А может, и чума прибрала.
– Вместе с сундуком? - не унимался Архаров, а Левушка, забеспокоившись, обернулся - не слышит ли кто лишний этих назойливых вопросов.
Нищий пожал плечами.
– Вам у Всехсвятской церкви лучше скажут, - пообещал он. - Там батюшка, коли еще жив, про Митьку много чего знал. А то еще дьячок, Петров Устин, он с Митькой дружбу водил.
– Дай тебе Боже здоровья, дядя, - сказал Архаров. И, отходя, заметил Левушке:
– Помяни мое слово, дьячок много чего про сундук поведает.
– Это он Митьку научил, как деньги собирать! - догадался Левушка. - Неспроста же - сперва со здешним дьячком задружился, а потом именно про здешний образ ему Богородица во сне толковала!
– Не вопи, люди сбегутся.
Они прошли по Варварке и свернули к храму. Еще одна фура мортусов обогнала их. Три фигуры в балахонах обернулись, перемолвились словцом, глядя на переодетых офицеров.
– Раскланяйся, Левушка, - велел приметливый Архаров. - Вон, вон - наши знакомцы!
– А как ты их признал? Все же одинаковы!
– А чего такого - это они нас первые признали.
Архаров огляделся и увидел, что к церкви поспешает бабка, а из дверей, напротив, выходит степенный, на старинный манер благообразный мужчина и, обернувшись, трижды крестится на наддверный образ.
Архаров прищурился - мужчина его заинтересовал. Но, быстро подойдя к церковным дверям, обратился он к старухе.
– Бог в помощь, бабушка!
– И тебе, сынок, и тебе, - глядя на него по-птичьи, боком, отвечала старуха. И отошла - чума приучила общительных москвичей к осторожности.
– Ты, я гляжу, здешняя?
– А тут, в Зарядье, живу.
Благообразный мужчина в длинном кафтане на купеческий лад, застегнутом не на пуговицы, а на серебряные лапки, неторопливо подошел к нищим и оделил их полушками. Тоже держался от убогих подальше.
– И здешнего прихода? - продолжал Архаров.
– Здешнего.
– А тогда скажи, сделай милость, как мне дьячка Устина Петрова сыскать.
– А на что тебе?
– А по своему делу.
Старуха задумалась.
– А сказывали… - начала было она, но тут вмешался мужчина.
– Помер Петров, царствие ему небесное, - сообщил он.
Левушку, в силу его музыкальности, позабавило сочетание дородной стати внезапного собеседника с бойким пронзительным тенорком, почему-то обычным для московского торгового люда. Архаров тоже отметил этот голос, переливчатый, выразительный, сейчас в нем прямо-таки звенела скорбь.
– Как это помер! Не мог помереть! - возмутился Архаров.
– А как ныне все мрут? Мор - одно слово. Вчера еще бегал, сегодня в беспамятстве лежит, а завтра и хоронить волокут, - растолковал мужчина.
– Да ты что, сударик? - растерялась старуха. - Не помирал он! Кабы помер, я бы слыхала…
– Да от кого теперь слыхать? Некому и слухи переносить стало, все на тот свет отправились. А какое тебе, сударь, дело до Устина?
– Да есть дельце, - уклончиво отвечал Архаров. - Должен я ему остался. Как тетка померла - звали Псалтырь читать у гроба. Все никак не мог должок вернуть…
– Теперь разве что панихиду по нем на те деньги заказывать…
– Да не помирал же, - вмешалась старуха. - Он от меня через два дома живет, так там красного креста над воротами еще не намалевали! Стало быть, и язвы в доме нет.
– Сегодня нет, а завтра есть, - не унимался мужчина. - Ты уж мне, сударь, поверь.
– Да как не поверить… - Архаров тяжко вздохнул. - Ну, недосуг мне. Ты ведь, сударь, этого прихода? Сделай божеское дело - вот тебе рублевик, отдай в церковь на помин Устиновой души.
– Это дело, - согласился мужчина и достал из кармана влажную тряпицу - тут же всем в нос шибануло уксусом.
– Мне бы, батюшка мой, дал! - возмутилась старуха, меж тем как Архаров передавал мужчине в расстеленную на ладони тряпицу меченый рубль. Левушка было кинулся наперерез, но был отодвинут.
– А тебе зачем? Ты ж твердишь, что жив Устин!
