Он был способен все усвоить. И вот постоянное бодрствование, сильное напряжение дали о себе знать.
В конце концов накопленная усталость вызвала недомогание.
— Оно его сильно изменило?
— Луи понял, что нельзя форсировать. Начал заниматься более благоразумно. — Смалл на секунду замолчал, нахмурил брови, размышляя, потом добавил: — Его вдруг заинтересовали такие вещи, как человеческое поведение, социальная этика, мировые политико-экономические проблемы... Понимаете? В философских спорах о них он проводил множество часов.
— А какие у него были взгляды?
— Ах это! Я надеялся, что про них вы мне скажете. Со мной Луи постоянно спорил. Он очень долго размышлял над вопросами, но никогда не приходил к их решению.
— Какой философ мог бы это сделать!
— Ах, мистер Мэнн, мне кажется, я понял... Вы скорее прагматик...
— Это значит...
— В общем, осязаемые факты. Акция, которая является следствием.
— Это так, полностью.
— А философия?..
Я оборвал его:
— Ничего не имеет общего с реальностью.
Его глаза заблестели. Я почувствовал, что он счастлив, имея в перспективе спор, в результате которого заткнет мне клюв.
— Например? — спросил он.
— Куда отправляются после смерти? — И прежде чем Смалл успел ответить, я с улыбкой предупредил: — Только не забудьте про доказательства!
Тогда, как все, кто не знают ответа, философ попытался сделать простое сложным, вернув мне вопрос:
— Я был бы счастлив узнать ваше мнение: что же случается с нами после нашей смерти?
— Что ж, скажу вам... — Я покончил с пивом и сообщил: — Мы уходим на два метра в землю.
— О-о-о! Мистер Мэнн... Это так...
— Просто?
— Скажем, примитивно, но...
— Вы когда-нибудь присутствовали на похоронах, мистер Смалл?
— Разумеется, да, и... — Он улыбнулся. — Мне кажется, что с вашей логикой спорить невозможно, мистер Мэнн!
— Вы когда-нибудь убивали человека, мистер Смалл?
— Конечно нет!
— А я — да. Вот это факт, а не философские доводы. И это заставляет размышлять о многом более реальном, чем Платон и Аристотель.
Смалл бросил на меня странный взгляд и поставил свою банку с пивом рядом с собой.
— Мистер Мэнн... вы слишком странный персонаж для того, чтобы Луи имел с вами какие-то отношения. Могу я спросить: как вы с ним познакомились?
— Я никогда не был знаком с Луи Агрунски, но надеюсь познакомиться с ним раньше других.
— Довольно таинственно...
— Нет. Ничего не могу объяснить, потому что дело касается его работы, но это очень важно, и мне необходимо его найти.
Философ наклонил голову.
— Да... — И внезапно забеспокоился: — Кажется, я понял.
— Вы сказали, мистер Смалл, что его ищут и другие?
— Многие...
— Они представлялись как работники полиции или из правительственных служб?
— Со мной они не общались.
— Вот как?..
— Об этом мне сказал Клод Вестер. Его расспрашивали какие-то личности, которые назывались друзьями Луи. Два раза... А встретив бывшего коллегу Луи, Клод узнал, что тот тоже удостоился посещения этих людей, хотя Клод, как и бывший коллега Луи, ничего не знает. Луи вроде исчез с лица земли.
— А с вами, значит, связаться не пытались?
— Нет. Теперь позвольте мне один вопрос, мистер Мэнн?
— Прошу вас.
__ Почему вы так интересуетесь Луи?
— Из-за денег, мистер Смалл. Мой патрон очень хочет купить одно из изобретений Агрунски. Если я найду вашего друга первым, то получу хорошее вознаграждение.
— Значит, вы... гм... гм... вы...
— Называйте меня следователем...
— И вы убивали людей?
— Только тогда, когда это надо было сделать.
— До такой степени нужно?
— Просто необходимо. Мы находимся в состоянии войны, мистер Смалл. В настоящий момент это холодная война, но все равно война.
Он важно покачал головой:
— Понимаю... Конкуренция, которая не имеет ничего общего с коммерцией...
Я не ответил, и не должен был этого делать.
Неожиданно Смалл поинтересовался:
— Вы можете показать мне ваше удостоверение личности, мистер Мэнн?..
