Вот он, Добрынин, лег костьми, напился до потери сознания и принес пользу, за шкирку вытащив Витьку из сплина. Да что говорить, мужская дружба ко многому обязывает!
Изолированный до выздоровления, Добрынин ни сном ни духом не ведал о том, что обстановка в Комарово в самом деле разительно изменилась: отныне все решения единолично принимал Вороновский. А поводом для перемен послужили непримиримые противоречия, возникшие при обсуждении процедуры освобождения Саши, которого Кацо согласился за 100 тысяч долларов выпустить на свободу во вторник, 20 сентября.
80. НА ИЗЛЕТЕ
После продуктивной встречи с Кузей Сергей сдал свой "мерседес" в автосервис, твердо договорившись о том, что отремонтированную машину пригонят в "Холис" в понедельник, не позже шестнадцати часов. Наутро в субботу он вместе с Анной на электричке отправился во Всеволожск, где побывал на кладбище, знатно понежился в баньке и заночевал, доставив несказанную радость истосковавшемуся дядюшке. Сильно сдавший за последний год Вениамин Иванович тяготился одиночеством, а тут и попарился в веселой компании под пивко с воблочкой, и чуток похулиганил, щипая Анну Наумовну за пышную задницу, и застолье сладилось не хуже, чем при покойной матушке, и спал как убитый. В последнем Сергей усомнился, поскольку Анна утихомирилась только под утро, а ее страстные вопли, надо думать, переполошили всю округу.
А в воскресенье, вернувшись в Санкт-Петербург ближе к полудню, Сергей доверху наполнил две сумки деликатесами и навестил отставного доцента Боголепова. Минут десять подслеповатый старик охал и ахал, попеременно жалуясь то на головокружения, то на непомерную дороговизну самого насущного, от хлеба до платы за коммунальные услуги. Столько же времени ушло на раскладку продуктов по полкам холодильника, после чего Боголепов уселся на диван в полном изнеможении.
- Присядь, Сереженька, побудь со мной, - попросил он, утирая платком беспричинные старческие слезы. - Объясни, что происходит в России?
- Смешной вопрос! Что вас конкретно интересует, Феликс Васильевич?
- Телевизор я не смотрю, глаза подводят, зато регулярно слушаю радио. Но никак не могу понять, отчего люди озверели? Каждый Божий день кого-то убивают, большей частью банкиров. За что?
Чтобы не быть голословным, Сергей вкратце рассказал историю "Старосельского карбида", выпятив намерение банковских деятелей нагло заграбастать честно заработанный доход независимых товаропроизводителей. При этом свою роль Сергей приуменьшил, мельком заметив, что является одним из совладельцев.
- Понимаю, - Боголепов глубокомысленно покачал головой. - Это они зря... Сереженька, тебе приходилось слышать такое выражение - "церковная десятина"?
- Кажется, это подать, которую в средние века силой выбивали у населения в пользу церкви?
- Не выбивали, а собирали, - поправил Боголепов. - И не с населения, а только с монастырских крестьян. Заметь, и тогда церковь проводила мудрую политику, довольствуясь 10% доходов, извлекаемых живым трудом. По своей экономической природе церковная десятина была арендной платой за пользование землей, строениями и орудиями труда. Оттого-то, Сереженька, монастырские крестьяне не бунтовали.
- У колхозников при Сталине отбирали все подчистую, однако они тоже не бунтовали.
- Власть коммунистов была противоестественной, чего о ней говорить. При капитализме норма прибыли на банковский капитал заметно ниже, чем в сфере производства, где у предпринимателей велика доля риска. Это, милый мой, азы политэкономии, ее аксиомы. Неужели наши банкиры не владеют элементарными основами теории денежного обращения и кредита?
- Спросите что-нибудь полегче, - усмехнулся Сергей.
- Аппетит приходит во время еды, я понимаю, но надо же и честь знать. Будь у меня лучше со зрением, я бы, ей-Богу, написал открытое письмо в газету "Известия". Ведь если банкиры не одумаются, их же поголовно истребят. Одного за другим, одного за другим.