– Так я бы за здравие помолилась…
– Ступай, ступай, старая трещотка! - прикрикнул на нее мужчина. - Молодых парней чума не милует, а тебя, вишь, все стороной обходит! А на рубль я и сорокоуст закажу, и панихидку, и на обновление храма останется.
Он начал костерить старуху на высоких тонах, а к концу своей речи опускал голос все ниже и ниже, слова выпевал все медленнее, сообразно словам, и Левушка вдруг подумал, что неплохо бы когда-нибудь этот купецкий говорок записать нотами.
– Бог тебе в помощь, - с тем Архаров отошел и увлек за собой Левушку. Они неторопливо пошли к Варварке.
– Ты спятил, Николаша, ей-Богу, спятил, - зашептал Левушка. - А ну как этот дядька заразный? А ты его трогал!
– Нет, Левушка, такого жоха и чума не возьмет, такие долго живут, - задумчиво сказал Архаров. - Какого беса он нам врал про дьячка? Он в этом деле с сундуком, стало быть, как-то замешан…
– Так ты ему меченый рубль дал? - наконец-то догадался Левушка. - Ох, мать честная, и что же теперь из всего из этого выйдет?
– Понятия не имею.Встанем тут, отсюда увидим, как бабка из храма выходит. Вот бабка - та не врунья…
– Так ты же не просто так рубль дал! Отродясь ты деньгами не швырялся! Что он такого сказал, чего я не уразумел? - Левушка, поняв, что его умственные способности оказались под сомнением, сильно разволновался.
– Соврал он. А кабы я знал, что иное бы предпринять, то и не швырялся бы. А тут вижу - врет и не краснеет, стало быть, сие может оказаться зацепочкой… А может оказаться и бесполезным мотовством. Я не сыщик, Тучков, я их ухваткам не обучен, орудую в меру своего разумения. Что-то из этого непременно получится и где-то меченый рублевик, помяни мое слово, вынырнет… Не может быть, чтобы он всего лишь из любви к вранью нам про дьячка врал. Стало быть, для чего-то ему надобно, чтобы дьячка мертвым сочли.
И тут к Архарову и Левушке подошел парень, весь увешанный разнообразным имуществом. Лет ему было не более двадцати пяти, высок, узкоплеч, сутуловат, как положено разносчику, светлорус, из той особой породы российских губошлепов, у которых главное, что запоминается при знакомстве, - большой приоткрытый сочный рот. На голове у него были нахлобучены две треуголки, через плечо висело на веревочках несколько пар сапог, еще какое-то тряпье переброшено через руку - так что даже не разглядеть, во что одет. Также имелся лоток, словно у торговки пирогами, накрытый тряпицей.
– Для хороших господ есть товарец первого разбора, - сказал парень и приподнял тряпицу. - Табакерки с патретами, табакерки костяные, лубяные, резные, всякие. Сударушке подарить, самому табачком побаловаться, я и табак держу… Недорого отдам, право! Голод такой настает, что не до прибытку - за свою цену бы продать да поесть…
Архаров склонился над лотком.
– А что, перстеньков с сережками нет ли?
– Ты полагаешь, Николаша?… - начал было Левушка, но Архаров так на него посмотрел - пришлось заткнуться.
– А как не быть, в карманах и не то найдется…
– А покажи, - велел Архаров.
– А вот, полюбуйся, господин хороший… - парень протянул на ладони побрякушки. - Сережки с яхонтами лазоревыми, сережки висячие, сережки жемчужные…
– Дороги, поди, а мне для девки, обещал, - сказал Архаров, уже доставая из левого кармана кошелек. - Девка простая, ей такое надобно, что здешние мещанки носят.
– Так и у меня - не графские перстеньки! Эй, эй!
Но поздно было вопить - на торговца налетел мортус со своим дрыном и так решительно ткнул парня, что поверг наземь, и весь его товар разлетелся.
– Вот ведь змей! - воскликнул он и сердито обратился к Архарову: - Из ума ты, что ли, выжил? Сейчас на улице с рук покупать - чуму брать!
– Ах ты сука! - крикнул торговец. - Мало вам, каторжным, плетей-то дают!
– Поговори мне! - Федька поддел крюком свалившуюся с головы продавца лишнюю треуголку и отшвырнул ее подальше. - Видит, сволочь, что вы нездешние! Свои-то не дураки - товар у него брать! Все это - из выморочных домов, зачумленное. Наденешь такую шапочку - а через три дня в ней на тот свет пойдешь красоваться, дурак дураком!
