– У бедного мистера Колфилда тогда подергивался глаз, нервный тик… – Она закрыла глаза. – И никогда уже не перестанет.
– Здесь о нем никто никогда не говорит, – сказала Эйва. – Это как ругательство.
– Это висело в воздухе… – сказала Клэр. – Это же послужило толчком к обновлению оборудования. Зал для аутопсии был весь в крови, и вопрос о полном обновлении стал целой трагедией. На это ушли месяцы, но все-таки это было сделано.
– У вас есть адрес Колфилда? – спросил я у Клэр.
Она кивнула и прошла к картотеке.
– Почтовый ящик где-то в горах Талладига. Он ежемесячно получает чек как часть своего содержания.
Через минуту она вернулась с фотографией Колфилда, сделанной для служебного удостоверения. С виду он был симпатичным парнем, приятным – такому можно запросто купить пиво просто за то, что он стоит возле стойки бара с тобой рядом.
Я ехал по крутой, изрезанной колеями дороге в горах Талладига и тихо радовался, что не пожалел денег на полный привод: мой автомобиль, рассекая воду носом, словно лодка, преодолевал пенящиеся ручьи, его швыряло, он менял направления, снова подскакивал, вздымая волны серой грязи. Через пятнадцать минут такого издевательства над техникой и собственными почками я нашел дом Колфилда там, где, по словам милой дамы из почтового отделения, он и должен был находиться, – на небольшом склоне с левой стороны, за которым начинался крутой и тяжелый подъем. С правой стороны скала обрывалась вниз, словно водопад. Судя по состоянию дороги, здесь она, по сути, и заканчивалась.
Я остановился возле грязного синего джипа «чероки» и потер глаза, уставшие после пяти часов езды. Дом был скромным, но ухоженным: на деревянных частях свежий слой белой краски, на переднем дворе никаких старых шин и ржавеющих автомобилей, которые словно с неба высыпало на предыдущие усадьбы, мимо которых я проезжал. Поленница рядом с передним крыльцом могла бы выиграть приз за аккуратность укладки. На веранде стояло кресло-качалка, а рядом с ним столик, на котором лежала стопка журналов. Я взглянул на открывавшуюся перед глазами долину. Чистота горного воздуха скрадывала расстояние, и я смотрел на нее словно через увеличительное стекло. Ниже в долине раскинулся городок – небольшое скопление домиков с выглядывавшими сквозь листву крышами. Чуть выше остальных была церковь, а за верхушками деревьев виднелись строения, похожие на что-то, связанное с торговлей. На окраине городка стояло двухэтажное официального вида здание с круговой подъездной аллеей и заполненной машинами автостоянкой, оно было похоже на медицинское учреждение. По периметру дом Колфилда был огорожен проволочной сеткой, на которой висело несколько табличек: «Не входить», «Берегись собаки», «Вход воспрещен». Никаких следов собаки во дворе не было. Я медленно вылез из своего грузовичка и остановился под защитой двери, которая заодно скрывала девятимиллиметровый пистолет у меня в руке. На щиколотке был пристегнут еще один, тридцать второго калибра, а поперек водительского сиденья лежал дробовик.
Что-то хрустнуло у меня за спиной, и я резко обернулся, одновременно пригибаясь. Через двор пробежала земляная белка и скрылась в поленнице. Сердце мое бешено колотилось, и, поворачиваясь к двери, я чувствовал себя очень глупо. Зажав полицейский значок в левой руке, я крикнул через ограду:
– Доктор Колфилд! Я Карсон Райдер из полиции Мобила. Я бы хотел поговорить с вами.
Я следил за дверью и окнами, готовый к тому, что кто-то выскочит из дома с ружьем в руках. Но ничего не случилось.
– Доктор Колфилд, не могли бы вы подойти к двери? Пожалуйста, сэр.
Наконец я заметил, как дрогнула занавеска, и помахал в ту сторону.
– Я не причиню вам вреда. Я хочу поговорить о том дне, когда… все пошло не так, как надо.
Минута тянулась очень долго. Я успел обратить внимание, как громко жужжат насекомые и поют птицы в лесу. Дверь со скрипом приоткрылась на несколько сантиметров.
