Я прыгнул в такси. К Рондине!
Огромный швейцар приветствовал меня дружеским жестом. Он немного помог мне в предыдущем деле и остался доволен оплатой.
— Мисс Кейн у себя?
— Да, мистер, она вернулась примерно час назад.
— Одна?
— Она приехала на служебной машине ООН. С нею кто-то был, но он не выходил из автомобиля. У вас... все в порядке?
Я знал, что он имеет в виду.
— Ты не видел любопытных, болтающихся у дома?
Швейцар пожал плечами и растянул губы в неопределенной улыбке:
— Я знаю не слишком много.
— Речь не о том, что ты знаешь, а о том, что видишь.
— Я вижу тех, кто входит и выходит отсюда. — Он указал на здание за его спиной.
— И все?
— Ну, еще то, что происходит кругом... Вот сегодня тут мелькал парень, явно не католик. Крутился по улице, будто искал номер дома.
— Такое бывает каждый день?
— Не совсем. Как правило, номера домов ищут таксисты, а не их пассажиры. Да и таксисты неплохо ориентируются. А этот парень был в такси, но все изворачивался, пока водитель медленно вез его по улице. И так они проехали мимо несколько раз, и были очень заметны. Я сразу обратил внимание на эту синюю машину с опущенным верхом и на парня, который сидел в ней с открытой пастью.
— Сможешь его узнать?
— Нет... Только его пасть, больше ничего. Я следил за его действиями. Он тут все рассматривал, но сам явно не хотел быть замеченным.
— Когда они здесь проезжали последний раз?
— Приблизительно полчаса назад.
Я сунул руку в карман и вытащил скомканный банкнот. Швейцар прикарманил пятьдесят долларов с улыбкой.
— Будь осторожен. Я поднимусь... Не впускай никого, кого не знаешь. Если появится какой-нибудь тип под предлогом повидать кого-то из жильцов, немедленно позови меня. Наблюдай за ним по подъему лифта, отметь, на какой этаж он поднимется.
— Хорошо, шеф... Но я могу задержать его и здесь... а вы спуститесь и посмотрите на него, если захотите...
— Не перестарайся. Просто устрой так, чтобы я смог его увидеть.
— Вы считаете, что возможна потасовка?
— Все в свое время, старина!
— Я с вами, не забывайте этого! Если вы будете нуждаться в подкреплении, я могу позвать Берта, он живет напротив, или Брайина, он — сбоку... Это хорошие парни, и они обязаны мне за некоторые услуги.
— Спасибо, я этого не забуду.
Рондина, открыв дверь, обрадовалась:
— Мой дорогой! — и прижалась к моим губам.
Я страстно обнял ее, но, захлопнув дверь ударом ноги, немного отстранил от себя, чтобы полюбоваться.
— Гм...
— Что значит «гм»?.. Вы, американцы, разговариваете как варвары!
Она взяла мою руку, просунула под свою, я невольно прижался к ее высокой груди.
— Я не ждала тебя сегодня вечером.
— Я тоже не рассчитывал тебя увидеть.
— И как же получилось, что зашел?
— Не хочу, чтобы ты была тут одна.
Рондина повернулась и вопросительно посмотрела на меня. Она не понимала, что меня привело к ней.
— Догадываюсь... Это связано с делом Гамильтона?
— Приготовь мне что-нибудь выпить. И я все тебе сейчас расскажу.
— Но у тебя все по-прежнему?
— По-прежнему.
Пока она наполняла бокалы, я проинспектировал помещение. Никого. Бросил взгляд на окна, двери... Заперто. Просто у меня такая привычка, хотя, в сущности, в ней нет никакого смысла, потому что кто угодно, если он действительно этого захочет, может открыть дверь. Другое дело, что, ломая замок или разбивая стекло, человек производит много шума, а поэтому всегда все-таки остается какое-то время на то, чтобы приготовиться к встрече незваного гостя.
Когда я вернулся в гостиную, Рондина протянула мне бокал и села на ручку кресла, в которое я упал.
— Рассказывая мне о своих делах, ты нарушаешь элементарные правила безопасности. И все равно считаешь, что должен это сделать?
Я глотнул виски. Затем, откинувшись на спинку кресла, посмотрел на нее и деловым тоном заявил:
— Правила безопасности я диктую себе сам. Ты, Рондина, воспитана в Интеллидженс Сервис и потому идешь одной дорогой со мной. Я тебе абсолютно доверяю.