– Спаси и сохрани! - Левушка истово перекрестился.
– Вперед будь умнее, - сказал Федька Архарову и направился было обратно к фуре, но Архаров заступил ему дорогу.
– Пожалел, выходит, дурака? - прищурившись, спросил Архаров.
– Выходит, так. Дураков жалеть сам Бог велел, - отвечал Федька. И, судя по голосу, рожа его под черным колпаком была весьма ехидной.
Левушка фыркнул.
– Ладно. Судьба нас и в третий раз сведет. А ты для такого случая запомни - я за все вдвое плачу, и за услугу, и за обиду, - сказал Архаров. - Я - Преображенского полка капитан-поручик Архаров.
– Потише бы про себя объявлял, - заметил Федька. - Народ на вас, на усмирителей, зол. Как раз схлопочешь камушком в темечко.
– А мы ведь еще никого усмирить не успели, его сиятельство граф Орлов по больницам поехал, - вмешался Левушка. - И ежели кто из крепостных согласится пойти в больницу зачумленных выхаживать - тому вольная.
– Точно? - удивился Федька.
– Так сегодня с утра решили! - Левушка, сообщая это, был так счастлив, как будто сам получал некую вселенскую вольную.
– Как Бог свят! - и Архаров медленно, весомо перекрестился.
– С нами обоз врачей приехал, Москву поделят на участки, и в каждом будет свой особый врач, - продолжал Левушка. - А выморочные дома пожгут!
Ему хотелось ну хоть добрым словом побаловать мортуса, который так решительно кинулся спасать Архарова.
– Это по уму, - согласился Федька, - только ведь голод огнем не остановишь. Фабричные без работы остались, жрать им нечего, они теперь как сухой хворост - только искру урони… злобы в них…
И помотал головой, всем видом показывая - и сравнить-то не с чем.
Торговец попытался подняться с земли, но Федька опять замахнулся на него дрыном - и он замер.
– Так и об этом граф Орлов позаботится! - воскликнул увлеченный графскими затеями Левушка. - Слыхано, будут заставы укреплять, а кто пойдет туда трудиться, тому в день по пятнадцати копеек платить станут.
Архаров меж тем как бы ненароком сунул кошелек мимо левого кармана и уронил наземь.
– Государыня не велела понапрасну кровь проливать, - сказал он. - Так и товарищам своим передай.
– Кто мои товарищи - знаешь? - выкрикнул Федька.
Архаров пожал плечами.
– А кто бы ни были…
Федька помолчал. Вся эта беседа казалась ему беспредельно странной. Двое переодетых офицеров, молодой и постарше, словно бы не замечали на нем дегтярной робы и колпака с дырками для глаз.
– Кому рассказать - не поверят, что ты с каторжным негодяем по-божески говорить не побрезговал.
– А, знаешь, не брезглив я…
Торговец простерся по земле, протянул руку и прибрал кошелек, а затем стал отползать.
– А коли я сто человек порешил? Коли у меня рожа клейменая? Коли меня лишь чума от виселицы спасла?
Левушка сделал шаг назад - звучало сие из-под колпака яростно и с надрывом.
– Не успел ты ста человек порешить, - сказал Архаров. - Годы твои не те. А по пьяному делу из-за бабы задрался. И пришиб какого-то дурака, царствие ему небесное. А поскольку с тем дураком был в приятелях, то и вообразил себя превеликим душегубом. И сам же заорал - вяжите меня, православные! Что, не так?
Федька ничего не ответил.
– Ну, еще кому-то от тебя досталось на орехи. Не валяй дурака, не гневи Бога, - посоветовал Архаров.
Тут торговец поднялся на ноги и стал отступать к закоулку. Архаров резко повернулся к нему и так посмотрел, что парень ударился бежать.
– Чего это он? - удивился Левушка и полез в карман кафтана.
– Не стянул ли чего? - забеспокоился Федька.
– Мой цел, - добыв кошелек, сказал Левушка. - Николаша, а твой? Погоди, ты же его в руке держал!
– Обронил! - воскликнул Федька. - То-то этот змей к нам все жался!
Левушка, ни говоря ни слова, выхватил шпагу и кинулся в погоню.
– Стой, Тучков! Стой! - крикнул Архаров. - Заразу подцепишь! Вот дурень…
Он сильно огорчился тому, что Левушка, уже зная его затею с мечеными деньгами, не разгадал уловки.
