Минут пять они переваливались из лужи в лужу, столько же проехали по сухой щебенке, а затем "волга"" мигнув стоп-сигналом, снова повернула направо, преодолела крутой подъем и остановилась в густой тени у откоса, под которым в свете луны виднелось лесное озеро.
Валерий вышел из "волги" и жестом указал водителю "фольксвагена" место парковки.
- Дача близко? - вполголоса спросил подошедший к нему Анатолий.
- Метров четыреста, за тем холмом.
- Годится. - В руках Анатолия появился брусок маскировочной краски. Он прочертил на лице несколько горизонтальных линий и протянул брусок Валерию. Держи.
- Это обязательно? - Валерий скривился и, не дожидаясь ответа, украсил свои щеки двумя широкими полосами.
- Ночь, сам видишь, лунная, - поучительно заметил Анатолий и передал брусок снайперу. - Миша, пойдешь замыкающим.
Группа гуськом поднялась по тропинке на холм, быстро пересекла дорогу и углубилась в сосновый лес, обходя поросли черники и стараясь ступать на пружинивший мох. На подходе к опушке, окаймленной молодым ельником, шедший первым Валерий поднял руку и остановился, вслушиваясь в тишину. Все замерли.
Неподалеку едва заметно качнулась еловая лапа. Согнувшись и касаясь земли кончиками пальцев, Валерий и Анатолий неслышно приблизились к ели, а остальные трое без команды присели на корточки.
- Доложи обстановку, - прошептал Валерий выползшему из-под ели старшему "семерки".
- Все спокойно. Час уж, как эти улеглись. Пока не взошла луна, я пошастал вокруг, оглядел дом. На всех окнах ставни закрыты наглухо и снаружи закреплены поковками. Электрический свет пробивался только спереди, со стороны поляны. Они там дрыхнут.
- Ты уверен, что их двое? - прошептал Анатолий.
- Третьего не должно быть. По малой нужде они в сортир не ходят, мочатся с крыльца. За восемь часов, что мы за ними приглядываем, тот, который в очках, выходил по нужде дважды, а мордастый - трижды.
- Где сортир?
- Здесь, рядышком, на самой опушке, у поленницы.
- А там что? - Анатолий пальцем указал на строения, приткнувшиеся к забору возле поляны.
- Гараж. А чуток ближе к нам, на углу, - сарай.
- В доме есть подвал?
- Навряд, - усомнился старший "семерки". - Место низкое, грунтовые воды подтапливают. Здесь подвалов не роют, только погреба, да и те не у всех.
- Ждите, я осмотрюсь. - Анатолий приподнялся и, жестом позвав за собой снайпера, медленно двинулся вдоль опушки к косогору.
Задержавшись у туалета с выгребной ямой, оба свернули за угол забора. Под ногами зачавкала грязь, вынудившая их взять левее и выше. Скользя по траве, они поднялись на несколько метров вверх, где росли высокие ели. Облака, ненадолго скрывшие лунный диск, раздвинулись, и с косогора все внизу просматривалось как на ладони: слева темнел дом с навесом у крыльца, по центру участка вдоль забитых сорняком грядок пролегла дорожка к туалету, а за нею на фоне старых яблонь угадывались контуры гаража и сарая.
- Расположишься где-нибудь тут, на откосе, посередке между домом и сортиром, - шепнул Анатолий снайперу.
- Понял. Приступим затемно?
Анатолий отрицательно покачал головой и двинулся дальше. Несмотря на то что местонахождение заложницы установили в разгар рабочего дня, дедушке Штирлицу не удалось раздобыть поэтажный план дачи - здешний архитектор отгуливал отпуск, его помощница находилась в местной командировке, а глава поселковой администрации хоронил соседа. Врываться в дом, чтобы впотьмах действовать наобум, Анатолий, естественно, не собирался - в "Альфе" партизанщина не поощрялась. К тому же инструкции, полученные в Москве, предписывали соблюдать предельную осторожность при освобождении заложницы и полностью развязали ему руки в отношении рэкетиров. Последнее, собственно говоря, и подсказало, как надежнее провести операцию.
Обойдя участок с трех сторон, они дошли до поляны и вернулись обратно.