— Отлично. Понимаю, что ты так думаешь, но ты ничего не делаешь, чтобы я могла тебе помочь.
— Точно.
— В данный момент ты даже скорее считаешь, что я для тебя обуза. Это так?
— В некотором смысле да. Если они попытаются заставить меня брызгать слюной, захватив тебя, это очень осложнит мою задачу. Сейчас не время для этого.
— Поясни.
— Это слишком большое дело, любимая. Но если они завладеют тобой, чтобы заставить меня раскрыться, я должен буду принять их вызов и попаду в ловушку. А я не могу идти на такой риск...
Ее рука, ласкающая мой лоб, переместилась на мой затылок и погладила его.
— Не думаю, что ты пойдешь на такой риск, Тайгер. Я на это не рассчитываю. — Она с нежностью посмотрела на меня. — И не протестуй! Мы служим одному идеалу, так что... Если хочешь, расскажи мне все, я слушаю.
Я обрисовал ей ситуацию. Если Рондине суждено попасть в переплет, она имеет право знать, почему информированный агент работает эффективнее идущего ощупью, в темноте. Тот, кто ожидает атаку, кто предупрежден, может ударить врага раньше. А я хотел бы, чтобы все шансы были на стороне Рондины, хотя и рассчитывал, по возможности, ни во что ее не втягивать.
Когда я закончил, она снова наполнила мой бокал и удобно устроилась на моих коленях.
— И что ты предлагаешь? — спросила Рондина.
— Предлагаю тебе быть все время со мной. Если Хэл Рэндольф оставил тут легавого следить за тобой, чтобы с твоей помощью добраться до меня, я, беспокоясь о тебе, потеряю много времени. А если тебя захватят враги, то еще хуже. Я предпочитаю держать тебя рядом с собой, и тогда не будет никаких историй.
Она принялась размышлять вслух:
— Вообще-то у меня благоприятная ситуация. Пока в посольстве идут все эти туманные переговоры и вырабатывается новая политика, мне особенно делать нечего. — Рондина прижалась ко мне щекой и подняла на меня глаза. — Твоя рабыня ожидает твоих приказаний... — И добавила с лукавой усмешкой: — Но никакой ругани. Даже не начинай!
— А если ты в этом нуждаешься, дорогая?
— Ладно, согласна.
— Тогда вот что! Уложи чемоданы, предупреди своего начальника, и мы быстро уберемся отсюда.
Рондина вскочила на ноги, отдала мне свой пустой бокал, насмешливо улыбнулась и исчезла в спальне.
Пока она укладывала белье в чемодан, я налил нам виски. Потом подошел к окну, поднял штору и обследовал ситуацию внизу. Было еще светло, но солнце исчезло в густом тумане, похожем на дождь. Толстый швейцар ходил взад и вперед перед своей каморкой. Я опустил штору, подошел к спальне, открыл дверь и остановился.
Бывают моменты, когда резкие движения невозможны... Например, когда вы натыкались на оленя, который, не подозревая о вашем присутствии, продолжает щипать траву. Вместо того чтобы выстрелить в него, вы начинаете им любоваться.
Вот так я застал прелестную Рондину на три четверти голой. Свет играл на ее шелковистой коже. Ее тело, с крепкой грудью и розовеющими на ней кончиками, могло свести с ума любого мужчину...
Рондина стояла задрав одну ногу на подушку, чтобы прикрепить к чулку подвязку. Потом она натянула крошечные трусики, повернулась к зеркалу и только тут увидела, что я молчаливо и насмешливо за ней наблюдаю. Она круто повернулась, бросилась искать лифчик, но, понимая абсурдность своих действий, гневно топнула ногой:
— И давно ты здесь?
— Достаточно.
— Это нечестно.
— Не более чем раздеть мужчину и положить его в постель.
— Есть различие...
— Надеюсь на это!
Я вошел в комнату и протянул ей бокал.
— А ты все хорошеешь, девочка.
Она взяла у меня из рук бокал, поставила его на тумбочку, покачала головой, явно недовольная, и стала застегивать наконец-то найденный лифчик.
— Продолжай в том же духе, и тебе больше ничего не придется открывать, когда ты женишься на мне.
Улыбаясь, я окинул ее взглядом с ног до головы, что сказало ей об очень многом.
