Именно аскетизм якобы лежит в основе любого великого начинания и все зависит от того, в чьих руках оказывается его судьба...
С моралью иезуитизма сталкиваешься и сейчас чуть ли не на каждом шагу в обыденной жизни. Обычно под нею имеется в виду не какая-то особая этика, а довольно гибкая трактовка нравственности, позволяющая посредством двусмысленных выражений и скрытых оговорок нарушать закон, не преступая его буквы. Сами себя иезуиты относят к снисходительной школе богословия и практике покаяния, потому-де и пускают в ход все возможные средства, свободно манипулируют различными видами греха - от смертного до искупаемого или дозволенного. Отсюда и их готовность признать перед грешником смягчающие вину обстоятельства, что подкупает государственных мужей, выбирающих именно учеников Лойолы на роль своих духовников.
Итак, для иезуитов грех появляется только в том случае, если совершающий грехопадение вполне осознанно стремится ко злу. Скажем, сдает он дом проституткам. Сие позволительно, когда в договоре об аренде не значится, для чего помещение сдается. Можно даже подбросить кому-то своего внебрачного ребенка во избежание позора, но надо лишь предварительно крестить его. Прикосновение к грудям женщины - грех искупаемый, даже если она монахиня. Контрабанда - то же не грех. Вот неповиновение орденскому начальству - это уже смертный грех без оговорок.
Члены Ордена традиционно уделяют исключительное внимание хорошим манерам и культуре речи, умению вести себя в обществе спокойно, корректно и с изящным достоинством. То есть внешний лоск считается столь же необходимым, как и духовное или умственное развитие. Сам Генерал Лойола подвергал себя довольно суровому аскетизму, тем не менее своих братьев во Христе остерегал от вредного для здоровья умерщвления плоти или переутомления, всячески поощрял занятия на свежем воздухе...
При любых превратностях благих намерений, следуя нетленным инструкциям своего вдохновителя, иезуит неизменно держит голову чуть наклоненной вперед и никогда в сторону, опускает глаза настолько, чтобы искоса наблюдать за собеседником и не смотреть на него в упор. Он не хмурит брови, не морщит нос, не разевает рот, не сжимает плотно губы. Походку старается выдерживать степенной, вид сохранять невозмутимый, больше довольный, нежели печальный.
Еще при живом Лойоле братья-монахи направляются поначалу в Вену, откуда перебираются в Прагу, дальше в Будапешт и Варшаву. В тогдашней Московии будет править Иоанн Четвертый, известный в Европе как "Великий Князь Московский Хуан до Базилио". В столицу великого княжества прибудет посол Рима, иезуит Антоний Поссевино и поведет с царем богословские беседы, каждый раз одаривая его редкими книгами для личной библиотеки. Одновременно папский нунций постарается исполнить секретное поручение понтифика не задерживать военных успехов польского короля Батория и под предлогом заключения мира накинуть на Россию петлю, притянув её к подножию Священного Престола.
На основании увиденного в Московии Поссевино в своем дипломатическом донесении отметит обыкновение московитов думать о своем государе, как о человеке, благодаря которому они преуспевают и находятся в добром здравии. "Подобное о себе мнение он поддерживает среди своих с удивительной строгостью, так что решительно хочет показаться чуть ли не первосвященником и в то же время императором, - сделает заключение посол. - Можно было бы подумать, что народ сей скорее рожден для рабства, чем сделался таковым, если бы большая часть их не познала порабощения и не знала, что их дети со всем своим имуществом будут убиты или уничтожены, если перебегут куда-нибудь за границу. С детства привыкнув к такому образу жизни, они как бы изменили свою природу и стали в высшей степени превозносить все эти качества своего князя и утверждать, что они сами живут и благоденствуют, если живет и благоденствует князь. Что бы они ни видели у других , этому не придают большого значения, хотя мыслящие более здраво и побывавшие за границей без особого труда признают силу и могущество других государей, если не приходится опасаться доносчика."
Страна Московия долго ещё будет казаться римской курии тщательно скрываемой тайной. Иван Грозный приобретет в Европе репутацию варвара не столько за его зверства в буйных кровавых оргиях, сколько за отказ принять причастие от Наместника Господа Бога даже в обмен на предоставление ему королевского титула. В умах понтификов, Россией будут править коварные заговорщики, для которых ничего не стоит отправить на тот свет самого Папу Римского, посему станут посылать туда в разведку своих нунциев или даже целые армии подпавших под их духовное водительство государств Европы, дабы вымести железной метлой православие и создать единую, подвластную Риму христианскую Церковь.
