Только капитан Пукхан мог окружить себя такой пьянью...
Де Джонг Теперь был снова одет в твидовый пиджак и нес с собой помятое ведро, накрытое брезентом. Он кивнул Токи, тем самым дав понять, что все пока идет по плану. Токи с русским наганом и Океса с немецким люгером держали под контролем рубку рулевого управления. Их пушки были наведены на первого помощника, рулевого и радиста. Оба якудзы заняли позицию согласно приказу де Джонга: строго внутри рубки рулевого управления около входа, чтобы никто не мог их увидеть с палубы.
Первый помощник, мрачный мускулистый кореец со сломанными зубами и узким лбом, стоял спиной к окну, выходившему на палубу. Его руки были скрещены на груди. Когда де Джонг вошел в рубку рулевого управления, он, не отрываясь, уперся в него взглядом. Де Джонг про себя определил его как бузотера. Рулевой, седой японец с сутулыми плечами, стоял за штурвалом. Это был давно со всем смирившийся алкоголик. Он не представлял абсолютно никакой опасности. Радист, маленький, с детским лицом японец, был еще подростком; он лежал лицом вниз на полу посреди рубки, головой к двери. Когда вошел де Джонг, он поднял лицо, залитое слезами, и спросил, застрелят ли его. Ответа не последовало.
Итак, только первый помощник что-то представлял из себя, и де Джонг задумался — убивать его или нет. Он решил не убивать. Ему был нужен этот ублюдок. Капитан Пукхан возлагал на него обязанности по поддержанию должного порядка среди членов экипажа, который он и поддерживал своей свирепостью. Помимо этого своего особенного умения, первый помощник был просто обыкновенным злобным орудием. Волком, рожденным уничтожать. Паруса его ума никогда не наполнялись ветром философского самосозерцания. И де Джонг подумал, что сейчас как раз подходящий момент наполнить его паруса нужным ветром.
Де Джонг поставил ведро на пол рубки и вытащил из внутреннего кармана пиджака тонкую серебряную фляжку. Он открыл ее и влил себе в рот немного бренди, но не проглотил. Он только размазал языком эту огненную жидкость по рту и посмотрел на первого помощника, который своим взглядом, как штопором, ввинчивался в глаза де Джонга. Не глядя вниз, де Джонг слегка коснулся ведра ногой, потом вдруг резко толкнул его к первому помощнику. Ведро, брезент и круглый предмет из ведра покатились по полу. Ведро с зацепившимся за него брезентом откатилось влево, а круглый предмет подкатился и ударился о ноги первого помощника. Круглый предмет оказался окровавленной головой капитана Пукхана. Рот ее был разрезан от уха до уха, и это придавало лицу отвратительную самодовольную ухмылку. Нос и уши были отрезаны. На лбу было вырезано по-японски Иуда.
Первый помощник с открытым ртом отпрянул назад. Он схватился за стену, чтобы не упасть, и посмотрел на де Джонга, как будто видел его в первый раз. Радист зашелся в плаче, а рулевой отвернулся; рухнув на штурвал, чтобы хоть как-то удержаться на ногах. Оба якудзы с трудом скрывали свое потрясение от увиденного. Токи, старший, сколько мог смотрел на голову, но потом начал быстро-быстро моргать и отвел взгляд к потолку. Де Джонг проглотил бренди, приказал первому помощнику поднять голову, положить ее обратно в ведро и вынести ведро из рубки. Дюжий кореец подчинился и принялся выполнять приказание, стараясь не смотреть при этом на голову. Когда он быстро взглянул на де Джонга, перед тем, как снова уткнуться взглядом в пол, его глаза были почти так же безжизненны, как и глаза капитана Пукхана, чья голова, лишенная тела, была достаточным аргументом даже для такого дурака, как первый помощник.
