– Фокус и покус, – сказал Гарри. – А теперь постарайся и сфокусируйся.
Я нетерпеливо закатил глаза.
– Слушай, Гарри, а ты не мог бы изъясняться по-человечески?
– Подумай хорошенько. Остается всего еще один шаг.
И я сфокусировался.
– Самым лучшим для Скуилла вариантом было бы, если вся концепция ПСИ тихонечко поплывет по реке Мобил лицом книзу?
Мы прошли мимо Линетт Боулинг, несимпатичной помощницы Скуилла по административным вопросам, физиономией напоминающей осла. Гарри выхватил из вазы на ее письменном столе пучок увядших цветов и торжественно протянул мне.
– Когда в тебе прорезается настоящее видение, Карсон, ты становишься просто великолепен.
– Какая же ты задница, Наутилус, – проблеяла где-то сзади Линетт, – немедленно верни на место эти чертовы цветы!
Глава 7
В одиннадцать вечера температура была больше тридцати градусов. От влажного тумана очертания луны расплывались, а звезды были окутаны неясной дымкой. После убийства Нельсона прошло два дня, а команда, назначенная Скуиллом для его расследования, так никуда и не продвинулась. Я стоял у самой воды, забрасывал спиннинг, медленно подтягивал наживку, снова забрасывал… Обычно я ловлю рыбу на мушку и точно знаю, что могу на нее поймать: красного горбыля, помпано, королевскую макрель. Но время от времени я беру спиннинг, чтобы побросать его ночью. Иногда мне попадается акула. Или крупный скат. Знакомые виды. Но изредка я сталкиваюсь с причудливыми морскими обитателями, которые не упоминаются в моих пособиях по рыбной ловле в Мексиканском заливе. Никогда не знаешь, по какой прихоти прилива и течения они направляются к моей наживке, тем не менее они появляются, извивающиеся жители таинственных глубин, и позволяют мне прикоснуться к себе. Это странно, но мне кажется, что без подобных встреч я не получал бы от рыбалки такого удовольствия.
Именно успокоительный аспект рыбалки частенько побуждает меня отправляться ловить рыбу, когда на душе неспокойно, а услышав, как Клэр пилила доктора Даванэлле, я расстроился. Я не собирался специально подслушивать или следить за личной жизнью доктора Даванэлле, но увиденное прочно запечатлелось в моем сознании.
Что касается назначения доктора Даванэлле на место патологоанатома, то мне были известны только фрагменты этой истории: она была вторым претендентом на место, и взяли ее только после ужасного случая с увечьем доктора Колфилда. Таким образом, работу в Мобиле – свою первую должность по специальности – она получила 'благодаря трагедии. Как напомнил Гарри во время нашего визита в бар «У Кейка», я и сам получил должность из-за неприятностей у других. Я понимал, что это обстоятельство может вызывать чувство незаслуженного захвата чужого места. И доктору Даванэлле не было легче оттого, что работала она с Клэр – блестящим специалистом, признанным во всем мире и приглашаемым на всевозможные симпозиумы по судебной медицине, настоящим профессионалом, требующим от своих сотрудников ежесекундной полной отдачи.
Я смотал леску и воткнул удилище в песок. Я сидел на берегу, обхватив колени руками, и смотрел на покрытую рябью поверхность воды – жидкий обсидиан с блестками лунного света. После нескольких минут размышлений я откопал свой сотовый в сумке-холодильнике, куда случайно сунул его в последний момент. Телефон на льду – Фрейду бы такое понравилось.
На мониторе высветился номер Эйвы Даванэлле, и я позвонил ей. Записанный на автоответчике голос был таким же холодным, как телефон в моей руке. Она повторила свой номер, предложила оставить сообщение после звукового сигнала и пропала. Я дождался гудка, прислушался к пустоте на другом конце линии и нажал кнопку сброса вызова. И только после этого до меня дошло: интересно, что бы я сказал, если бы она взяла трубку?
– Привет, доктор Даванэлле, это детектив Райдер. Прошу прощения, что был такой занозой в заднице во время вскрытия Нельсона, я вовсе не собирался добавлять вам проблем. Каких именно проблем? Да я, собственно, прятался в кабинете Уиллета Линди вчера, когда вы вышли в коридор, и видел, как вы…
Я вздохнул и начал снова расстегивать сумку-холодильник, чтобы опять заморозить телефон, когда он внезапно защебетал прямо у меня в руках.