При отце Петра Великого, царе Алексее Михайловиче, сотрудник посольства Священной Римской Империи, иезуит Карло Маурицио Вота создаст в Москве иезуитскую миссию и школу, но долго не протянет и будет выдворен за негласные контакты с фаворитом царевны Софии, князем Василием Голициным. С самим Петром иезуиты установят знакомство ещё во время его поездки в Западную Европу, а чуть позднее, с царского дозволения, построят в российской столице церковь Святой троицы. Однако терпение Петра лопнет, когда, действуя под прикрытием германского посольства, попытаются пролезть в оппозиционно настроенное окружение царевича Алексея: в это время, вместе с князем Василием Голициным покровительствовать им будет генерал ирландского происхождения Патрик Гордон. Перед своим очередным выдворением из России члены Ордена все же успеют заложить многое из своей классической системы воспитания в основу церковно-приходской школы. Разбредясь же по Прибалтике, Белоруссии и Украине, приступят к строительству переходного мостика-унии для привлечения православных в католическую веру.
Как ни сильны духом иезуиты, искушения златострастия не обойдут и их стороной, в результате чего Папа Римский Климент Х1У решится даже упразднить Орден. В этот злосчастный для них период опалы своим расположением их одарит Екатерина Великая. При ней солдаты Лойолы подпадут под жесткий полицейский контроль, но от шпионства не откажутся и под видом просветительской деятельности возьмутся за старое - "соблазнять в латинство".
Павел Первый позволит иезуитам заполонить Мальтийский Орден, активизировать их тайную пропаганду среди униатов. Любимец императора, "черный гвардеец" из Вены Гавриил Грубер откроет коллегию при римско-католической церкви Святой Екатерины в Петербурге, а потом и "благородный пансион аббата Николя", куда вовлечет отпрысков самых видных княжеских семей. За успехи Папа Римский назначит Грубера Генералом Ордена иезуитов в Российской Империи. Видя, как все большее число особ аристократии тайно или открыто переходит в католичество, Александр Первый подпишет указ об их высылке из России.
С тех пор пройдет столетие прежде, чем восставший из пепла и восстановленный в правах Орден снова появится в первопрестольной. На сей раз сразу после Великой Октябрьской революции римская курия направит туда французского иезуита Мишеля д Эрбиньи вести переговоры с большевистским правительством и налаживать контакты с католическими священниками в Советской России. Находясь в Москве под защитой дипломатического иммунитета, он передаст им особое распоряжение Папы Римского сохранять в тайне новую конфессиональную веру обращенных в католичество православных, совершать мессы в любом месте и любое время. Тогдашний Ватикан приступит к подготовке миссионеров для России, внешне похожих на православных священников, а заодно станет готовить почву к избранию нового Патриарха Всея Руси, который тайными нитями был бы связан со Святым Престолом. Вернувшись в Рим, все тот же д Эрбиньи сообщит главному московскому попечителю всех католиков в СССР епископу Невэ о планах курии по продвижению в Патриархии владыки Ворфоломея, негласно принявшего католичество и, в случае своего избрания, готового подписать унию. Для этих целей Папа даже намерен будет продемонстрировать ответный щедрый жест подарить России мощи Святителя Николая Угодника.
В общем, Ватикан будет считать чуть ли не своей священной обязанностью осуществлять духовное попечительство над православными странами. В Риме станут объяснять это тем, что крещение Руси произвел Святой Равноапостольный Великий Князь Владимир в 988 году в днепровских водах, то есть ещё до разделения церквей спустя шестьдесят шесть лет, а отсюда, мол, и проистекает вечный долг России перед Римской Католической Церковью.
*
Уже далеко за полночь. Всё тот же дом Каса де ла Страда на Капитолийском холме Рима. Понурив голову, опираясь на трость сидит на скамейке Игнатий Лойола.
За спиной Генерала появляется его личный секретарь Хуан де Поланко. Используя весь свой такт, пытается мягко нарушить покой хозяина.
- Ваше Святейшество! - почти шепотом говорит он старцу. - Я вынужден известить вас о неожиданном визите к нам довольно странной личности. Прислуга утверждает, что никто в дверь не входил. Человек этот вырос прямо перед моим столом, будто из воздуха. Одет опрятно и в такое платье, какое я нигде раньше не видел. Говорит на кастильском необычно, но мысль выражает ясно. Представился членом Ордена меченосцев из Московии. Говорит, до Рима добирался каким-то окольным путем и непременно должен побеседовать с вами с глазу на глаз. Слуги тщательно обыскали его, ничего подозрительного не нашли.
