По существу же реплики начальника не означали прямых указаний свернуть дело, да Долгов и по статусу не допустил бы вмешательства в порученное ему расследование. Однако, что греха таить, от этих разговоров в душе копился осадок, отдававший медным привкусом оскомины. Теперь же, после путча, в беседе с Долговым начальник подчеркнул, что сейчас все здоровые, демократически настроенные силы общества должны консолидироваться в борьбе с ретроградами, а не собачиться друг с другом по пустякам. На дворе не тот текущий момент, заявил начальник. Объяснить это Руслану он не мог, а юлить не привык, вследствие чего испытывал опустошающую тоску.
- Пиши дальше: "Анализ материалов уголовного дела Тизенгауза позволяет сделать вывод, что следователь Следственного управления ГУВД Алексеев не предпринял всех возможных мер к объективному, всестороннему и полному исследованию обстоятельств происшествия с Тизенгаузом, к выявлению как уличающих, так и оправдывающих его доказательств. В результате ненадлежащего исполнения Алексеевым своих должностных обязанностей уголовное дело по обвинению Тизенгауза в преступлении, которого он не совершал, было закончено производством и направлено в суд. Не разобравшись с обстоятельствами дела, суд вынес необоснованный приговор. Расследованием не установлено, что Алексееву было известно об оперативной комбинации против Тизенгауза, равно как и о том, что свидетели, изобличавшие обвиняемого, являлись негласньми сотрудниками УБХСС. Следственным путем установить это он не мог. Таким образом, Алексеевым совершен должностной проступок, за который он должен нести ответственность в дисциплинарном порядке".
- И этот отделался выговорешником! - воскликнул Руслан.
- Руслан! - прикрикнул Долгов и тотчас одернул себя - нечего вымещать гнев на подчиненных. - Пиши с новой строки: "Народный судья и заседатели, осудившие Тизенгауза, не знали и не могли знать о провокации. В их действиях состав какого-либо преступления отсутствует". Опять с новой строки: "Кандидат исторических наук Грязнов, оценивая иконы на эмали, занизил их стоимость наполовину, в результате чего его выводы совпали с показаниями другого участника комбинации - Коростовцева, тоже негласно сотрудничавшего с УБХСС. Следствием, однако, не установлено, что Грязнов, будучи экспертом по уголовному делу, дал заведомо ложное показание. Он мог ошибиться в оценке финифти, поскольку не является специалистом-искусствоведом".
- Всеволод Дмитриевич, не обижайтесь, из вас бы вышел классный адвокат, констатировал Руслан.
- Адвокат, говоришь?.. - посмеиваясь над собой, Долгов пальцем погрозил Руслану. - Дружок, не сыпь мне соль на рану... Пиши с новой строки: "В ходе следствия по настоящему делу не представилось возможным установить, каким образом спортивно-охотничьи патроны попали в сейф Тизенгауза и кто должен отвечать за необоснованное привлечение его к уголовной ответственности по части 1 статьи 218-й УК РСФСР". Еще раз с новой строки: "Показания Тизенгауза о пропаже части его ценностей нашли свое объективное подтверждение. Однако установить, когда, где и при каких обстоятельствах ценности были утрачены, не удалось. Проведенные следственные и розыскные мероприятия по их поиску успехом не увенчались. В ходе следствия выявлена полная обезличенность работы с изъятыми ценностями, о чем мною внесено соответствующее представление в Главное управление БХСС МВД СССР".
- Где оно? - поинтересовался Руслан.
- Не торопи, всему свое время. Пиши: "На основании изложенного выше, руководствуясь статьей 5-й УПК РСФСР, ПОСТАНОВИЛ: Уголовное дело в отношении Затуловского Р. В., Алексеева В. В., Пичугина О. И., Брошкина Д. П., Грязнова И. И. прекратить за отсутствием в их действиях какого-либо состава преступления..."
- Елки-палки! - Руслан вылупил глаза. - И Пичугин... Вы же сами мне говорили, что Пичугина можно хоть завтра отдать под суд!