- Можно отпускать "семерку"? - спросил Валерий, когда Анатолий присел на кочку у ели.
- Не сейчас, - ответил Анатолий и обратился к старшему "семерки": - Восход солнца в 06.24. Мы сменим вашу группу в половине шестого.
- Нам, выходит, торчать здесь до утра?
- Ничем не могу помочь... Кроме термоса с кофе и хлеба с сыром...
На рассвете группа выдвинулась на исходные позиции: трое во главе с Анатолием, рассредоточившись, залегли на опушке, а снайпер выбрал место на косогоре - за плоским валуном, на который он аккуратно положил мешочек с песком.
Долгое время в доме не наблюдалось признаков жизни, и лишь в четверть девятого на крыльцо, лениво потягиваясь, вышел Баздырев. Посмотрев на небо, он нашел, что день будет ясным, и, повеселев, зашагал в туалет.
- Внимание, - прозвучал в наушниках снайпера голос Анатолия.
Снайпер теснее прижал к плечу приклад винтовки, склонился к телескопическому прицелу и в перекрестье нитей увидел десятикратно увеличенное крыльцо и дверь дома. Расстояние до цели составляет девяносто три метра - вот, собственно, и все, что отложилось у него в сознании, когда с указательным пальцем на курке он застыл в ожидании команды.
Между тем беззаботно улыбавшийся Баздырев зашел в туалет и приступил к процедуре, которая, по его же признанию, доставляла ему не меньше удовольствия, чем сговорчивая, плотно сбитая бабенка. Хотя туалет был оборудован высоким приступком с откидным, на рояльных петлях, опрятным стульчаком, Баздырев взгромоздился на приступок, принял позу орла и, прежде чем опростать кишечник, вытащил из стопки "Литературную газету". Ко всем без исключения газетам он относился с прохладцей и по прямому назначению ими обычно не пользовался. Однако здесь, на даче, Баздырев изо дня в день просматривал за любимым занятием первую страницу "Литературных газет" тридцатилетней давности, концентрируя внимание на правительственных наградах, коими родина удостаивала писателей к их юбилейным датам. В наугад попавшейся ему газете было четыре указа о награждениях: одному писателю отстегнули орден Трудового Красного Знамени и еще троим - "Знак Почета". Вот везет сукам, все небось до пупка увешаны орденами! - позавидовал писателям Баздырев, безуспешно пытаясь помножить четыре награды на число календарных дней в году. Умственное перенапряжение с шумом включило в работу кишечник, и он предался блаженным ощущениям. Краткий миг наслаждения миновал, но Баздырев не спешил подниматься: вдруг повезет, если еще разок поднатужиться? Увы, не повезло.
Застегнув штаны и ногой распахнув дверь, Баздырев покинул туалет и тотчас потерял сознание от страшного удара ребром ладони, перебившего шейные позвонки. Не дав ему упасть, Анатолий подхватил тело, волоком оттащил за поленницу и обыскал в считанные секунды. Из куртки на мох посыпались стодолларовые купюры, в наплечной кобуре обнаружился пистолет ТТ китайского производства, из ножен на поясе выпал стилет, а из брючного кармана Анатолий извлек кастет.
- Большой джентльменский набор, - проронил он, приподнимаясь и осторожно выглядывая из-за поленницы.
На крыльце было пусто.
Минут через пять дверь дома отворилась, и высунулась голова Пичугина.
- Гри-иня! - негромко окликнул он, рупором сложив ладони. - Ау-у!
В тот же миг снайпер повел стволом винтовки чуть вправо и установил перекрестье нитей прицела на виске Пичугина. При стрельбе пулями с полым наконечником это наилучшая точка поражения цели - пробив тонкую височную кость, пуля раскроется, как цветок, и, кувыркаясь в черепной коробке, превратит мозги в кашу. Каких-либо мыслей гуманного свойства у снайпера не было и быть не могло: тех, кто удерживает заложников, в антитеррористических подразделениях всего мира людьми не считают, этот сброд - просто живая мишень.
- Огонь! - в наушниках раздалась команда Анатолия.