Лойола задумывается и, словно в прострации, дает секретарю указание:
- Через четверть часа приведи его в мой кабинет. Дверь в свою комнату держи полуоткрытой и записывай весь мой с ним разговор. Прислуга пусть будет готова к любой конъюнктуре. И самое главное, пошли кого-то из слуг немедленно за стражей. Просто так его отпускать нельзя.
Полутемная комната со сводчатым потолком и окном из готического стекла. Вдоль стен огромные книжные шкафы, в дальнем углу покрытый пледом кожаный диван. Из соседнего помещения, дверь куда приоткрыта, брезжит полоска света. За массивным столом в кресле с высокой спинкой сидит Лойола в черном плаще и шляпе-треуголке.
В кабинет заходит секретарь Хуан де Поланко. За ним высокий, дородный мужчина в сером твидовом пиджаке с красной гвоздикой в петлице. Судя по всему, он смущен, несколько напряжен и не уверен, с чего начинать. Оторвав взгляд от бумаг, Лойола устремляет глаза на посетителя. Невнятно представив человека в черном костюме, секретарь удаляется.
- Ваше Святейшество! - с подчеркнутой любезностью обращается посетитель. - Я никогда бы не дерзнул просить у вас аудиенции, не зная, с кем имею честь говорить и не занимайся чем-то очень похожим на ваше делом. Мне приходилось состоять в Ордене странствующих в тени.. Зовут меня Алекс Крепкая Гора. Свои меня называли ещё и Мавром. Родом я из России, крещен в Русской Православной Церкви.
Генерал выпрямляется, бросает перо на стол, чуть опрокидывается на спинку кресла и совершенно спокойно, без толики удивления произносит:
- Русин из Московии! К тому же, православец...
Далее лучше привести стенографическую запись беседы, сделанную в соседней комнате Хуаном де Поланко. Так оно будет вернее и зараз соответствовать тогдашней эпохи на стыке Средневековья и Возрождения, когда было принято свои взгляды излагать в разговорной форме диалога.
МАВР. И ведь действительно звучит несколько странно для вас.
ГЕНЕРАЛ. Какое-то время назад вашим послом при Его Святейшестве Папе был Никита Карачаров. Лео Десятый рассчитывал тогда на помощь Великого Князя Василия в борьбе с турецким султаном Селимом и надеялся воссоединить церкви, при условии признания вами духовного главенства Рима.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
С моралью иезуитизма сталкиваешься и сейчас чуть ли не на каждом шагу в обыденной жизни. Обычно под нею имеется в виду не какая-то особая этика, а довольно гибкая трактовка нравственности, позволяющая посредством двусмысленных выражений и скрытых оговорок нарушать закон, не преступая его буквы. Сами себя иезуиты относят к снисходительной школе богословия и практике покаяния, потому-де и пускают в ход все возможные средства, свободно манипулируют различными видами греха - от смертного до искупаемого или дозволенного. Отсюда и их готовность признать перед грешником смягчающие вину обстоятельства, что подкупает государственных мужей, выбирающих именно учеников Лойолы на роль своих духовников.
Итак, для иезуитов грех появляется только в том случае, если совершающий грехопадение вполне осознанно стремится ко злу. Скажем, сдает он дом проституткам. Сие позволительно, когда в договоре об аренде не значится, для чего помещение сдается. Можно даже подбросить кому-то своего внебрачного ребенка во избежание позора, но надо лишь предварительно крестить его. Прикосновение к грудям женщины - грех искупаемый, даже если она монахиня. Контрабанда - то же не грех. Вот неповиновение орденскому начальству - это уже смертный грех без оговорок.
Члены Ордена традиционно уделяют исключительное внимание хорошим манерам и культуре речи, умению вести себя в обществе спокойно, корректно и с изящным достоинством. То есть внешний лоск считается столь же необходимым, как и духовное или умственное развитие. Сам Генерал Лойола подвергал себя довольно суровому аскетизму, тем не менее своих братьев во Христе остерегал от вредного для здоровья умерщвления плоти или переутомления, всячески поощрял занятия на свежем воздухе...
При любых превратностях благих намерений, следуя нетленным инструкциям своего вдохновителя, иезуит неизменно держит голову чуть наклоненной вперед и никогда в сторону, опускает глаза настолько, чтобы искоса наблюдать за собеседником и не смотреть на него в упор. Он не хмурит брови, не морщит нос, не разевает рот, не сжимает плотно губы. Походку старается выдерживать степенной, вид сохранять невозмутимый, больше довольный, нежели печальный.
