэвидом стал, — заметил Джимми. — Так что берегись!
— Я сделал это только однажды и в одном конкретном случае.
— Каким же образом тебя застукали?
— Оказывается, тетка этого парня работала в инспекции. Представляете?
— Не может быть! — ахнула Аннабет.
Шон кивнул:
— Кто бы мог подумать? Штрафы парень этот заплатил, но потом подключил к этому тетку, а она выследила источник — наше отделение. А так как с этим джентльменом у меня были счеты, начальнику не составило труда, сопоставив мотив со случившимся, сузив круг подозреваемых, вычислить меня. Так я и попался.
— И большие были у тебя неприятности? — спросил Джимми.
— Неприятностей куча, — признался Шон и на этот раз под общий смех. — Целая куча всякой мерзости. Хоть пруд пруди. — Шон перехватил искорку веселости, блеснувшую в глазах Джимми, и рассмеялся сам.
— Да, старине Дивайну солоно пришлось, — сказал Уайти.
— Счастье еще, что журналисты об этом не пронюхали, — заметила Аннабет.
— О, об этом мы позаботились, — сказал Уайти. — Промеж себя мы можем бог знает какие санкции применять, но все, что удалось разузнать этой даме из инспекции, был номер отделения, откуда поступали штрафы, а личный номер полицейского мы от нее скрыли. На что мы ссылались? На описку?
— На сбой в компьютере, — сказал Шон. — Начальство заставило меня выплатить полную компенсацию, хорошенько отчитало и на неделю отстранило от службы, сняв и жалованье, после чего назначило мне трехмесячный испытательный срок. Но вообще могло быть и хуже.
— Могли звания лишить, — сказал Уайти.
— Почему же не лишили? — осведомился Джимми.
Вмяв в пепельницу окурок, Шон взмахнул руками:
— Потому что я суперполицейский. Ты разве не читал обо мне в газетах, Джим?
— Этот зазнайка имеет в виду несколько серьезных дел, которые он раскрыл в последние месяцы, — пояснил Уайти. — Процент раскрываемости у него самый высокий в нашем отделе. Мы только и ждем, когда этот показатель у него станет ниже, чтобы турнуть его.
— Писали о банде, действовавшей на дороге, — сказал Дейв, — и мне встречалось твое имя.
— Вот видишь, Дейв читает, — сказал Шон Джимми.
— Но не пособия по бильярду, — с улыбкой заметил Уайти. — Как ваша рука?
Поглядев на Дейва, Джимми увидел, как тот потупился. Джимми отлично понимал, что второй полицейский издевается над Дейвом, провоцирует его. Слишком часто в былые дни ему приходилось хлебать подобное и самому, чтобы не учуять издевки и не понять, что повод к насмешкам — это рука Дейва. Да что он привязался к этому бильярду?
Дейв открыл было рот, чтобы ответить, но вдруг лицо его исказилось: он увидел что-то за спиной Шона. Джимми проследил за его взглядом, и все в нем замерло, похолодев.
Шон обернулся и увидел Селесту Бойл с темно-синим платьем в руках. Вешалку она прижимала к плечу, поэтому казалось, что платье парит в воздухе отдельно от нее, прикрывая невидимое тело.
Заметив, с каким выражением смотрит на нее Джимми, Селеста сказала:
— Право, Джим, я отвезу платье в похоронное бюро.
Джимми смотрел на нее, словно забыв, что такое движение.
— Не стоит тебе этим заниматься, — сказала Аннабет.
— Но мне хочется, — со странным истерическим смешком сказала Селеста. — Я сделаю это в два счета и буду только рада помочь, Анна!
— Ты серьезно? — спросил Джимми, и голос его был хриплым, как воронье карканье.
— Да, да! — воскликнула Селеста.
Шон даже удивился, насколько явно ей не терпелось уйти. Встав, он подошел к ней, протянул руку:
— Мы немного знакомы. Я Шон.
— Да, верно. — Рука Селесты, когда она пожимала ему руку, была липкой от пота.
— Вы меня однажды стригли, — сказал Шон.
— Да, да, я помню...
— Ну...
— Ну, я...
— Не хочу вас задерживать.
Селеста опять издала этот свой истерический смешок.
— Нет, ничего. Рада была повидаться. Мне пора.
— Пока.
— Пока.
— Пока, милая, — сказал и Дейв, но Селеста была уже за дверью, торопясь к выходу так, словно учуяла утечку газа.
— Черт! — воскликнул Шон, оглянувшись на Уайти.
— Что? — спросил Уайти.
— Оставил блокнот в машине.
— Так сходи за ним тогда, — сказал Уайти.
Идя к входной двери, Шон услышал, как Дейв сказал:
— Он что, не мог вырвать листок из вашего блокнота?
Не останавливаясь, чтобы послушать, какую лапшу будет вешать ему на уши Уайти, Шон спустился вниз и вышел на крыльцо, когда Селеста была уже возле дверцы машины со стороны водителя. Вставив ключ, она открыла дверцу, затем, потянувшись, отперла и заднюю дверцу. Открыв ее, она аккуратно положила платье на заднее сиденье. Захлопывая дверцу, она взглянула поверх капота и увидела спускавшегося по ступенькам Шона, и тот заметил на ее лице выражение ужаса — так смотрит человек, на которого надвигается автобус. Вот сейчас.