— Любопытство?
— Недостаток философии.
— В таком случае позвоните в нью-йоркскую контору и попросите Чарли Корбинета. Он будет счастлив сообщить вам сведения обо мне.
— Без сомнения, я это сделаю. Вы меня очень интересуете, и вся эта история кажется мне странной, она дает пищу для размышлений.
— Не философствуйте на эту тему, Смалл. И если вы догадываетесь, в каком месте окопался Агрунски, держите эти сведения при себе. Время от времени я буду поддерживать с вами контакт, пока нахожусь в этой местности, если, конечно... если вас это не затруднит.
— Совсем нет. Исчезновение Луи меня глубоко беспокоит и огорчает.
Я встал, надел шляпу и протянул руку Винценту Смаллу:
— Спасибо за разговор.
— Пожалуйста.
— Не знаете, где я смогу найти Клода Вестера в этот час? Это срочно.
— Да. Безусловно, он в своей мастерской, позади виллы. Вы найдете его уткнувшимся в проволоки и пытающимся засунуть большой агрегат в маленький горшок. Несчастный страдает воспаленным воображением и подыхает над своими микроскопами.
Винцент Смалл не ошибся. Я увидел Клода Вестера через окно его маленькой мастерской склонившимся над каким-то изобретением. Время от времени он тер себе ухо и гримасничал.
Я постучал в дверь. Он остановил мотор и поплелся к двери, волоча ноги. Открыв ее, стал внимательно меня рассматривать.
— Мистер Клод Вестер? Мэнн. Мистер Смалл посоветовал мне повидать вас в связи с интересующей меня проблемой.
Имя профессора разгладило его нахмуренный лоб.
— Ах да!.. Входите, прошу вас.
Я вошел в мастерскую и быстро осмотрелся, чтобы понять, что же тут делается.
Помещение выглядело жалким, но, может, тут вершатся большие дела?
В углу стояли письменный стол и два металлических стула. Вестер предложил мне один, сам сел на другой.
— Слушаю вас, мистер Мэнн.
— Я пришел из-за Агрунски. Я его ищу.
По лицу электротехника прошло облако, и оно стало ледяным.
— Да, действительно... — пробормотал он.
— Я вижу, к вам уже обращались по этому поводу?
— Точно. Но я понимаю, ведь Луи работал в таком учреждении, которое ставило его в особые условия.
— Сейчас речь не о секретах национальной безопасности. Я интересуюсь коммерческой стороной одного из его изобретений. И если возможно, должен отыскать изобретателя.
— Для кого, мистер?
Бывают обстоятельства, когда необходимо и отпустить вожжи. Клода Вестера, как и Винцента Смалла, я отправил к Чарли Корбинету.
Некоторое время, не говоря ни слова, он смотрел на меня, потом так же молча вытащил из-под стола телефон. Вестер сообщил телефонистке координаты, которые я ему дал, и уже через тридцать секунд получил от Чарли Корбинета, которому быстро меня описал, объяснение. Потом протянул трубку мне. Я сказал несколько слов Чарли, чтобы он убедился, что имеет дело со мной, и вернул трубку Вестеру. Когда он закончил разговор, у него был удовлетворенный вид.
— Секретная служба, а?
Я пожал плечами и спросил:
— Теперь мы можем поговорить об Агрунски?
Вестер беспомощно развел руками:
— Что я могу сказать? Луи исчез. Вот и все.
— Такие люди, как он, так просто не исчезают.
— А он исчез! — настойчиво повторил Вестер.
— Вы хорошо его знали?
— Мы были неплохими друзьями. Более близкими профессионально, чем социально, но друзьями. Сегодня миниатюризация как никогда важна для технического прогресса, и это дает мне возможность жить комфортабельно. Я только сожалею, что в данный момент рядом со мной нет Луи. Мне неприятно это говорить, но он мой учитель в этой области.
— Вы знакомы с его работами?
Вестер покачал головой:
— К несчастью, нет. У меня был бы соблазн использовать их в моих работах. Какая жалость, что его достижения пропали! — С глубоким вздохом он откинулся на спинку стула. — Луи был гением!
— Крупным?