Снайпер сделал вдох и на выдохе плавно нажал спусковой крючок. Винтовка была с глушителем, поэтому выстрел прозвучал не громче хлопка пробки, вылетевшей из бутылки шампанского. Ощутив плечом силу отдачи, снайпер передернул затвор и загнал в ствол новый патрон.
- Гриня, яичница с салом стынет! - за мгновение до выстрела крикнул Пичугин.
Из-за того, что в крике он чуть-чуть задрал голову, пуля ударила не в висок, а в лобную кость, от волос до рта разворотив лицо Пичугина по всей ширине. Смертельно раненный, но еще живой, он тонко вскрикнул и, отпрянув за дверь, рухнул навзничь, забившись в агонии.
Не мешкая, трое в камуфляжной форме перемахнули через забор и рывком устремились к дому. А там, поскользнувшись в луже крови, залившей тамбур, разбежались по комнатам в поисках заложницы. Когда к ним с виноватым видом присоединился снайпер, Анатолий стоял на пороге кухни и ломом выбивал замок на подвальном люке.
Беготни наверху метавшаяся в жару Лена практически не слышала. А сокрушительные удары лома побудили ее инстинктивно прижаться к стене, съежиться и прикрыть голову руками. Поэтому она не видела размалеванного лица Анатолия и не сразу откликнулась на его зов.
- Елена Георгиевна, - громче повторил он, склонившись к ней. - Не бойтесь, я от Виктора Александровича...
Весть об освобождении Лены по сотовой связи поступила в Комарово без четверти девять, а доставившая ее "волга" въехала в ворота резиденции спустя двадцать минут. Из машины вышел Анатолий, а за ним, опираясь на его руку, показалась Лена. Бледная, с запавшими, покрасневшими глазами, в накинутой поверх платья камуфляжной куртке, она неуверенно шагнула вперед и попала в объятия Саши, первым бросившегося ей навстречу.
- Мама, мамочка! - растроганно восклицал Саша, возвышаясь над нею. Мамочка моя!
Приподнявшись на цыпочки, Лена выглянула из-за плеча сына и еле слышно прошептала:
- Витенька, родной.
Вороновский обнял ее и повел к дому, бережно поддерживая за талию. У Лены заплетались ноги, и он подхватил ее на руки. Стоявшие у караульного помещения люди молча провожали их взглядами, а Добрынин, державший на поводке Якова, который с визгом, скребя когтями по асфальту, вырывался на волю, подошел к Саше и взял его за локоть.
- Что, дядя Арик? - спросил Саша.
- Не ходи за ними, сынок. Дай им побыть вдвоем. - На полпути к дому Вороновский замедлил шаг, обернулся и, найдя глазами Анатолия, склонил голову в почтительном поклоне.
- Крайне вам признателен. Перед вами я в неоплатном долгу.
- Не стоит благодарности, Виктор Александрович. Рядовая работа.
Когда Вороновский поднимался по ступеням крыльца, Лена, спрятав лицо у него на груди, смущенно пролепетала:
- Витенька, умоляю, скажи правду - это сделал Сергей?
- Другие, - не останавливаясь, сказал Вороновский и для пущей убедительности прибавил то, чего не собирался говорить: - Сергея нет в живых, с ним расправились...
85. ЧЕРТА
Ранним утром в среду Добрынин за завтраком спросил у Крестовоздвиженского:
- Ну, как там наша красуля?
- Неважно. Двустороннее воспаление легких на фоне общего ослабления организма - штука скверная, - поморщился Крестовоздвиженский, приподнимавший крышки блюд, чтобы выбрать горячее по вкусу.
Он только что спустился в столовую и успел выпить лишь стакан томатного сока, тогда как пришедший до него Добрынин уже набил свой желудок и допивал третью чашку кофе со сливками в комбинации с заварными пирожными.
- Джузеппе, от всего сердца рекомендую отведать ростбиф с кровью, подсказал Добрынин. - Бьюсь об заклад, не пожалеешь. Видит Бог, нынче он особенно удался Ларисе. А перед тем, старик, намажь тостик маслицем, мазани кетовой икоркой и...
- Масло я не употребляю, - отрезал Крестовоздвиженский и вернулся к прерванной теме: - С воспалением легких пульмонологи справятся, здесь нет вопроса. А вот как быть с психической травмой - ума не приложу.
