Слишком большой риск!..
Затем раздался голос Молли:
— Я сама рискую не меньше! Предлагаю десять тысяч: хочешь — бери, а нет — так нет.
— Мало! Основная работа ложится на мои плечи.
— Да какая еще работа! Я показываю дамочку, и надо всего лишь пойти и взять у нее деньги. Не труднее, чем сбить сливу с дерева!
— Это ограбление, — сказал мужчина. — На дереве вместо слив зреют ограбления!.. Прости, куколка. За паршивые десять штук можешь купить себе кого попроще.
— Да какое же ограбление? Деньги-то стащила она, а не мы! Ты просто вынесешь их, она даже пикнуть не посмеет.
— А где гарантии?!
— Да какие еще гарантии?! У нее ведь самой душа в пятках.
— За время, что я тебя знаю, ты постоянно рассказывала мне басни и наговорила уже на целый грузовик!
— Все, что я сейчас сказала, — правда, или я последняя из шуш. — Голос Молли превратился в какой-то щенячий визг. — Деньги — у нее, больше им не у кого быть. Надо лишь узнать, где она их прячет, а потом отобрать...
— И вся эта радостная работенка для меня, не так ли? За десять тыщ — на десять лет в тюрягу... Даже если твоя информация верна, в чем я сильно сомневаюсь...
— Ну хорошо, пятнадцать. Змей. Не могу же я в одиночку провернуть такое дело, а сейчас не время для пререканий.
— Двадцать пять. Если в моей доле будет хотя бы на тысячу меньше, я и не притронусь к этому дерьму, можешь мне поверить, крошка. Пойми, что у меня какой-никакой, а все-таки бизнес, и мне есть, что терять...
— Бизнесмен, это точно! Только непонятно, чего ты собачишься? Ведь эта женщина будет за версту обходить полицейских. А если и подойдет, то что из того? Ты ведь частный детектив, так? И просто выполняешь свою работу?
Все стало на свои места. Я понял, кто этот мужчина. Бывший начальник Лемпа, бывший воздыхатель Молли — Бурк.
— Так-так-так, — произнес он. — Это мне не нравится. Я знал, что все твои сказочки о сливах не стоят ломаного гроша. Только за двадцать пять штук я позволю погладить себя против шерсти и засунуть башку в это дерьмо, и запомни, что я рискую всем.
— А я. А моя карьера? Да мне бы и в голову такое не пришло, если бы не необходимость обзавестить приличным гардеробом. Кому я нужна без платьев...
— На двадцать пять штук можно накупить кучу тряпья.
— А ты за пятнадцать спокойно купить себе Кэрол, — выпалила она с внезапной злобой.
— Двадцать пять, — сказал он. — По рукам?
— Ладно. Ты всегда был грязной сукой...
— Что хочу, то и ворочу. Сам себя не обслужишь — никто не пошевелится. РКО, детка, вернемся же к нашим баранам. Где эта «фам»?
— В Пасифик-Пойнте. Я видела ее этим утром.
— Ты уверена, что это именно она?
— Ошибки быть не может. Правда, теперь у нее длинные волосы и выглядит она старше, но я узнаю ее в любом виде.
— Ты видела ее раньше?
— Самой не приходилось. Только на фотографии, которую Керри сделал сам и сохранил даже в тюряге. Я обнаружила эту фотку после его исчезновения, в шкафу, вместе с остальными вещами. Хотела порвать...
— Зачем?
— Это ведь она навела на Керри копов тогда, в сорок шестом...
— И поэтому ты мечтаешь ей нагадить?
— Может быть. Почему это она должна остаться чистенькой, да еще и с бабками?
— А почему это должно произойти с нами? — спросил Бурк весело.
— Мне нужны деньги. Не знаю насчет тебя, но если кто-нибудь когда-нибудь нуждался в деньгах так, как я, то, значит, он по-настоящему в них нуждался.
— Давай фотку, — сказал он. — Я заберу ее. И поторопись. Не гоже будет, если сюда ворвутся твои друзья с югов и застанут нас здесь.
Я бесшумно отошел за перегородку и затаился. Послышались шаги. Скрипнула дверь. Затем Молли снова, на этот раз тихо и задумчиво, пересекла комнату.
— Давай быстрее.
— Да подожди ты!.. Можешь себе представить, что Керри был когда-то в нее влюблен? Да я раз во сто круче.
— Да ты вообще суперстар. — В его голосе прозвучала издевка. — Иди-ка сюда...