– Не догонит, сейчас же и вернется, - уверенно сказал Федька.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
– Вместе с сундуком? - не унимался Архаров, а Левушка, забеспокоившись, обернулся - не слышит ли кто лишний этих назойливых вопросов.
Нищий пожал плечами.
– Вам у Всехсвятской церкви лучше скажут, - пообещал он. - Там батюшка, коли еще жив, про Митьку много чего знал. А то еще дьячок, Петров Устин, он с Митькой дружбу водил.
– Дай тебе Боже здоровья, дядя, - сказал Архаров. И, отходя, заметил Левушке:
– Помяни мое слово, дьячок много чего про сундук поведает.
– Это он Митьку научил, как деньги собирать! - догадался Левушка. - Неспроста же - сперва со здешним дьячком задружился, а потом именно про здешний образ ему Богородица во сне толковала!
– Не вопи, люди сбегутся.
Они прошли по Варварке и свернули к храму. Еще одна фура мортусов обогнала их. Три фигуры в балахонах обернулись, перемолвились словцом, глядя на переодетых офицеров.
– Раскланяйся, Левушка, - велел приметливый Архаров. - Вон, вон - наши знакомцы!
– А как ты их признал? Все же одинаковы!
– А чего такого - это они нас первые признали.
Архаров огляделся и увидел, что к церкви поспешает бабка, а из дверей, напротив, выходит степенный, на старинный манер благообразный мужчина и, обернувшись, трижды крестится на наддверный образ.
Архаров прищурился - мужчина его заинтересовал. Но, быстро подойдя к церковным дверям, обратился он к старухе.
– Бог в помощь, бабушка!
– И тебе, сынок, и тебе, - глядя на него по-птичьи, боком, отвечала старуха. И отошла - чума приучила общительных москвичей к осторожности.
– Ты, я гляжу, здешняя?
– А тут, в Зарядье, живу.
Благообразный мужчина в длинном кафтане на купеческий лад, застегнутом не на пуговицы, а на серебряные лапки, неторопливо подошел к нищим и оделил их полушками. Тоже держался от убогих подальше.
– И здешнего прихода? - продолжал Архаров.
– Здешнего.
– А тогда скажи, сделай милость, как мне дьячка Устина Петрова сыскать.
– А на что тебе?
– А по своему делу.
Старуха задумалась.
– А сказывали… - начала было она, но тут вмешался мужчина.
– Помер Петров, царствие ему небесное, - сообщил он.
Левушку, в силу его музыкальности, позабавило сочетание дородной стати внезапного собеседника с бойким пронзительным тенорком, почему-то обычным для московского торгового люда. Архаров тоже отметил этот голос, переливчатый, выразительный, сейчас в нем прямо-таки звенела скорбь.
– Как это помер! Не мог помереть! - возмутился Архаров.
– А как ныне все мрут? Мор - одно слово. Вчера еще бегал, сегодня в беспамятстве лежит, а завтра и хоронить волокут, - растолковал мужчина.
– Да ты что, сударик? - растерялась старуха. - Не помирал он! Кабы помер, я бы слыхала…
– Да от кого теперь слыхать? Некому и слухи переносить стало, все на тот свет отправились. А какое тебе, сударь, дело до Устина?
– Да есть дельце, - уклончиво отвечал Архаров. - Должен я ему остался. Как тетка померла - звали Псалтырь читать у гроба. Все никак не мог должок вернуть…
– Теперь разве что панихиду по нем на те деньги заказывать…
– Да не помирал же, - вмешалась старуха. - Он от меня через два дома живет, так там красного креста над воротами еще не намалевали! Стало быть, и язвы в доме нет.
– Сегодня нет, а завтра есть, - не унимался мужчина. - Ты уж мне, сударь, поверь.
– Да как не поверить… - Архаров тяжко вздохнул. - Ну, недосуг мне. Ты ведь, сударь, этого прихода? Сделай божеское дело - вот тебе рублевик, отдай в церковь на помин Устиновой души.
– Это дело, - согласился мужчина и достал из кармана влажную тряпицу - тут же всем в нос шибануло уксусом.
– Мне бы, батюшка мой, дал! - возмутилась старуха, меж тем как Архаров передавал мужчине в расстеленную на ладони тряпицу меченый рубль. Левушка было кинулся наперерез, но был отодвинут.
– А тебе зачем? Ты ж твердишь, что жив Устин!