Наивные рассуждения Боголепова пришлись по душе Сергею. Сам того не ведая, знаток денежного обращения и кредита подтвердил справедливость контракта, заключенного с Кузей. А упоминание церковной десятины навело Сергея на мысль, что любой другой способ распределения прибыли противоречит христианским канонам и, как всякое богомерзкое действо, подлежит наказанию. На произвол нужно отвечать произволом, иначе в этом экономическом бардаке не выстоять.
- К тому все и идет! - воскликнул он с торжеством в голосе.
- Куда же смотрит правительство? - Боголепов всплеснул руками.Нельзя же допускать разбойные нравы! Господи, что будет с Россией?
- Государственные интересы им до лампочки. В правительстве озабочены только тем, как бы плотнее набить карманы. А за Россию не тревожьтесь, с ней, даст Бог, ничего не случится. - Сергей поднялся. - Феликс Васильевич, мне пора.
- Иди, иди, Сереженька, не смею тебя задерживать, - суетливо говорил Боголепов, семеня за Сергеем. - Не забывай меня, старика... А насчет правительства ты не прав. Там обязаны думать о будущем наших детей, внуков, правнуков...
Сергей внезапно остановился у телефона, висевшего на стенке в прихожей, и, хмурясь, сказал:
- Можно позвонить?
- Ради Бога!
Беспрестанные заморочки с пуском карбидной печи и неожиданный демарш комсомольца-добровольца настолько задурили ему голову, что он начисто позабыл о сыне, и сейчас, после слов Боголепова о детях и внуках, он спешно прибегнул к посредничеству Марины Васильевны, чтобы узнать новости. Услышав от нее, что Сашка вместе с матерью уже четвертую неделю держат где-то взаперти, под страхом смерти требуя за них выкуп в 900 тысяч долларов, Сергей буквально опешил. Как это понимать?! Ведь оберштурмбаннфюрер клятвенно заверял, что Сашка сразу же выпустят и с его головы не упадет ни волоса!
Преодолев растерянность, Сергей набрал номер домашнего телефона Затуловского и попал на какого-то пентюха, не вдруг скумекавшего, о чем его спрашивают, и через пень-колоду промямлившего, что квартира сменила владельца и стоит на ремонте. А Давид Шапиро, с которым Сергей созвонился в ту же минуту, сказал, что Роман Валентинович на выходные дни укатил в Таллин, навестить супругу и дочку. "Они что, проводят там отпуск?" - холодея, спросил Сергей. "Нет, дружище, Инна Эльмаровна и Женечка уже давно перебрались туда на постоянное жительство, - ответил ни о чем не подозревавший Шапиро. - Ты разве не слыхал?" - "Понятия не имел, - вымолвил Сергей. - Додик, а Роман что, тоже намыливается в Эстонию?" - "Кто его знает? Во всяком случае, разводиться с Инной не собирается, у них любовь до гроба. Он тебе срочно нужен?" - "Не то слово!" - "Звякни к нему с утра в банк, свяжешься без проблем, порекомендовал Шапиро. - Какие у тебя планы на завтра?" - "Весь день буду в "Холисе". А что?" - "К полудню Потапыч притаранит молочного поросенка, ликующим тоном сообщил Шапиро. - "Гросс-адмирал" тоже подгребет. Расслабимся, организуем шведскую пулечку, полакомимся жареной поросятинкой. Как ты на это смотришь, дружище?" - "Определимся на месте!" - отчеканил Сергей и дал отбой.
- Сереженька, у тебя неприятности? - всполошился Боголепов, по тону пасынка угадавший, что не все ладно.
- Ничего, Феликс Васильевич, как-нибудь разберусь...
На улице ноги сами, как в стародавние времена, повели Сергея к Новой Голландии. По дороге он попытался привести к общему знаменателю сведения, только что полученные от Шапиро, со всем остальным, чего Додик не знал и не мог знать.
С набережной Крюкова канала Сергей свернул направо и, остановившись напротив стрельчатой арки Новой Голландии, облокотился на перила чугунной ограды. Его не отвлекали ни возгласы прохожих, ни крики чаек, круживших над островом, ни мальчуганы, пускавшие бумажные кораблики по маслянистой, с хлопьями желтой пены, воде Мойки,- он неподвижно стоял с дымящейся сигаретой в зубах и думал, глядя в одну точку.