— С тобой, сокровище, всегда найдется что-то новое! — И тут же убежал, прежде чем она успела запустить в меня безделушкой.
Из гостиной я слышал, как она позвонила по телефону в свое посольство и получила отпуск. Вскоре Рондина появилась одетая, с белым пальто и чемоданом в руках.
Я взял у нее багаж. Бросив последний взгляд на комнаты, окна, проверив, везде ли погашен свет, мы вышли.
Внизу Рондина вспомнила, что ей еще нужно позвонить по телефону, и исчезла в кабинке.
Швейцар подошел ко мне:
— Он снова приехал. Та же машина... Я хотел позвать вас...
— Ты записал ее номер?
Он протянул мне клочок бумаги и добавил:
— Закрытая машина, темно-синяя, «шевроле», модель прошлого года, вмятина на левом заднем крыле.
— Спасибо, старина. Я могу воспользоваться вашим телефоном?
— Можете.
Чарли Корбинет оказался у себя. Я сообщил ему номер машины и повесил трубку. Теперь мне осталось только подождать. У Чарли обширные связи. Уже через десять минут он мне сообщил:
— Машина из проката. Два дня назад ее взял некий Джон Кларк, предъявив дубликат водительских прав. Сказал, что настоящие у него украли. Он проживает в Буффало, штат Нью-Йорк. — Чарли дал мне возможность записать эти сведения, потом спросил: — Что это означает, Тайгер?
— Ничего особенного. Просто стараюсь быть осторожным. А из Интерпола относительно оружия и его калибра пока ничего?
— Да, ты оказался прав. Это же оружие применялось при всех тех убийствах. Рэндольфу теперь не терпится поймать этого типа. Все службы безопасности подняты по тревоге. Сейчас все бодрствуют.
— А деривация на линии?
Секунда молчания, потом:
— Тайгер...
— Да?
— Мы не можем себе позволить его упустить.
— Я это хорошо знаю, старина.
— А также не можем себе позволить совершить еще одну ошибку. Если просочится хоть слово, произойдет такая паника, которую еще никогда не видели.
— Проклятье! Хозяева газет поймут, Вашингтон достаточно силен, чтобы принудить их помолчать. Если хоть одна попытка...
— Нужно смотреть на это под другим углом зрения. Ведь достаточно опубликовать хоть что-нибудь об этом проклятом деле, как поднимется шум. А для этого достаточно, чтобы наши враги организовали хорошо налаженную слежку...
— Понимаю. Дело во времени. Все зиждется на нем. Если они будут уверены, что Агрунски удалось устранить его подлость, то они смогут начать кампанию. Но если у них не будет в этом полной уверенности, они рискуют сломать себе шею. А им это ни к чему.
— Сколько времени продлится эта неизвестность? Каким временем мы располагаем, Тайгер?
— Действуйте так, будто его вообще нет. Или почти... — Я повесил трубку.
Рондина смотрела на меня из-за плеча швейцара, стараясь не вслушиваться в мой телефонный разговор. Я направился к ним, взял ее чемодан и обратился к колоссу:
— Эта дверь выходит куда?
— Во двор.
— И есть дорожка, ведущая вдоль здания?
— Есть.
— Покажи.
Я взял Рондину под руку, и мы последовали за швейцаром в глубь служебных помещений... В конце одного коридора с оштукатуренными стенами находился запасной выход с горящей над ним красной лампочкой. Железная дверь была заперта на засов. Швейцар вытащил его, продолжая держать одной рукой, а другой стал открывать дверь.
В этот момент металлический брус, который он держал как палку, отчего-то упал и ударил его по лбу. Оглушенный, швейцар повалился на бок, как бык, а дверь, продолжая тихонько поворачиваться, ударила его по ногам.
Я толкнул Рондину к стене, нагнулся и поднял брус, который так и лежал на лице швейцара. Под его глазом уже показался гигантский синяк. Если добрый человек не разбил голову о цементный пол, то благодаря своей опереточной каскетке. К счастью, он ограничился лишь большой шишкой и, когда придет в себя, будет чувствовать себя неплохо.
Рондина, не шевелясь, прошептала:
— Что это такое, Тайгер?
Я показал ей брус. На его конце, который находился на высоте лба швейцара, соскочила ржавчина, и теперь в металле была видна небольшая блестящая вмятина — в том месте, куда ударила пуля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28