- Хватит с меня отыгрываться на стрелочниках! - прорвало Долгова. - Будь моя воля, я бы обнес весь дом на Каляева, 19 колючей проволокой как рассадник беззакония!
- Елки-палки! - снова, но уже полушепотом повторил Руслан.
- Пойми, дружок, в УБХСС порок заложен в основу организации, - пояснил Долгов. - Что спрашивать со стрелочников? Их заставляют ежемесячно высасывать из пальца по четыре уголовных дела на брата, а ты говоришь - судить... Ты доволен, что вместе со мной едешь расследовать дело ГКЧП?
- Всеволод Дмитриевич, да за вами я хоть к черту в пекло! - с пылом заверил Руслан.
- Вот где мы покажем, на что способны, - мечтательно протянул Долгов. Там, дружок, обвиняемым не на кого будет кивать. Они были первыми лицами в государстве, сами сочиняли музыку, под которую заставляли плясать народ. Вот там я первый раз за двадцать лет следственной работы смогу наконец во весь мах расправить крылья, чтобы... - И осекся.
Дело в том, что диспозиция статьи 64-й Уголовного кодекса РСФСР, предусматривавшей измену Родине, трактовала заговор с целью захвата власти как деяние, умышленно совершенное двумя и более гражданами СССР в ущерб государственной независимости, территориальной неприкосновенности или военной мощи нашей страны, что в действиях путчистов, по первым прикидкам Долгова, усматривалось лишь с определенной натяжкой. Но Долгов приказал себе преждевременно не расхолаживаться. В Москве он вникнет в существо заговора, а уж потом вместе с ведущими правоведами будет решать вопросы квалификации совершенного преступления.
А Руслан мысленно парил в заоблачных высях. На инструктаже он не понял, возьмут его в Москву или нет, и стеснялся прямо спросить об этом у Долгова, считая, что навязываться нескромно. Теперь же он явственно представлял себе, как помогает шефу допрашивать премьер-министра Павлова, председателя КГБ Крючкова и министра обороны Язова. Елки-палки, он, лейтенант юстиции, будет ставить вопросы Маршалу Советского Союза!
69. БЕЗ МУНДИРА И ПЕНСИИ
Убывая в отпуск, Затуловский на сей раз отказался от путевки в санаторий МВД и весь сентябрь провел у себя на даче в Усть-Нарве, с любопытством наблюдая за первыми шагами эстонских властей, устанавливающих свою государственность, и споря с женой о том, что считать перегибами, а что нормой. Он находил, что эстонцы слишком круто шарахнулись вправо и напрасно рубят сплеча связи с Советским Союзом, без чьей помощи едва ли обойдутся, тогда как Инна, будучи хоть и умеренной, но все же националисткой, утверждала обратное: чем быстрее пройдет принудительная санация, тем легче и вернее ее маленькая страна интегрируется в европейскую экономику, а издержки и перегибы с русскоязычным населением - это неизбежная плата за страдания народа под гнетом коммунистов. Их полемика не была непримиримой, напротив, оба сходились на том, что неприхотливые, работящие эстонцы выдержат шоковую терапию по польскому образцу и, по-видимому, добьются своего.
Впрочем, политика занимала его в основном за обедом и ужином, а в остальное время Роман Валентинович отсыпался, отдыхал, нежась на веранде под ласковым осенним солнцем с книгой в руках, и ежедневно ходил по пять километров вдоль берега моря, восстанавливая форму после нервотрепок двух последних лет. Мог ли он предвидеть, что совершенно безобидная операция "Человек в футляре" выйдет боком и поставит под угрозу его благополучие? Этот вопрос дал обильную пищу для размышлений, далеко не во всем радостных, но, без сомнения, крайне полезных. Пусть он блистательно выскользнул из-под удара, однако, к его глубокому сожалению, последствия неоправданного риска подорвали здоровье: язва у него снова обострилась, участились судороги в ногах, особенно по ночам, а тупые боли в затылке, по мнению врача, могут обернуться гипертонической болезнью.
