Я тормознул, вывернул руль вправо и остановился поперек дороги. Но скорости он не сбавил, а даже поддал газу. Я откинулся назад, растянувшись по всей длине машины, и вцепился в ручку дверцы. Но удара не последовало.
«Ягуар» обогнул меня слева и стал взбираться по крутому склону. Какое-то мгновение казалось, что этот маневр может сработать. Майнер балансировал в сорока футах над моей головой, словно пилот в открытой кабине самолета. Затем одна его шина буквально взорвалась. «Ягуар» подбросило вверх и перевернуло в воздухе, как черепаху. На какое-то мгновение машина зависла так, что Майнер вывалился из распахнутой дверцы, а затем рухнул на землю. «Ягуар», переворачиваясь, катился по осыпающемуся склону и наконец бухнулся на дорогу прямо перед моей машиной.
Майнера выкинуло из автомобиля. Когда я подбежал к нему, он сидел, кашляя ярко-красной кровью, и прижимал руку к груди. Другая обвисла плетью, и рукав ее отяжелел от крови. На лбу у Майнера зияла огромная рана.
Его глаза остановились на мне.
— Дерьмо. Надо было держать руль двумя руками. Не стоило нарушать правила уличного движения.
— Зачем вы это сделали, Фред?
— Она приказала. — Голос шел изнутри, и в нем прослушивалось какое-то бульканье. — Я знаю, что нарушил правила условного заключения. Но все-таки вы чересчур строги, если за такую провинность стреляете в человека...
— Но в тебя стреляли не за нарушение...
— А за что? Я ведь защищал мальчика. И для этого привез его в пустыню.
— Так кто тебе приказал это сделать?
— Миссис Джонсон. Она босс в этом деле.
Глаза Майнера потемнели, и он стал заваливаться навзничь. Я подхватил его под руки. Тело было тяжелее свинца.
Глава 23
Майнера я отвез обратно в домик. Правил осторожно, ехал медленно; нервам своим я больше не доверял. Пришлось оттаскивать искореженную спортивную машину с дороги: она загораживала проезд. В лыжном подъемнике, который находился в «слепом конце», я наткнулся на телефонную будку и состыковался с автомастерской, находящейся в Палмдэйле, милях в сорока отсюда. Вся эта канитель заняла часа два. Когда я подъехал к домику Джонсонов, утро было в разгаре.
Черный чиновничий «форд» был припаркован под навесом для автомобилей. Я остановился сразу за ним. Выйдя из машины, почувствовал, как солнце изо всех своих весенних сил жахнуло меня по голове. Пейзаж несколько бредово маячил перед глазами, словно разрисованная портьера, за которой скрывалась некая угрюмая правда.
Форест с запотевшим высоким стаканом в левой и револьвером в правой руке стоял в дверном проеме. Пистолет вернулся в наплечную кобуру:
— Взяли?
— Он в багажнике. Завернут в одеяло.
Широкое лицо осталось безучастным.
— Пришлось пристрелить?
— Нет. Сковырнулся с откоса и сломал себе шею. А где миссис Джонсон?
— Отослал ее домой вместе с мальчиком. Она на вас молится...
Коленки у меня подогнулись, и я чуть было не грохнулся на бетонную террасу. Пришлось развернуться и упереться спиной в каменную стену. Мерцающая равнина, словно трепещущая на ветру занавесь, распалась на две половины, и я увидел правду: отражение лица женщины — страшную угрюмую маску.
Увидев мою физиономию, Форест открыл экран-дверь и подтолкнул меня в дом.
— Входите, Кросс. У вас были пренеприятнейшие двадцать четыре часа. Сейчас вам необходимы покой и холодное питье. Перед отъездом миссис Джонсон приготовила отличный ледяной чай.
Мы прошли в комнату с низким потолком, мощными перекрытиями и окнами, закрытыми тяжелыми портьерами. После сияющего утра мне показалось, что здесь темно, словно в пещере. Я сел в поскрипывающее кресло из воловьей кожи. Форест представил меня своему коллеге, имени которого я не расслышал. Я не собирался оспаривать истину, что снаружи жарко, зато в доме — прохладно; даже добавил, что это из-за толщины стен и бесперебойной работы кондишна. Форест убежал в другую комнату и вскоре вынес для меня напиток. После того как я опорожнил стакан, жужжание кондиционера перестало сливаться с жужжанием в моей голове.