— Не лапай. Даже Керри со всем своим талантом не смог сделать ее привлекательней...
— Надо же, так, оказывается, у него был талант? Ни за что бы не...
— Керри имел вкус и талант. Тебе этого не понять.
— Завязывай нести чушь! — крикнул он зло. — Керри был подонком. Ты тоже.
— И ты тоже.
— Может, и так. А теперь слушай. Я тебя припаркую в местечке под названием Венеция, в гараже, возле дороги. Ол-райт?
— А где гарантии того, что ты вообще когда-нибудь вернешься?
— Я, как ты сказала, конечно, подонок, но не до такой же степени. Кроме того, у меня хоть небольшое, но все-таки дело, и я не могу его просто так взять и бросить. Но как узнать, что деньги действительно у этой рыжухи?
— Больше им негде быть. Только теперь она не рыжая. Поменяла масть. Стала такой опрятной, мышиного цвета.
— И где ее искать?
— Это я объясню по пути. Лучше проехать вкругаля через Сепульведу. Меня, наверное, уже ищут, за дорогами ведется наблюдение.
— Если остановят, скажу, что везу тебя в суд. Ясно?
— Предельно. Только ты не дрейфь, я ведь не была под арестом. Я чиста.
— Ну да, у тебя такой невинный, сияющий вид, что прямо глазам больно...
— Запахни хавало и подбери сопли.
Повернулась ручка-кнопка, и дверь распахнулась. Бурк увидел меня. Его рука, словно белая ящерица, скользнула под полу пиджака. Я изо всех сил саданул левой в том же направлении. Бурк сделал резкий выпад свободной рукой, но потерял равновесие. Я ушел от удара и добрался правой до его челюсти. В каком-то ошеломлении он уставился на приближающийся кулак. Тут они и встретились: мой кулак и его физиономия.
Бурк рухнул на колени. Его голова склонилась в глубоком мусульманском поклоне и бумкнула об пол. Из-за моей спины появился Сэм и вынул из бесчувственной руки частного детектива голубой револьвер.
Молли пыталась открыть заднюю дверь в самом конце захламленной студии. Блики от накатывающих волн, словно последняя надежда, освещали ее хорошо прорисованное, будто вырезанное из слоновой кости, ненасытное лицо.
Задвижка намертво застряла в пазу. Усилия Молли были бесполезны. Оставив ее материться в опытных лапах Сэма, я вернулся к Бурку, который валялся под прилавком. Приведя его в сидячее положение, я обнаружил в одном из нагрудных карманов прекрасно отутюженного пиджака искомую фотографию. Стоило мне отпустить пиджак, как его хозяин снова улегся под прилавком, хватая ртом воздух, и, как капризный ребенок, решивший во что бы то ни стало собрать всю пыль на свою шевелюру, елозя головой по полу.
Карточка, какие носят в бумажниках, была раскрашена от руки. Краски потускнели, выцвели, но тем не менее мне удалось разглядеть полоски красного на губах и высоких скулах, а также коричневые всполохи в глазах и оттенки крашенных хной волос. Эми Майнер.
Глава 28
Когда мы подъехали к зданию суда, Эми Майнер уже закончила доказывать свою невиновность перед большим жюри. Ее освободили. Окружной прокурор вышел из зала заседаний, чтобы побеседовать со мной. У него сложилось впечатление, с которым согласились и присяжные, что Фред Майнер — виновен, а его жена — нет. Я не стал спорить а просто передал ему и Молли, и фотографию.
По словам бейлифа, Эми около двух часов дня вышла из суда свободным человеком. Около здания ее поджидала в «линкольне» Хелен Джонсон. Похоже, что они вместе направились во владения Джонсонов.
Было десять минут третьего. Я позвонил из кабинета Сэма Дрессена. Ответил Джейми и почему-то шепотом:
— Привет. Это ты, мамочка?
— Ты не знаешь, где она?
— Да-а, наверное, покататься поехала...
— А куда?
— Может быть, в Сан-Франциско. А ко мне бабуля приехала.
В этом месте разговора у него отняли трубку, и я услышал хрипловатый старушечий голос:
— Кто говорит?
— Ховард Кросс.
— А, да. Хелен упоминала о вас. Я ее мать.
— Она что, действительно поехала в Сан-Франциско?
— Разумеется, нет. У Джейми такая каша в голове. Хелен едет с миссис Майнер в Сан-Диего. Хотите что-нибудь передать? Думаю, к вечеру она будет...