За что ни возьмись, все указывает на то, что Затуловский в Питере не задержится... Уж в чем, в чем, а в легкомыслии его не упрекнешь. Пусть Вороновский постарел и, надо думать, утратил былую хватку, однако против него Роману все равно не устоять, это факт. А с концами рвануть за кордон - вариант более подходящий, с приличными шансами уцелеть и пожить припеваючи. Значит, на этом ему, Сергею, предстоит сыграть, чтобы освободить сына. Для Затуловского он, конечно, не больно опасный противник, но у Романа достанет сообразительности не воевать сразу на два фронта. Завтра, в понедельник, он, Сергей, выставит ультиматум: либо косоглазый в суточный срок отпускает Сашка, либо попадет Вороновскому под горячую руку. Ультиматум лучше всего предъявить по телефону - что бы ни предпринял разъяренный Роман, пытаясь заткнуть ему рот, на это потребуется время, тогда как для результативного звонка в Комарово достаточно двух-трех минут, после чего господина Затуловского можно смело зачислять в покойники. А для полной страховки есть резон сделать еще один шаг...
Как только у Сергея выстроилась линия поведения, на него пыльным мешком навалилась досада. Ведь, черт возьми, всего этого могло и не быть. Год назад, впервые услышав о том, что Лена живет с Вороновским, он испытал шок, который вскоре сошел на нет, - чувство, некогда привязавшее его к Лене, давным-давно превратилось в прах, и ему, в сущности, было наплевать, с кем она спит и каким богам молится. Нравится ей делить постель со стариком - на здоровье! Да и к Вороновскому он не питал зла: ускользнул тот от наказания за мошенничество - и правильно сделал, молодец! Приятно Виктору Александровичу на склоне лет жарить польку-бабочку с партнершей на двадцать два года моложе - Бог в помощь! Словом, у него, Сергея Холмогорова, не было оснований подкладывать им подлянку, не начни Лена с безмозглым бабьим упрямством вбивать клин между отцом и сыном!
На Рубинштейна проголодавшийся Сергей сытно поужинал, выпив с Анной бутылку шампанского, и, сославшись на дела, удалился в ту комнату, которая когда-то называлась детской, а теперь стала его кабинетом. Там он с калькулятором подвел не слишком обнадеживающий баланс. За месяц с небольшим курс доллара по отношению к рублю подскочил на 40%, в то время как цены на карбид кальция из-за падения спроса остались на прежнем уровне. Значит, наличка, обещанная Титовым, не покроет самых неотложных долгов. Черт возьми, где бы раздобыть денег? Похоже, что ему все же придется уступить контрольный пакет акций "Старосельского карбида" московским банкирам, но, конечно, не за смехотворную сумму, назначенную комсомольцем-добровольцем, а примерно за четверть миллиона баксов. Скоро они убедятся, что он способен постоять за себя, едва ли захотят разделить судьбу Кизякова и, надо думать, станут сговорчивее. Тысяч сто уйдет заимодавцам, а полтораста он, пожалуй, вложит в "Холис". У Додика Шапиро созрела идея соорудить мелкооптовый рынок продовольственных товаров из типовых киосков и павильонов облегч+-нного профиля, на чем можно заколотить приличные бабки. А промышленность - дело темное, ну ее в задницу!
Отложив в сторону листок с расчетами, Сергей закурил и быстро исписал две странички блокнота, время от времени саркастически усмехаясь. Затем он отредактировал текст, переписал набело и с чувством исполненного долга пошел спать.
Наутро, приехав в "Холис", Сергей сразу же позвонил в Онежско-Ладожский коммерческий банк.
- Роман Валентинович, вы меня удивляете, - жестко произнес он, услышав в трубке голос Затуловского. - Почему мой сын до сих пор черт знает где?
- Это не телефонный разговор, Сергей Константинович. Вечером встретимся, и я все объясню.
- Ваши объяснения мне до лампочки. Вы давали слово быстро отпустить Сашка?
- Кто спорит? Ваш Саша жив и здоров, но по ряду технических причин...