— Вероятно, одним из самых крупных. Он работал над устройством, получающим энергию из волн. Оно было способно залить светом целый дом, а помещалось на ладони его руки... Сегодня мои наименьшие детали крупнее, чем у него были тогда, раз в десять. Между тем я считаюсь одним из крупнейших специалистов в этой области.
— Да! Настоящая потеря.
Он устремил на меня серьезный взгляд и спросил:
— Вы имеете какое-нибудь представление о месте, где он мог бы находиться сейчас?
— Абсолютно нет!
Вестер кивнул:
— Я вам верю... — Сжав губы, он о чем-то размышлял, потом проговорил: — Видите ли... Луи тоже считал, что миниатюризация ответит на бесчисленные вопросы технических проблем, которые возникают при освоении пространства. Я искал решения, а он их нашел. Потом все изменилось... Тот случай... — задумчиво закончил он.
— Случай с машиной?
— Да. Сначала это казалось пустячным. Когда Луи вышел из госпиталя, он был вроде бы в хорошем состоянии, но вскоре его характер стал портиться.
— Как?
— О!.. Он стал более скрытным... более недоступным. Я не чувствовал его прежней заинтересованности нашим делом. И страшно удивился, когда он вдруг все продал и уехал. Луи абсолютно ничего мне не сказал.
— Он не жаловался? Этот несчастный случай не оставил на нем никаких следов? У него не было никаких болей?
— Луи никогда ни словом не обмолвился об этом и казался совершенно здоровым, за исключением вспышек нервозности в отдельные периоды. Тогда он исчезал на несколько дней и возвращался в лучшей форме. Я предполагал, что он уезжал куда-то отдыхать... Мы никогда не говорили об этом. — Вестер опять задумался, потом продолжил: — Эти периоды нервозности становились все более частыми. Откровенно говоря, я ничего не понимал. А так как Луи подчеркнуто не хотел говорить об этом, никогда не задавал ему вопросов. Жаль...
— Он не оставил никаких записей о своих работах?
Вестер огорченно вздохнул:
— Увы, нет! Хотя я искал среди той мелочи, которую он здесь оставил. Ничего. К тому же однажды... как раз во время одного из приступов нервозности... Луи мне между прочим сказал, что когда он дойдет до определенной стадии своих исследований и новых разработок, то уничтожит все чертежи и расчеты... Я не верил в это, не верил, что он так сделает. Это противоречит уму ученого! Я отнес эти его слова на счет болезненного состояния. Но теперь, думаю, он говорил серьезно.
Я достал сигареты, предложил Вестеру и закурил сам.
— Спорил ли он с вами о политике?
— Никогда. Эта тема его не интересовала. Ему важна была только его работа, только работа.
— Между тем он спорил на философские темы со Смаллом.
— Политика и философия — совершенно различные вещи, мистер Мэнн... Время от времени он делал замечания, которые, казалось, имели связь с его профессиональной деятельностью. Например, как-то неожиданно спросил меня: разве мир, способный затратить столько средств на уничтожение, имеет право существовать? Я нашел это его высказывание несколько странным... Правда, настоящая ситуация в мире его сильно беспокоила. А разве она не беспокоит нас всех?
— Все рассудительные люди действительно...
— Иногда Луи уезжал... Его не было дня по три...
— Понимаю... — пробормотал я, хотя мысли мои были далеко.
— Я очень хотел бы тоже понять, мистер Мэнн.
— Ну что ж... Спасибо за ваше участие.
— Надеюсь, я был вам полезен?
— Мне все полезно... так или иначе. Безусловно, я вас еще повидаю. Если вы когда-нибудь что-нибудь вспомните, известите меня, ладно?
— С удовольствием. Я хотел бы сделать больше. У Луи было очень мало друзей, и я сильно сомневаюсь, что вы найдете кого-то, способного дать о нем подробные сведения. Но повидайте врача, который лечил его в госпитале... В то время доктор видел Луи по нескольку раз в день и, без сомнения, был наиболее осведомлен о его личной жизни.
— Вы знаете его имя?
— Карлсон... Доктор Георг Карлсон. Он потом основал собственную клинику. Вы найдете его недалеко от коммерческого центра.
Я встал, пожал Вестеру руку, надел шляпу, щелчком выбросил окурок сигареты через открытую дверь и проследил за полетом красной точки в ночи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
В конце концов накопленная усталость вызвала недомогание.