Задним числом анализируя недавнее прошлое, Роман Валентинович пришел к выводу, что милицейский персонал год от года деградирует все больше и больше. В самом деле, лень, мздоимство и разболтанность настолько разложили оперативный состав, что скоро не с кем будет работать. Не может же он быть нянькой у великовозрастных оболтусов с офицерскими погонами на плечах. Почему у них, за редким исключением, нет проблесков интереса к делу, той необыкновенно увлекательной, жгучей, ни с чем не сравнимой тяги к преследованию правонарушителей, которая, однажды овладев тобой, уже не отпустит никогда, превращая повседневную работу в удовольствие и даря возвышающую радость свершения?
Ссылки на то, что советский строй насквозь прогнил, не казались Затуловскому убедительными. Ведь в человеческой природе заложена склонность к определенному занятию, если хотите, призвание. Почему в государстве с расшатавшимися устоями ученые совершают открытия, поражающие воображение, и скрипачи завоевывают призы на престижных международных конкурсах. А сыщик разве не творческая профессия? Он, Затуловский, в состоянии выпестовать целую плеяду блестящих розыскников, но... Люди почему-то идут служить в милицию не по призванию, а за легкой наживой. Оттого и толку от них с гулькин нос...
Итогом многочасовых размышлений Романа Валентиновича стало решение смириться с реальностью и впредь не рисковать ради долга, раньше казавшегося ему краеугольным камнем бытия. Увы, не в том он возрасте, когда жертвуют собой во имя высоких идеалов. И, разумеется, надо беречь здоровье. Пусть он принесет меньше пользы, чем хотелось бы, зато и он сам, и Инна с Женей никогда не узнают, почем фунт лиха.
Затуловский вновь приступил к работе во вторник, 8 октября, сразу же с головой окунувшись в привычную сутолоку, и чрезвычайно удивился утреннему визиту Ухаря, первого заместителя начальника УБХСС. Обычно тот приходил в кабинет к Затуловскому по вечерам, причем только за халявным коньяком, да и то предварительно получив подтверждение, что таковой имеется в наличии.
- Кого я вижу? - с наигранным радушием воскликнул Затуловский, не питавший приязни к Ухарю. - Товарищ полковник собственной персоной!
Летом Ухарю присвоили звание полковника, и это слово все еще ласкало его слух.
Против ожидания Ухарь не расцвел от удовольствия и, отмахнувшись, цыкнул на толпившихся в кабинете оперативников:
- Брысь!.. У меня к подполковнику срочное дело.
- С чем пришел? - предчувствуя недоброе, осведомился Затуловский.
- Даже не знаю, с чего начать, - признался Ухарь.
- Начни с конца, - посоветовал Затуловский, чья язва тотчас отозвалась резью в желудке.
- Выгоняют тебя, Роман, без мундира и пенсии, - одним духом выпалил Ухарь.
- Извини, я не совсем тебя понимаю, - машинально произнес Затуловский.
- Увольняют из органов по служебному несоответствию. Чего тут не понять? Приказ уже отдан на подпись. Благодари московского "важняка", это он подложил тебе свинью. Обрывает телефон, зануда, требует доложить об исполнении. Он всюду вхож - расследует дело ГКЧП, трехзвездочные генералы перед ним на цырлах!
- Так это Долгов возглавил расследование августовского путча? - вслух подумал Затуловский.
- Кому возглавлять, и без него хватает. Но варится он в самой гуще...
Ухарь с надрывом продолжал говорить о том, что новое руководство МВД СССР поплелось на поводу у дерьмократов, в то время как старые кадры забились в норы и дрожат за свою шкуру, так что вступиться за оболганных некому, но Роман Валентинович пропустил его слова мимо ушей. Весть об увольнении обрушилась на него горной лавиной, не оставив от жизненных планов камня на камне. Вдобавок, по горькой иронии судьбы, глашатаем беды выступил Ухарь, бездельник, невежда и взяточник.
- Повтори, что ты сказал? - попросил он слабым, голосом.
- Возьми наши верх в августе, с твоей головы ни один бы волосок не упал, уверял Ухарь. - А теперь тебе хана!.. Но ты, Роман, соберись, не раскисай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110