– Так я бы за здравие помолилась…
– Ступай, ступай, старая трещотка! - прикрикнул на нее мужчина. - Молодых парней чума не милует, а тебя, вишь, все стороной обходит! А на рубль я и сорокоуст закажу, и панихидку, и на обновление храма останется.
Он начал костерить старуху на высоких тонах, а к концу своей речи опускал голос все ниже и ниже, слова выпевал все медленнее, сообразно словам, и Левушка вдруг подумал, что неплохо бы когда-нибудь этот купецкий говорок записать нотами.
– Бог тебе в помощь, - с тем Архаров отошел и увлек за собой Левушку. Они неторопливо пошли к Варварке.
– Ты спятил, Николаша, ей-Богу, спятил, - зашептал Левушка. - А ну как этот дядька заразный? А ты его трогал!
– Нет, Левушка, такого жоха и чума не возьмет, такие долго живут, - задумчиво сказал Архаров. - Какого беса он нам врал про дьячка? Он в этом деле с сундуком, стало быть, как-то замешан…
– Так ты ему меченый рубль дал? - наконец-то догадался Левушка. - Ох, мать честная, и что же теперь из всего из этого выйдет?
– Понятия не имею.Встанем тут, отсюда увидим, как бабка из храма выходит. Вот бабка - та не врунья…
– Так ты же не просто так рубль дал! Отродясь ты деньгами не швырялся! Что он такого сказал, чего я не уразумел? - Левушка, поняв, что его умственные способности оказались под сомнением, сильно разволновался.
– Соврал он. А кабы я знал, что иное бы предпринять, то и не швырялся бы. А тут вижу - врет и не краснеет, стало быть, сие может оказаться зацепочкой… А может оказаться и бесполезным мотовством. Я не сыщик, Тучков, я их ухваткам не обучен, орудую в меру своего разумения. Что-то из этого непременно получится и где-то меченый рублевик, помяни мое слово, вынырнет… Не может быть, чтобы он всего лишь из любви к вранью нам про дьячка врал. Стало быть, для чего-то ему надобно, чтобы дьячка мертвым сочли.
И тут к Архарову и Левушке подошел парень, весь увешанный разнообразным имуществом. Лет ему было не более двадцати пяти, высок, узкоплеч, сутуловат, как положено разносчику, светлорус, из той особой породы российских губошлепов, у которых главное, что запоминается при знакомстве, - большой приоткрытый сочный рот. На голове у него были нахлобучены две треуголки, через плечо висело на веревочках несколько пар сапог, еще какое-то тряпье переброшено через руку - так что даже не разглядеть, во что одет. Также имелся лоток, словно у торговки пирогами, накрытый тряпицей.
– Для хороших господ есть товарец первого разбора, - сказал парень и приподнял тряпицу. - Табакерки с патретами, табакерки костяные, лубяные, резные, всякие. Сударушке подарить, самому табачком побаловаться, я и табак держу… Недорого отдам, право! Голод такой настает, что не до прибытку - за свою цену бы продать да поесть…
Архаров склонился над лотком.
– А что, перстеньков с сережками нет ли?
– Ты полагаешь, Николаша?… - начал было Левушка, но Архаров так на него посмотрел - пришлось заткнуться.
– А как не быть, в карманах и не то найдется…
– А покажи, - велел Архаров.
– А вот, полюбуйся, господин хороший… - парень протянул на ладони побрякушки. - Сережки с яхонтами лазоревыми, сережки висячие, сережки жемчужные…
– Дороги, поди, а мне для девки, обещал, - сказал Архаров, уже доставая из левого кармана кошелек. - Девка простая, ей такое надобно, что здешние мещанки носят.
– Так и у меня - не графские перстеньки! Эй, эй!
Но поздно было вопить - на торговца налетел мортус со своим дрыном и так решительно ткнул парня, что поверг наземь, и весь его товар разлетелся.
– Вот ведь змей! - воскликнул он и сердито обратился к Архарову: - Из ума ты, что ли, выжил? Сейчас на улице с рук покупать - чуму брать!
– Ах ты сука! - крикнул торговец. - Мало вам, каторжным, плетей-то дают!
– Поговори мне! - Федька поддел крюком свалившуюся с головы продавца лишнюю треуголку и отшвырнул ее подальше. - Видит, сволочь, что вы нездешние! Свои-то не дураки - товар у него брать! Все это - из выморочных домов, зачумленное. Наденешь такую шапочку - а через три дня в ней на тот свет пойдешь красоваться, дурак дураком!
– Спаси и сохрани! - Левушка истово перекрестился.