– Уходите, – сказал из-за двери низкий голос.
– Нам нужно кое о чем поговорить.
– Найдите для разговоров кого-нибудь другого.
– Это важно, доктор. Это может иметь отношение к тому, что случилось с вашей рукой.
И снова звонкое пение птиц и жужжание насекомых. Затем из-за двери высунулась рука. Точнее, то, что от нее осталось.
– Вы хотели поговорить о моей руке? – спросил человек за дверью. – Вот она. Она по-прежнему вдохновляет вас на разговор?
– У меня четверо убитых мужчин, доктор. У троих из них отсутствуют головы, а у меня отсутствуют ответы на возникшие вопросы. Разве вас не этому учили? Помогать говорить вместо мертвых?
Тишина. Между деревьями пролетела сойка.
– В Мобиле большая беда, доктор. И я прошу вашей помощи.
Дверь дома медленно открылась, и на открытую деревянную веранду вышел худощавый человек. На нем была слишком широкая черная трикотажная рубашка и брюки цвета хаки, темные волосы аккуратно расчесаны, непреклонное выражение на красивом лице сменилось удивлением. Правый рукав рубашки был закатан до локтя, а левый свисал свободно, скрывая искалеченную руку. Опасаясь всяких неожиданностей, я внимательно осмотрел этот рукав, но рука, которую я видел до этого, просто не могла держать оружия.
– Я буду признателен за любое время, которое вы уделите мне, доктор, – сказал я.
Он посмотрел на крону высокого платана, вздохнул и снова повернулся ко мне.
– Время – это как раз то, чего у меня слишком много. Уберите оружие, которое, как вам кажется, вы прячете, и заходите в дом.
Я прошел через калитку и поднялся на крыльцо. Пустым рукавом он подтолкнул меня к двери. Проходя по веранде, я заметил на журналах номер издаваемого государственным Центром по контролю и профилактике заболеваний еженедельного «Отчета о заболеваемости и смертности», который является обязательным чтением для клинического патологоанатома.
– Вы правы, – тихо сказал он, уже сидя напротив меня за столом в гостиной. – По графику вскрытие должен был делать не я. Моя первая процедура была запланирована на следующее утро. Но когда доктор Пелтье спросила, не хочу ли я выполнить эту аутопсию, что я мог ответить? Разумеется, я согласился.
Доктор Александр Майкл Колфилд был совсем не таким, как мне хотелось бы. Никаких диких взглядов и бессвязного лепета, никакого ледяного холода, все геометрически точно. Он не старался что-то утаивать и не переигрывал. Столы в его доме были завалены медицинской литературой, а не ножами. Стены не были залеплены фотографиями Клэр или забрызганы кровью – на них висели черно-белые снимки горных пейзажей. Книга с рецептами блюд с низким содержанием жиров и вовсе сбила меня с толку: станет ли убийца, руководимый чувством мести, заботиться о холестерине? Короче говоря, доктор Колфилд показался мне обычным человеком среднего полета, как и большинство из нас.
– Вы не предполагали, что Клэр собирается сразу поставить вас у руля?
– Нет. У меня начался тик, я был очень напуган. А знаете, доктор Пелтье именно за этим и наблюдала. Я прочел все ее статьи, побывал на трех симпозиумах, в которых она участвовала. Позже я выяснил, что перепоручать аутопсию является ее способом выказать новому сотруднику свое доверие.
– А как вы узнали об этой работе?
– На доске объявлений в медицинской школе вывешивают список вакансий по специальности. Я увидел предложение из Мобила и подал заявление. Прежде чем меня взяли, я дважды встречался с доктором Пелтье. Насколько я понял, я плотно конкурировал еще с одним претендентом.
– И вы переехали в Мобил?
– На первый свой визит я потратил два дня, на второй через две недели – три. В последний день я получил приглашение на это место.
– Где вы проводили время в период своего соискательства?
– Собственно, я все время был в морге. Я побывал на общей экскурсии, познакомился с персоналом, посмотрел несколько процедур. Практически я не присутствовал в морге, только когда обедал с доктором Пелтье. Да еще вечером возвращался в мотель. – Он провел рукой по волосам. – Мне нужно сделать глоточек чего-нибудь. Налить вам лимонаду?