- Неужели Ленка малость того? - Добрынин огорченно покрутил пальцем у виска. - Впрочем, безвылазно просидеть месяц в подземелье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Валерий вышел из "волги" и жестом указал водителю "фольксвагена" место парковки.
- Дача близко? - вполголоса спросил подошедший к нему Анатолий.
- Метров четыреста, за тем холмом.
- Годится. - В руках Анатолия появился брусок маскировочной краски. Он прочертил на лице несколько горизонтальных линий и протянул брусок Валерию. Держи.
- Это обязательно? - Валерий скривился и, не дожидаясь ответа, украсил свои щеки двумя широкими полосами.
- Ночь, сам видишь, лунная, - поучительно заметил Анатолий и передал брусок снайперу. - Миша, пойдешь замыкающим.
Группа гуськом поднялась по тропинке на холм, быстро пересекла дорогу и углубилась в сосновый лес, обходя поросли черники и стараясь ступать на пружинивший мох. На подходе к опушке, окаймленной молодым ельником, шедший первым Валерий поднял руку и остановился, вслушиваясь в тишину. Все замерли.
Неподалеку едва заметно качнулась еловая лапа. Согнувшись и касаясь земли кончиками пальцев, Валерий и Анатолий неслышно приблизились к ели, а остальные трое без команды присели на корточки.
- Доложи обстановку, - прошептал Валерий выползшему из-под ели старшему "семерки".
- Все спокойно. Час уж, как эти улеглись. Пока не взошла луна, я пошастал вокруг, оглядел дом. На всех окнах ставни закрыты наглухо и снаружи закреплены поковками. Электрический свет пробивался только спереди, со стороны поляны. Они там дрыхнут.
- Ты уверен, что их двое? - прошептал Анатолий.
- Третьего не должно быть. По малой нужде они в сортир не ходят, мочатся с крыльца. За восемь часов, что мы за ними приглядываем, тот, который в очках, выходил по нужде дважды, а мордастый - трижды.
- Где сортир?
- Здесь, рядышком, на самой опушке, у поленницы.
- А там что? - Анатолий пальцем указал на строения, приткнувшиеся к забору возле поляны.
- Гараж. А чуток ближе к нам, на углу, - сарай.
- В доме есть подвал?
- Навряд, - усомнился старший "семерки". - Место низкое, грунтовые воды подтапливают. Здесь подвалов не роют, только погреба, да и те не у всех.
- Ждите, я осмотрюсь. - Анатолий приподнялся и, жестом позвав за собой снайпера, медленно двинулся вдоль опушки к косогору.
Задержавшись у туалета с выгребной ямой, оба свернули за угол забора. Под ногами зачавкала грязь, вынудившая их взять левее и выше. Скользя по траве, они поднялись на несколько метров вверх, где росли высокие ели. Облака, ненадолго скрывшие лунный диск, раздвинулись, и с косогора все внизу просматривалось как на ладони: слева темнел дом с навесом у крыльца, по центру участка вдоль забитых сорняком грядок пролегла дорожка к туалету, а за нею на фоне старых яблонь угадывались контуры гаража и сарая.
- Расположишься где-нибудь тут, на откосе, посередке между домом и сортиром, - шепнул Анатолий снайперу.
- Понял. Приступим затемно?
Анатолий отрицательно покачал головой и двинулся дальше. Несмотря на то что местонахождение заложницы установили в разгар рабочего дня, дедушке Штирлицу не удалось раздобыть поэтажный план дачи - здешний архитектор отгуливал отпуск, его помощница находилась в местной командировке, а глава поселковой администрации хоронил соседа. Врываться в дом, чтобы впотьмах действовать наобум, Анатолий, естественно, не собирался - в "Альфе" партизанщина не поощрялась. К тому же инструкции, полученные в Москве, предписывали соблюдать предельную осторожность при освобождении заложницы и полностью развязали ему руки в отношении рэкетиров. Последнее, собственно говоря, и подсказало, как надежнее провести операцию.
Обойдя участок с трех сторон, они дошли до поляны и вернулись обратно.
- Можно отпускать "семерку"? - спросил Валерий, когда Анатолий присел на кочку у ели.
