— Он выхватил из кипы бумаг целую пригорошню и грохнул ею об стол.
— Забудь об этом на время, Сэм. Так какая информация у тебя есть?
— Да ничего нового. Я раскрутил единственную оставшуюся улику. Но и этот след никуда не привел. Последняя приличная улика — метка химчистки на костюме мертвеца.
— А метка портного?
— Она была спорота. Знаешь почему? Костюм оказался ворованным. Это мне удалось установить.
— Продолжай.
— Химчистка находится в Вествуде. Новое дело, независимое, начато в прошлом году. Не так-то легко было выйти на их след. Отделение пропавших без вести даже не успело занести эту химчистку в свою картотеку. Ну, в общем, как бы то ни было, у меня появилась возможность отправиться в среду в Эл-Эй. Нужно было кое-что передать Рэю Пинкеру. В химчистке мне дали фамилию и адрес тех людей, у которых этот костюм был украден. В тот момент я, конечно, не знал, что костюм ворованный. Думал, ура, еще следок появился!
Я начал закипать. День подходил к концу, и терпение мое истощалось.
— Так что обнаружилось, Сэм? Ты допросил людей, у которых стянули этот костюм?
— Я хотел, но... Их не оказалось дома. Из химчистки я позвонил им и поговорил со служанкой. Описал костюм. Она сказала, что его украли вместе с другим барахлом месяца четыре назад. Выходит так, что этот парень оказался еще и грабителем. В этом случае становится понятно, что он делал на Риджкрест-роуд в ту ночь: присматривал дом для очередной кражи. Наскочив на него, Майнер тем самым сделал кому-то большое одолжение.
— Давай фимилию и адрес.
— Какую еще фамилию? Я же тебе только что сказал, что это мертвый конец.
— Тех людей, у которых костюм был украден. Я съезжу в Вествуд и поговорю с ними.
— К чему тебе это? Они же не знакомы с грабителем!
— Любая зацепка все же лучше, чем ее отсутствие. Давай-ка сюда адрес, Сэм.
— Да бога ради, если тебе не терпится забить себе мозги этой чепухой. — Он пошарил в выдвинутом ящике стола и вытащил бланк химчистки, на котором карандашом было нацарапано:
"Дж. Томас Ричардс,
8 Джанкал Плэйс,
Вествуд"
— Ты их хотя бы предупреди, что едешь, — сказал Сэм. — Обидно будет переть такой конец зазря, а они, видать, шустряки.
— Хорошо, так и сделаю. И еще одно.
— О Господи, еще не все? — Его рот ощерился в улыбке. — Хочешь, чтобы я выскочил из собственной рубашки?
Я притворился, что не понял подкола. Для старика это был трудный день.
— Шериф затанцует на задних лапках, когда ты покажешь ему визитку. Только сделай это прямо сейчас.
— Как только избавлюсь от тебя, Хов.
— Это будет несложно. Просто мне нужны фотографии, которые ты сделал с трупа по делу Майнера.
— Но ведь ты знаешь, что их нельзя выносить отсюда.
— Обещаю вернуть.
— Думаешь, что сможешь установить его личность?
— Хочу попробовать. Если получится, ты будешь первым, кто об этом узнает.
— Полагаюсь на тебя, Хов. Не уверен, что у тебя получится этот вариант, если, конечно, ты не знаешь чего-нибудь такого, о чем не известно мне. — Его морщинистая улыбка походила на затянувшийся шрам, который причинял ему массу неудобств. Было время, когда Сэм претендовал на место шерифа.
— Можешь успокоиться. Ничего я не знаю. А теперь давай фотографии.
Он открыл стоящий у стены металлический шкафчик и принялся шарить на полках. Луч света почти горизонтально пробился через высокое, забранное решеткой окно. В сумрачном неверном свете его профиль казался темным, угловатым и походил на вырубленную в камне и изъеденную дождями маску.
— Не беспокойся, Сэм, — сказал я тихо. — Ты заработаешь свою пенсию.
Он нашел конверт и высыпал содержимое на стол. Я впервые увидел февральского мертвеца. По-видимому, он был моложе и выглядел импозантнее, чем тот, что лежал сейчас в морге, но это было до того, как машина Майнера раздавила ему лицо. Оно было страшно покорежено: челюсть вывихнута, нос вдавлен внутрь, щеки и лоб ободраны до мяса, одного глаза не было. Единственной чертой, по которой его хоть как-то можно было опознать, являлись шикарные светлые волнистые волосы, плотно закрывавшие изрезанный стеклом лоб.