– Если это недолго. Мне пора возвращаться, чтобы копать дальше.
Когда он вышел из комнаты, я издал длинный вздох разочарования. Джереми определенно ошибся, когда поставил на Колфилда. Конечно, это был выстрел с дальней дистанции, но если Джереми промахнулся, у нас только такие выстрелы и оставались. Проблема заключалась в том, что у меня уже закончились мишени.
Колфилд вернулся с двумя стаканами лимонада, которые принес на подносе в одной руке. Правда, он придерживал поднос второй рукой, словно не был уверен, что сможет его удержать. Я выпил лимонад двумя длинными глотками и попросил разрешения перезвонить, если появятся вопросы. Когда мы вышли на крыльцо, я заметил, что несколько кустов во дворе срезаны, чтобы не заслонять официального вида здание вдалеке.
– Что это за большое кирпичное строение, доктор? – спросил я, указывая на него.
– Окружная больница, – не глядя, ответил он.
– Вы ездили туда, чтобы осмотреться, представиться? Он выдавил из себя жидкую улыбку и похлопал пустым рукавом.
– Там может найтись место, где умный человек принесет много пользы, – сказал я.
Глаза его вспыхнули, но потом он отвел взгляд в сторону.
– Видите ли, детектив Райдер, я думал о том, чтобы поехать туда…
Он остановился, словно обдумывая фразу, не зная, как ее закончить, подбирая нужные слова и постоянно меняя свое решение.
Я шагнул на ступеньку крыльца.
– Черт! Доктор, половину своей жизни я не уверен даже, как меня зовут. Но в чем я не сомневаюсь, так это в том, что одна хорошая голова в сочетании с одной хорошей рукой – это намного больше, чем имеет большинство окружающих нас людей.
Колфилд посмотрел на здание вдалеке и тяжело вздохнул.
– Возможно, в один из ближайших дней я заеду туда. Посмотрю, что и как.
Я подошел к своей машине и, покопавшись в сумке для поездок, нашел там хлопчатобумажную рубашку. Она была белая, она была чистая, она была с короткими рукавами! Я бросил ее Колфилду, и он поймал ее.
– Возможно, пришло время снимать траурную рубашку? – сказал я.
Я залез в свой грузовичок, завел двигатель, включил задний ход и помахал ему рукой. Он не швырнул мою рубашку на землю – это было уже кое-что.
– Детектив Райдер! – позвал он, когда я уже отъезжал. Я остановился и высунулся из окна.
– Я вот все время думал… – сказал он. – Работает ли еще в морге тот мужчина? Такой злой…
Я кивнул.
– Уолтер Хаддлстон. Да. Он останется там, наверное, до самой смерти. Думаю, когда ему будет лет сто двадцать.
Колфилд недоуменно сморщил лоб.
– Уолтер Хаддлстон, лаборант-препаратор? Злой? Я его никогда таким не видел. Очаровательный человек, мы с ним прекрасно ладили. Однажды он пригласил меня на ленч, и мы обсуждали оперу. Я любитель этого дела, но он посрамил меня своими знаниями. Нет, я говорю о человеке со злостью внутренней. Такой невысокий, приземистый, редеющие волосы…
Наступила моя очередь смутиться.
– Уилл Линди?
Глаза Колфилда при этом имени потемнели.
– Линди, точно. Когда доктор Пелтье представила нас друг другу, он был деловит и дружелюбен, но, как только мы остались одни, уже не разговаривал со мной, не смотрел в мою сторону, избегал меня, только постоянно ворчал. И бросал издалека тяжелые взгляды. Я уверен, что видел, как пару раз он шпионил за мной.
– Вы точно имеете в виду Уилла Линди, администратора? – Я никак не мог взять этого в толк.
В первый раз за время моего визита Колфилд выглядел по-настоящему встревоженным.
– Единственный момент относительно работы там, который вызывал мои сомнения, это он. Страшный человек.
Я неопределенно кивнул. Я ничего не понимал. Уилл Линди… Страшный человек… Эти слова вместе даже не звучали. Чушь какая-то! Человек Уилл страшный Линди… Страшный Линди Уилл человек…
Но Колфилд, тем не менее, так считал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
– Здесь о нем никто никогда не говорит, – сказала Эйва. – Это как ругательство.