— Оно его сильно изменило?
— Луи понял, что нельзя форсировать. Начал заниматься более благоразумно. — Смалл на секунду замолчал, нахмурил брови, размышляя, потом добавил: — Его вдруг заинтересовали такие вещи, как человеческое поведение, социальная этика, мировые политико-экономические проблемы... Понимаете? В философских спорах о них он проводил множество часов.
— А какие у него были взгляды?
— Ах это! Я надеялся, что про них вы мне скажете. Со мной Луи постоянно спорил. Он очень долго размышлял над вопросами, но никогда не приходил к их решению.
— Какой философ мог бы это сделать!
— Ах, мистер Мэнн, мне кажется, я понял... Вы скорее прагматик...
— Это значит...
— В общем, осязаемые факты. Акция, которая является следствием.
— Это так, полностью.
— А философия?..
Я оборвал его:
— Ничего не имеет общего с реальностью.
Его глаза заблестели. Я почувствовал, что он счастлив, имея в перспективе спор, в результате которого заткнет мне клюв.
— Например? — спросил он.
— Куда отправляются после смерти? — И прежде чем Смалл успел ответить, я с улыбкой предупредил: — Только не забудьте про доказательства!
Тогда, как все, кто не знают ответа, философ попытался сделать простое сложным, вернув мне вопрос:
— Я был бы счастлив узнать ваше мнение: что же случается с нами после нашей смерти?
— Что ж, скажу вам... — Я покончил с пивом и сообщил: — Мы уходим на два метра в землю.
— О-о-о! Мистер Мэнн... Это так...
— Просто?
— Скажем, примитивно, но...
— Вы когда-нибудь присутствовали на похоронах, мистер Смалл?
— Разумеется, да, и... — Он улыбнулся. — Мне кажется, что с вашей логикой спорить невозможно, мистер Мэнн!
— Вы когда-нибудь убивали человека, мистер Смалл?
— Конечно нет!
— А я — да. Вот это факт, а не философские доводы. И это заставляет размышлять о многом более реальном, чем Платон и Аристотель.
Смалл бросил на меня странный взгляд и поставил свою банку с пивом рядом с собой.
— Мистер Мэнн... вы слишком странный персонаж для того, чтобы Луи имел с вами какие-то отношения. Могу я спросить: как вы с ним познакомились?
— Я никогда не был знаком с Луи Агрунски, но надеюсь познакомиться с ним раньше других.
— Довольно таинственно...
— Нет. Ничего не могу объяснить, потому что дело касается его работы, но это очень важно, и мне необходимо его найти.
Философ наклонил голову.
— Да... — И внезапно забеспокоился: — Кажется, я понял.
— Вы сказали, мистер Смалл, что его ищут и другие?
— Многие...
— Они представлялись как работники полиции или из правительственных служб?
— Со мной они не общались.
— Вот как?..
— Об этом мне сказал Клод Вестер. Его расспрашивали какие-то личности, которые назывались друзьями Луи. Два раза... А встретив бывшего коллегу Луи, Клод узнал, что тот тоже удостоился посещения этих людей, хотя Клод, как и бывший коллега Луи, ничего не знает. Луи вроде исчез с лица земли.
— А с вами, значит, связаться не пытались?
— Нет. Теперь позвольте мне один вопрос, мистер Мэнн?
— Прошу вас.
__ Почему вы так интересуетесь Луи?
— Из-за денег, мистер Смалл. Мой патрон очень хочет купить одно из изобретений Агрунски. Если я найду вашего друга первым, то получу хорошее вознаграждение.
— Значит, вы... гм... гм... вы...
— Называйте меня следователем...
— И вы убивали людей?
— Только тогда, когда это надо было сделать.
— До такой степени нужно?
— Просто необходимо. Мы находимся в состоянии войны, мистер Смалл. В настоящий момент это холодная война, но все равно война.
Он важно покачал головой:
— Понимаю... Конкуренция, которая не имеет ничего общего с коммерцией...
Я не ответил, и не должен был этого делать.
Неожиданно Смалл поинтересовался:
— Вы можете показать мне ваше удостоверение личности, мистер Мэнн?..