– Вперед будь умнее, - сказал Федька Архарову и направился было обратно к фуре, но Архаров заступил ему дорогу.
– Пожалел, выходит, дурака? - прищурившись, спросил Архаров.
– Выходит, так. Дураков жалеть сам Бог велел, - отвечал Федька. И, судя по голосу, рожа его под черным колпаком была весьма ехидной.
Левушка фыркнул.
– Ладно. Судьба нас и в третий раз сведет. А ты для такого случая запомни - я за все вдвое плачу, и за услугу, и за обиду, - сказал Архаров. - Я - Преображенского полка капитан-поручик Архаров.
– Потише бы про себя объявлял, - заметил Федька. - Народ на вас, на усмирителей, зол. Как раз схлопочешь камушком в темечко.
– А мы ведь еще никого усмирить не успели, его сиятельство граф Орлов по больницам поехал, - вмешался Левушка. - И ежели кто из крепостных согласится пойти в больницу зачумленных выхаживать - тому вольная.
– Точно? - удивился Федька.
– Так сегодня с утра решили! - Левушка, сообщая это, был так счастлив, как будто сам получал некую вселенскую вольную.
– Как Бог свят! - и Архаров медленно, весомо перекрестился.
– С нами обоз врачей приехал, Москву поделят на участки, и в каждом будет свой особый врач, - продолжал Левушка. - А выморочные дома пожгут!
Ему хотелось ну хоть добрым словом побаловать мортуса, который так решительно кинулся спасать Архарова.
– Это по уму, - согласился Федька, - только ведь голод огнем не остановишь. Фабричные без работы остались, жрать им нечего, они теперь как сухой хворост - только искру урони… злобы в них…
И помотал головой, всем видом показывая - и сравнить-то не с чем.
Торговец попытался подняться с земли, но Федька опять замахнулся на него дрыном - и он замер.
– Так и об этом граф Орлов позаботится! - воскликнул увлеченный графскими затеями Левушка. - Слыхано, будут заставы укреплять, а кто пойдет туда трудиться, тому в день по пятнадцати копеек платить станут.
Архаров меж тем как бы ненароком сунул кошелек мимо левого кармана и уронил наземь.
– Государыня не велела понапрасну кровь проливать, - сказал он. - Так и товарищам своим передай.
– Кто мои товарищи - знаешь? - выкрикнул Федька.
Архаров пожал плечами.
– А кто бы ни были…
Федька помолчал. Вся эта беседа казалась ему беспредельно странной. Двое переодетых офицеров, молодой и постарше, словно бы не замечали на нем дегтярной робы и колпака с дырками для глаз.
– Кому рассказать - не поверят, что ты с каторжным негодяем по-божески говорить не побрезговал.
– А, знаешь, не брезглив я…
Торговец простерся по земле, протянул руку и прибрал кошелек, а затем стал отползать.
– А коли я сто человек порешил? Коли у меня рожа клейменая? Коли меня лишь чума от виселицы спасла?
Левушка сделал шаг назад - звучало сие из-под колпака яростно и с надрывом.
– Не успел ты ста человек порешить, - сказал Архаров. - Годы твои не те. А по пьяному делу из-за бабы задрался. И пришиб какого-то дурака, царствие ему небесное. А поскольку с тем дураком был в приятелях, то и вообразил себя превеликим душегубом. И сам же заорал - вяжите меня, православные! Что, не так?
Федька ничего не ответил.
– Ну, еще кому-то от тебя досталось на орехи. Не валяй дурака, не гневи Бога, - посоветовал Архаров.
Тут торговец поднялся на ноги и стал отступать к закоулку. Архаров резко повернулся к нему и так посмотрел, что парень ударился бежать.
– Чего это он? - удивился Левушка и полез в карман кафтана.
– Не стянул ли чего? - забеспокоился Федька.
– Мой цел, - добыв кошелек, сказал Левушка. - Николаша, а твой? Погоди, ты же его в руке держал!
– Обронил! - воскликнул Федька. - То-то этот змей к нам все жался!
Левушка, ни говоря ни слова, выхватил шпагу и кинулся в погоню.
– Стой, Тучков! Стой! - крикнул Архаров. - Заразу подцепишь! Вот дурень…
Он сильно огорчился тому, что Левушка, уже зная его затею с мечеными деньгами, не разгадал уловки.
– Не догонит, сейчас же и вернется, - уверенно сказал Федька.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55