— Ударом разбило противотуманный фонарь, — говорил Сэм. — Его переехало обоими колесами. Вдавило грудную клетку внутрь, череп раздавило как орех, осколки стекла вмазало в лицо.
— Блондин?
— Так точно. Серо-голубые глаза. Размер пять — девять, рост — один — шестьдесят; возраст — двадцать девять — тридцать. Судя по воссозданному портрету, он был симпатичным пареньком.
— Какие-нибудь особые приметы?
— Только это. — Он поднял увеличенную фотографию с надписью: «Левая рука». На предплечье была нанесена татуировка «гавайская танцовщица в юбке» и слово «Апоха». — Похоже, он служил во флоте. Жалко, что у него не был вытатуирован личный номер.
Сэм закрыл конверт и заклеил клапан липкой лентой. Это заняло какое-то время, потому что его руки дрожали.
— Все в порядке, Сэм?
— В порядке. Я-то в порядке. Просто мне становится дурно от одного вида мертвяков. Даже на фотографиях. Я прекрасно знаю, Хов, что напортил в феврале с отпечатками пальцев. Это было ужасно. Я с огромным трудом заставил себя прикоснуться к нему. Невыносимо для такого старика, как я, видеть молодое здоровое тело, разбитое в куски. От подобных зрелищ в голову приходят дурные мысли. Меня они теперь посещают довольно часто. — Его огромная костлявая ручища в отчаянии вцепилась в мою. — Я теряю хватку, да, Хов?
— Все мы боимся смерти, — ответил я. — Это нормально.
— Не произноси ты, ради Бога, это слово, не могу его слышать. Я видел так много на своем веку. А теперь думаю только о том, что в один прекрасный день этим «кем-то» окажется Сэм Дрессен.
— Патологические мыслишки, — сказал я весело и направился к выходу. Но они словно прилипли к моей машине и окутывали ее подобно черному крепу на всем пути до Лос-Анджелеса. Я ехал с таким чувством, словно за мной на мотоцикле гналась сама смерть.
Глава 14
Детективное агентство «Экме» находилось на втором этаже оштукатуренного здания, прямо над ломбардом. На противоположной стороне улицы я обнаружил местечко для стоянки и пробрался сквозь вечерний поток автомобилей. Казалось, они стараются избежать какой-то напасти, поджидающей с одной и другой стороны бульвара. Фары горели, будто индейские сигнальные костры на склонах холмов.
Я поднялся на второй этаж и обнаружил, как и ожидал, что в помещениях компании «Экме» тихо и пусто. В коридоре оказалась пахнущая застарелым сигарным дымом телефонная будка. Застекленная крыша прямо над ней отфильтровала пыльный серый свет. Я зашел в будку и набрал номер Дж. Томаса Ричардса в Вествуде. Служанка сообщила мне, что мистер и миссис Ричарде в это время берут уроки гольфа и что их, таким образом, нет дома. Если что-то срочное, то я могу позвонить в клуб «Бель Эйр». Да, разумеется, они возвратятся домой к обеду.
Телефонный справочник, прикованный к стене будки, разъяснил мне, что у детективного агентства «Экме» существует альтернативный номер телефона. Я набрал его и услышал резкий и торопливый мужской голос.
— Бурк слушает. Это ты, Кэрол?
— Меня зовут Ховард Кросс, я офицер по условному осуждению в Пасифик-Пойнте...
— Я вас знаю?
— Похоже, что скоро узнаете. У нас убийство и похищение ребенка...
— Это не для меня, большое вам спасибо. Такие дела я оставляю для полиции. Как вы сказали, офицер по условному осуждению?
— Не перебивайте меня! Вы владелец агентства «Экме»?
— Это агентство владеет мной, — ответил он, — до кровавых соплей.
— В деле замешан один из ваших сотрудников.
— Симми? Случаем не Симми Тэчер?
— Мы не знаем его имени.
— Он что, не хочет говорить?
— Скорее не может. Последние восемь часов он очень мертвый. Бурк замолчал примерно секунд на пять. Где-то за стеной, быть может, в агентстве «Экме» зазвонил телефон: далекий, одинокий звук.
— А почему вы решили, что он работает, э-э, работал на меня?
— Потому, что у него оказалась ваша визитка.