— Любопытство?
— Недостаток философии.
— В таком случае позвоните в нью-йоркскую контору и попросите Чарли Корбинета. Он будет счастлив сообщить вам сведения обо мне.
— Без сомнения, я это сделаю. Вы меня очень интересуете, и вся эта история кажется мне странной, она дает пищу для размышлений.
— Не философствуйте на эту тему, Смалл. И если вы догадываетесь, в каком месте окопался Агрунски, держите эти сведения при себе. Время от времени я буду поддерживать с вами контакт, пока нахожусь в этой местности, если, конечно... если вас это не затруднит.
— Совсем нет. Исчезновение Луи меня глубоко беспокоит и огорчает.
Я встал, надел шляпу и протянул руку Винценту Смаллу:
— Спасибо за разговор.
— Пожалуйста.
— Не знаете, где я смогу найти Клода Вестера в этот час? Это срочно.
— Да. Безусловно, он в своей мастерской, позади виллы. Вы найдете его уткнувшимся в проволоки и пытающимся засунуть большой агрегат в маленький горшок. Несчастный страдает воспаленным воображением и подыхает над своими микроскопами.
Винцент Смалл не ошибся. Я увидел Клода Вестера через окно его маленькой мастерской склонившимся над каким-то изобретением. Время от времени он тер себе ухо и гримасничал.
Я постучал в дверь. Он остановил мотор и поплелся к двери, волоча ноги. Открыв ее, стал внимательно меня рассматривать.
— Мистер Клод Вестер? Мэнн. Мистер Смалл посоветовал мне повидать вас в связи с интересующей меня проблемой.
Имя профессора разгладило его нахмуренный лоб.
— Ах да!.. Входите, прошу вас.
Я вошел в мастерскую и быстро осмотрелся, чтобы понять, что же тут делается.
Помещение выглядело жалким, но, может, тут вершатся большие дела?
В углу стояли письменный стол и два металлических стула. Вестер предложил мне один, сам сел на другой.
— Слушаю вас, мистер Мэнн.
— Я пришел из-за Агрунски. Я его ищу.
По лицу электротехника прошло облако, и оно стало ледяным.
— Да, действительно... — пробормотал он.
— Я вижу, к вам уже обращались по этому поводу?
— Точно. Но я понимаю, ведь Луи работал в таком учреждении, которое ставило его в особые условия.
— Сейчас речь не о секретах национальной безопасности. Я интересуюсь коммерческой стороной одного из его изобретений. И если возможно, должен отыскать изобретателя.
— Для кого, мистер?
Бывают обстоятельства, когда необходимо и отпустить вожжи. Клода Вестера, как и Винцента Смалла, я отправил к Чарли Корбинету.
Некоторое время, не говоря ни слова, он смотрел на меня, потом так же молча вытащил из-под стола телефон. Вестер сообщил телефонистке координаты, которые я ему дал, и уже через тридцать секунд получил от Чарли Корбинета, которому быстро меня описал, объяснение. Потом протянул трубку мне. Я сказал несколько слов Чарли, чтобы он убедился, что имеет дело со мной, и вернул трубку Вестеру. Когда он закончил разговор, у него был удовлетворенный вид.
— Секретная служба, а?
Я пожал плечами и спросил:
— Теперь мы можем поговорить об Агрунски?
Вестер беспомощно развел руками:
— Что я могу сказать? Луи исчез. Вот и все.
— Такие люди, как он, так просто не исчезают.
— А он исчез! — настойчиво повторил Вестер.
— Вы хорошо его знали?
— Мы были неплохими друзьями. Более близкими профессионально, чем социально, но друзьями. Сегодня миниатюризация как никогда важна для технического прогресса, и это дает мне возможность жить комфортабельно. Я только сожалею, что в данный момент рядом со мной нет Луи. Мне неприятно это говорить, но он мой учитель в этой области.
— Вы знакомы с его работами?
Вестер покачал головой:
— К несчастью, нет. У меня был бы соблазн использовать их в моих работах. Какая жалость, что его достижения пропали! — С глубоким вздохом он откинулся на спинку стула. — Луи был гением!
— Крупным?