Это был Гарри.
– Мне позвонил парень из медэкспертизы с места происшествия, – сказал он. – Мы получили еще одного всадника без головы на Калерия восемьсот тридцать семь. Прыгай в седло, Икабод. Встретимся в Сонной Лощине.
Местом преступления был большой дом в итальянском стиле на южной окраине центрального района города, где по соседству со зданиями, представлявшими историческую ценность, располагались меблированные комнаты. Вокруг раскидистых дубов и сосен жужжали ночные насекомые. Рядом стояли несколько патрульных машин, микроавтобус криминалистов и машина «скорой помощи». Сделав широкую дугу, к бордюру подъехал фургон телевизионных новостей. На тротуаре с мрачными лицами крутились местные жители. Движение вокруг становилось все более оживленным, водители слетались на мигалки, как мотыльки на огонь. Полицейский на улице размахивал руками и зычным голосом уговаривал:
– Проезжайте, ребята, проезжайте.
Я заметил машину Гарри и заехал на бордюр позади него.
– Наши проныры уже здесь? – спросил я.
Гарри покачал головой.
– Скуилл был в загородном доме у своего брата в Пенсаколе. Едет сюда.
Пенсакола находилась минимум в полутора часах езды. Учитывая, что какое-то время уже прошло, до его приезда у нас оставалось где-то с полчаса.
– Давай сделаем, что успеем, дружище, – сказал я.
Мы поднялись на большое крыльцо парадного входа. Там, прислонившись к белой колонне, стоял детектив сержант Уоррен Блейзингейм из третьего округа, в чьей первоначальной юрисдикции и находилось это дело, поскольку мы были на его территории. Блейзингейм дымил сигаретой и задумчиво разглядывал верхушки деревьев.
– Что там внутри, Уоррен? – спросил Гарри.
Блейзингейм выразительно чиркнул себя пальцем по адамову яблоку.
– Это все, что мне известно.
– Так ты внутри не был?
– Там только парень из медэкспертизы, криминалисты и Харгривс. Это она приняла вызов, – медленно сказал Блейзингейм и сплюнул на лужайку. – Моим ребятам не положено заходить внутрь, пока туда не попадет Скуилл. Вам, вероятно, тоже, хотя правила ПИС-ПИС и говорят, что вы имеете на это право.
– Я лично по поводу запретов ничего не слышал, – заверил Гарри. Мы поднялись на крыльцо и зашли в дом.
На двери был логотип компании «Дэшампс. Услуги дизайнера». На небольшой табличке рядом с кнопкой звонка – надпись «Пожалуйста, звоните». Приклеенный к стеклу ярлык гласил: «Под охраной систем безопасности Дженкинса». Хотя и не Бастилия, но и к политике открытых дверей тоже отношения не имеет… Сразу за входными дверями находилась небольшая приемная в пастельных тонах, с первых шагов подчеркивавшая, что здесь работает дизайнер: абстрактные картины в стиле Шагала, подсвеченные индивидуальными светильниками; пышный голубой кожаный диван; стул, представлявший собой раму с натянутой на ней тканью и скорее напоминавший воздушного змея, чем то, на чем можно сидеть. На одной стене в рамках висели дипломы за всевозможные достижения в области дизайна. В воздухе чувствовался какой-то вяжущий, терпкий запах, как у дезинфицирующего или сильного чистящего средства.
– Здесь вполне можно охлаждать пиво, – сказал Гарри, поправляя галстук. Мы прошли через небольшой холл. Из комнаты слева я услышал приглушенные всхлипывания и осторожно приоткрыл дверь. Стройная женщина и офицер патрульной службы Салли Харгривс сидели за небольшим столом для совещаний. Сал приехала на место первой и сейчас, положив ладонь на запястье женщины, говорила что-то мягким голосом. Сал заметила меня и подошла к двери.
– Черил Ноттс, невеста жертвы, – прошептала она. – Она улетала, ее не было три дня. Она появилась здесь пятьдесят минут назад и нашла Питера Эдгара Дэшампса в студии мертвым.