– Это висело в воздухе… – сказала Клэр. – Это же послужило толчком к обновлению оборудования. Зал для аутопсии был весь в крови, и вопрос о полном обновлении стал целой трагедией. На это ушли месяцы, но все-таки это было сделано.
– У вас есть адрес Колфилда? – спросил я у Клэр.
Она кивнула и прошла к картотеке.
– Почтовый ящик где-то в горах Талладига. Он ежемесячно получает чек как часть своего содержания.
Через минуту она вернулась с фотографией Колфилда, сделанной для служебного удостоверения. С виду он был симпатичным парнем, приятным – такому можно запросто купить пиво просто за то, что он стоит возле стойки бара с тобой рядом.
Я ехал по крутой, изрезанной колеями дороге в горах Талладига и тихо радовался, что не пожалел денег на полный привод: мой автомобиль, рассекая воду носом, словно лодка, преодолевал пенящиеся ручьи, его швыряло, он менял направления, снова подскакивал, вздымая волны серой грязи. Через пятнадцать минут такого издевательства над техникой и собственными почками я нашел дом Колфилда там, где, по словам милой дамы из почтового отделения, он и должен был находиться, – на небольшом склоне с левой стороны, за которым начинался крутой и тяжелый подъем. С правой стороны скала обрывалась вниз, словно водопад. Судя по состоянию дороги, здесь она, по сути, и заканчивалась.
Я остановился возле грязного синего джипа «чероки» и потер глаза, уставшие после пяти часов езды. Дом был скромным, но ухоженным: на деревянных частях свежий слой белой краски, на переднем дворе никаких старых шин и ржавеющих автомобилей, которые словно с неба высыпало на предыдущие усадьбы, мимо которых я проезжал. Поленница рядом с передним крыльцом могла бы выиграть приз за аккуратность укладки. На веранде стояло кресло-качалка, а рядом с ним столик, на котором лежала стопка журналов. Я взглянул на открывавшуюся перед глазами долину. Чистота горного воздуха скрадывала расстояние, и я смотрел на нее словно через увеличительное стекло. Ниже в долине раскинулся городок – небольшое скопление домиков с выглядывавшими сквозь листву крышами. Чуть выше остальных была церковь, а за верхушками деревьев виднелись строения, похожие на что-то, связанное с торговлей. На окраине городка стояло двухэтажное официального вида здание с круговой подъездной аллеей и заполненной машинами автостоянкой, оно было похоже на медицинское учреждение. По периметру дом Колфилда был огорожен проволочной сеткой, на которой висело несколько табличек: «Не входить», «Берегись собаки», «Вход воспрещен». Никаких следов собаки во дворе не было. Я медленно вылез из своего грузовичка и остановился под защитой двери, которая заодно скрывала девятимиллиметровый пистолет у меня в руке. На щиколотке был пристегнут еще один, тридцать второго калибра, а поперек водительского сиденья лежал дробовик.
Что-то хрустнуло у меня за спиной, и я резко обернулся, одновременно пригибаясь. Через двор пробежала земляная белка и скрылась в поленнице. Сердце мое бешено колотилось, и, поворачиваясь к двери, я чувствовал себя очень глупо. Зажав полицейский значок в левой руке, я крикнул через ограду:
– Доктор Колфилд! Я Карсон Райдер из полиции Мобила. Я бы хотел поговорить с вами.
Я следил за дверью и окнами, готовый к тому, что кто-то выскочит из дома с ружьем в руках. Но ничего не случилось.
– Доктор Колфилд, не могли бы вы подойти к двери? Пожалуйста, сэр.
Наконец я заметил, как дрогнула занавеска, и помахал в ту сторону.
– Я не причиню вам вреда. Я хочу поговорить о том дне, когда… все пошло не так, как надо.
Минута тянулась очень долго. Я успел обратить внимание, как громко жужжат насекомые и поют птицы в лесу. Дверь со скрипом приоткрылась на несколько сантиметров.
– Уходите, – сказал из-за двери низкий голос.