— Вероятно, одним из самых крупных. Он работал над устройством, получающим энергию из волн. Оно было способно залить светом целый дом, а помещалось на ладони его руки... Сегодня мои наименьшие детали крупнее, чем у него были тогда, раз в десять. Между тем я считаюсь одним из крупнейших специалистов в этой области.
— Да! Настоящая потеря.
Он устремил на меня серьезный взгляд и спросил:
— Вы имеете какое-нибудь представление о месте, где он мог бы находиться сейчас?
— Абсолютно нет!
Вестер кивнул:
— Я вам верю... — Сжав губы, он о чем-то размышлял, потом проговорил: — Видите ли... Луи тоже считал, что миниатюризация ответит на бесчисленные вопросы технических проблем, которые возникают при освоении пространства. Я искал решения, а он их нашел. Потом все изменилось... Тот случай... — задумчиво закончил он.
— Случай с машиной?
— Да. Сначала это казалось пустячным. Когда Луи вышел из госпиталя, он был вроде бы в хорошем состоянии, но вскоре его характер стал портиться.
— Как?
— О!.. Он стал более скрытным... более недоступным. Я не чувствовал его прежней заинтересованности нашим делом. И страшно удивился, когда он вдруг все продал и уехал. Луи абсолютно ничего мне не сказал.
— Он не жаловался? Этот несчастный случай не оставил на нем никаких следов? У него не было никаких болей?
— Луи никогда ни словом не обмолвился об этом и казался совершенно здоровым, за исключением вспышек нервозности в отдельные периоды. Тогда он исчезал на несколько дней и возвращался в лучшей форме. Я предполагал, что он уезжал куда-то отдыхать... Мы никогда не говорили об этом. — Вестер опять задумался, потом продолжил: — Эти периоды нервозности становились все более частыми. Откровенно говоря, я ничего не понимал. А так как Луи подчеркнуто не хотел говорить об этом, никогда не задавал ему вопросов. Жаль...
— Он не оставил никаких записей о своих работах?
Вестер огорченно вздохнул:
— Увы, нет! Хотя я искал среди той мелочи, которую он здесь оставил. Ничего. К тому же однажды... как раз во время одного из приступов нервозности... Луи мне между прочим сказал, что когда он дойдет до определенной стадии своих исследований и новых разработок, то уничтожит все чертежи и расчеты... Я не верил в это, не верил, что он так сделает. Это противоречит уму ученого! Я отнес эти его слова на счет болезненного состояния. Но теперь, думаю, он говорил серьезно.
Я достал сигареты, предложил Вестеру и закурил сам.
— Спорил ли он с вами о политике?
— Никогда. Эта тема его не интересовала. Ему важна была только его работа, только работа.
— Между тем он спорил на философские темы со Смаллом.
— Политика и философия — совершенно различные вещи, мистер Мэнн... Время от времени он делал замечания, которые, казалось, имели связь с его профессиональной деятельностью. Например, как-то неожиданно спросил меня: разве мир, способный затратить столько средств на уничтожение, имеет право существовать? Я нашел это его высказывание несколько странным... Правда, настоящая ситуация в мире его сильно беспокоила. А разве она не беспокоит нас всех?
— Все рассудительные люди действительно...
— Иногда Луи уезжал... Его не было дня по три...
— Понимаю... — пробормотал я, хотя мысли мои были далеко.
— Я очень хотел бы тоже понять, мистер Мэнн.
— Ну что ж... Спасибо за ваше участие.
— Надеюсь, я был вам полезен?
— Мне все полезно... так или иначе. Безусловно, я вас еще повидаю. Если вы когда-нибудь что-нибудь вспомните, известите меня, ладно?
— С удовольствием. Я хотел бы сделать больше. У Луи было очень мало друзей, и я сильно сомневаюсь, что вы найдете кого-то, способного дать о нем подробные сведения. Но повидайте врача, который лечил его в госпитале... В то время доктор видел Луи по нескольку раз в день и, без сомнения, был наиболее осведомлен о его личной жизни.
— Вы знаете его имя?
— Карлсон... Доктор Георг Карлсон. Он потом основал собственную клинику. Вы найдете его недалеко от коммерческого центра.
Я встал, пожал Вестеру руку, надел шляпу, щелчком выбросил окурок сигареты через открытую дверь и проследил за полетом красной точки в ночи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28