— В Сан-Диего? А куда именно?
— В дом миссис Майнер. Хелен категорически этого потребовала. Я так поняла, что она хочет что-то выяснить о прошлом миссис Майнер...
— А адрес, адрес вам известен?!
— Боюсь, что нет. В любом случае они еще не добрались до места, ибо выехали совсем недавно. — В ее голосе вместо приятной хрипотцы прорезались грубоватые нотки. — На тот случай, если вы позвоните, мистер Кросс, Хелен просила передать, что ничего серьезного не было. И хотела бы добавить — как бабушка Джейми, что, если смотреть в будущее...
— Спасибо, — бросил я вместе с трубкой.
Не терявший времени Сэм достал справочник города Сан-Диего.
— Хов, тебе известна ее девичья фамилия?
— Вулф. Эми Вулф, — произнес я по буквам.
В справочнике оказалось несколько Вулфов. Мы оставили список у связистов и взяли радиофицированную машину. Проезжая Ла Джоллу, я услышал зуммер вызова, а затем на коротких волнах голос диспетчера. Нужный нам Вулф оказался Дэниэлом, который был владельцем бакалейной лавки в восточной части города.
«Соседский Рынок Дэнни» оказался магазинчиком на окраине рабочего квартала. Он находился на первом этаже древнего двухэтажного дома, который, судя по всему, был местным раритетом. На окне кто-то жирно вывел мылом: «Очень-Свежие-Яички-Прямо-С-Ранчо». Машины Хелен я не увидел. Кроме пары молодых мамаш, проветривавших детские коляски, да валявшегося на дороге пса, который при нашем приближении поднял морду с асфальта, на улице не было ни души. Пыльные пальмы пьяновато покачивались в полуденном бризе.
Я отослал Сэма с машиной за угол, а сам распахнул дверь. Звякнул колокольчик. Магазинчик был крохотный, света в нем было маловато, к тому же внутри довольно сильно пахло подкисшим молоком. В дальнем конце за мясным прилавком я увидел человека в замызганном фартуке, обслуживающего покупательницу — молодуху в тесных джинсах, с невероятными висюльками в ушах.
Она попросила четверть фунта болонской копченой колбаски. Мужчина аккуратно отрезал нужный кусок, взвесил и завернул. Ручищи у него были здоровые и с тыльной стороны покрыты черной шерстью. На макушке посверкивал розовый череп, а остатки волос над ушами приобрели сероватый оттенок. Брови были черные и густые, и на старом и тонком лице они держались с большим трудом.
Увидев за стойкой полку с комиксами и религиозными журнальчиками, я сразу же бросился их рассматривать. На прилавке кучей был навален всякий хлам: открывашки для бутылок и пластиковые пробки, пачки вяленого мяса, юмористические открытки, резиновые ящерицы, жевательная резинка, искусственные мухи в пластиковых коробочках, связки чеснока. На стене за прилавком висел ящичек с пешнями. В глаза бросались красные пластиковые рукоятки.
Человек в фартуке подошел к кассе за сдачей. Осчастливленная колбасой посетительница вышла из магазина.
Мужчина нагнулся вперед, оперся одной рукой о прилавок и опустил острое плечико вниз.
— Желаете чего-нибудь?
— Пешню.
Он развернулся и вынул одну.
— Лучше я вам ее заверну. А то еще проткнете себе что-нибудь.
— Не стоит. Сойдет и так.
Он передал пешню мне. По виду она была идентична той, которую я видел в шее Артура Лемпа.
— Не могу сказать, что торговля этими штуками идет чересчур бойко. — Голос был монотонным, напитанным горечью и пронизанный жалобным хныканьем. — Зачем я вообще их заказал... За последние месяцев шесть я продал, по-моему, штуки четыре. Хотите еще что-нибудь?
— Да нет, спасибо.
— С вас двадцать пять и один. Итого двадцать шесть центов.
Я дал ему два десятицентовика и шесть монеток по одному.
— Пригодится для сдачи, — сказал он.
— Как дела идут?
— Могло быть и лучше. А могло и хуже. Помню времена, когда было совсем плохо. — Он со стуком задвинул ящик кассы. — Не поймите меня превратно, я не хочу сказать, что сейчас дела идут как надо... Мой главный враг — супермаркеты. Люди, которым я годами продавал в долг, теперь проходят мимо, не обращая внимания на мой магазин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31