— А ну принеси письмо, ещё раз прочитаем! — попросила девочка.
И, изучив смятые клочки разорванного макулатурного письма, уверенно заявила:
— Считай, мы уже почти все сделали. Побывали на суку в Махдии, отыскали там лампу и наткнулись на злоумышленников, разыскали в каменоломне пещеру, побывали в Обезьяньем ущелье и в Сугере.
— А вот с ними как раз и непонятно. В ущелье толком так ничего и не нашли, правда помешало землетрясение. И в Сугере ничего особенного не обнаружили.
— Может, мы ехали не по той дороге? Я видела на карте, есть ещё и вторая, между Тиаретом и Махдией.
— В таком случае надо будет обязательно ещё раз съездить в Сугер по этой второй дороге. Это недалеко, думаю, уговорим маму.
— Уговорим. И ещё подговорим её купить нам шамбалы. Не можем же мы вечно красить наши сандалии, изведём всю зубную пасту. Да и пластиковые красивее. И надо будет купить и незаметно подложить маме ту чёрную краску, что мы извели. Она недорого стоит, пятидесяти динаров нам хватит.
— У меня осталось только сорок девять, — напомнил Павлик. — Динар я заплатил за сумку для лампы.
— Ненормальный! Красная цена ей пятьдесят грошей. Не мог поторговаться?
— Сам знаю, что торговец заломил дорого, но не торговаться же мне с ним было! Он принял меня за араба, а я по-арабски и знаю только: «вахат, тнин, тляти, саботаж».
Яночка спохватилась:
— Слушай, пока не забыли, давай сразу нальём в лампу масло. Оливковое, наверное? Другого у нас нет.
Оливкового масла самого лучшего сорта было много, пани Кристина с наслаждением приобретала этот дефицит, который в Варшаве так трудно было достать. С трудом открутили пробку на резервуаре лампы и обнаружили, что он заполнен маслом почти наполовину. Как видно, воры собирались использовать лампу. Дети наполнили лампу и зажгли все четыре её фитиля.
Фитили загорелись сразу же и горели намного лучше, чем в прошлый раз, видимо хорошенько пропитались маслом. Но поскольку старое прогорклое все ещё сохранялось на дне, по комнате сразу же распространилась уже знакомая невыносимая вонь. Пришлось распахнуть окно. Долго глядели дети на ровные огоньки, пытаясь проникнуть в тайну старой лампы.
Потом направились в кухню и, помогая матери приготовить обед, меж делом без труда уговорили её приобрести для них чудесные пластиковые сандалии.
— Будьте столь любезны, растолкуйте мне, чем это у нас так воняет в доме? — поинтересовался вернувшийся с работы пан Роман. — Неужели какое-то новое экзотическое блюдо?
— Вот именно! — с раздражением отозвалась пани Кристина, накрывая на стол. — Я уж извелась вся — что так смердит? Даже за окном нюхала, думала, с улицы несёт.
— Но ведь надо же, в конце концов, понять. Дети, не знаете, что это так воняет?
Павлик уже успел опустошить половину тарелки супа, одним глазом глядя в телевизор. Показывали какую-то завлекательную японскую сказку, в содержании которой очень трудно было разобраться. Увлечённый едой и сказкой, мальчик утратил бдительность и рассеянно буркнул в ответ:
— Это наша лампа воняет.
— Что?! — в один голос воскликнули родители.
— Наша лампа…
Тут до Павлика дошло, что он проговорился. Яночка глядела на брата страшными глазами, отец и мать — удивлённо ещё не до конца осознав информацию. Смутившись, мальчик переводил глаза с одного члена семьи на другого и почувствовал непреодолимое желание или провалиться сквозь землю, или бежать на край света. Он даже привстал и дёрнулся в направлении двери.
— Идиот! — свистящим шёпотом одёрнула его сестра. — Раз начал, теперь сам расхлёбывай.
— Дети, я ничего не понимаю, — недоуменно произнесла пани Кристина. — Ваша лампа? Откуда в доме появилась ваша лампа?
Яночка взглядом василиска уставилась на брата и поняла: безнадёга, выходить из положения придётся ей.
— Ну наша лампа, та самая, которую у нас украли, — как можно небрежнее произнесла девочка. — Теперь она снова у нас.