Форест дружески потрепал меня по плечу.
— Ну что, получше?
— Намного. Спасибо.
— Если не родился в пустыне — никогда не привыкнешь к жаре.
— Но в доме все же прохладнее, — настаивал его коллега.
Форест обернулся к нему.
— Кстати, Эдди, это мне кое о чем напомнило. Давай-ка свяжись с Пасифик-Пойнтом, и пусть пришлют сюда катафалк. У Кросса в багажнике труп Майнера.
— Опять? Сколько подарков для нас...
— Слушай, завязывай хохмить! Давай дуй, телефон на кухне.
Эдди вышел. Форест уселся напротив меня на покрытую навахским одеялом кушетку.
— Надо думать, Майнер ничего не сказал перед смертью?
— Успел немного. Голова у него была разбита, и, видимо, он плохо соображал. Похоже, Майнер решил, что я гнался за ним из-за того, что он нарушил правила условного осуждения. — Форест начал было смеяться, но осекся, заметив, что меня это не веселит.
— И это все, что он сказал?
— А еще — что защищал мальчика.
— Он и Джейми так говорил. — Голос Фореста сочился издевательским смехом. — Сказал мальчонке, что здесь он будет в безопасности. Кстати, не упоминал ли Майнер, что приезд сюда — это затея миссис Джонсон?
— Упоминал, и у меня сложилось такое впечатление, что говорил он искренне. Когда человек отходит...
— Чепуха. Он не подозревал, что умирает.
— Думаю, что подозревал.
— Даже если так, я не считаю предсмертные признания проявлением особой искренности. Лжец в любых обстоятельствах останется лжецом.
— Я не верю, что он лгал.
— Его слово — против слова миссис Джонсон. Она отрицает, что давала ему подобные указания.
— Это естественно...
Форест уселся на кушетке поудобнее и вперился в меня любопытным глазом.
— Поправьте, если я ошибаюсь, но у меня сложилось такое впечатление, что вы принадлежите к клану поклонников миссис Джонсон?..
— Так и есть. Но до сих пор я не знаю, почему поклоняюсь ей.
Он досадливо дернул головой и поднялся.
— О чем вы только думаете, Кросс! Мне представляется маловероятным, чтобы мать потворствовала похищению собственного дитяти. Вам бы поглядеть, когда они вместе. Миссис Джонсон просто боготворит своего сына. И не выпускает его из виду.
— А вчера вот выпустила.
— Ну и?
— Не могу сказать, что понимаю все до мелочей. Но я на пятьдесят процентов уверен в том, что Майнер невиновен.
— Да вы просто спятили от жары! — Форест пронесся через комнату и яростно пнул в камине прогоревшее бревно. Потом, слегка прихрамывая, вернулся и сел на свое место. — Извините за грубость, Кросс.
— Все в порядке.
— Просто я хотел сказать, что вы в корне неправы. Хотя, быть может, у вас есть факты, о которых я не имею представления? Если вы ими располагаете — скажем, какими-нибудь частностями из заявления умершего, — то было бы неплохо, чтобы об этом узнал и я.
Я вспомнил о двух вещах. Во-первых, Молли сказала, что какая-то рыжеволосая женщина выдала фэбээровцам Керри Сноу. Затем Сайфель уверял, что именно Хелен в сорок шестом снабдила его адресом Сноу. Так что теперь против Хелен были Молли, Сайфель и Майнер. И я вновь увидел миссис Джонсон, как тогда, на террасе: она испуганно жалась к каменной стене, а к ней со всех сторон тянулись ядовитые языки.
Форест наблюдал за мной.
— Итак?
— У меня нет никаких дополнительных сведений.
— Что ж, тогда забудем об этом. По крайней мере, до тех пор, пока что-нибудь не всплывет. Но тогда я не понимаю, почему вы решили, что миссис Джонсон — виновна. Мне лично вот как представляется картина: Майнер и Сноу были на корабле корешами. Вполне возможно, что они вместе обтяпали какое-нибудь незаконное дельце — на больших судах постоянно что-нибудь да происходит. Майнеру удалось выйти чистым. А Сноу попался. Знаете, кто дал сведения о местопребывании Сноу тогда, в сорок шестом?