Еще при живом Лойоле братья-монахи направляются поначалу в Вену, откуда перебираются в Прагу, дальше в Будапешт и Варшаву. В тогдашней Московии будет править Иоанн Четвертый, известный в Европе как "Великий Князь Московский Хуан до Базилио". В столицу великого княжества прибудет посол Рима, иезуит Антоний Поссевино и поведет с царем богословские беседы, каждый раз одаривая его редкими книгами для личной библиотеки. Одновременно папский нунций постарается исполнить секретное поручение понтифика не задерживать военных успехов польского короля Батория и под предлогом заключения мира накинуть на Россию петлю, притянув её к подножию Священного Престола.
На основании увиденного в Московии Поссевино в своем дипломатическом донесении отметит обыкновение московитов думать о своем государе, как о человеке, благодаря которому они преуспевают и находятся в добром здравии. "Подобное о себе мнение он поддерживает среди своих с удивительной строгостью, так что решительно хочет показаться чуть ли не первосвященником и в то же время императором, - сделает заключение посол. - Можно было бы подумать, что народ сей скорее рожден для рабства, чем сделался таковым, если бы большая часть их не познала порабощения и не знала, что их дети со всем своим имуществом будут убиты или уничтожены, если перебегут куда-нибудь за границу. С детства привыкнув к такому образу жизни, они как бы изменили свою природу и стали в высшей степени превозносить все эти качества своего князя и утверждать, что они сами живут и благоденствуют, если живет и благоденствует князь. Что бы они ни видели у других , этому не придают большого значения, хотя мыслящие более здраво и побывавшие за границей без особого труда признают силу и могущество других государей, если не приходится опасаться доносчика."
Страна Московия долго ещё будет казаться римской курии тщательно скрываемой тайной. Иван Грозный приобретет в Европе репутацию варвара не столько за его зверства в буйных кровавых оргиях, сколько за отказ принять причастие от Наместника Господа Бога даже в обмен на предоставление ему королевского титула. В умах понтификов, Россией будут править коварные заговорщики, для которых ничего не стоит отправить на тот свет самого Папу Римского, посему станут посылать туда в разведку своих нунциев или даже целые армии подпавших под их духовное водительство государств Европы, дабы вымести железной метлой православие и создать единую, подвластную Риму христианскую Церковь.
При отце Петра Великого, царе Алексее Михайловиче, сотрудник посольства Священной Римской Империи, иезуит Карло Маурицио Вота создаст в Москве иезуитскую миссию и школу, но долго не протянет и будет выдворен за негласные контакты с фаворитом царевны Софии, князем Василием Голициным. С самим Петром иезуиты установят знакомство ещё во время его поездки в Западную Европу, а чуть позднее, с царского дозволения, построят в российской столице церковь Святой троицы. Однако терпение Петра лопнет, когда, действуя под прикрытием германского посольства, попытаются пролезть в оппозиционно настроенное окружение царевича Алексея: в это время, вместе с князем Василием Голициным покровительствовать им будет генерал ирландского происхождения Патрик Гордон. Перед своим очередным выдворением из России члены Ордена все же успеют заложить многое из своей классической системы воспитания в основу церковно-приходской школы. Разбредясь же по Прибалтике, Белоруссии и Украине, приступят к строительству переходного мостика-унии для привлечения православных в католическую веру.
Как ни сильны духом иезуиты, искушения златострастия не обойдут и их стороной, в результате чего Папа Римский Климент Х1У решится даже упразднить Орден. В этот злосчастный для них период опалы своим расположением их одарит Екатерина Великая. При ней солдаты Лойолы подпадут под жесткий полицейский контроль, но от шпионства не откажутся и под видом просветительской деятельности возьмутся за старое - "соблазнять в латинство".
Павел Первый позволит иезуитам заполонить Мальтийский Орден, активизировать их тайную пропаганду среди униатов. Любимец императора, "черный гвардеец" из Вены Гавриил Грубер откроет коллегию при римско-католической церкви Святой Екатерины в Петербурге, а потом и "благородный пансион аббата Николя", куда вовлечет отпрысков самых видных княжеских семей. За успехи Папа Римский назначит Грубера Генералом Ордена иезуитов в Российской Империи. Видя, как все большее число особ аристократии тайно или открыто переходит в католичество, Александр Первый подпишет указ об их высылке из России.