— Боже милостивый! — воскликнул пан Роман.
— Да что вы так всполошились? — представилась удивлённой Яночка. — Ничего особенного ведь не произошло. Хабр выследил лампу, мы её забрали — и привет! Нас никто не видел. Хабр всю дорогу был с нами, мы ни с кем не разговаривали, никакому риску не подвергались. Ну чего смотрите? Получили свою лампу, и дело с концом, о чем тут говорить?
Пан Роман был другого мнения. Очень даже есть о чем говорить! И он высказал бы своё мнение, да голос ему не повиновался. Видя состояние мужа, пани Кристина сочла нужным вмешаться.
— В таком случае будьте любезны все в подробностях рассказать. Где же Хабр обнаружил лампу?
— Да в одном таком доме, — начала бедная Яночка, но тут Павлик пришёл в себя и кинулся ей на помощь.
— В воровском притоне! — многозначительно заявил он, сразу переключив на себя родительское внимание и давая сестре передохнуть. — И мы собирались вам обо всем рассказать, потому что там оказалась не только наша лампа, но и множество других украденных у наших вещей. Например, все запчасти пана Кавалькевича. Собственными глазами видел его стартер и насос. Нет, не все, одной не хватает. Мы там ничего не трогали, ни к чему не прикасались, взяли только свою лампу. Но считаем — самое время прихватить воров с вещдоками! Плёвое дело.
— Вернее, прихватить можно вещдоки, воры там не сидят при них, — подключилась Яночка.
До пана Романа постепенно доходила ценность информации и значение сделанного его детьми открытия. Теперь он наперебой с женой принялся расспрашивать детей о воровской малине, и намерение сурово отчитать паршивцев вылетело из головы. Паршивцы же всячески подчёркивали простоту и полнейшую безопасность проведённой ими операции: к ворам они близко не подходили, в их притон не вламывались, да что там! Даже дверей не пришлось открывать, были распахнуты, только занавеска висела. А их лампа, можно сказать, стояла и вовсе на открытом доступе, вот они и взяли свою собственность. Никаких проблем, и делу конец!
Первый раз пан Роман не замечал, что ел, автоматически сметая с тарелки все подряд. Мысли были всецело заняты неожиданно обнаруженным подпольным складом краденых вещей. Жена подзуживала: этого нельзя так оставлять, бесценная информация, не упускать же такой случай!
На совет пригласили пана Кавалькевича. Он был полной противоположностью своей жены — тихий, спокойный, худой. И очень робкий. Когда ему сообщили об обнаружении похищенных у него запчастей к «фиату», он тихим голосом заметил:
— Но я же не распознаю в лицо ни моего насоса, ни стартера, ни фар! Все новые запчасти выглядят одинаково. Они заявят, что купили их, и как я им докажу?
— Ты прав! — задумчиво согласился пан Роман. — То же самое с магнитофоном, радиоприёмником или дрелью… Никому из наших не пришло в голову позаписывать заводские номера.
Павлик выдвинул дельное предложение:
— Надо было вообще как-то пометить свои вещи! Поставить на них какой-нибудь знак — крестик, птичку нацарапать или ещё что…
— Какую-нибудь цифру, — предложила Яночка.
— О, цифру было бы лучше всего! — воскликнул брат.Тогда сразу можно заявить полиции: на моем магнитофоне накорябано четыреста двадцать пять! И дело в шляпе!
— Замечательная идея! — восхитилась пани Кристина.
Тут кто-то затарабанил в калитку. Оказалось, приехали в гости супруги Звияки. Павлика отправили за венгром, мужем той самой венгерки, их обокрали недели две назад. Вскоре подоспели ещё двое — Рогалинский с Кшаком. Все приняли самое горячее участие в совещании, посвящённом обнаружению воровской малины. Павлик с Яночкой неожиданно оказались героями вечера, гости не щадили похвал, но дети, памятуя о родительских запретах, на всякий случай выдвигали на первый план заслуги Хабра, всячески их подчёркивая и предпочитая держаться в тени.