– Нам нужно кое о чем поговорить.
– Найдите для разговоров кого-нибудь другого.
– Это важно, доктор. Это может иметь отношение к тому, что случилось с вашей рукой.
И снова звонкое пение птиц и жужжание насекомых. Затем из-за двери высунулась рука. Точнее, то, что от нее осталось.
– Вы хотели поговорить о моей руке? – спросил человек за дверью. – Вот она. Она по-прежнему вдохновляет вас на разговор?
– У меня четверо убитых мужчин, доктор. У троих из них отсутствуют головы, а у меня отсутствуют ответы на возникшие вопросы. Разве вас не этому учили? Помогать говорить вместо мертвых?
Тишина. Между деревьями пролетела сойка.
– В Мобиле большая беда, доктор. И я прошу вашей помощи.
Дверь дома медленно открылась, и на открытую деревянную веранду вышел худощавый человек. На нем была слишком широкая черная трикотажная рубашка и брюки цвета хаки, темные волосы аккуратно расчесаны, непреклонное выражение на красивом лице сменилось удивлением. Правый рукав рубашки был закатан до локтя, а левый свисал свободно, скрывая искалеченную руку. Опасаясь всяких неожиданностей, я внимательно осмотрел этот рукав, но рука, которую я видел до этого, просто не могла держать оружия.
– Я буду признателен за любое время, которое вы уделите мне, доктор, – сказал я.
Он посмотрел на крону высокого платана, вздохнул и снова повернулся ко мне.
– Время – это как раз то, чего у меня слишком много. Уберите оружие, которое, как вам кажется, вы прячете, и заходите в дом.
Я прошел через калитку и поднялся на крыльцо. Пустым рукавом он подтолкнул меня к двери. Проходя по веранде, я заметил на журналах номер издаваемого государственным Центром по контролю и профилактике заболеваний еженедельного «Отчета о заболеваемости и смертности», который является обязательным чтением для клинического патологоанатома.
– Вы правы, – тихо сказал он, уже сидя напротив меня за столом в гостиной. – По графику вскрытие должен был делать не я. Моя первая процедура была запланирована на следующее утро. Но когда доктор Пелтье спросила, не хочу ли я выполнить эту аутопсию, что я мог ответить? Разумеется, я согласился.
Доктор Александр Майкл Колфилд был совсем не таким, как мне хотелось бы. Никаких диких взглядов и бессвязного лепета, никакого ледяного холода, все геометрически точно. Он не старался что-то утаивать и не переигрывал. Столы в его доме были завалены медицинской литературой, а не ножами. Стены не были залеплены фотографиями Клэр или забрызганы кровью – на них висели черно-белые снимки горных пейзажей. Книга с рецептами блюд с низким содержанием жиров и вовсе сбила меня с толку: станет ли убийца, руководимый чувством мести, заботиться о холестерине? Короче говоря, доктор Колфилд показался мне обычным человеком среднего полета, как и большинство из нас.
– Вы не предполагали, что Клэр собирается сразу поставить вас у руля?
– Нет. У меня начался тик, я был очень напуган. А знаете, доктор Пелтье именно за этим и наблюдала. Я прочел все ее статьи, побывал на трех симпозиумах, в которых она участвовала. Позже я выяснил, что перепоручать аутопсию является ее способом выказать новому сотруднику свое доверие.
– А как вы узнали об этой работе?
– На доске объявлений в медицинской школе вывешивают список вакансий по специальности. Я увидел предложение из Мобила и подал заявление. Прежде чем меня взяли, я дважды встречался с доктором Пелтье. Насколько я понял, я плотно конкурировал еще с одним претендентом.
– И вы переехали в Мобил?
– На первый свой визит я потратил два дня, на второй через две недели – три. В последний день я получил приглашение на это место.
– Где вы проводили время в период своего соискательства?
– Собственно, я все время был в морге. Я побывал на общей экскурсии, познакомился с персоналом, посмотрел несколько процедур. Практически я не присутствовал в морге, только когда обедал с доктором Пелтье. Да еще вечером возвращался в мотель. – Он провел рукой по волосам. – Мне нужно сделать глоточек чего-нибудь. Налить вам лимонаду?