Теперь, когда люди в рубке рулевого управления были совершенно деморализованы, де Джонг еще глотнул, предварительно подержав во рту, бренди, закрыл фляжку и сел к столу радиста. Он вытащил из внутреннего кармана пиджака маленькую черную книжку, открыл ее на последней странице и достал сложенный листок бумаги, испещренный японскими иероглифами. Это был строго засекреченный список всех военных японских кораблей, находившихся на оперативном пространстве Японского моря в течение ближайших пяти дней. Он посмотрел на настольный календарь, затем заглянул в список и отложил его в сторону. Он снова открыл свою черную книжку, книжку шифров.
Пятеро японцев и корейцев, застыв за спиной де Джонга, наблюдали, как он молча изучал свою черную книжку. Минуту спустя он отложил книжку, перевернув ее обложкой вверх, надел наушники и включил рацию. Он ослабил галстук, давая время рации прогреться. Затем, настроившись на определенную частоту, он сразу же повел передачу. Он стучал ключом в заученном ритме, глаза его смотрели прямо в пустое серое море.
Поступило подтверждение приема радиограммы.
Он переключился на прием. Используя оставленные на столе радистом карандаш и блокнот, де Джонг быстро записывал принимаемую радиограмму японскими иероглифами. Бегло просмотрев принятое сообщение, он подтвердил его и выключил рацию.
Перевернув свою книжку с шифром, он начал декодировать принятую радиограмму. Внимательно прочитав расшифрованную радиограмму, он сунул ее и записную книжку назад во внутренний карман пиджака. Он связался с субмариной, находящейся в трех милях от Укаи. Он лично знал ее командира и ожидал от него быстрой реакции. Но командир хотел уяснить для себя, чего хочет де Джонг, а это значило, что он будет связываться с Японией. Так же кто-то должен был, в свою очередь, связаться с бароном Канамори, который подтвердил бы некоторые кодированные слова в радиограмме де Джонга. Весь процесс мог занять довольно много времени. Все, что оставалось де Джонгу — это ждать. И надеяться, что никто на судне ничего не заподозрит.
Укаи теперь совсем остановился. Под пушками якудзы первый помощник, остававшийся в рубке, объявил команде, что случилась поломка двигателя. Капитан Пукхан и вахта машинного отделения сейчас как раз занята устранением поломки. Все должны оставаться на своих местах. Даже таинственный полковник должен был купиться на эту маленькую ложь. Но, так как он был очень недоверчив, долго это продолжаться не могло. Де Джонг знал, насколько подозрительным был полковник.
Пара уколов ножом — и капитана Пукхана не пришлось больше упрашивать, он выболтал все, не останавливаясь. Человек в каюте номер два был полковник Такео, грубый, жестокий офицер Кемпей-Тай, который встречал де Джонга в его первую поездку в Японию шесть лет назад и с тех пор стал его злейшим врагом. Такео, который завидовал успехам де Джонга как секретного агента. Который пытался устранить его несколько раз и мог бы в этом преуспеть, если бы не барон Канамори. Такео, который упорно отказывался называть его по японскому имени: Ямага Разан.
Де Джонг оставил рацию и подошел к окну, выходящему на палубу и каюты. Он держался чуть правее, чтобы его не было видно снизу. Когда де Джонга приняли в Кемпей-Тай, Такео пришел в бешенство. Бог свидетель, де Джонг заслуживал почтения в десять раз больше, чем имел. Но Такео относился к тем японцам, которые питают патологическую ненависть ко всему неяпонскому. В день его принятия в ряды секретной полиции Такео бросил ему в лицо:
— Я поклялся кровью, что убью тебя до того, как кончится эта война.
Де Джонг всегда будет оставаться чужаком, грязным выкидышем чуждого лона. Он — крыса, которая в поисках защиты вползла в задницу барона Канамори, но когда-нибудь ее везение кончится. Ни один гайджин в мире не достоин находиться среди японцев.
Де Джонг не ответил. Ответить означало предупредить, но не в традициях японцев было предупреждать врага, и он не хотел нарушать эту традицию. Де Джонг давно уже в своем сердце обнажил меч против Такео. Кроме того, нет в мире лекарства, чтобы вылечить дурака.