— Вы уже говорили об этом. Ларри Сайфель.
— Он был в этом деле подставным. Я вытянул это из него перед их отъездом. К тому же он взял с меня слово, что миссис Джонсон ни о чем не узнает...
— Это она снабдила его информацией?
— Да, но источником служила все-таки не миссис Джонсон. Я у нее все выяснил. Случилось так, что Майнер был ее пациентом в военно-морском госпитале в Сан-Диего. Именно Майнер дал ей адрес Сноу. И попросил выдать властям Сноу, но так, чтобы имя самого Майнера не было упомянуто. А уже миссис Джонсон пришла с этим к Сайфелю. Они были друзьями, и такие дела находились в ведении его департамента.
— Значит, все снова упирается в Майнера.
— Похоже, что вы разочарованы.
— Так и есть, но по крайней мере теперь я спокоен.
— Фигово, когда человек испорчен до мозга костей, — сказал Форест назидательно. — Но, судя по моей картине, все действительно упирается именно в Майнера. Сноу отпыхтел свой срок в тюряге, вышел на свободу и принялся разыскивать старого дружка. Но Майнер увидел его первым. Он раздавил Сноу, убрал с трупа все приметы, по которым его можно было опознать, и таким образом превратился из убийцы в случайного нарушителя. И это прошло, и все поверили, кроме приятеля Сноу — Артура Лемпа. Вполне возможно, что Лемп был свидетелем убийства.
— Да. Мне такое тоже приходило в голову.
— Но Лемп был не из тех, кто обращается в полицию. Только не Лемп. Мы заполнили пробелы в его досье на основании тех сведений, которые вам удалось раскопать. Там длинная история и уходит корнями в такие глубины, до которых даже нам не удалось докопаться. Этот Лемп впервые выплыл в Сан-Франциско в начале двадцатых годов. Ему было лет тридцать, и он нанялся работать в полицию. Нет нужды объяснять, что в те времена городская администрация прогнила насквозь. Лемпу буквально за несколько лет удалось дослужиться до инспектора, но когда городское управление попросили удалиться, — думаю, это было в четвертый или даже пятый раз, — Лемпу тоже пришлось уйти. С тех пор он добывал себе пропитание, промышляя мелким жульничеством. Его арестовывали за надувательство, разбой, шантаж, так что в целом он семь лет провел в Фолсоме и Сан-Квентине. Его специализацией, если находилась достаточно податливая жертва, был шантаж...
— Насчет Лемпа мне все понятно.
— Еще не все.
— Не сомневаюсь. Но продолжайте восстанавливать картину преступления...
— Лемп собирался было зашантажировать Майнера, но тот явно испытывал недостаток средств. Так что у Лемпа возникла проблема: каким образом обратить сведения о преступлении Майнера в звонкую монету? Тогда, правда безрезультатно, он попытался заинтересовать этим делом Сайфеля. А когда это не вышло, попробовал вытянуть из адвоката какую-нибудь информацию. В любом случае мы теперь знаем то, к чему он пришел. Лемп заставил Майнера содействовать похищению — я настаиваю, что это единственно правильный путь, которым могли развиваться события.
— Возможно. Но остается изначальный вопрос: кто проткнул шею Лемпа пешней?
— А вот это уже третье действие. Я порасспрашивал паренька — кстати, весьма смышленый пацан — и выяснил, что после встречи с вами Майнер и Джейми поехали прямо сюда.
— Следовательно, Майнер в убийстве не замешан.
— Да. Это кто-то другой, кому позарез нужны были пятьдесят тысяч. У вас есть какие-нибудь идеи на этот счет?
— Ни единой.
— А то я подумал, что вы покажете на миссис Джонсон: она, мол, собственные денежки стащила. — И Форест продемонстрировал широкие белые зубы. — В конце концов, у нас есть орудие преступления. С ним и будем работать.
Эдди вышел из кухни, на все лады проклиная жару и чертовых телефонисток. Покуда ждали катафалк, сообразили партию в бридж с «болваном», причем Эдди постоянно выигрывал. Потом Форест вырубил кондиционер, запер двери и передал мне ключи.
— Это что, в качестве символа? — спросил я.
— Может быть. Я хочу, чтобы вы знали, что как только разговор заходил о миссис Джонсон, ваши глаза начинали прямо-таки полыхать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31