– Если это недолго. Мне пора возвращаться, чтобы копать дальше.
Когда он вышел из комнаты, я издал длинный вздох разочарования. Джереми определенно ошибся, когда поставил на Колфилда. Конечно, это был выстрел с дальней дистанции, но если Джереми промахнулся, у нас только такие выстрелы и оставались. Проблема заключалась в том, что у меня уже закончились мишени.
Колфилд вернулся с двумя стаканами лимонада, которые принес на подносе в одной руке. Правда, он придерживал поднос второй рукой, словно не был уверен, что сможет его удержать. Я выпил лимонад двумя длинными глотками и попросил разрешения перезвонить, если появятся вопросы. Когда мы вышли на крыльцо, я заметил, что несколько кустов во дворе срезаны, чтобы не заслонять официального вида здание вдалеке.
– Что это за большое кирпичное строение, доктор? – спросил я, указывая на него.
– Окружная больница, – не глядя, ответил он.
– Вы ездили туда, чтобы осмотреться, представиться? Он выдавил из себя жидкую улыбку и похлопал пустым рукавом.
– Там может найтись место, где умный человек принесет много пользы, – сказал я.
Глаза его вспыхнули, но потом он отвел взгляд в сторону.
– Видите ли, детектив Райдер, я думал о том, чтобы поехать туда…
Он остановился, словно обдумывая фразу, не зная, как ее закончить, подбирая нужные слова и постоянно меняя свое решение.
Я шагнул на ступеньку крыльца.
– Черт! Доктор, половину своей жизни я не уверен даже, как меня зовут. Но в чем я не сомневаюсь, так это в том, что одна хорошая голова в сочетании с одной хорошей рукой – это намного больше, чем имеет большинство окружающих нас людей.
Колфилд посмотрел на здание вдалеке и тяжело вздохнул.
– Возможно, в один из ближайших дней я заеду туда. Посмотрю, что и как.
Я подошел к своей машине и, покопавшись в сумке для поездок, нашел там хлопчатобумажную рубашку. Она была белая, она была чистая, она была с короткими рукавами! Я бросил ее Колфилду, и он поймал ее.
– Возможно, пришло время снимать траурную рубашку? – сказал я.
Я залез в свой грузовичок, завел двигатель, включил задний ход и помахал ему рукой. Он не швырнул мою рубашку на землю – это было уже кое-что.
– Детектив Райдер! – позвал он, когда я уже отъезжал. Я остановился и высунулся из окна.
– Я вот все время думал… – сказал он. – Работает ли еще в морге тот мужчина? Такой злой…
Я кивнул.
– Уолтер Хаддлстон. Да. Он останется там, наверное, до самой смерти. Думаю, когда ему будет лет сто двадцать.
Колфилд недоуменно сморщил лоб.
– Уолтер Хаддлстон, лаборант-препаратор? Злой? Я его никогда таким не видел. Очаровательный человек, мы с ним прекрасно ладили. Однажды он пригласил меня на ленч, и мы обсуждали оперу. Я любитель этого дела, но он посрамил меня своими знаниями. Нет, я говорю о человеке со злостью внутренней. Такой невысокий, приземистый, редеющие волосы…
Наступила моя очередь смутиться.
– Уилл Линди?
Глаза Колфилда при этом имени потемнели.
– Линди, точно. Когда доктор Пелтье представила нас друг другу, он был деловит и дружелюбен, но, как только мы остались одни, уже не разговаривал со мной, не смотрел в мою сторону, избегал меня, только постоянно ворчал. И бросал издалека тяжелые взгляды. Я уверен, что видел, как пару раз он шпионил за мной.
– Вы точно имеете в виду Уилла Линди, администратора? – Я никак не мог взять этого в толк.
В первый раз за время моего визита Колфилд выглядел по-настоящему встревоженным.
– Единственный момент относительно работы там, который вызывал мои сомнения, это он. Страшный человек.
Я неопределенно кивнул. Я ничего не понимал. Уилл Линди… Страшный человек… Эти слова вместе даже не звучали. Чушь какая-то! Человек Уилл страшный Линди… Страшный Линди Уилл человек…
Но Колфилд, тем не менее, так считал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50