Поездка де Джонга на «Укаи» была для Такео шансом, который, по словам покойного капитана Пукхана, он давно уже искал. Лучше убрать гайджина вдали от глаз его друзей, чем делать это в Японии. За помощь Пукхан и его команда будут вознаграждены героином и благосклонностью секретной полиции. А сколько из команды готовы окунуть руки в кровь де Джонга? Все. На него у них всегда был зуб.
Когда убрать де Джонга? Капитан Пукхан сказал, что сегодня вечером. В столовой судна. Наркотик в еду, потом обезглавить. И никаких расследований по поводу смерти гайджина не будет, уж здесь полковник Такео постарается. В Японии его сказку примут за чистую монету. Гайджин дезертировал в вооруженные силы Великобритании в Китае. Разумеется, с героином барона. Чтобы успокоить Пукхана, голова которого шла кругом, Такео пообещал ему по возможности скоро ликвидировать и барона.
А что касается гайджина, так не предупреждал ли Такео всегда, не говорил ли о нем все это время? Вот почему он лично сопровождал иностранца по Японскому морю. Печально, но надо признаться, что Такео не смог предотвратить побег англичанина, гори этот гайджин ясным огнем в самых жарких местах ада и рождайся он тысячу раз без глаз и языка за свое предательство.
И если бы не похоть Такео, план его мог бы вполне удаться.
Де Джонг отвернулся от окна и посмотрел на рацию. Касуми была в каюте номер два с Такео. Де Джонга угнетало то, что он послал ее туда. К несчастью, не было другой возможности отвлечь внимание Такео — он был неумен, но хитер и подозрителен. И любой другой путь мог привести к неудаче.
Как агент, де Джонг и раньше использовал женщин, но никогда об этом не задумывался. Почему же его так беспокоило то, что Такео мог сделать с этой девочкой?
Любовь. Активность желез, не более того. Секс с приправой сентиментальности. Так или иначе, но Касуми была ему небезразлична. Она заставила его задуматься, сможет ли он и дальше жить в одиночестве, узнав ее. Он не знал, как и почему так получилось, но она ему понравилась. Одному Богу известно, что управляло им. Тянуло ли его к ней? Да. Не по его воле, а по карме. И он должен был вырвать ее из лап Такео чем быстрее, тем лучше.
Он сел за стол радиста и в рассеянности начал выстукивать невключенным ключом рации сообщение, которое он только что отправил. И чем дольше сидит он за этим столом, тем дольше приходится страдать Касуми в руках Такео. Де Джонг поднялся и начал прохаживаться по рубке.
Хватит думать о ней. Хватит представлять, как она стучит в дверь Такео, быстро смахивая слезу, как входит в его каюту, потому что де Джонг пообещал ей отослать ее письмо родителям.
Он прохаживался по рубке и смотрел на каюты. Ярость охватывала его.
Только через тридцать пять минут пришел ответ от барона. В течение всего этого времени ни один из находящихся в рубке рулевого управления не проронил ни слова. Тишина обволакивала каждую мысль и действие гайджина.
Де Джонг расшифровал сообщение барона, полученное через субмарину, и молча прочитал его.
— Очень даже здорово, — сказал он и встал.
Его якудзы были наготове и ловили каждое его движение.
Он вытащил ключи капитана Пукхана из нагрудного кармана своего твидового пиджака и бросил их первому помощнику. Смешно было видеть, как ключи отскочили от груди корейца, вывалились из его корявых пальцев, когда он неловко попытался схватить их и не смог, как неуклюже он согнулся чтобы поднять их с пола. Над входом в рубку рулевого управления висела ракетница. Де Джонг снял ее, удостоверился, что она заряжена, и сунул в карман пиджака. Не поворачиваясь, он приказал первому помощнику следовать за ним. Он улыбнулся, когда дюжий кореец бросился выполнять его команду.