- Не сейчас, - ответил Анатолий и обратился к старшему "семерки": - Восход солнца в 06.24. Мы сменим вашу группу в половине шестого.
- Нам, выходит, торчать здесь до утра?
- Ничем не могу помочь... Кроме термоса с кофе и хлеба с сыром...
На рассвете группа выдвинулась на исходные позиции: трое во главе с Анатолием, рассредоточившись, залегли на опушке, а снайпер выбрал место на косогоре - за плоским валуном, на который он аккуратно положил мешочек с песком.
Долгое время в доме не наблюдалось признаков жизни, и лишь в четверть девятого на крыльцо, лениво потягиваясь, вышел Баздырев. Посмотрев на небо, он нашел, что день будет ясным, и, повеселев, зашагал в туалет.
- Внимание, - прозвучал в наушниках снайпера голос Анатолия.
Снайпер теснее прижал к плечу приклад винтовки, склонился к телескопическому прицелу и в перекрестье нитей увидел десятикратно увеличенное крыльцо и дверь дома. Расстояние до цели составляет девяносто три метра - вот, собственно, и все, что отложилось у него в сознании, когда с указательным пальцем на курке он застыл в ожидании команды.
Между тем беззаботно улыбавшийся Баздырев зашел в туалет и приступил к процедуре, которая, по его же признанию, доставляла ему не меньше удовольствия, чем сговорчивая, плотно сбитая бабенка. Хотя туалет был оборудован высоким приступком с откидным, на рояльных петлях, опрятным стульчаком, Баздырев взгромоздился на приступок, принял позу орла и, прежде чем опростать кишечник, вытащил из стопки "Литературную газету". Ко всем без исключения газетам он относился с прохладцей и по прямому назначению ими обычно не пользовался. Однако здесь, на даче, Баздырев изо дня в день просматривал за любимым занятием первую страницу "Литературных газет" тридцатилетней давности, концентрируя внимание на правительственных наградах, коими родина удостаивала писателей к их юбилейным датам. В наугад попавшейся ему газете было четыре указа о награждениях: одному писателю отстегнули орден Трудового Красного Знамени и еще троим - "Знак Почета". Вот везет сукам, все небось до пупка увешаны орденами! - позавидовал писателям Баздырев, безуспешно пытаясь помножить четыре награды на число календарных дней в году. Умственное перенапряжение с шумом включило в работу кишечник, и он предался блаженным ощущениям. Краткий миг наслаждения миновал, но Баздырев не спешил подниматься: вдруг повезет, если еще разок поднатужиться? Увы, не повезло.
Застегнув штаны и ногой распахнув дверь, Баздырев покинул туалет и тотчас потерял сознание от страшного удара ребром ладони, перебившего шейные позвонки. Не дав ему упасть, Анатолий подхватил тело, волоком оттащил за поленницу и обыскал в считанные секунды. Из куртки на мох посыпались стодолларовые купюры, в наплечной кобуре обнаружился пистолет ТТ китайского производства, из ножен на поясе выпал стилет, а из брючного кармана Анатолий извлек кастет.
- Большой джентльменский набор, - проронил он, приподнимаясь и осторожно выглядывая из-за поленницы.
На крыльце было пусто.
Минут через пять дверь дома отворилась, и высунулась голова Пичугина.
- Гри-иня! - негромко окликнул он, рупором сложив ладони. - Ау-у!
В тот же миг снайпер повел стволом винтовки чуть вправо и установил перекрестье нитей прицела на виске Пичугина. При стрельбе пулями с полым наконечником это наилучшая точка поражения цели - пробив тонкую височную кость, пуля раскроется, как цветок, и, кувыркаясь в черепной коробке, превратит мозги в кашу. Каких-либо мыслей гуманного свойства у снайпера не было и быть не могло: тех, кто удерживает заложников, в антитеррористических подразделениях всего мира людьми не считают, этот сброд - просто живая мишень.
- Огонь! - в наушниках раздалась команда Анатолия.
Снайпер сделал вдох и на выдохе плавно нажал спусковой крючок. Винтовка была с глушителем, поэтому выстрел прозвучал не громче хлопка пробки, вылетевшей из бутылки шампанского. Ощутив плечом силу отдачи, снайпер передернул затвор и загнал в ствол новый патрон.