- Вот что, хватит мне лапшу на уши вешать, - перебил Сергей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Изолированный до выздоровления, Добрынин ни сном ни духом не ведал о том, что обстановка в Комарово в самом деле разительно изменилась: отныне все решения единолично принимал Вороновский. А поводом для перемен послужили непримиримые противоречия, возникшие при обсуждении процедуры освобождения Саши, которого Кацо согласился за 100 тысяч долларов выпустить на свободу во вторник, 20 сентября.
80. НА ИЗЛЕТЕ
После продуктивной встречи с Кузей Сергей сдал свой "мерседес" в автосервис, твердо договорившись о том, что отремонтированную машину пригонят в "Холис" в понедельник, не позже шестнадцати часов. Наутро в субботу он вместе с Анной на электричке отправился во Всеволожск, где побывал на кладбище, знатно понежился в баньке и заночевал, доставив несказанную радость истосковавшемуся дядюшке. Сильно сдавший за последний год Вениамин Иванович тяготился одиночеством, а тут и попарился в веселой компании под пивко с воблочкой, и чуток похулиганил, щипая Анну Наумовну за пышную задницу, и застолье сладилось не хуже, чем при покойной матушке, и спал как убитый. В последнем Сергей усомнился, поскольку Анна утихомирилась только под утро, а ее страстные вопли, надо думать, переполошили всю округу.
А в воскресенье, вернувшись в Санкт-Петербург ближе к полудню, Сергей доверху наполнил две сумки деликатесами и навестил отставного доцента Боголепова. Минут десять подслеповатый старик охал и ахал, попеременно жалуясь то на головокружения, то на непомерную дороговизну самого насущного, от хлеба до платы за коммунальные услуги. Столько же времени ушло на раскладку продуктов по полкам холодильника, после чего Боголепов уселся на диван в полном изнеможении.
- Присядь, Сереженька, побудь со мной, - попросил он, утирая платком беспричинные старческие слезы. - Объясни, что происходит в России?
- Смешной вопрос! Что вас конкретно интересует, Феликс Васильевич?
- Телевизор я не смотрю, глаза подводят, зато регулярно слушаю радио. Но никак не могу понять, отчего люди озверели? Каждый Божий день кого-то убивают, большей частью банкиров. За что?
Чтобы не быть голословным, Сергей вкратце рассказал историю "Старосельского карбида", выпятив намерение банковских деятелей нагло заграбастать честно заработанный доход независимых товаропроизводителей. При этом свою роль Сергей приуменьшил, мельком заметив, что является одним из совладельцев.
- Понимаю, - Боголепов глубокомысленно покачал головой. - Это они зря... Сереженька, тебе приходилось слышать такое выражение - "церковная десятина"?
- Кажется, это подать, которую в средние века силой выбивали у населения в пользу церкви?
- Не выбивали, а собирали, - поправил Боголепов. - И не с населения, а только с монастырских крестьян. Заметь, и тогда церковь проводила мудрую политику, довольствуясь 10% доходов, извлекаемых живым трудом. По своей экономической природе церковная десятина была арендной платой за пользование землей, строениями и орудиями труда. Оттого-то, Сереженька, монастырские крестьяне не бунтовали.
- У колхозников при Сталине отбирали все подчистую, однако они тоже не бунтовали.
- Власть коммунистов была противоестественной, чего о ней говорить. При капитализме норма прибыли на банковский капитал заметно ниже, чем в сфере производства, где у предпринимателей велика доля риска. Это, милый мой, азы политэкономии, ее аксиомы. Неужели наши банкиры не владеют элементарными основами теории денежного обращения и кредита?
- Спросите что-нибудь полегче, - усмехнулся Сергей.
- Аппетит приходит во время еды, я понимаю, но надо же и честь знать. Будь у меня лучше со зрением, я бы, ей-Богу, написал открытое письмо в газету "Известия". Ведь если банкиры не одумаются, их же поголовно истребят. Одного за другим, одного за другим.