* * *
Ответа не, последовало. Первый помощник еще раз постучал в дверь каюты номер два. На этот раз он дождался ответа. Изнутри послышалась ругань полковника Такео, который был недоволен тем, что его прервали, и требовал, чтобы его больше не беспокоили. Зайди позже. Первый помощник назвал себя, сказав, что капитан приказал ему принести два сообщения в каюту полковника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Де Джонг Теперь был снова одет в твидовый пиджак и нес с собой помятое ведро, накрытое брезентом. Он кивнул Токи, тем самым дав понять, что все пока идет по плану. Токи с русским наганом и Океса с немецким люгером держали под контролем рубку рулевого управления. Их пушки были наведены на первого помощника, рулевого и радиста. Оба якудзы заняли позицию согласно приказу де Джонга: строго внутри рубки рулевого управления около входа, чтобы никто не мог их увидеть с палубы.
Первый помощник, мрачный мускулистый кореец со сломанными зубами и узким лбом, стоял спиной к окну, выходившему на палубу. Его руки были скрещены на груди. Когда де Джонг вошел в рубку рулевого управления, он, не отрываясь, уперся в него взглядом. Де Джонг про себя определил его как бузотера. Рулевой, седой японец с сутулыми плечами, стоял за штурвалом. Это был давно со всем смирившийся алкоголик. Он не представлял абсолютно никакой опасности. Радист, маленький, с детским лицом японец, был еще подростком; он лежал лицом вниз на полу посреди рубки, головой к двери. Когда вошел де Джонг, он поднял лицо, залитое слезами, и спросил, застрелят ли его. Ответа не последовало.
Итак, только первый помощник что-то представлял из себя, и де Джонг задумался — убивать его или нет. Он решил не убивать. Ему был нужен этот ублюдок. Капитан Пукхан возлагал на него обязанности по поддержанию должного порядка среди членов экипажа, который он и поддерживал своей свирепостью. Помимо этого своего особенного умения, первый помощник был просто обыкновенным злобным орудием. Волком, рожденным уничтожать. Паруса его ума никогда не наполнялись ветром философского самосозерцания. И де Джонг подумал, что сейчас как раз подходящий момент наполнить его паруса нужным ветром.
Де Джонг поставил ведро на пол рубки и вытащил из внутреннего кармана пиджака тонкую серебряную фляжку. Он открыл ее и влил себе в рот немного бренди, но не проглотил. Он только размазал языком эту огненную жидкость по рту и посмотрел на первого помощника, который своим взглядом, как штопором, ввинчивался в глаза де Джонга. Не глядя вниз, де Джонг слегка коснулся ведра ногой, потом вдруг резко толкнул его к первому помощнику. Ведро, брезент и круглый предмет из ведра покатились по полу. Ведро с зацепившимся за него брезентом откатилось влево, а круглый предмет подкатился и ударился о ноги первого помощника. Круглый предмет оказался окровавленной головой капитана Пукхана. Рот ее был разрезан от уха до уха, и это придавало лицу отвратительную самодовольную ухмылку. Нос и уши были отрезаны. На лбу было вырезано по-японски Иуда.
Первый помощник с открытым ртом отпрянул назад. Он схватился за стену, чтобы не упасть, и посмотрел на де Джонга, как будто видел его в первый раз. Радист зашелся в плаче, а рулевой отвернулся; рухнув на штурвал, чтобы хоть как-то удержаться на ногах. Оба якудзы с трудом скрывали свое потрясение от увиденного. Токи, старший, сколько мог смотрел на голову, но потом начал быстро-быстро моргать и отвел взгляд к потолку. Де Джонг проглотил бренди, приказал первому помощнику поднять голову, положить ее обратно в ведро и вынести ведро из рубки. Дюжий кореец подчинился и принялся выполнять приказание, стараясь не смотреть при этом на голову. Когда он быстро взглянул на де Джонга, перед тем, как снова уткнуться взглядом в пол, его глаза были почти так же безжизненны, как и глаза капитана Пукхана, чья голова, лишенная тела, была достаточным аргументом даже для такого дурака, как первый помощник.