С тех пор пройдет столетие прежде, чем восставший из пепла и восстановленный в правах Орден снова появится в первопрестольной. На сей раз сразу после Великой Октябрьской революции римская курия направит туда французского иезуита Мишеля д Эрбиньи вести переговоры с большевистским правительством и налаживать контакты с католическими священниками в Советской России. Находясь в Москве под защитой дипломатического иммунитета, он передаст им особое распоряжение Папы Римского сохранять в тайне новую конфессиональную веру обращенных в католичество православных, совершать мессы в любом месте и любое время. Тогдашний Ватикан приступит к подготовке миссионеров для России, внешне похожих на православных священников, а заодно станет готовить почву к избранию нового Патриарха Всея Руси, который тайными нитями был бы связан со Святым Престолом. Вернувшись в Рим, все тот же д Эрбиньи сообщит главному московскому попечителю всех католиков в СССР епископу Невэ о планах курии по продвижению в Патриархии владыки Ворфоломея, негласно принявшего католичество и, в случае своего избрания, готового подписать унию. Для этих целей Папа даже намерен будет продемонстрировать ответный щедрый жест подарить России мощи Святителя Николая Угодника.
В общем, Ватикан будет считать чуть ли не своей священной обязанностью осуществлять духовное попечительство над православными странами. В Риме станут объяснять это тем, что крещение Руси произвел Святой Равноапостольный Великий Князь Владимир в 988 году в днепровских водах, то есть ещё до разделения церквей спустя шестьдесят шесть лет, а отсюда, мол, и проистекает вечный долг России перед Римской Католической Церковью.
*
Уже далеко за полночь. Всё тот же дом Каса де ла Страда на Капитолийском холме Рима. Понурив голову, опираясь на трость сидит на скамейке Игнатий Лойола.
За спиной Генерала появляется его личный секретарь Хуан де Поланко. Используя весь свой такт, пытается мягко нарушить покой хозяина.
- Ваше Святейшество! - почти шепотом говорит он старцу. - Я вынужден известить вас о неожиданном визите к нам довольно странной личности. Прислуга утверждает, что никто в дверь не входил. Человек этот вырос прямо перед моим столом, будто из воздуха. Одет опрятно и в такое платье, какое я нигде раньше не видел. Говорит на кастильском необычно, но мысль выражает ясно. Представился членом Ордена меченосцев из Московии. Говорит, до Рима добирался каким-то окольным путем и непременно должен побеседовать с вами с глазу на глаз. Слуги тщательно обыскали его, ничего подозрительного не нашли.
Лойола задумывается и, словно в прострации, дает секретарю указание:
- Через четверть часа приведи его в мой кабинет. Дверь в свою комнату держи полуоткрытой и записывай весь мой с ним разговор. Прислуга пусть будет готова к любой конъюнктуре. И самое главное, пошли кого-то из слуг немедленно за стражей. Просто так его отпускать нельзя.
Полутемная комната со сводчатым потолком и окном из готического стекла. Вдоль стен огромные книжные шкафы, в дальнем углу покрытый пледом кожаный диван. Из соседнего помещения, дверь куда приоткрыта, брезжит полоска света. За массивным столом в кресле с высокой спинкой сидит Лойола в черном плаще и шляпе-треуголке.
В кабинет заходит секретарь Хуан де Поланко. За ним высокий, дородный мужчина в сером твидовом пиджаке с красной гвоздикой в петлице. Судя по всему, он смущен, несколько напряжен и не уверен, с чего начинать. Оторвав взгляд от бумаг, Лойола устремляет глаза на посетителя. Невнятно представив человека в черном костюме, секретарь удаляется.
- Ваше Святейшество! - с подчеркнутой любезностью обращается посетитель. - Я никогда бы не дерзнул просить у вас аудиенции, не зная, с кем имею честь говорить и не занимайся чем-то очень похожим на ваше делом. Мне приходилось состоять в Ордене странствующих в тени.. Зовут меня Алекс Крепкая Гора. Свои меня называли ещё и Мавром. Родом я из России, крещен в Русской Православной Церкви.
Генерал выпрямляется, бросает перо на стол, чуть опрокидывается на спинку кресла и совершенно спокойно, без толики удивления произносит:
- Русин из Московии! К тому же, православец...
Далее лучше привести стенографическую запись беседы, сделанную в соседней комнате Хуаном де Поланко. Так оно будет вернее и зараз соответствовать тогдашней эпохи на стыке Средневековья и Возрождения, когда было принято свои взгляды излагать в разговорной форме диалога.
МАВР. И ведь действительно звучит несколько странно для вас.
ГЕНЕРАЛ. Какое-то время назад вашим послом при Его Святейшестве Папе был Никита Карачаров. Лео Десятый рассчитывал тогда на помощь Великого Князя Василия в борьбе с турецким султаном Селимом и надеялся воссоединить церкви, при условии признания вами духовного главенства Рима.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54