— Опишите его.
— Большой, старый человек, рост около шести футов, далеко за пятьдесят, лысый, носил коричневый паричок.
В трубке очередное долгое молчание.
— Вы знаете такого, Бурк?
— Знаю, — утомленно произнес он. — Что с ним случилось?
— Убит.
— Понятно.
— Кто это?
— Зовут Арт Лемп. Работал на меня в прошлом году. Я его уволил.
— Мне нужна о нем вся информация, какая у вас есть. Где мы можем встретиться?
— Сейчас? — спросил он с некоторой тревогой. — Понимаете, я жду звонка от жены и не могу...
Я охладил его.
— Слушайте. Этим утром ваш бывший служащий похитил четырехлетнего мальчишку. Лемп мертв. Про мальчика до сих пор ни слуху ни духу. И вы у нас единственная зацепка.
— Понял. Хорошо. Может, она и не позвонит вовсе. Где вы находитесь?
— Возле вашего офиса, в телефонной будке.
— Мой дом в трех кварталах. Через пять минут буду.
Я как раз докуривал сигарету, когда он поднялся на этаж: мужчина примерно моего возраста, широкоплечий, коротконогий, с пустыми, подозрительными голливудскими глазками, укрепленными на встревоженном лице будто с помощью подшипников. Пока мы обменивались небрежным рукопожатием, его глаза обшарили меня сверху донизу, определяя рост, возраст, вес, примерный заработок и коэффициент умственных способностей. Вместо воздуха он выдыхал «мартини».
Бурк вонзил маленький медный ключик в дверь офиса.
— Я не заставил вас ждать? Можно мне взглянуть на ваше удостоверение?
— С собой у меня нет, но если хотите, брякните шерифу в Пасифик-Пойнт. Вполне возможно, что он уже пытался до вас дозвониться.
Он зажег свет, и неуклюжие тени, обозначившие конторскую мебель, канапе, тростниковые стулья и пепельницу, мгновенно обрели цвет и форму.
— Чего так волноваться, — произнес он с наигранной легкостью. — У вас честное лицо. Как, вы сказали, ваше имя?
— Ховард Кросс.
— Добро пожаловать в Святилище, Ховард. Сделаю для вас, что в моих силах. Шутка.
Я зашел за ним в офис, обшитый дубовой фанерой. Он уселся на край стола и принялся покачивать очень блестящим ботинком.
— Если честно, Ховард, это для меня удар. У меня за последнее время их целая серия. Жена в третий раз ушла. Попытался было уговорить ее вернуться. На сегодняшний вечер у нас запланирована окончательная разборка. Не кажется ли вам, Ховард, что в этом есть ирония судьбы? Человек, по роду своей службы занятый сбором информации для разводов, из кожи вон лезет, чтобы удержать возле себя весьма несимпатичную блондинку. Конечно, вы можете сказать: да брось ты ее! Только она нужна мне, вот и все.
— Хватит языком молотить, Бурк. Меня интересуете не вы, а Лемп.
— Извините, — проговорил он, набычившись. — Что там случилось со стариной Артом? Пиф-паф? Я всегда ему говорил: в один прекрасный день тебя застрелят.
— Заколот пешней. Сегодня примерно в одиннадцать пятнадцать прямо в своей машине, и заодно его освободили от выкупных денег. Он получил их в одиннадцать утра.
— И какой выкуп?
— Пятьдесят тысяч.
Бурк прищурил глаза и зажал губу между большим и указательным пальцами. Он походил на голодную барракуду, надевшую галстук «бабочкой».
— Старина Арт попытался выскочить из грязи в князи? Но киднеппинг ему не потянуть. Класс не тот. В конце концов он получил его в шею.
— В шею?
— Прошу прощения за слэнг, — сказал Бурк. — Только не говорите мне, что пешню воткнули именно туда!
— Именно туда.
— Вот язык распустил! Но вы заблуждаетесь, если считаете, что я об этом знал. Арта Лемпа я не видел уже месяцев шесть, уволил его в декабре. Если уж быть до конца откровенным — спустил с лестницы.
— Почему?
— Подобная необходимость долго вызревала и под конец прорвалась наружу. Я бы сам ни за что его не нанял. Просто сделал одолжение приятелю.
— Какому приятелю?
Барракуда стрельнула глазками.
— А не забираемся ли мы чересчур в дебри, а, Ховард?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31