Теперь, когда люди в рубке рулевого управления были совершенно деморализованы, де Джонг еще глотнул, предварительно подержав во рту, бренди, закрыл фляжку и сел к столу радиста. Он вытащил из внутреннего кармана пиджака маленькую черную книжку, открыл ее на последней странице и достал сложенный листок бумаги, испещренный японскими иероглифами. Это был строго засекреченный список всех военных японских кораблей, находившихся на оперативном пространстве Японского моря в течение ближайших пяти дней. Он посмотрел на настольный календарь, затем заглянул в список и отложил его в сторону. Он снова открыл свою черную книжку, книжку шифров.
Пятеро японцев и корейцев, застыв за спиной де Джонга, наблюдали, как он молча изучал свою черную книжку. Минуту спустя он отложил книжку, перевернув ее обложкой вверх, надел наушники и включил рацию. Он ослабил галстук, давая время рации прогреться. Затем, настроившись на определенную частоту, он сразу же повел передачу. Он стучал ключом в заученном ритме, глаза его смотрели прямо в пустое серое море.
Поступило подтверждение приема радиограммы.
Он переключился на прием. Используя оставленные на столе радистом карандаш и блокнот, де Джонг быстро записывал принимаемую радиограмму японскими иероглифами. Бегло просмотрев принятое сообщение, он подтвердил его и выключил рацию.
Перевернув свою книжку с шифром, он начал декодировать принятую радиограмму. Внимательно прочитав расшифрованную радиограмму, он сунул ее и записную книжку назад во внутренний карман пиджака. Он связался с субмариной, находящейся в трех милях от Укаи. Он лично знал ее командира и ожидал от него быстрой реакции. Но командир хотел уяснить для себя, чего хочет де Джонг, а это значило, что он будет связываться с Японией. Так же кто-то должен был, в свою очередь, связаться с бароном Канамори, который подтвердил бы некоторые кодированные слова в радиограмме де Джонга. Весь процесс мог занять довольно много времени. Все, что оставалось де Джонгу — это ждать. И надеяться, что никто на судне ничего не заподозрит.
Укаи теперь совсем остановился. Под пушками якудзы первый помощник, остававшийся в рубке, объявил команде, что случилась поломка двигателя. Капитан Пукхан и вахта машинного отделения сейчас как раз занята устранением поломки. Все должны оставаться на своих местах. Даже таинственный полковник должен был купиться на эту маленькую ложь. Но, так как он был очень недоверчив, долго это продолжаться не могло. Де Джонг знал, насколько подозрительным был полковник.
Пара уколов ножом — и капитана Пукхана не пришлось больше упрашивать, он выболтал все, не останавливаясь. Человек в каюте номер два был полковник Такео, грубый, жестокий офицер Кемпей-Тай, который встречал де Джонга в его первую поездку в Японию шесть лет назад и с тех пор стал его злейшим врагом. Такео, который завидовал успехам де Джонга как секретного агента. Который пытался устранить его несколько раз и мог бы в этом преуспеть, если бы не барон Канамори. Такео, который упорно отказывался называть его по японскому имени: Ямага Разан.
Де Джонг оставил рацию и подошел к окну, выходящему на палубу и каюты. Он держался чуть правее, чтобы его не было видно снизу. Когда де Джонга приняли в Кемпей-Тай, Такео пришел в бешенство. Бог свидетель, де Джонг заслуживал почтения в десять раз больше, чем имел. Но Такео относился к тем японцам, которые питают патологическую ненависть ко всему неяпонскому. В день его принятия в ряды секретной полиции Такео бросил ему в лицо:
— Я поклялся кровью, что убью тебя до того, как кончится эта война.
Де Джонг всегда будет оставаться чужаком, грязным выкидышем чуждого лона. Он — крыса, которая в поисках защиты вползла в задницу барона Канамори, но когда-нибудь ее везение кончится. Ни один гайджин в мире не достоин находиться среди японцев.
Де Джонг не ответил. Ответить означало предупредить, но не в традициях японцев было предупреждать врага, и он не хотел нарушать эту традицию. Де Джонг давно уже в своем сердце обнажил меч против Такео. Кроме того, нет в мире лекарства, чтобы вылечить дурака.