Он мог хитрить, а мог говорить прямо, и одного взгляда на ее лицо оказалось достаточным, чтобы понять: единственная надежда для него — это говорить прямо, в открытую. Застать ее врасплох, пока она в панике, пусть и по неизвестной причине.
— Селеста, — сказал он, — я лишь хотел коротко задать вам один вопрос.
— Мне?
Он кивнул и, подойдя к машине, наклонился к ней, обеими руками облокотившись о кузов.
— В котором часу Дейв вернулся домой в субботу вечером?
— Что?
Он повторил вопрос, буравя ее взглядом.
— Почему вас интересует, когда Дейв вернулся в субботу? — спросила она.
— Тут вот какая штука, Селеста. Мы задали Дейву ряд вопросов, потому что он находился в баре Макджилса вместе с Кейти. Некоторые ответы Дейва не согласуются, и это обеспокоило моего коллегу. Я-то думаю, что Дейв просто принял лишнего в тот вечер, почему и запамятовал отдельные детали, но мой коллега никак не может успокоиться. Вот я и хочу узнать, когда точно он вернулся, чтобы коллега перестал меня донимать и мы вплотную занялись бы поисками убийцы.
— Вы думаете, это сделал Дейв?
Шон, отпрянув и склонив голову набок, внимательно посмотрел на нее.
— Я не сказал ничего подобного, Селеста. Почему бы я мог вообразить такое?
— Ну, не знаю...
— Но, однако же, это сказали вы!
— Что? — смутилась Селеста. — О чем мы говорили? Я запуталась.
Шон улыбнулся ободряюще и ласково, как только мог:
— Чем скорее я выясню, когда вернулся домой Дейв, тем скорее я смогу заставить моего коллегу забыть о несообразностях в рассказе вашего мужа и заняться другими вещами.
На минуту вид у нее стал такой, словно еще секунда — и она ринется под колеса. Такой несчастной, запутавшейся она выглядела, что Шон и к ней почувствовал ту же болезненную жалость, которую нередко вызывал у него ее муж.
— Селеста, — начал он, зная, что, послушай Уайти то, что он собирается сказать, и самый низкий балл за прохождение испытательного срока был бы ему обеспечен. — Я не думаю, что это сделал Дейв, клянусь Богом, не думаю. Но коллега мой думает, а он старший по званию. Он решает, какую тактику расследования выбрать. Скажите мне, в котором часу вернулся Дейв, и покончим с этим. И Дейва мы больше нервировать не станем.
— Но вы видели эту машину, — сказала Селеста.
— Что?
— Я слышала ваш разговор внизу. Кто-то видел эту машину на стоянке возле «Последней капли» в ту ночь, когда убили Кейти, и ваш коллега решил, что Кейти убил Дейв.
Черт. Шон не должен допускать даже мысли об этом.
— Мой коллега хочет лишь присмотреться к Дейву. Это не одно и то же. Подозреваемого у нас нет, Селеста. Понятно? Нет, и все! Единственное, что у нас есть, — это дыры в рассказе Дейва. Мы заделаем эти дыры, и все будет кончено. И все довольны.
На него напали, хотелось сказать Селесте. Он вернулся домой весь в крови, но это только потому, что его хотели ограбить. Он не делал этого. А если я и думаю, что мог сделать, то другая часть меня знает, что не такой Дейв человек. Я с ним сплю. Я вышла за него замуж. А за убийцу я бы не вышла, слышишь, ты, полицейская морда!
Она пыталась вспомнить, чем собиралась успокаивать себя во время допроса, когда к ним придут полицейские. В ту ночь, отстирывая кровь от одежды Дейва, она была уверена, что план, как вести себя во время допроса, у нее есть. Но тогда она еще не знала, что убита Кейти и что полицейские станут расспрашивать ее, не замешан ли в этом Дейв. Разве могла она предвидеть такое? А этот полицейский — такой лощеный, самоуверенный и такой милый. Вовсе не похож на пузатого пьянчугу, которого она себе воображала. Он старый друг Дейва. Дейв рассказывал ей, что этот Шон Дивайн был тогда на улице с ним и Джимми Маркусом, когда подъехала машина и увезла Дейва. А потом друг его вырос, превратился в этого умного, красивого парня, с голосом, который слушала бы и слушала, со взглядом, который плавит тебя, как свечку.
Господи Иисусе, как ей быть? Ей нужно время. Время подумать, побыть в одиночестве, разумно все взвесить. Нельзя, чтобы с заднего сиденья на нее смотрело платье мертвой Кейти, а спереди на нее смотрел этот полицейский своими злобными и похотливыми глазами.
Она сказала:
— Я спала.
— Что?
— Я спала, — повторила она. — В субботу, когда Дейв вернулся, я уже была в постели.
Полицейский кивнул. Он опять наклонился к машине и стоял, похлопывая по кузову. Казалось, он удовлетворен. На все свои вопросы он получил ответ. Ей запомнилось, что волосы у него очень густые, а на макушке — темнее, и чернота сползает полосками: темное на светло-русом. Запомнилось, как тогда подумала, что вот такому облысение не грозит.
— Селеста, — произнес он своим вкрадчивым хрипловатым голосом, — по-моему, вы напуганы.
И Селеста почувствовала, как сердце ей сжала чья-то грязная лапа.
— Вы напуганы, и мне кажется, что-то знаете. Я хочу, чтобы вы поняли: я на вашей стороне. И на стороне Дейва.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65