Наивные рассуждения Боголепова пришлись по душе Сергею. Сам того не ведая, знаток денежного обращения и кредита подтвердил справедливость контракта, заключенного с Кузей. А упоминание церковной десятины навело Сергея на мысль, что любой другой способ распределения прибыли противоречит христианским канонам и, как всякое богомерзкое действо, подлежит наказанию. На произвол нужно отвечать произволом, иначе в этом экономическом бардаке не выстоять.
- К тому все и идет! - воскликнул он с торжеством в голосе.
- Куда же смотрит правительство? - Боголепов всплеснул руками.Нельзя же допускать разбойные нравы! Господи, что будет с Россией?
- Государственные интересы им до лампочки. В правительстве озабочены только тем, как бы плотнее набить карманы. А за Россию не тревожьтесь, с ней, даст Бог, ничего не случится. - Сергей поднялся. - Феликс Васильевич, мне пора.
- Иди, иди, Сереженька, не смею тебя задерживать, - суетливо говорил Боголепов, семеня за Сергеем. - Не забывай меня, старика... А насчет правительства ты не прав. Там обязаны думать о будущем наших детей, внуков, правнуков...
Сергей внезапно остановился у телефона, висевшего на стенке в прихожей, и, хмурясь, сказал:
- Можно позвонить?
- Ради Бога!
Беспрестанные заморочки с пуском карбидной печи и неожиданный демарш комсомольца-добровольца настолько задурили ему голову, что он начисто позабыл о сыне, и сейчас, после слов Боголепова о детях и внуках, он спешно прибегнул к посредничеству Марины Васильевны, чтобы узнать новости. Услышав от нее, что Сашка вместе с матерью уже четвертую неделю держат где-то взаперти, под страхом смерти требуя за них выкуп в 900 тысяч долларов, Сергей буквально опешил. Как это понимать?! Ведь оберштурмбаннфюрер клятвенно заверял, что Сашка сразу же выпустят и с его головы не упадет ни волоса!
Преодолев растерянность, Сергей набрал номер домашнего телефона Затуловского и попал на какого-то пентюха, не вдруг скумекавшего, о чем его спрашивают, и через пень-колоду промямлившего, что квартира сменила владельца и стоит на ремонте. А Давид Шапиро, с которым Сергей созвонился в ту же минуту, сказал, что Роман Валентинович на выходные дни укатил в Таллин, навестить супругу и дочку. "Они что, проводят там отпуск?" - холодея, спросил Сергей. "Нет, дружище, Инна Эльмаровна и Женечка уже давно перебрались туда на постоянное жительство, - ответил ни о чем не подозревавший Шапиро. - Ты разве не слыхал?" - "Понятия не имел, - вымолвил Сергей. - Додик, а Роман что, тоже намыливается в Эстонию?" - "Кто его знает? Во всяком случае, разводиться с Инной не собирается, у них любовь до гроба. Он тебе срочно нужен?" - "Не то слово!" - "Звякни к нему с утра в банк, свяжешься без проблем, порекомендовал Шапиро. - Какие у тебя планы на завтра?" - "Весь день буду в "Холисе". А что?" - "К полудню Потапыч притаранит молочного поросенка, ликующим тоном сообщил Шапиро. - "Гросс-адмирал" тоже подгребет. Расслабимся, организуем шведскую пулечку, полакомимся жареной поросятинкой. Как ты на это смотришь, дружище?" - "Определимся на месте!" - отчеканил Сергей и дал отбой.
- Сереженька, у тебя неприятности? - всполошился Боголепов, по тону пасынка угадавший, что не все ладно.
- Ничего, Феликс Васильевич, как-нибудь разберусь...
На улице ноги сами, как в стародавние времена, повели Сергея к Новой Голландии. По дороге он попытался привести к общему знаменателю сведения, только что полученные от Шапиро, со всем остальным, чего Додик не знал и не мог знать.
С набережной Крюкова канала Сергей свернул направо и, остановившись напротив стрельчатой арки Новой Голландии, облокотился на перила чугунной ограды. Его не отвлекали ни возгласы прохожих, ни крики чаек, круживших над островом, ни мальчуганы, пускавшие бумажные кораблики по маслянистой, с хлопьями желтой пены, воде Мойки,- он неподвижно стоял с дымящейся сигаретой в зубах и думал, глядя в одну точку.