Поездка де Джонга на «Укаи» была для Такео шансом, который, по словам покойного капитана Пукхана, он давно уже искал. Лучше убрать гайджина вдали от глаз его друзей, чем делать это в Японии. За помощь Пукхан и его команда будут вознаграждены героином и благосклонностью секретной полиции. А сколько из команды готовы окунуть руки в кровь де Джонга? Все. На него у них всегда был зуб.
Когда убрать де Джонга? Капитан Пукхан сказал, что сегодня вечером. В столовой судна. Наркотик в еду, потом обезглавить. И никаких расследований по поводу смерти гайджина не будет, уж здесь полковник Такео постарается. В Японии его сказку примут за чистую монету. Гайджин дезертировал в вооруженные силы Великобритании в Китае. Разумеется, с героином барона. Чтобы успокоить Пукхана, голова которого шла кругом, Такео пообещал ему по возможности скоро ликвидировать и барона.
А что касается гайджина, так не предупреждал ли Такео всегда, не говорил ли о нем все это время? Вот почему он лично сопровождал иностранца по Японскому морю. Печально, но надо признаться, что Такео не смог предотвратить побег англичанина, гори этот гайджин ясным огнем в самых жарких местах ада и рождайся он тысячу раз без глаз и языка за свое предательство.
И если бы не похоть Такео, план его мог бы вполне удаться.
Де Джонг отвернулся от окна и посмотрел на рацию. Касуми была в каюте номер два с Такео. Де Джонга угнетало то, что он послал ее туда. К несчастью, не было другой возможности отвлечь внимание Такео — он был неумен, но хитер и подозрителен. И любой другой путь мог привести к неудаче.
Как агент, де Джонг и раньше использовал женщин, но никогда об этом не задумывался. Почему же его так беспокоило то, что Такео мог сделать с этой девочкой?
Любовь. Активность желез, не более того. Секс с приправой сентиментальности. Так или иначе, но Касуми была ему небезразлична. Она заставила его задуматься, сможет ли он и дальше жить в одиночестве, узнав ее. Он не знал, как и почему так получилось, но она ему понравилась. Одному Богу известно, что управляло им. Тянуло ли его к ней? Да. Не по его воле, а по карме. И он должен был вырвать ее из лап Такео чем быстрее, тем лучше.
Он сел за стол радиста и в рассеянности начал выстукивать невключенным ключом рации сообщение, которое он только что отправил. И чем дольше сидит он за этим столом, тем дольше приходится страдать Касуми в руках Такео. Де Джонг поднялся и начал прохаживаться по рубке.
Хватит думать о ней. Хватит представлять, как она стучит в дверь Такео, быстро смахивая слезу, как входит в его каюту, потому что де Джонг пообещал ей отослать ее письмо родителям.
Он прохаживался по рубке и смотрел на каюты. Ярость охватывала его.
Только через тридцать пять минут пришел ответ от барона. В течение всего этого времени ни один из находящихся в рубке рулевого управления не проронил ни слова. Тишина обволакивала каждую мысль и действие гайджина.
Де Джонг расшифровал сообщение барона, полученное через субмарину, и молча прочитал его.
— Очень даже здорово, — сказал он и встал.
Его якудзы были наготове и ловили каждое его движение.
Он вытащил ключи капитана Пукхана из нагрудного кармана своего твидового пиджака и бросил их первому помощнику. Смешно было видеть, как ключи отскочили от груди корейца, вывалились из его корявых пальцев, когда он неловко попытался схватить их и не смог, как неуклюже он согнулся чтобы поднять их с пола. Над входом в рубку рулевого управления висела ракетница. Де Джонг снял ее, удостоверился, что она заряжена, и сунул в карман пиджака. Не поворачиваясь, он приказал первому помощнику следовать за ним. Он улыбнулся, когда дюжий кореец бросился выполнять его команду.
* * *
Ответа не, последовало. Первый помощник еще раз постучал в дверь каюты номер два. На этот раз он дождался ответа. Изнутри послышалась ругань полковника Такео, который был недоволен тем, что его прервали, и требовал, чтобы его больше не беспокоили. Зайди позже. Первый помощник назвал себя, сказав, что капитан приказал ему принести два сообщения в каюту полковника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75