– Твои впечатления? – спросил я, зная, что Сал обладает шестым чувством.
– Она не имеет к этому никакого отношения, могу спорить на что угодно. Она просто убита горем.
Под шестым чувством я имел в виду редкий дар Сал быстро и безошибочно читать людей, как открытую книгу. У копов со временем вырабатывается способность распознавать ложь лучше, чем это удается среднему гражданину, но некоторые из нас особо одарены в этом смысле – настоящие Моцарты в области детектирования лжи. Основываясь только на мнении Сал, я уже почти вычеркнул невесту из списка подозреваемых.
– Позволишь задать ей пару вопросов через несколько минут? – спросил я.
Она кивнула и, коснувшись моей руки, сказала:
– Если можешь, будь осторожен.
Глаза Сал влажно заблестели – за шестое чувство приходится платить. Я легонько поцеловал ее в лоб.
– Я говорил тебе, что ты мне снилась на прошлой неделе? – спросил я. – Я был сиделкой, а ты викингом…
Она впервые улыбнулась и подтолкнула меня в сторону коридора.
– Иди и присмотри за Гарри, пока он чего-нибудь не отмочил, – сказала она.
Жертва лежала на спине рядом с чертежной доской. Позади доски стоял письменный стол с компьютером и монитором, большим, чем экран моего телевизора. Одет мужчина был обычно: синяя хлопчатобумажная рубашка, выглаженные брюки цвета хаки, плетеный пояс, коричневые мокасины. Покойник был впечатляющего телосложения, причем не какой-то там крутой завсегдатай тренажерных залов с толстыми, как червяки, стероидными венами; это был парень с правильными и крепкими формами. Рубашка на нем была расстегнута, змейка на брюках – тоже, сами брюки были спущены на бедра. Помимо красного ободка на воротнике, крови или следов борьбы на одежде не было. Делом этим занимался Хембри.
– Что скажешь, Бри? – спросил я.
– Похоже, вы с Гарри решили прихватить сверхурочных.
– Причина смерти?
– Все, как у Нельсона. На теле пока ничего найти не могу. Но вот голова…
– В данный момент вполне может проплывать мимо маяка Дикси Бар.
Хембри кивнул.
– Если преступник использует пистолет, держу пари, что это двадцать второй калибр. В большинстве случаев пуля из него входит в череп, после чего отскакивает рикошетом от внутренней поверхности, как шарик от пинг-понга. Никакой выходной раны, никаких брызг. А из мозгов – просто пудинг.
Я подумал: как сознание реагирует на то, что в голове, словно металлическая оса, бьется пуля? Интересно, может ли мозг осознавать процесс своего разрушения? Слышать собственный вопль?
– А как насчет крови во время отделения головы? – спросил я, зябко потирая внезапно ставшие холодными ладони.
– Сердце остановилось, кровь не циркулирует. Тело обескровлено гораздо меньше, чем ты думаешь. На его месте я бы сунул под шею полотенце, чтобы впитывалась кровь, и отделил голову. Завернул бы ее в полотенце, положил в сумку, в которой носят шары для боулинга… и сделал ручкой.
– Теперь главное не перепутать сумки, когда выходишь вечером на дорожку покатать шары. Какие-нибудь надписи?
– Я ждал этого вопроса.
Хембри спустил трусы на трупе, открыв лобковые волосы. Такая же надпись мельчайшим почерком и тоже в две строчки. На верхней было написано: Покорежил целую кварту мужиков-шлюх. Целую кварту мужиков-шлюх. Покореженные мужики-шлюхи. Целую кварту мужиков-шлюх. Покореженные мужики-шлюхи. Целую кварту мужиков-шлюх. Покореженные мужики-шлюхи. За этим следовало: Крысы Крысы Крысы Хи Хи Хи Хи Крысы Крысы Крысы Крысы Хи Хи Хи Хи Хи Хи Хи.
Ледяной палец пощекотал мою шею.
– Опять эти шлюхи, – сказал Хембри. – А вы, ребята, отрабатывали это направление?
Я кивнул. Мы связались с отделами убийств и полиции нравов по всему побережью, потом обратились в национальную базу данных о преступлениях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50