За что ни возьмись, все указывает на то, что Затуловский в Питере не задержится... Уж в чем, в чем, а в легкомыслии его не упрекнешь. Пусть Вороновский постарел и, надо думать, утратил былую хватку, однако против него Роману все равно не устоять, это факт. А с концами рвануть за кордон - вариант более подходящий, с приличными шансами уцелеть и пожить припеваючи. Значит, на этом ему, Сергею, предстоит сыграть, чтобы освободить сына. Для Затуловского он, конечно, не больно опасный противник, но у Романа достанет сообразительности не воевать сразу на два фронта. Завтра, в понедельник, он, Сергей, выставит ультиматум: либо косоглазый в суточный срок отпускает Сашка, либо попадет Вороновскому под горячую руку. Ультиматум лучше всего предъявить по телефону - что бы ни предпринял разъяренный Роман, пытаясь заткнуть ему рот, на это потребуется время, тогда как для результативного звонка в Комарово достаточно двух-трех минут, после чего господина Затуловского можно смело зачислять в покойники. А для полной страховки есть резон сделать еще один шаг...
Как только у Сергея выстроилась линия поведения, на него пыльным мешком навалилась досада. Ведь, черт возьми, всего этого могло и не быть. Год назад, впервые услышав о том, что Лена живет с Вороновским, он испытал шок, который вскоре сошел на нет, - чувство, некогда привязавшее его к Лене, давным-давно превратилось в прах, и ему, в сущности, было наплевать, с кем она спит и каким богам молится. Нравится ей делить постель со стариком - на здоровье! Да и к Вороновскому он не питал зла: ускользнул тот от наказания за мошенничество - и правильно сделал, молодец! Приятно Виктору Александровичу на склоне лет жарить польку-бабочку с партнершей на двадцать два года моложе - Бог в помощь! Словом, у него, Сергея Холмогорова, не было оснований подкладывать им подлянку, не начни Лена с безмозглым бабьим упрямством вбивать клин между отцом и сыном!
На Рубинштейна проголодавшийся Сергей сытно поужинал, выпив с Анной бутылку шампанского, и, сославшись на дела, удалился в ту комнату, которая когда-то называлась детской, а теперь стала его кабинетом. Там он с калькулятором подвел не слишком обнадеживающий баланс. За месяц с небольшим курс доллара по отношению к рублю подскочил на 40%, в то время как цены на карбид кальция из-за падения спроса остались на прежнем уровне. Значит, наличка, обещанная Титовым, не покроет самых неотложных долгов. Черт возьми, где бы раздобыть денег? Похоже, что ему все же придется уступить контрольный пакет акций "Старосельского карбида" московским банкирам, но, конечно, не за смехотворную сумму, назначенную комсомольцем-добровольцем, а примерно за четверть миллиона баксов. Скоро они убедятся, что он способен постоять за себя, едва ли захотят разделить судьбу Кизякова и, надо думать, станут сговорчивее. Тысяч сто уйдет заимодавцам, а полтораста он, пожалуй, вложит в "Холис". У Додика Шапиро созрела идея соорудить мелкооптовый рынок продовольственных товаров из типовых киосков и павильонов облегч+-нного профиля, на чем можно заколотить приличные бабки. А промышленность - дело темное, ну ее в задницу!
Отложив в сторону листок с расчетами, Сергей закурил и быстро исписал две странички блокнота, время от времени саркастически усмехаясь. Затем он отредактировал текст, переписал набело и с чувством исполненного долга пошел спать.
Наутро, приехав в "Холис", Сергей сразу же позвонил в Онежско-Ладожский коммерческий банк.
- Роман Валентинович, вы меня удивляете, - жестко произнес он, услышав в трубке голос Затуловского. - Почему мой сын до сих пор черт знает где?
- Это не телефонный разговор, Сергей Константинович. Вечером встретимся, и я все объясню.
- Ваши объяснения мне до лампочки. Вы давали слово быстро отпустить Сашка?
- Кто спорит? Ваш Саша жив и здоров, но по ряду технических причин...
- Вот что, хватит мне лапшу на уши вешать, - перебил Сергей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110