Всем очень понравилась идея как-то пометить свои вещи. Пани Звиякова напомнила, что крадут не только технику и запчасти к автомашинам, на которых можно нацарапать какую-нибудь цифру или знак, но и одежду, и предложила свои услуги: она может вышить нужные цифры на наиболее ценных предметах одежды. Пани Кристина присоединилась к ней и напомнила о пани Островской, которая славилась своим умением вышивать. Пан Кшак слетал за умелицей на своей машине.
Заседание продолжалось. Предусмотрительный пан Звияк предложил тут же, не откладывая дела в долгий ящик, распределить между собою опознавательные цифры.
— Я знаю жизнь, она способна преподносить такие сюрпризы, что нарочно не придумаешь! — заявил предусмотрительный пан Звияк. — Разойдёмся по домам, начнём вышивать и выскрёбывать цифры, а потом окажется, что у всех одни и те же!
Кшак вдруг громко захохотал и на вопрос о причине смеха пояснил:
— Да я представил, что они могут выкинуть номер. Мы тут в поте лица будем царапать и вышивать цифры, а они перестанут красть! А я уже припас колючую проволоку, чтобы огородить свой двор с двух ещё неогороженных сторон. Теперь думаю — не стану огораживать, а то раздумают и не решатся красть. Не буду осложнять им работу.
— Тогда нацарапай на своей колючей проволоке какой-нибудь знак, ведь она валяется на неогороженном дворе, — посоветовал кто-то.
— Ну, называйте свои цифры! Записываю, — перекрикивая оживлённый гам, провозгласил хозяин дома.
— Записывай меня! Семьдесят семь! — первым откликнулся пан Кшак.
Поскольку вчерашние гости прикончили все припасы, мама на следующее утро решительно потребовала от детей помочь ей сделать покупки. Пришлось Яночке с Павликом отказаться от планов с самого утра отправиться в каменоломню. Решили отложить это на завтра, а взамен попросить маму свозить их в Сугер, причём ехать двумя разными дорогами. Пани Кристина согласилась. Решили, что туда поедут по новой дороге, а обратно вернутся по уже известной.
Покончив с покупками, отправились на экскурсию. Было полтретьего, когда пани Кристина свернула вправо с шоссе, в соответствии с картой и дорожным указателем, на котором по-арабски и французски было написано СУГЕР. Был яркий солнечный день, видимость отличная, поэтому все трое уже издали увидели пасущихся в сухой степи каких-то животных.
— Коровы! — предположил Павлик. Яночка возразила:
— Какие могут быть коровы? Что им здесь есть? Нет, скорее ослы.
— Слишком крупные и на ослов непохожи, — высказала своё мнение пани Кристина и подъехала ближе. — Слушайте, ведь это же верблюды!
И в самом деле у шоссе паслись верблюды. Ровно двадцать девять штук: Павлик подсчитал. Тридцатым был белый осел. Пани Кристина остановила машину, чтобы можно было вволю налюбоваться экзотическими животными.
Немного дальше, где пустынное плато полого спускалось вниз, просматривалось что-то, издали совершенно непонятное, оказавшееся при рассматривании в бинокль, шатром араба-кочевника. А вот и сам кочевник показался, очень живописный, в длинном, до пят, одеянии-галабии и плоском белом тюрбане на голове.
Мама пояснила:
— Я слышала, кочевники пригоняют сюда свои стада в летнее время, а зимой откочевывают с ними на юг. Это приручённые верблюды. Мне говорили, некоторые стада насчитывают до тысячи животных.
— Интересно, чем же здесь питаются эти животные? — скептически поинтересовался Павлик. — Кроме глины, тут ничего нет.
— А вот и есть, — возразила Яночка. — Я читала, здесь весной есть растительность — всякие зонтичные, альфа, полынь, ещё что-то. Да и сейчас, видишь? Подушки колючего кустарника, он немного высох, в сено превратился, вот его и едят.
— Слушайте, скорее садитесь, поехали отсюда, — встревожилась пани Кристина, увидев, как один верблюд отделился от стада и величественно направился прямо к ним. — Неизвестно, что ему придёт в голову, ещё наплюёт на нас. Я слышала, верблюды всегда плюют, если им что не понравится.
Павлик был готов пожертвовать собой и даже дать верблюду наплевать на себя — будет потом о чем рассказывать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43