- Гриня, яичница с салом стынет! - за мгновение до выстрела крикнул Пичугин.
Из-за того, что в крике он чуть-чуть задрал голову, пуля ударила не в висок, а в лобную кость, от волос до рта разворотив лицо Пичугина по всей ширине. Смертельно раненный, но еще живой, он тонко вскрикнул и, отпрянув за дверь, рухнул навзничь, забившись в агонии.
Не мешкая, трое в камуфляжной форме перемахнули через забор и рывком устремились к дому. А там, поскользнувшись в луже крови, залившей тамбур, разбежались по комнатам в поисках заложницы. Когда к ним с виноватым видом присоединился снайпер, Анатолий стоял на пороге кухни и ломом выбивал замок на подвальном люке.
Беготни наверху метавшаяся в жару Лена практически не слышала. А сокрушительные удары лома побудили ее инстинктивно прижаться к стене, съежиться и прикрыть голову руками. Поэтому она не видела размалеванного лица Анатолия и не сразу откликнулась на его зов.
- Елена Георгиевна, - громче повторил он, склонившись к ней. - Не бойтесь, я от Виктора Александровича...
Весть об освобождении Лены по сотовой связи поступила в Комарово без четверти девять, а доставившая ее "волга" въехала в ворота резиденции спустя двадцать минут. Из машины вышел Анатолий, а за ним, опираясь на его руку, показалась Лена. Бледная, с запавшими, покрасневшими глазами, в накинутой поверх платья камуфляжной куртке, она неуверенно шагнула вперед и попала в объятия Саши, первым бросившегося ей навстречу.
- Мама, мамочка! - растроганно восклицал Саша, возвышаясь над нею. Мамочка моя!
Приподнявшись на цыпочки, Лена выглянула из-за плеча сына и еле слышно прошептала:
- Витенька, родной.
Вороновский обнял ее и повел к дому, бережно поддерживая за талию. У Лены заплетались ноги, и он подхватил ее на руки. Стоявшие у караульного помещения люди молча провожали их взглядами, а Добрынин, державший на поводке Якова, который с визгом, скребя когтями по асфальту, вырывался на волю, подошел к Саше и взял его за локоть.
- Что, дядя Арик? - спросил Саша.
- Не ходи за ними, сынок. Дай им побыть вдвоем. - На полпути к дому Вороновский замедлил шаг, обернулся и, найдя глазами Анатолия, склонил голову в почтительном поклоне.
- Крайне вам признателен. Перед вами я в неоплатном долгу.
- Не стоит благодарности, Виктор Александрович. Рядовая работа.
Когда Вороновский поднимался по ступеням крыльца, Лена, спрятав лицо у него на груди, смущенно пролепетала:
- Витенька, умоляю, скажи правду - это сделал Сергей?
- Другие, - не останавливаясь, сказал Вороновский и для пущей убедительности прибавил то, чего не собирался говорить: - Сергея нет в живых, с ним расправились...
85. ЧЕРТА
Ранним утром в среду Добрынин за завтраком спросил у Крестовоздвиженского:
- Ну, как там наша красуля?
- Неважно. Двустороннее воспаление легких на фоне общего ослабления организма - штука скверная, - поморщился Крестовоздвиженский, приподнимавший крышки блюд, чтобы выбрать горячее по вкусу.
Он только что спустился в столовую и успел выпить лишь стакан томатного сока, тогда как пришедший до него Добрынин уже набил свой желудок и допивал третью чашку кофе со сливками в комбинации с заварными пирожными.
- Джузеппе, от всего сердца рекомендую отведать ростбиф с кровью, подсказал Добрынин. - Бьюсь об заклад, не пожалеешь. Видит Бог, нынче он особенно удался Ларисе. А перед тем, старик, намажь тостик маслицем, мазани кетовой икоркой и...
- Масло я не употребляю, - отрезал Крестовоздвиженский и вернулся к прерванной теме: - С воспалением легких пульмонологи справятся, здесь нет вопроса. А вот как быть с психической травмой - ума не приложу.
- Неужели Ленка малость того? - Добрынин огорченно покрутил пальцем у виска. - Впрочем, безвылазно просидеть месяц в подземелье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110